Vmeste близ Диканьки

Лес застыл перед рассветом, не колышется листва, На опушке, синим цветом расцветает сон-трава. Тени утра водят свой неспешный танец на девичьем теле, И уводят в путь последний под шуршание зелёной ели.

          Массивная дверь закрылась с глухим стуком за спиной Серёжи. Невольно захотелось прижаться ухом к влажной от утреннего тумана деревянной створке, чтобы услышать, что происходит внутри. Уж слишком жутко этот граф смотрел на Антона.       «Чего доброго изобьет ещё парня»       Но слушать это не очень хотелось, особенно не имея возможности помочь, поэтому Сережа двинулся в сторону деревни, отказавшись от графской лошади.       – Волков, скотина такая! Неужели даже не пошел искать меня? – Рыжие волосы выбились из-за уха, когда мужчина пнул небольшой камень. ­– Я тут, значит! А он! Тут такое!       «И что это вообще такое было?» Разумовский покинул территорию поместья не больше пяти минут назад, но уже во всех красках представил, как он будет выказывать своё недовольство Волкову.

 ____________________________________________________

      – И что это вообще такое было? – Мужчина задумчиво разглядывал природные узоры на створке входной двери.       – О чём ты? – Притворно-непонимающий тон парня действовал на нервы ещё больше, чем вся эта ситуация.       – Ты решил со мной поиграться? – Арсений вполоборота смотрел на Антона, всё ещё покачивающего бокал в руках. – Мог просто попросить меня, ты же знаешь, насколько я добродушен.       – Я не понимаю, о чём ты говоришь, Арс. – Парень отставил бокал, пододвигая свой стул ближе к столу. – Сергей такой очаровательный парень, мне было интересно с ним поболтать. Но ты так на него смотрел, что он испугался и сбежал, ты совсем негостеприимен, граф.       Стук небольших каблуков отдавался вибрацией под кожей.       «Страшно. Но играть нужно до конца»       Чужие ладони ложатся на плечи, слегка оглаживая. Антон сцепляет собственные руки в замок, чтобы не было видно, как они трясутся. Как ему эта идея в голову вообще пришла? Ещё и незнакомого человека в это втянул.       – Спускайся вниз, если не хочешь разозлить меня ещё сильнее. – Правая рука скользит под ворот домашней рубахи, сжимая тонкую шею. – Не испытывай моё терпение, ангел.       Сердце бьётся как у загнанного зверя, дыхание сбилось, но Антон уверенно встаёт, когда рука на шее разжимается. Он добился эффекта, которого хотел, сейчас главное не переусердствовать.  

 ____________________________________________________

        ­– Ты, чёрт татарский! – Сережа пинком открывает дверь в комнату, намереваясь избавить своего возлюбленного от тягот земной жизни. – Ты…Так, блять, ты где?!       – Молодой человек, прекратите портить двери, иначе заставлю платить за них! – Строгий голос хозяйки заставляет резко развернуться на пятках. – Ваш друг ещё не вернулся.       – Как это не вернулся? Говорил же, что ненадолго ушел. – Сердце пропускает удар, отдаваясь в горле слабым пульсом. – А куда они пошли?       «Он же не бросил меня? Нет, он обещал. Не мог же он бросить меня здесь одного, да?»       – А я почем знаю, зайдите к писарю, спросите. Он дальше по коридору живет.    

 ____________________________________________________

      Костяшки пальцев покраснели, а запястье устало от активных движений. Разумовский уже выслушал пару ласковых в свой адрес за то время, что ломится в чужую дверь.       – Николай Васильевич! Вы живы там? – Сережа припадает ухом к двери, чтобы расслышать хоть что-то. – Николай, блять, Васильевич!       Мужчина перестает чувствовать щекой опору и вваливается в комнату, падая на бок.       – Да что ж вы так кричите?!  – Мужчина стоит в одной лишь ночной рубашке, тёмные волосы спутаны и торчат в разные стороны, от чего Сережа не может сдержать смешок. – Вот вам и доброе утро.       – Куда Александр Христофорович ушёл? – Разумовский серьёзнеет, вспоминая цель своего визита.       – В сторону леса они пошли, скоро должны вернуться. – Гоголь провел ладонью по лицу, стараясь скрыть похмельное раздражение. – Вы из-за этого меня разбудили?!       – Да, я… – Сережа взглядом зацепился за красную ткань на стуле позади мужчины, вставая с пола. – А давай я угощу тебя обедом в качестве извинения?       «Где я это пальто видел?»       – Ждите меня внизу, я сейчас подойду. – Николай подхватил Разумовского под локоть, подталкивая к выходу. – Мне надо себя немного в порядок привести.    

 ____________________________________________________

        В подвале сыро и холодно, отчего кожа Антона покрывается мурашками. Он сидит на небольшой кушетке, рассматривая тени на выбеленной кирпичной стене. Сердце всё ещё бьётся в диком ритме, ладони холодные, кажется, что он вот-вот расплачется от длительного ожидания. Каблуки чужих ботинок глухо соприкасаются с чуть влажной землей, вынуждая повернуть голову в сторону прохода. Из темноты коридора медленно выходит Арсений. На нём белая рубашка, рукава которой расстёгнуты и слегка болтаются при ходьбе, на ногах плотные чёрные брюки, подтянутые ремнём с массивной пряжкой. Антон сглатывает, задерживая взгляд на металле ремня, поблескивающем в тусклом свете. Граф подходит к сундуку слева от входа, откидывая скрипящую крышку, не глядя на парня, который сжимает край кушетки.       – Я же просил не испытывать моё терпение. – Низкий шёпот мужчины отражается тихим эхом от стен, проникая в остатки сознания. – Почему эти тряпки всё ещё на тебе?       Антон тонкими пальцами подцепляет край рубахи и тянет вверх, кожа снова покрывается мурашками от соприкосновения с воздухом. Он дергается и рвано выдыхает, когда на кушетку по правую руку от него приземляется несколько крупных мотков верёвки.       – Встань и развернись. – Арсений закатывает рукава, открывая руки с переплетением вен.       Антон разглядывает, как скользят пальцы по поверхности ткани, не замечая чужого пристального взгляда. Мужчина в два шага оказывается рядом, обхватывая подбородок и поднимая его вверх. Горячие губы скользят по бледной коже от подбородка до виска.       – Ты сегодня совсем меня не слушаешь. – Этот шёпот оглушает, рука сжимается сильнее, вынуждая разомкнуть губы в немом стоне.       – Пожалуйста, Арс. – Парень облизывает подрагивающие губы.       – Что «пожалуйста», ангел? – Влажный язык проходится по губам напротив, срывая дыхание.       – Пожалуйста, поцелуй меня.       – Не совсем то, что я хотел услышать, но раз уж ты просишь.       Язык скользит между губ, утягивая в поцелуй, парень прикрывает глаза, чтобы потерять в нем остатки самообладания. Но чужие зубы смыкаются на нижней губе, на кончике языка чувствуется солоноватый привкус собственной крови.       – Я сказал тебе встать и развернуться. – Мужчина разжимает руку, позволяя Антону опустить голову, тут же сдавливает его руку выше локтя, вынуждая встать к нему спиной.       – Продолжишь так себя вести и выйдешь отсюда не скоро, понял меня?       Парень размыкает губы, чтобы ответить, но чужие пальцы сжимают волосы и оттягивают голову назад, заставляя кожу на шее натянуться, из-за чего вместо ответа слышится сдавленный стон. Подушечки пальцев скользят по голой коже спины, огибая выступающие под кожей рёбра и спускаясь по левому бедру Антона, чтобы подцепить конец верёвки. Грубоватая пенька́ касается шеи под линией роста волос, её концы опадают на тяжело вздымающуюся грудь. Арсений кладёт голову на плечо, завязывая первый узел в районе ямочки между ключиц. Медленно ведёт пальцами вниз по груди, чтобы затянуть новые узлы. Антон чувствует, как вдоль позвоночника проезжается ещё одна веревка, которую граф продевает под уже висящую на шее. Она проходит от лопаток вдоль ребёр, пропускаясь между двух переплетений узлов на груди, оттягивая их в стороны. Следующая верёвка плотно стягивает запястья друг с другом, ее Арсений дважды перекидывает через высокую деревянную балку сбоку от кушетки и слегка натягивает, вынуждая парня шагнуть в сторону и приподняться на носочках.       – Подними ногу. – Граф касается брючной ткани под коленом, подтягивая ногу вверх. – Держи так.       Концы верёвки, перекинутой через балку, оплетают бедро. Антон закрывает глаза и тихо стонет, чувствуя, как впиваются узлы в грудь и спину, царапают кожу, что стала горячей, несмотря на прохладу помещения. Руки уже затекли, он предпринимает попытку согнуть их в локтях, но верёвка натягивается и вынуждает поднять привязанную ногу выше, напрягая мышцы. Парень распахивает глаза и смотрит на Арсения, услышав семенящие шаги со стороны тёмного коридора.       – Арсений Сергеевич. – Молодая девушка быстро кланяется. – Розги принесли, куда изволите положить?       – Давай сюда. – Мужчина тянет руку, не отводя взгляд от Антона. – И, Аннушка, сделай так, чтобы меня никто не беспокоил, пока я здесь.       – Хорошо, Арсений Сергеевич, я прослежу за остальными. – Служанка снова торопливо кланяется и так же быстро убегает из подвала.       Антон сглатывает, продолжая разглядывать руки мужчины, сжимающего тонкие ветки.       – Что так смотришь? Ты же не думал, что я оставлю твое поведение безнаказанным? – Арсений вытаскивает один прут, кидая остальные на кушетку.  – Не забывай считать, ангел.       Парень запрокидывает голову назад, когда розга соприкасается с оголенной кожей, оставляя след от левой лопатки до правого плеча.       – Один. – Он судорожно дышит, пытаясь подготовить себя к следующему удару.       Спину расчерчивают ещё три полосы, две из которых оставляют тонкие кровавые следы.       – Пять. – Антон стонет, когда прут хлёстко опускается на бедро, обтянутое тканью брюк.       Тело, влажное от испарины, покрывается мурашками, когда Арсений широко мажет языком по антоновой спине, слизывая кровавые росинки на плече, следом прикусывая кожу на шее. Парень выгибает спину, отклоняя голову в попытке продлить грубое прикосновение, из-за чего головка возбужденного члена трётся о пояс съезжающих брюк.       – Теперь ты стал каким-то чересчур смиренным. – Граф ведёт тыльной стороной левой ладони вдоль позвоночника Антона, пальцы поддевают верёвку, проникают под сплетения и натягивают её. – От этого мне не по себе, будто я изверг какой. А я ведь не изверг, Антош?       Правая рука огибает талию и сжимает чужое возбуждение через шероховатую ткань. Длинные пальцы продевают блестящую пуговицу через петельку, ослабляя давление. Антон опускает голову и напрягает плоский живот в ожидании прикосновения, о котором буквально мечтал с самого утра. Арсений отпускает брючную ткань и отходит к сундуку возле входа, крышка которого до сих пор открыта. Мужчина склоняется над ним и долго высматривает что-то на дне, перекладывая вещи, и спустя минуту достает тёмный бутылёк и охотничий нож с коротким лезвием.       «Развяжи меня, развяжи меня»       Антон вздрагивает, когда горячие пальцы касаются его поясницы.       – Не дёргайся, не хочу поранить тебя. – Пальцы оттягивают край штанов, просовывая метал между тканью и бледной кожей. Антон жмурится, когда слышит звук рвущихся нитей его брюк под давлением ножа. Граф делает ещё несколько надрезов по бокам, следом надрывая ткань. Лохмотья штанов теперь болтаются под коленями, парень открывает глаза и видит собственный член, призывно истекающий смазкой. Он сглатывает вязкую слюну, собравшуюся от желания прикоснуться к себе и получить долгожданную разрядку. Антон уходит в свои мысли, не замечая, что Арсений отошел от него и откупорил бутылёк. Звонкий шлепок, прокатившийся эхом по помещению, возвращает его в реальность. Парень выгибается, когда на его поясницу падает несколько холодных капель, скатываясь между ягодиц, носа касается едва уловимый цветочный аромат.       «Розовое масло»       Антон задерживает дыхание, когда графские пальцы размазывают масло, спускаясь ниже и надавливая на колечко мышц. Одна фаланга медленно проскальзывает внутрь, растягивая сжимающиеся мышцы. На спину снова капает масло, уже стекая тонкой струйкой, парень краснеет от ощущения того, как влажно теперь между ягодицами. Арсений не двигается дальше, лишь приставляет ещё один палец, надавливая на обильно смазанный вход.       – А-арс, подожди! – Антон с резким вдохом дергается вперёд.       – Не хочу. – Мужчина пропускает руку под поднятой ногой и сжимает бедро, удерживая парня на месте. Два пальца резко проникают внутрь, вызывая болезненный стон. – Тебе придётся потерпеть.       Арсений полностью вытаскивает пальцы, снова шлёпая Антона по бедру, после возвращая пальцы на место. Боль от проникновения уже не кажется такой острой как в первый раз, парень глубоко дышит через рот, стараясь привыкнуть к ощущению. Граф двигает пальцами в горячей тесноте, оглаживая нежные стенки, проводит подушечками по комку нервов. Антон едва заметно вздрагивает от этого движения и тихо стонет на выдохе, ему всё ещё больно, но он старается расслабиться, чтобы облегчить скольжение пальцев внутри. Графская рука отпускает бедро, тянется в сторону и касается напряженного члена, размазывая розовое масло по тонкой коже. Антон несдержанно стонет, когда внутри пальцы давят на чувствительный бугорок, а снаружи – большой палец  на головку. Движения становятся быстрее, когда Арсений перестает чувствовать сопротивление. Он проталкивает пальцы до конца, двигается волнообразными движениями, стимулируя простату, второй рукой двигает по члену в такт движениям пальцев внутри. Антон уже не чувствует боли, поэтому стонет громко и надрывно, пока граф смыкает зубы на бедре, следом зализывая укус.       – Арс, пожалуйста, хватит. – Парень чувствует, как по виску бежит капля пота. – Просто возьми меня уже!       – Кто сказал, что ты сможешь сегодня в полной мере получить удовольствие? –Арсений хмыкает, сдавливая член у основания. – Сегодня ты получаешь наказание.       – П-пожалуйста, я хочу кончить! – Антон торопливо толкается  в крепко сжатую ладонь и шипит. – Прошу, Арсений!       Граф тихо рычит, когда мягкие стенки сжимают его пальцы в ожидании, и начинает вбиваться ещё резче. Подвал наполняется громкими судорожными стонами, тихими шлепками и влажным хлюпаньем пальцев, перепачканных цветочным маслом. Антон понимает, что не выдерживает чужого горячего дыхания и крепких рук на теле, выгибается и пачкает чужую ладонь с громким вскриком, звенящим в ушах. Он стонет снова, уже облегчённо, когда чувствует, что мужчина ослабляет узлы.       – Ты снова брал что-то из моего сундука? Я не досчитался одного отвара. – Антон лежит спиной на груди Арсения, расположившегося на кушетке и разминающего затёкшие от долгого связывания мышцы.       – Да, я брал отвар прострела. – Парень растёкся на чужом теле, перебирая лоскутки бывших брюк. – Эта истеричка так орала и дергалась, чуть глаза мне не выцарапала, пришлось её усмирить немного.       – Почему сразу не сказал? Я бы помог.       – Я хотел, вышел в гостиную, а ты Сергея там тащишь, не стал отвлекать тебя.– Антон потягивается в чужих объятиях, прикрывая глаза. – Надеюсь, он добрался до деревни без проблем.    

 ____________________________________________________

        – Вы долго гуляли, я вчера вечером не видел, как вы возвращались. – Неловкое молчание за обеденным столом прерывает Гоголь.       – Да я минут 15 назад пришел. Я же… – Серёжа весь подбирается, вспоминая вчерашний вечер. – Я же по лесу гулял вчера, стемнело уже, я заблудился и зашёл в какие-то ебеня, девушку там встретил.       – Что за девушку ты мог встретить ночью в лесу? – Гоголь хмыкает, отправляя в рот кусочек вареной картошки.       – Да вот и я подумал, чего ей там делать, но она меня к костру провела, чаю налила. – Сережа смотрит в сторону, надеясь наконец-то увидеть Олега в толпе. – А я так устал, что сил не было сопротивляться,даже если бы она решила меня убить.       – И чего вы там с ней в лесу делали, что только сегодня вернулись-то?       – Т-ты на что это намекаешь?! Совсем что ли? – Разумовский подскакивает и упирается руками в столешницу. – Я после чая её отрубился, а очнулся уже в поместье у графа! Он меня ночью на берегу нашёл и привёз к себе, я там всю ночь провел!       – И у какого это графа ты всю ночь провёл? – Крупная ладонь ложится поверх серёжиной, а чужое дыхание заставляет волоски на затылке встать дыбом. – Я-то думаю, он мирно спит в своей кровати всю ночь, а он в графских поместьях развлекается.       Секундная паника отступает, Серёжа выдёргивает свою руку и резко разворачивается, заставляя Олега отшатнуться.       – Ты, скотина такая, тебя где черти носили?! – Разумовский тычет пальцем в крепкую грудь. – Я думал, тебя уже волки в этом лесу сожрали!       – Да не кричи ты так. – Волков хрипло смеется, притягивая мужчину за руку к себе. – Мы пошли просто осмотреть территорию, нашли кое-что, поэтому и задержались, не злись.       – И что же вы это нашли, господа? – Олег так и застывает, прижимая к себе Сережу, пока тот невинно хлопает глазами, глядя на дознавателя.       «Вот где я это пальто видел! И чё ж оно у Гоголя в комнате-то делало?»       – Яков Петрович, ещё одну девушку в лесу нашли. – Бинх подходит близко, склоняется над ухом мужчины, чтобы никто не услышал их разговор. – Снова сожжённая. Доктор уже должен был закончить осмотр, пройдёмте к нему.       – Чего вы там нашли такого? ­– Сережа шепчет Олегу прямо в ухо.       – Девушку сожженную нашли, Серый. – Олег отвечает так же тихо, но со всей серьезностью, которую может нести в себе человеческий шёпот.       – Это не я, Волче, клянусь! – Разумовский дёргается, силясь выбраться из чужих рук.       – Я знаю, что не ты, но никому так не говори больше. – Олег разрывает объятия, перекладывая руки на плечи Разумовского. – А то еще подумают, что не надо думать.       – Олег Давидович, раз уж вы вызвались помогать, то пойдёмте, послушаем доктора вместе. – Яков опирается на трость, лукаво глядя на Сережу. – Только друга своего оставьте здесь, а то ещё создаст нам дополнительную головную боль.       – Вы на что это намекаете, а? – Разумовский скинул руки со своих плеч и развернулся к мужчине.       – Серый, тебе и правда лучше тут остаться, не на что там смотреть. – Волков подталкивает его в сторону дома. – Отдохни пока, я скоро вернусь.  

  ____________________________________________________

      – Ну-с, господин Позов, что у вас тут? – Дознаватель шагает в помещение, отведенное доктору для вскрытия и осмотра трупов.       – Что могу сказать… – Мужчина вытирает руки о белую тканевую салфетку. – Девушка умерла около двух дней назад. Причина смерти: воздействие высоких температур.       – Какого характера? – Яков опирается о деревянную стену, покручивая в руке трость.       – Некоторые факторы указывают на прижизненное возгорание и, поскольку на теле не найдено повреждений, которые бы указывали на то, что жертва сопротивлялась, можно говорить о ненасильственном характере. Но я всё же склоняюсь к тому, что это был преднамеренный поджог.       – Странно, если бы она загорелась и просто лежала в огне, согласитесь, это сложно не заметить. – Олег складывает руки на груди, хмуря густые брови.       – Да и где бы она нашла огонь в лесу? Сама бы не развела, у неё с собой ничего нужного и не было. – В беседу включается Александр Христофорович.       – Ну и как вы себе это представляете? Следов борьбы нет, самосожжение отметаем, раз вы говорите, что она не развела бы огонь. – Яков Петрович хмурит брови, делая шаг в сторону тела погибшей девушки. – Что у нас остается господа?       – Может, её перед этим усыпили? – Волков встаёт рядом с дознавателем, разглядывая обожженную кожу на плече жертвы.       – Сонной травой накормили, но зачем сжигать было?       – Александр Христофорович, ну какая ещё сонная трава? – Дознаватель выплевывает эту фразу с усмешкой. – Мы же с вами не в сказке.       – Ну почему же? – Лица мужчин поворачиваются в сторону доктора, о котором они уже успели позабыть. – Вполне возможно, что девушку заставили выпить какой-нибудь отвар, но он в любом случае не даёт мгновенного результата, пришлось бы как-то удерживать её.       – И следов изнасилования тоже нет? – Олег сжимает пальцами переносицу, он устал и хотел бы оказаться в кровати с Сережей, а не в амбаре с трупом, слабо пахнущим шашлыком.       – Нет, никаких следов борьбы. – Врач откидывает салфетку в сторону. – Хотя раньше всегда были увечья, заметные даже после сожжения.       – Ну что ж, господа, у нас маньяк, сжигающий молодых девушек. Ваше счастье, господин Волков, что такое случалось и до вашего появления. – Мужчина запахивает красное пальто и спешит на свежий воздух. – Иначе Александр Христофорович уже посадил бы вас за решетку, а пока этого не случилось, я очень рассчитываю на вашу помощь.       – Само собой, господин Гуро. – Олег притворно улыбается тому вслед.