Горные тропы

Несмотря на энтузиазм, зародившийся в Ривае после принятия окончательного решения о возвращении в горы, с реализацией самого плана пришлось немного повременить. Не было никаких шансов спокойно дойти до цели с уже стертыми ногами и не отдохнувшими как следует коленями. Хотелось быть умнее в своем втором походе чуть ли не в каждой мелочи, продумать все: он не собирался больше шутить с горами. Одного раза хватило. Поэтому, поругавшись и договорившись сам с собой, Ривай заплатил за пять дополнительных дней в гостевом доме и прикинул примерный план действий. Он отдыхал два дня, и на эти два дня пришлось придумать себе какие-то сторонние дела, чтобы скука и нетерпение не съели его живьем. По совету старика он отправился на другой конец поселка и хорошенько прогрел свое потасканное и уставшее тело в чугунном чане с горячей водой. Процедура оказалась чертовски приятной – в отличие от всяких саун, в которых всегда было нечем дышать, здесь он запускал в легкие прохладный, чистый горный воздух, а конечности грел в воде, от которой исходил приятный травяной запах. Рассчитывать, что посиделки в чане оказали на него тот самый волшебно-исцеляющий эффект, как клялись в брошюре, наверняка не стоило, но расслабиться мероприятие однозначно помогло. Второй день отдыха Ривай наполовину провел у себя в комнате за фильмами - Моблит и Ханджи с радостью насоветовали еще целую кучу вариантов для просмотра, так что отправиться довелось только в недолгий рейд до магазина. После обеда к нему постучался хозяин, попросив помочь прикрутить полку. А потом как-то так вышло, что они разговорились, и Ривай дополнительно поменял лампочку на чердаке, а потом присоединился к приготовлению ужина. Он и представить себе не мог, что может чувствовать себя так комфортно с по сути чужим человеком. Старик больше не упоминал о демонах, тему призрака-спасителя они тоже больше не затрагивали, а в остальном все было замечательно. Хозяин предался ностальгии и стал вспоминать и рассказывать различные истории из жизни поселка в пору его юности, с теплом отправив Ривая спать после, словно собственного сына. Это напоминало о Кушель, как она ласково журила его за плохое поведение, но никогда по-настоящему не ругалась, не повышала голос. В одну из ночей ему снова приснился Эрвин. Они не занимались сексом, не делали совершенно ничего непотребного - Эрвин сидел на полу, оперевшись спиной о его кровать и откинув голову назад, на матрас. Он разглядывал потолок, хлопал своими большими небесными глазищами и улыбался, о чем-то увлеченно повествуя, - проснувшись, Ривай так и не смог вспомнить, о чем именно. Но ему в мозг вбились пушистые светлые ресницы и осознание того, какое умиротворение приносила чужая спокойная улыбка. Словно Эрвин всегда присутствовал в его жизни, чуть ли не с самого начала, и их связывала целая куча вещей. День похода в конечном итоге настал. Ривай проверил прогноз погоды несколько раз, с облегчением убеждаясь, что дождей и гроз не ожидается. В его рюкзаке заняли свое место бутерброды и термос с горячим чаем, маленькая бутылка воды и карта. Зашнуровывая свои новые ботинки, Ривай подумал о том, что в этот раз, несмотря на более высокий уровень подготовки, идти в горы ему намного более нервозно. Кажется, так встают на место мозги? Сейчас казалось, что так и положено вести себя с подобными местами – немного бояться их, уважать и быть внимательным в дороге. Хозяин выдал ему две старые лыжные палки в благодарность за помощь и компанию, и Ривай отправился в путь. Проходя мимо корчмы, кивнул курящей у входа Марте. Надо же, а он и не знал, что она курит. Наверное, у нее был перерыв. - К тебе я еще зайду перед отъездом, - Аккерман сказал это самому себе, едва слышно, будто давал обещание, и ухмыльнулся. Марта была классной. Риваю казалось, что она смотрит на многие вещи почти так же, как и он сам. Он бы нашел, о чем с ней поговорить, и помимо произошедшего с Эрвином. Под подошвами зашуршали мелкие камешки – Ривай дошел до отправной точки маршрута, сворачивая в долину. На часах было девять с половиной утра. В этот раз он мог позволить себе выйти чуть позже, потому что априори не собирался лезть ни на какие трехтысячники. Если Эрвин соизволит появиться, то его можно будет найти на хребте. Он же призрак, в конце концов? Все горы в поисках Смита обшарить все равно бы не получилось. Не хватило бы ни физических сил, ни моральных. Ни с того ни с сего Ривай представил, как здесь, должно быть, хорошо в летний сезон. Поставить бы палатку прямо в этой долине на несколько дней, просыпаться с рассветом, ходить умываться к ледяным ручьям и ощущать покой в душе. Можно одному, а еще лучше с кем-то родным, хорошо знакомым. Не чтобы без умолку галдеть, а чтобы уютно молчать, восхищаясь окружающей красотой. - Рассопливился, - Аккерман скривился, смущаясь от собственных мыслей. Подобные рассуждения, как правило, были ему чужды. Да и о каком покое речь для человека, который жизнь воспринимает как бесконечную гонку, в которой либо ты, либо тебя? Но сейчас почему-то ужасно хотелось помечтать. С началом подъема по каменной лестнице стало ясно, что решение дать ногам отдохнуть было самым правильным и умным за всю поездку. Палки, пусть и не идеально подходившие Риваю по росту, тоже значительно облегчали путь. Периодически он останавливался, оборачивался и смотрел на долину с высоты, подставляя лицо ветру. Словно в первый раз у него не получилось наладить контакт с этим местом, а сейчас он вдруг синхронизировался с каждым камнем и травинкой, и ощутил себя своим. Чем выше Ривай поднимался, тем менее значительными становились все его жизненные тяготы и дилеммы. Кажется, именно за этим в горы так яростно рвались чудаки-энтузиасты, у которых все профили в соцсетях заполнены фотографиями с походов, - за настоящей свободой, за чувством, что сможешь преодолеть любые трудности, с которыми столкнешься. Впервые игра по правилам не ограничивала, а давала новые возможности. С горами не было никакого смысла воевать, но им можно было открыться и довериться. Поднявшись на хребет, Ривай сделал привал на том же месте, что и в прошлый раз – чуть позже он планировал немного пройти вдоль хребта, не слишком далеко. Какая-то придурковатая логика подсказывала, что Эрвин распрощался с ним именно здесь, и что следовало пройти чуть вглубь его «владений», чтобы встретиться. Горячий чай оказался совсем не лишним. Благодаря ему Аккерман смог позволить себе подольше задержаться в этом месте. Он решил совместить приятное с полезным и достал телефон, сделал несколько фотографий пейзажей и парочку селфи. Потом можно будет показать Ханджи, что поумнел и во второй поход отправился подготовленным. Она точно обрадуется, а Моблит хоть избежит поседения на нервной почве. Было удивительным, как сильно они оба пеклись о Ривае, учитывая то, каким ублюдком он иногда мог быть. А ведь он, наверное, ни разу не говорил им за все спасибо. Еще одно чудовищное упущение, о котором он бы никогда не задумался, если бы все увиденное и пережитое не изменило его. Оставалось только придумать, как найти Эрвина. Ривай поднимался на хребет без всякого плана, а теперь, закидывая на плечи рюкзак, пытался понять, что конкретно ему делать. Он направился по дороге вдоль хребта, оглядывая окрестности и присматриваясь к соседним вершинам. Людей нигде не было видно, поэтому бояться опозориться было не перед кем. - Эрвин! – крикнул Ривай, уверенно шагая вперед. – Эрвин, я знаю, кто ты! Знаю, что с тобой случилось! Я хочу поговорить! Его голос эхом разнесся по округе, но никто не появился волшебным образом из воздуха на тропе, как в кино. - Эрвин, черт тебя дери! Я разговаривал с Мартой! – не церемонясь, он вытащил главный козырь, который прятал в рукаве. Ветер просвистел рядом с ухом, но ничего опять не произошло. Ну, еще бы. Размечтался. Ривая начала захватывать досада – затея с треском проваливалась, и все усилия, похоже, были приложены напрасно. - Какой я, блять, тупой… - глубоко вздохнув, Аккерман провел рукой по лицу. Может, он действительно просто поехал крышей, и все, что якобы случилось в горах, каким-то образом ему причудилось? Может он вообще уже давно пациент какой-нибудь психиатрической лечебницы для особо буйных и потерявших всякую критику к своему состоянию. - Необязательно кричать. Я и так тебя хорошо слышу, - знакомый голос раздался за спиной, заставив его в легком испуге обернуться. Перед ним стоял не кто иной, как Эрвин собственной персоной. На нем был все тот же темно-зеленый плащ, штаны и массивные ботинки. Весь его образ будто застыл во времени, как и положено мертвецу. Но глубокие синие глаза были живы. В них плескалось целое море эмоций, как в доверху заполненном кувшине. Казалось, что стоит сказать одно лишнее слово – и Эрвин заплачет. Ривай загляделся и застыл, открыв рот, боясь сделать что-то не так. - Зачем ты вернулся? – спокойно спросил Смит и на мгновение перевел взгляд куда-то вдаль. Теперь было понятно, почему он так естественно смотрелся среди гор. Он был их частью, в каком-то смысле сливался с ними, как неотъемлемая часть общей картины. - Я же сказал… Хочу поговорить. - Поговорить… Я так понял, что ты уже все и без этого выяснил. Не хватило приключений? – нахмурившись, Эрвин внимательно посмотрел на него и тем самым снова напомнил сову. Он явно осуждал Аккермана за решение прийти сюда еще раз. Ривай едва не задохнулся от внезапной фантомной боли, без всякой причины схватившей сердце в когтистую лапу, но все же собрался и ответил: - Ты умер… - Умер, - совершенно не впечатлившись, подтвердил Эрвин. – А ты решил это разворошить. - Блять, Эрвин, пожалуйста. Я и так охренел от всего, и виноватым себя тоже уже чувствовал. Я пришел не потому, что я фанат всякого потустороннего дерьма, а потому что в твоей истории есть огромный такой пробел. Ты вообще знаешь, что происходило в поселке после твоей смерти? Эрвин выдохнул - то ли от усталости, то ли от осознания, что от него просто так не отстанут, и сделал пару шагов в сторону, усаживаясь на пожелтевшую траву и кладя руки на колени. Какое-то время он молчал, и Риваю пришлось терпеливо ждать, пока тот созреет. Он не присел рядом, не желая нарушать чужое личное пространство. - Отрывками. Знаю только то, что подслушал из разговоров людей, - наконец тихо произнес Смит. Теперь, когда он не возвышался над Риваем в полный рост, он казался маленьким и каким-то потерянным. - Знаешь, что на твоего друга завели дело за твое убийство? - Да. - А что твоя семья уехала из поселка после того, как это дело закрыли из-за нехватки доказательств? - Да. - А что твоя девушка замужем за твоим другом, и у них есть ребенок? - …про ребенка не знал, - совсем тихо сказал Эрвин, почти прошептал. Он не разозлился и не расстроился, а скорее выглядел удивленным. Будто вдруг осознал, как много пропустил. - Никто до сих пор не знает, что у вас с этим Найлом здесь произошло. Кто-то считает его убийцей, кто-то сваливает все на несчастный случай, как Марта. Я пришел разобраться в этом дерьме. Потому что отговорки в стиле «мы разминулись на маршруте» - это херня собачья, - продавил Ривай, пытаясь донести до Смита, как важно для него узнать правду. Только вот Эрвин поступил умнее, переключив его внимание. - Марта. Как она? – спросил он, и на этот вопрос было бы жестоко и некрасиво не ответить. - Скучает. Отзывается о тебе хорошо. Сказала, что было раньше тяжело, а сейчас полегче. Работает в корчме официанткой. Но Эрвин, блин. Что произошло в том походе? - Я рад, что у нее все в порядке. Она совсем сюда не приходит, а раньше любила это дело. Мы даже вместе ходили в поход пару раз, - Эрвин только улыбнулся, предавшись воспоминаниям, и демонстративно проигнорировал заданный ему вопрос. Ривай оперся на лыжные палки, покачиваясь. Он не мог понять, чувствовал ли раздражение, нетерпение или просто нервничал от всей ситуации. В голову не приходило никаких идей, как же все-таки подступиться к Смиту. Тот всеми силами избегал самой главной темы и явно собирался продолжать это делать, что бы ему ни сказали. Черт бы побрал этих призраков и их сложную душевную организацию. - Это все пиздец, как странно, понимаешь? Для меня, - в отчаянии выпалил Ривай. – Ты помог мне, я вернулся в поселок, хотел отблагодарить… Начал местных расспрашивать, а они наперебой крестятся и бесятся, говорят, что ты помер. Я залезаю в интернет и понимаю, что это не развод и не прикол, и что ты реально мертв. Что Зик, про которого ты мне говорил, тоже мертв. Но я же, блять, спал на твоем плаще, руку тебе жал! Что за хуйня, Эрвин?! Эрвин обернулся, и его лицо выглядело так, словно ему только что влепили хорошую затрещину. - Я существую на стыке двух реальностей, - жалобно изогнув брови, с неохотой признался он. – Прости. Ты должен был забыть все, что случилось. Как минимум большую часть. Я не знаю, почему в этот раз все не сработало так, как обычно… - То есть во всей этой карусели я еще и гребаное исключение, - хмыкнул Ривай, насмехаясь над самим собой и своим везением. – Классно, просто потрясающе. И все-таки! Я уже пришел. Я уже влез во все это по уши. Мне плевать, призрак ты, оборотень, вампир, демон или какая-нибудь еще хрень. Я хочу узнать правду. Что на самом деле произошло с тобой в том походе? Ривай отвел взгляд лишь на мгновение, а когда повернулся обратно, то Эрвин уже стоял перед ним, словно за долю секунды успел телепортироваться. Плечистая фигура возвышалась над ним, но теперь как-то угрожающе, зловеще. Глаза Эрвина опасно, не по-человечески блестели – он склонился к Аккерману, и от него повеяло могильным холодом. Теперь было вполне ощутимо, что он мертвец, и внутри начал стремительно просыпаться первобытный, животный страх, диктующий сейчас же развернуться и бежать как можно быстрее. Ривай против воли сглотнул, но не сдвинулся с места. - Скажи мне, Ривай, - вкрадчиво спросил Эрвин жутким голосом, - ты хочешь жить? Аккерман крепче сжал рукоятки лыжных палок, инстинктивно готовясь обороняться. Сейчас Смит пугал его еще больше, чем в их первую встречу. Сейчас он не был тем простым улыбчивым парнем из рассказов Марты, желавшим, чтобы все было правильно – он был созданием тьмы, готовым сожрать заплутавших туристов с потрохами и обглодать кости. - Хочешь жить? – повторил Эрвин с напором и занес руку, словно собирался ударить, и Риваю привиделось, словно пальцы на этой руке были вдвое длиннее положенного, оснащены острыми черными когтями, как у хищного зверя. - …да, - еле выдавил он, вытаращившись на свою потенциальную смерть во все глаза. - ТОГДА. УБИРАЙСЯ. ОТСЮДА! – из горла Эрвина донесся звук, похожий на медвежий рев, а потом он действительно ударил Ривая, одним движением сбивая с ног. - Что ты… делаешь? – Аккерман упал на задницу и неплохо приложился копчиком, зашипев. Жмурясь от боли, он рефлекторно стал отползать назад, пытаясь набрать хоть какую-то дистанцию от своего противника. Теперь уже, кажется, противника. - Убирайся вон, - холодно и все так же зловеще проговорил Эрвин, выпрямляясь и опуская руку. - И никогда не смей сюда возвращаться! Понял меня? Но Ривай уже и без того подорвался, спеша прочь. Он мог быть каким угодно упрямым и жаждущим справедливости, но не дураком. Ему хватало ума признать, что против потусторонней силы он никакой не воин, даже если в уличных драках ни разу не проиграл. - Блять, - он бежал точно по тропе, ругая себя за то, что не уехал домой сразу после произошедшего. - Твою мать… Вот цена тому, что он отказывался усвоить простой жизненный урок: нельзя зариться на кусок, который тебе не по зубам. Хотел раскопать всю правду, а сам чуть не нарвался на погибель уже во второй раз. Эрвин мог выглядеть, как обычный человек, но на самом деле он был черт знает, чем. И ведь чуть ли не во всех хоррор-фильмах нитью тянется именно этот сюжет – не суй свой нос в загробные дела, не трожь, оно тебя сожрет. Вот же, черт, угораздило… Ривай замедлил бег, а потом и вовсе остановился, оборачиваясь, чтобы удостовериться, что его не преследуют. Вопреки опасениям его ждало облегчение – видел он только спину Эрвина, который неспешно уходил в противоположную сторону. Стоило признать, что несмотря на инцидент, случившийся парой минут ранее, удаляющийся силуэт выглядел одиноко. Ривай смотрел ему вслед секунд десять, а потом отвернулся и зашагал к каменной лестнице, торопясь вернуться в поселок. С него хватило этого дерьма. Завтра же он покинет это место со всеми его бедами и призраками, и вернется к своей обычной жизни, постаравшись забыть все случившееся с ним. И надо навестить друзей: Ханджи будет рада его визиту, каким бы внезапным он ни был, а Моблит наготовит всяких блюд, которым Аккерман не знает и названия. Обычная жизнь, работа, периодические посиделки с друзьями, и больше никаких подобных экспериментов. Дорогу до поселка Ривай почти не запомнил. Он больше не обращал внимания ни на красивый пейзаж, ни на свежий прохладный воздух. Былое единение с горами, которое он почувствовал при восхождении, схлынуло и исчезло без следа. Он просто механически передвигал конечностями, удерживая фокус внимания только на том, чтобы быстро и безопасно спуститься. Когда он выходил из долины, его все еще немного внутренне потряхивало, но внизу все равно стало на порядок легче. Чем ближе были живые люди, тем спокойнее становилось Риваю – это будто обозначало для него, что он сам еще жив и цел, и что все еще может наладиться. Он шел по поселку, и его взгляд неожиданно зацепился за поворот на местное кладбище, который до этого он почему-то ни разу не замечал. Что-то необъяснимое потянуло его в ту сторону, и он, вопреки всякой логике и здравому смыслу, свернул туда. Наверное, он просто хотел утвердиться в одной мысли. Просто для себя. Увидеть наглядное подтверждение тому, что Эрвин действительно мертв, и что в эту историю больше не следует лезть ни под каким предлогом. Собственные благие намерения следовало раз и навсегда засунуть себе в зад, чтобы ими не оказалась вымощена дорога в персональный Ад. На скромном кладбище могилу конкретного человека найти оказалось удивительно легко. Стоя перед памятником, на котором красовался черно-белый улыбающийся портрет Эрвина Смита, Ривай достал из кармана сигареты и закурил. Из-за того, что ветер здесь был едва ощутимый, дым не сразу уносило прочь. Могила Эрвина выглядела ухоженной. У нее не было оградки, но все сорняки были тщательно выкорчеваны, а рядом с памятником лежали свежие цветы. Кто-то регулярно приходил сюда, хоть семья Смита и уехала из поселка больше двух лет назад. Может быть, это была Марта. Может, это был кто-то еще, кто был близок с Эрвином, но кого Риваю не довелось узнать. Так или иначе, эта история была уже давно написана и закончена: один из ее героев умер, остальные отскорбели, отгоревали и по большей части смирились с утратой, сохранив в сердце самые светлые воспоминания о родном человеке. Нужно было оставить всех участников этого сюжета в покое, возвращаться быстрее в привычную гонку с собственной жизнью. Ривай докурил, в последний раз взглянул на памятник, вздохнул и отправился в гостевой дом. Его окончательно отпустило только тогда, когда, наскоро сполоснувшись в душе, он плюхнулся в кровать, чуть ли не с головой укрываясь одеялом. Грело осознание, что скоро этот кошмар закончится совсем. Марту он решил все же не навещать – хранить молчание и притворяться, что ничего из ряда вон выходящего не произошло, было бы слишком сложной задачей. Впрочем, наверняка через какой-нибудь месяц она и сама не вспомнит о странном туристе-коротышке. Риваю не верилось, что его исчезновение из чьей-либо жизни может стать серьезным событием. Он так и не вышел поужинать, а просто лежал наедине со своими мыслями, пока не уснул, измотав разум. Ривай спал, и ему снова снился сон. Во сне он сидел на своей кровати в комнате гостевого дома, по пояс укрытый одеялом, и вглядывался в царивший вокруг него приятный полумрак. Через приоткрытое окно был слышен стрекот сверчков и шипение жарящегося на мангале мяса – наверняка, опять хлопотал над вечерней трапезой старик-хозяин. У окна, спиной к нему, стояла чья-то фигура, чей разворот плеч и высокий рост выдавали в нем кое-кого очень знакомого. - Эрвин…? – тихо позвал Ривай, и мужчина обернулся, в самом деле оказываясь Смитом. Он снова стал похож на обычного человека, перестав излучать зловещую загробную ауру. Хмурился скорбно и смотрел, как побитая собака: виновато и печально. Аккерман смотрел на него в ответ и просто не знал, что сказать. Все слова будто застряли в горле и не хотели обретать форму. Пальцы сами собой скомкали и сжали одеяло. В следующий миг Эрвин уже сидел рядом с ним, устроившись на краю кровати, и сверлил его еще более грустным взглядом, чем прежде – словно пытался безмолвно извиниться, но опасался сказать что-то не то или вновь напугать. От него веяло одиночеством и тоской так сильно, что Ривай захотел проверить, не подключены ли они друг к другу через шнур, как два робота, одновременно передавая бесконечное множество сигналов. Напряжение, повисшее в воздухе, казалось, можно было потрогать руками. И Аккерман не выдержал первым. Закусив губу, он отпустил одеяло и, повинуясь внутреннему порыву, взял лицо Эрвина в свои ладони. Чужие глаза снова казались переполненными всевозможными чувствами, и Ривай ждал и думал: вот-вот заплачет, еще секунда и человек перед ним заплачет. А потом он перестал ждать и потянул Эрвина к себе, потянулся к нему сам, намереваясь поцеловать. Но не успел. Осознавший себя в моменте Эрвин болезненно поджал губы и увернулся от поцелуя, а после мягко отстранил его руки от себя, покачав головой. - Почему? – шепнул Ривай на грани слышимости. Смит вновь покачал головой и медленно поднялся, отворачиваясь к окну и собираясь бесследно раствориться в ночи. – Подожди… Ривай почувствовал, как его самого переполняет боль. Он глядел на спину Эрвина, а боль усиливалась с каждой секундой, выворачивая ему суставы, ломая кости, сжимая сердце в цепких когтях. Казалось, что его просто разорвет на части от этой боли, но вдруг откуда-то пришло осознание, что чувства, испытываемые им, не его собственные. Это была боль, терзавшая Эрвина - а ему, на самом-то деле, досталась лишь малая ее часть. Аккерман проснулся, тяжело дыша, весь вспотевший, но с ним остался отголосок той боли в области сердца – такой же, как та, что посетила его днем на хребте. Подорвавшись с постели, на шатающихся ногах Ривай добрался до своего рюкзака, выуживая оттуда телефон и спешно набирая номер Ханджи. - Алло… - голос в трубке был сонным и немного раздраженным, но он был счастлив услышать подругу так сильно, что готов был рассыпаться в красноречивых комплиментах и одах их невероятной дружбе. - Ханджи, это Ривай. Поговори со мной, пожалуйста, - сказал он тихо, обняв себя свободной рукой, что не была занята телефоном. - Ривай? – голос Зое сделался бодрее. Она явно приложила усилия, чтобы включить полуспящий разум. Послышался скрип кровати и вздох, а затем шаги – скорее всего, Ханджи уходила в другую комнату, чтобы не мешать Моблиту спать. – Три часа ночи. Что случилось? Ты получил травму? У тебя проблемы с полицией? Нужно приехать? Боже, Ривай точно не заслуживал таких друзей, готовых ради него по первому зову сорваться в ночь неизвестно куда. - Нет, Хан, ничего срочного. Мне просто хреново. Ты прости, что я так… - Ничего. Бывает и такое. Выкладывай, что там у тебя, - невозмутимо отозвалась подруга. Стали слышны характерные звуки кухонной возни. Наверное, ожидая долгий разговор, Зое решила сделать себе кофе. - Я много времени не займу. Не пей кофе, потом хрен уснешь, - неуклюже проявил заботу Аккерман. - Я и так уже хрен усну. Пойду потом в документах сидеть. Давай рассказывай, тянешь резину. - Окей. Окей, ладно. Представь… Вот если бы, скажем, была такая ситуация… Вот был бы человек, с которым случилась большая беда, и я бы захотел ему помочь… - Но? - Но ввязываться в его ситуацию было бы абсолютно хреновой, возможно даже опасной идеей. Типа прям вообще. Ты бы меня поддержала? Ханджи хмыкнула и смолчала, что означало, что в ее голове в эту секунду усиленно работают мыслительные процессы. В трубке отдаленно зашумел электрочайник – все-таки решила выпить кофе. Молчание затянулось секунд на тридцать, после чего Зое выдала ему вывод касательно полученных и обработанных данных: - Да ты уже все решил, коротышка. Не важно, что я тебе скажу. Но если человек реально того стоит, и ты готов рискнуть, то почему нет. Постарайся только никого не убивать и не ввязываться в наркобизнес. Я-то тебя, конечно, от всего постараюсь прикрыть, но и моя гениальность не безгранична. Ривай грустно усмехнулся, подумав, что от духов и прочих загробных существ Ханджи его никак не прикроет, даже если очень захочет. Но слышать поддерживающие слова все равно было до ужасного приятно. - Черт побери. Ты слишком хорошо меня знаешь. Спасибо, Хан, - проговорил он, улыбаясь. - Всегда пожалуйста. Помни, что ты славный малый, когда не говнишься. И будь поосторожнее. Я так понимаю, ты услышал все, что хотел? – на другом конце послышалось громкое «сюрп», но это даже не взбесило Ривая, как обычно. Он был искренне благодарен Зое за этот разговор, пусть и короткий. Он не остался в сложной ситуации один, и это все, что в принципе имело значение. - Наверное… Да. Я услышал все, что хотел. Извини, что разбудил, и спокойной ночи, - сказал Аккерман, выдыхая. Ему стало немного легче. - Сказала же, ничего. Посижу над документами. Спокойной ночи, - отозвалась Ханджи и сбросила вызов. Ривай еще долго сидел на своей кровати, пялясь в окно на ярко сияющую на звездном небе круглую луну. Он все еще чувствовал, как болезненно тянуло где-то под сердцем, и осознавал, что проблема больше не заключается в том, чтобы просто разобраться в ситуации и узнать о ней всю правду. Ривай, увидев чужие боль и одиночество вблизи и ощутив их на себе, хотел попытаться хоть как-то помочь Эрвину. И собирался вернуться туда, куда ему прямым текстом сказали никогда не возвращаться. Кажется, он и правда был непробиваемым тупицей.