враньё и сказки

мне не спится вот уже больше суток,

и наступит ли завтра, никто не скажет.

я теряю ключи, проездной, рассудок.

я теряю себя, и вот это страшно.

— что это у тебя? — я утыкаюсь носом в твои колени. ты путаешься горячими пальцами в моих волосах, легонько поглаживая подушечками старый шрам на затылке. в твоих руках тепло и спокойно. от тебя пахнет домом и морем, прямо как у меня на родине. этот запах хочется законсервировать, заточить в ракушке, как шум волны и оставить, чтобы потом любоваться. — шрам, — твои прикосновения рассыпаются по спутанным волосам солеными брызгами. теперь я тоже пахну морем. пахну тобой. — это я понял, — хмыкаешь ты, вырисовывая контуры рваной зарубцевавшейся ранки. от затылка и в низ по шее пробегают мурашки: для меня в этом невинном жесте намного больше интимного, чем в поцелуе. — откуда? — из детства, — не оборачиваясь знаю, что ты обаятельно улыбаешься. ты всегда улыбаешься, когда я рассказываю глупые истории из детства. — скатилась с горки кубарем. я была очень шальным ребенком, знаешь? — ты ни капли не изменилась, — шепчешь ты в самое ухо. сердце в груди бьется быстрее, и от его стука уши закладывает. мне резко становится жарко, потом сразу холодно, как будто кто-то выключил солнце. я оборачиваюсь, и мы сталкиваемся нос к носу. вселенная сжимается до размера моей крохотной спальни и лопается как мыльный пузырь. мой мир теряется в красках и звуках, взрывается как праздничный салют. между нами несколько миллиметров, и одновременно как будто пропасть. или пропасть… я даже не замечаю, как задерживаю дыхание — все, что меня волнует это твои глаза, с микрокосмосами. я хочу сказать, что так смотреть незаконно, не правильно, так смотрят те, кто раз и на всю жизнь, но с губ срывается невнятное бормотание. а потом ты меня целуешь. я просыпаюсь с привкусом соли на губах. что это? слезы или море?