Тревога

      Тони мгновенно вспыхивает, осознав ситуацию, но Рудольф совсем не обращает на это внимание, вновь осторожно касаясь губ человека. Томпсон шумно выдыхает, оставляя переживания на далекое «потом» и довольно активно отвечая на действия вампира. Язык смертного на пробу проходится по прохладным губам, Секвиллбэк послушно пускает его дальше. Тони, слегка робея, все же продолжает начатое. Тут температура Рудольфа ощутимо отличается, но эта прохлада гораздо слабее, чем та, что сейчас ощущают бока человека, тщательно исследуемые вампиром. Тонкие пальцы осторожно оглаживали каждую выпирающую мышцу, стараясь случайно не поцарапать ногтями едва зажившую кожу. А тем временем их языки взаимно и очень аккуратно скользили друг об друга, заставляя пылать щеки и что-то ниже пояса.       Парни на секунду разрывают поцелуй, заглядывая в глаза уже партнёра в поисках ответа на новый вопрос: стоит ли заходить дальше? Возбуждение продолжало клокотать в груди, но это не значило, что они лишились рассудка. Правильно ли будет сейчас делать такой важный шаг в едва начавшихся отношениях? Однако правда ли они были не готовы? Они многое пережили вместе, неужели после этого они не могут позволить себе… близость?       Может быть, они все же потеряли голову, но вот так глядя и замечая огоньки желания в глазах друг друга, было сложно отказаться от ещё одного поцелуя, а потом ещё и ещё. И так, пока губы не распухнут.       Вампир временами давал человеку отдышаться, поскольку сам в этом не нуждался, а Тони был слишком неопытен, совсем позабыв, что у него есть такой орган, как нос. Однако и он не оставался без внимания Рудольфа, который в любое возможное мгновение старался поцеловать каждую веснушку Томпсона, будто впитывая его солнечную энергию через них.       Ладони продолжали блуждать по, хоть и оголенному, но все ещё невероятно горячему во всех смыслах торсу смертного. За пять лет его хрупкая фигура стала совсем «мужественной», но это не отменяло ее восхитительности в глазах Секвиллбэка. Все веками складываемые стереотипы и, как оказалось, ненастоящие предпочтения разбивались об обычного человека. Хотя сейчас Рудольф бы так точно не выразился. Разве существует что-то лучше Тони, так стыдливо отводящего глаза и сдерживающего лишние звуки, пока вампир настойчиво впивался в его губы, стараясь не задеть клыками? Нет.       Поцелуи постепенно спускались ниже, язык обводил кадык, ключицы, а потом и соски Томпсона. Тот уже рукой закрывал себе рот, на грани сознания помня, какой отличный слух у родственников его парня. Эта фраза мёдом растекалась по душе смертного, залечивая её раны.       Аккуратные бледные пальцы тоже оказывались все ниже, пока, наконец, не задержались на ягодицах человека, поглаживая, слегка сжимая и разжимая их, наслаждаясь ощущениями и тихими судорожными вздохами Тони. Губы задержались на соске Томпсона, а потом, секунду помедлив, Секвиллбэк немного прикусил его. Очень аккуратно, не чтобы доставить боль, а просто подразнить, вызвать контраст между легким дискомфортом и приятными ощущениями. Рудольф умело этим манипулировал, поэтому очень скоро Томпсон не смог сдержать довольно громкий и протяжный стон, через мгновение он опомнился, прикусывая свою ладонь.       Настоящий дискомфорт сейчас доставляла ткань боксеров, натянутая до опасных пределов. Как-то человек не рассчитал, что именно сегодня один знакомый вампир как бы ненароком повалит его на кровать, а потом будет так старательно вылизывать. Да, вины человека тут точно нет, он просто поддался чарам Секвиллбэка.       Отвлеченный такими размышлениями или, правильней сказать, оправданиями, Тони захлебнулся воздухом, когда Рудольф подцепил резинку и штанов, и трусов смертного, спуская их пониже, поскольку сейчас они только мешались.       — Что ты…?! — возмущение спуталось с возбуждением, пока Томпсон решал, как ему реагировать на такие поступки.       — Я буду осторожен, не переживай, — доверительно улыбнулся вампир, действительно аккуратно касаясь члена человека своей прохладной ладонью.       С головки стекал предъэякулят, а сам орган возбужденно подрагивал, будто от нетерпения. Рудольф решил не заставлять его долго ждать. Секвиллбэк слегка размазал природную смазку, задевая уретру. А потом пальцы крепче обхватили ствол. Движения были знакомыми по себе, все-таки мастурбация другому парню вносила не так много изменений, как этого боялся вампир. Вверх-вниз.       Пока он пытался разобраться с техникой, Томпсон лежал красный, как рак, и все ещё не понимал, как все пришло к этому. Парень тихо поскуливал вперемешку с рваными вдохами и выдохами. Спокойствие никак не возвращалось, а фантазия подкидывала все больше сексуальный сцен с участием Рудольфа в них в главной роли, потому что глаза пришлось закрыть от переизбытка чувств. Это лишь усугубляло положение, поэтому смертный, собрав волю в крепко сжатый кулак, приоткрыл веки.       Взглядом он встретился с вампиром, который так старательно ему надрачивал, что Тони сам удивился, как у него ещё кровь из носа от перевозбуждения не потекла. Наверное, сейчас вся кровь уходила в совсем другое место…       Дыхание стало более шумным, вспотевшее тело вздрагивало уже от любого движения Рудольфа, то есть почти без перерыва. На рефлексах Томпсон и сам немного толкался в крепко сомкнутую ладонь Секвиллбэка.       Голова вдруг потяжелела, сознание накрыла сладкая пелена вместе с фейерверком удовольствия, сердце отстукивало, казалось, свои последние бешеные такты, пока парень с громким протяжным стоном оргазмировал на собственный живот, немного на постель, но по большей части в руку вампира. Сквозь шум от глубоких вздохов смертного было немного слышно с каким облегчением выдыхает сам вампир, потому что слишком переживал в чём-то наложать.       Тони облизнул пересохшие губы.       — Там в пакете… салфетки.       Рудольф послушно принёс нужное, а потом с широкой улыбкой наблюдал, как вяло человек стирал следы его стараний. Пусть хоть ещё раз в душ сходит, но Секвиллбэк ни за что не забудет его лицо, исказившееся от переполняющего сознание удовольствия.       

***

      Бал в честь наследника обернулся той ещё головной болью для всех глав кланов. Но в особенности для Фредерика, которому пришлось делать выговор каждому провинившемуся, хотя он и знал, что вместо него с этим отлично справятся их родители. Но что поделаешь? Обязанности. Серьезного наказания их в любом случае не ждёт: во-первых, это бы унизило их достоинство, ведь по сути нет ничего такого в том, чтобы повеселиться с обычной двойкой (другое дело, что она была совсем не обычной, а, как позже оказалось, фаворитом); во-вторых, Рудольф уже наказал самых виноватых, то есть тех, кто планировал свергнуть наследника. Сейчас положение Секвиллбэка-младшего неустойчиво, поэтому подобные разборки можно воспринимать как обычную борьбу за власть, что не то чтобы сильно осуждалось среди вампиров. Конкуренция — это отлично. Нет ничего такого в том, чтобы доказать своё лидерство в очередной раз.       Однако на этом все решили остановиться и впредь, если кто-то решится на измену, будет наказан по всем правилам и законам.       В следующую ночь замок привычно опустел, из гостей остался только один смертный, который, кажется, не собирался покидать отель в ближайшее время.