Научный Институт Инмиров

                              Владислав сидел над отчётом, но взгляд его то и дело возвращался к блокноту с расчётами.

КОРМ ДЛЯ ПТЕНЦА ЗАВТРАК: Пицца «Пепперони» – 1 шт. Сушисет ассорти (8) – 4 шт. Картошка фри (больш.) – 2 шт. Куриные крылышки – 6 шт. Гамбургер – не стал есть. Чизбургер – 0,5 шт. Вода из кулера – 10 ст.

      Вранислав бродил по НИИ в сопровождении Антареса и Регулуса и знакомился с местным населением. Владиславу хотелось надеяться, что Рабеншварц не прибежит к нему в конце дня в слезах, но мрачные рисунки на обороте ненужной таблицы, нарисованные, пока Воронов звонил по телефону, наталкивали его на иные мысли. Множество глазок по всему рисунку, какие-то тапочки (или чем оно было) на тарелке и повешенный человечек. Из-за «портретного сходства» сложно было понять – хочет ли Вранислав умереть сам или убить Владислава, но оба варианта мало его прельщали.       Поняв, что сосредоточиться на графике активности иномирных интервентов у него не выходит, он взял в руки телефон и зашёл в чат с близнецами.       [Ворон]: Ну как вы там?       [Химик]: Нормально, едим.       [Ворон]: Опять?.. Он же сказал, что сыт.       [Химик]: Кто?       [Ворон]: Граф наш.       [Химик]: Терри ест.       [Химик]: Ваш граф сидит рядом.       [Химик]: Озирается.       [Ворон]: Ладно.       [Ворон]: Стоп. ГДЕ вы едите?       [Химик]: В столовой.       [Химик]: А что?       [Ворон]: Ничего, кроме того, что я просил вас не уходить дальше нашего крыла. Угадай, почему?       [Химик]: ???       [Ворон]: Потому что человеку до истерики страшно сталкиваться с местными. Надеюсь, там ничего не происходит?       [Химик]: Да в норме всё, не истерит.       [Химик]: Вроде бы.       [Ворон]: Вроде бы?.. Так истерит или нет?       [Химик]: А.       [Химик]: Нет, это к «в норме всё».       [Химик]: Не истерит.       [Химик]: Чёрт.       [Ворон]: Что?..       [Химик]: фыронуморамл       [Ворон]: Мне стоит вызвать некромага?..       [Химик]: Франц с Рейчел!!!       [Ворон]: Что они сделали?       [Химик]: НИЧЕГО! Это просто Франц с Рейчел! Приползли с полигона, сунулись в окно…       Владислав отложил на минутку телефон. Выдохнул. Карандаш в его руках немного задымился, но он быстро взял себя в руки. После этого он взял в руки телефон.       [Ворон]: Граф там как?       [Психолух]: Реджи отдирает его от Франца с Рейчел.       [Ворон]: Успешно?       [Психолух]: Относительно.       [Ворон]: Относительно – это как?       [Психолух]: Относительно – это взяли на руки и отнесли в коридор.       [Психолух]: Скоро будем.       [Ворон]: Хорошо. И старайтесь не дробить сообщения.       [Психолух]: Угу.       [Психолух]: Пока.       Через пятнадцать минут близнецы ворвались в кабинет, втаскивая рассеянно улыбающегося Вранислава. Владислав, напустив на себя самый серьёзный и начальствующий вид, строго осведомился:       – Итак?       – Там драконы… – виновато улыбнулся Рабеншварц. – Настоящие, красивые…       – Это Франц и Рейчел. Они люди большую часть времени, – сухо произнёс Воронов.       – Оборотни? Это… Невероятно!       – Мы называем их перевёртышами.       – Не важно! Я хотел бы иметь возможность изучить это!       – Поверь мне, не ты один, – хмыкнул Антарес. – Они уже огребли, и не раз.       – Огребли?..       – Медосмотр, анализ крови, рост-вес, все дела, – пожал плечами младший близнец.       – И теперь они в край заёбаны, – поддакнул старший.       – С тебя сотка.       – Ладно, братик. Тогда держи две – вы с папой в край охуели с людей деньги брать за Великий и Могучий.       – Вообще-то я тоже исправно кладу деньги в конвертик…       – Ага. Так мог бы не палить нас, меньше бы клал.       – Так не интересно.       Владислав устало вздохнул. Близнецы выстроились по стойке смирно.       – Короче, он доставлен, капитан! – указал на Вранислава Регулус.       – Сам вижу. Ну, если хочешь изучать тут всё, то не истери и не порывайся сбежать. Там – ничего хорошего не будет. Здесь тоже, но тут есть бесплатная еда, драконы и другие интересные существа. А главное – уютное место, где тебя примут любым.       – А если я буду тут работать, я смогу попасть потом домой?.. Хотя бы ненадолго…       Владислав задумался.       – Может быть, через пару лет. Посмотрим. Время не критично, ты сможешь попасть туда в относительно любое время. Минимум – год после твоего исчезновения.       – Почему не раньше? Нельзя менять историю или вроде того?       – Нет. Там случился Конец света.       Владислав очень надеялся, что произнёс это не слишком резко. Ему было стыдно – ещё несколько лет назад он бы сделал всё, соврал бы что угодно, лишь бы не огорчать Вранислава. А сейчас его бледное лицо вызывало только мимолётное сожаление. Лучше говорить правду, чем лгать о чём-то настолько важном всю жизнь.       – Как? – тихо пробормотал Рабеншварц.       – Это была довольно крупная жертва во имя некоторого блага… Глупая и неоправданная, но без неё многого бы не случилось. Нет, я не рад этому. Те, кто принёс её – тоже. Просто в какой-то момент пришлось выбирать между двумя мирами. Выбрали тот, которому пообещали защищать его всегда.       Вранислав медленно сжал кулаки. Отчёт перед Владиславом вспыхнул.       – Я не буду работать на тех, кто уничтожил мой дом.       – Твой дом не уничтожен. Просто… «обесточен». Никакой магии не осталось – весь свободный хронон был забран. Да, многие погибли, но жизнь, в целом, осталась. Твой дом и твоя мать не пострадали… А ещё я второй день не могу дописать о тебе отчёт, а ты его сжёг.       – Плевать я хотел на твой отчёт! Пострадали люди, может, даже цивилизация! Я даже думать не хочу, что там с странами, построенными почти полностью на магии…       – Столица Бактеликойля рухнула. Сейчас Республика почти полностью заняла континент.       – Рухнула?.. – Вранислав сел на пол. – И ты спокойно об этом говоришь? Нет, если моя третья жизнь вот такая – я сделаю всё, чтобы прожить как можно дольше и пережить тебя!       – Звучит не так уж плохо… – Владислав почувствовал, как его горло медленно, почти незаметно, сжимается. – Чёрт… Салли!!!       В следующее мгновение Вранислава поглотила трещина.

***

      Вокруг не было ничего. Даже верха и низа – только темнота, похожая на ту, которую видишь, нырнув ночью в озеро. Вранислав почувствовал приступ паники и инстинктивно задержал дыхание. Десять секунд, двадцать, двадцать пять… Он судорожно вздохнул, обнаружив, что здесь есть воздух. Без запаха, вкуса, дуновений ветерка – просто воздух. Как факт.       – Эй?.. – без особой надежды на ответ крикнул в темноту Вранислав.       – Да? – раздался бестелесный голос. Он звучал отовсюду – кажется, даже из мыслей. Рабеншварц боязливо пошарил руками по сторонам – ничего.       Это напоминало сон или обморок. Впрочем, он не помнил, что ложился спать, а обморок не мог быть настолько осознанным. Вздохнув, он негромко поинтересовался:       – Где я?       – В межмирке, – тотчас ответил голос.       – А… а что я тут делаю?..       – Находишься, чтобы никому не навредить.       Вранислав вспомнил лицо Воронова.       – Я никому и не вредил… – соврал он. Доказать обратное было невозможно.       – Не ври. Я видел.       – И как же?       – Я всё вижу. Твои мысли тоже.       На Рабеншварца накатила новая волна паники. Он боялся проникновения в свою голову, боялся терять контроль над собственными мыслями, боялся, боялся, боялся…       Через некоторое время он пришёл в себя. Он всё ещё находился в некой «межмирке», но теперь, кажется, лежал или, по крайней мере, не сжимался в клубок. Было немного спокойнее.       – У тебя много страхов, – отметил голос.       – Используешь против меня? – почти безразлично спросил Вранислав. Если подумать, жизнь и смерть его волновали всё меньше.       – Нет. Зачем делать детям больно?       – Я не ребёнок…       – Живые всегда дети.       – Тогда ты, наверное, очень злишься, что я обидел твоего ребёнка?..       – Нет. Если дети обижают друг друга, надо помочь им помириться, а не наказывать их и злиться.       Вранислав задумался. В темноте было непонятно, сколько прошло времени, пока он думал, но ему показалось, что он успел отдохнуть.       – Я не хочу работать на людей, которые жертвуют чужим миром ради… Нет, погоди, это-то я могу понять, свой роднее… Я не могу понять его! Как он может так спокойно говорить?.. Потому что не его мир?       – Нет, потому что у него было много времени, чтобы оплакать это.       – Выглядит так, будто ему плевать.       – Двадцать два года – достаточно, чтобы о многом подумать.       – И всё-таки, он никогда не жил там, верно? Ему не должно быть особо дела до моего мира. То есть, наверное, ему жаль уничтожать чей-то там мир… Но ведь свой же тут, живой. Он должен был быть счастлив…       – Ты не станешь счастливее, если убьёшь кого-то незнакомого ради своего будущего, разве нет? А он долго хотел считать, что это кто-то знакомый. Грустно, наверное, верить, что ты – чьё-то продолжение, потому что у тебя нет другого смысла жить дальше, кроме попыток дожить за кого-то счастливым. Впрочем… Это он тоже оплакал.       Вранислав растерялся. Теперь он был сбит с толку.       – Значит, для него я – это он?.. Как глупо… Зачем так?       – У него не было своих семьи, друзей и себя. Поэтому и хотел найти их в прошлом, которое помнит.       – Но это ваше НИИ… Кажется, ему там все рады…       – Да. Но если у тебя нет своего себя, своих семью и друзей ты тоже не заимеешь. Теперь у него есть он, поэтому он может видеть то, что может. Раньше не выходило.       – Отталкивать всех, потому что помнишь…       – Он не отталкивал. Он просто не смотрел, поэтому и был одинок. Не важно, сколько людей вокруг, если ты не видишь их.       – Мне… мне жаль, что я… Я бы правда не убил его… думаю. Я всё равно не смог бы. Но правда, мне было бы легче понять его, если бы он не говорил о важных мне вещах… так. Мне-то, в отличие от него, времени никто не дал.       – Верно. И правильного в этом не было. Люди иногда забывают, что ты смотришь на их лицо, когда говорят о чём-то. А ещё иногда боятся говорить о важном и чувствовать, потому что боятся чувствовать снова то, что приносили эти слова. Люди в принципе много боятся. Это грустно.       – Да… А ты сам?       – Я ничего не боюсь. Мне уже поздно бояться. Только быть один не люблю…       – Ты не один… – неуверенно произнёс Вранислав, пытаясь оглядеться. – Где ты?       – Вокруг, снаружи, внутри. Везде, так или иначе.       Немного подумав, юноша аккуратно обхватил руками темноту, пытаясь обнять её.       – Тогда… м… вот. Надеюсь, тебя это не беспокоит или вроде того…       – Спасибо. До тебя только одна душа сделала так.       – Ох… Ну, я мог бы делать это почаще… Но я не знаю, где тебя найти. Сны не снятся дважды…       – Не волнуйся, ты можешь просто обнимать себя. Это полезно, радует и одобрено мной. Я люблю смотреть, как дети заботятся о себе.       Вранислав смущённо улыбнулся.       – Ладно… Знаешь… Мне там ведь всё равно не дадут времени… Можно я просто побуду немного тут? Мне нужно подумать о разном…       – Да.       – Спасибо.       Вранислав закрыл глаза, обнимая себя за плечи. Вскоре по щекам куда-то в пустоту потекли слёзы.

***

      Владислав беспокойно побарабанил пальцами по столу. Близнецы сидели на ковре, играя в камень-ножницы-бумагу. Немного подумав, он пошарил в кармане пиджака и нашёл там таблетки. Раньше их не было. Салли всё ещё был начеку.       – Кхм… Салли, зайди, пожалуйста, в мой кабинет, – попросил он, быстро глотая таблетку.       Хоши, вопреки привычкам, вошёл через дверь. Воронов был ему очень за это благодарен – внезапная материализация того сейчас бы его добила.       – Спасибо, можете идти, – кивнул он близнецам. Те послушно поднялись с пола и ушли. Остался только Салли. – Спасибо…       – За что?       – Ну… – он не был уверен, что стоит настраивать Салли против Вранислава. – Я решил, что сейчас он не безопасен… Для себя, в первую очередь.       – Я видел.       – Ты в курсе, да?..       – Да. Ты говорил, что он склонен к шизофрении, поэтому я решил присмотреть за ним.       – Вот как… Он решил просто припугнуть или?..       – Сейчас сомневается, что смог бы. Но в тот момент, думаю, смог бы.       Владислав тяжело вздохнул.       – Пять лет я с ним мысленно общался, знакомился и дружил, а теперь взял и настроил против себя…       – Мы поговорили с ним об этом.       – Как?..       – Ну, как с людьми обычно разговаривают? Словами там, знаешь.       – Салли, ты ведь понял, о чём я.       – Нет, – искренне ответил Салли. – Ты ведь запретил заглядывать к тебе в голову.       – Где он?       – В межмирке.       Владислав встревожился.       – И как он?.. То есть… Всё хорошо? Он там живой?       – Ну, да. Сейчас обнимает себя и плачет, но это хорошие слёзы.       – Чёрт возьми… Что ты ему сказал?       – Ответил на вопросы и рассказал о тебе.       Во рту резко пересохло. Владислав обеспокоенно достал вторую таблетку.       – У…угу… Так. Так, хорошо, допустим… Что именно ты ему сказал обо мне?       – То, что ему на самом деле было нужно услышать, но ты никогда не сказал бы.       – Это что, например?..       – Ну, что ты не каменная статуя без эмоций.       – О, по-моему, по мне и так это понятно…       – Нет.       – …а твой сын вообще зовёт истеричкой.       – Сири зовёт истеричкой даже Фарда. Не стоит обращать внимание на подобное. Он гораздо большая королева драмы, чем все мы вместе взятые.       – Разве по мне не видно эмоций? Ты меня столько лет знаешь…       – Именно. Если искать, можно найти всё, что угодно. Но если ты ищешь отсутствие чего-то, то ты тоже это найдёшь.       – Наверное, я действительно не могу что-либо чувствовать ко всей этой ситуации… Так странно. Раньше я бы сам обнял его и разрыдался бы, наверное…       – Время лечит. Нет, я не только про Фарда. Если не расцарапывать ранку, она когда-нибудь заживёт.       – Пожалуй. Просто обидно – это как боготворить кого-то, жить кем-то, разделять его радости и печали, быть готовым умереть ради него… А потом пустота, когда видишь его. И не разочарование ведь, я же таким его и представлял… просто сложно.       – Просто ничего нет, да?       – Да.       – Так бывает. Иногда это значит, что надо познакомиться с тем, которого ты возвёл в статус бога, как с человеком, ничего ему не навязывая. Может быть, так вы станете ближе. Главное – позволить себе тоже быть человеком.       Владислав медленно кивнул. Задумчиво посмотрев на таблетки, он убрал их обратно в карман.       – Спасибо, что заботишься. Не только обо мне, обо всех… Но всё равно, спасибо, что заботишься обо мне. Правда, глупый стажёр, кем-то поставленный начальником над тобой, этого не заслуживает.       – Ты уже не стажёр, у тебя свои стажёры есть. И вообще, заботиться о всех детях нормально.       – Пожалуй, я счастлив быть твоим ребёнком.       – А я рад, что ты мой ребёнок.       – Ты был бы хорошим начальником.       – Я безответственный, ты же знаешь, – заулыбался Салли. Владислав рассмеялся.       – Ты будешь припоминать мне это до конца моей короткой жизни.       – Нет. Твоя жизнь не будет короткой. Я обязательно найду другой косяк, который будет актуальнее когда-нибудь потом, не переживай. Да и начальником я быть не хочу, это слишком привяжет меня к конкретным обязанностям. Я не смогу тогда выполнить план на два месяца и пойти выпрашивать чью-то ещё работу, у меня будет многовато своей.       – Ты же сам жаловался, что тебе мало… А, ладно, не важно. Знаешь, я снова плохо себя чувствую по утрам, буду рад, если Фард выпишет что-то ещё… И мысли разные спать мешают. Вообще, я, кажется, не буду против, если ты будешь изредка заглядывать ко мне в голову… Только, умоляю, без образов, картинок и голоса – я же прямо на месте умру.       – Хорошо, я буду заглядывать к тебе физически, если мне надо будет что-то сказать.       – Спасибо тебе.       – Да не за что.       – Страдальца отдашь?       – Нет, ему ещё нужно время, – ответил Салли, выходя из кабинета.