Валькирия

      Микаса посетила третий спальный корпус академии, остановившись перед входом в номер Саши.       Сейчас она чувствовала, что сбросила кожу, оставив ее где-то на полу, подобно змее. Да и Эрен недавно при встрече заявил, что она как-то похудела. Это плохо, скоро останутся одни кости.       Она не была полностью уверена в своем решении — провести веселый вечер с подругой — несколько минут даже простояла за ее дверью: Если уж ты пытаешься дружить, стоит иногда делать и свой первый шаг. Это девушка усвоила недавно, когда отвлекалась от рабочего процесса, вспоминая, что они с Браус уже достаточно давно не общались.       Саша не сразу слышит стук в дверь, в полусонном бреду любой звук бьет по барабанным перепонкам особо пугающе. Она вскочила, запутавшись ногами в белой простыне — перед ней стояла полуазиатка с совершенно нечитаемым выражением лица, только брови немного нахмурились, когда брюнетка оглядела эту очаровательную нелепую Деметру. Висящий на стене самодельный лук позади тоже попал в поле зрения.       — Я разбудила?       — М-Микаса… — девушка сделала шаг вперёд, но чуть не упала из-за натянувшейся в ногах драпировки.       — Как не зайду, ты все время спишь.       Браус перешагивает через ткань, нащупывая рукой хоть какой-то источник света. Когда это Аккерман приходила к ней еще? И было ли вообще такое?       — Я пыталась готовиться к зачетной неделе!.. Но как только беру в руки книгу, сразу глаза слипаются. Такое со мной не часто случается, — проговорила хозяйка комнаты, плюхаясь обратно на кровать. Пол будто ехал в сторону, а в глазах закружилось от недавнего быстрого подскока. — Вы что-то хотели?       Девушка стояла почти в середине небольшой комнаты, не зная, куда девать руки. Она пришла сюда, чтобы поддержать их общение и не казаться в глазах Саши вечно скучающей особой.       Ведь она не раз видела, как другие закадычные подружки легко сходились в любое время суток, не сговариваясь, и это происходило так легко и непринуждённо, будто они сёстры, не имевшие никаких личных границ.       — Да я просто… — Микаса начала мучительно искать способ выразить мысль. Неужели «спонтанное» появление перед ней не возымело должного эффекта? Вместо радости — удивление. Сероглазая хотела устроить девичник, пригласить ее прогуляться, посидеть вместе или связать что-то на ближайшую зиму. — Просто нужно было узнать, есть ли у тебя печатная машинка.       И вот снова.       Саша захлопала глазами. Да, у нее она была, почти всем учащимся киноакадемии, проживающим в интернате, выдавали вместе с комнатой машинки, чаще всего предназначенные для выполнения домашней работы или написания эссе. Не все ими пользовались, Саша предпочитала все писать от руки — оно и понятно, девушка часто делала все в последний момент.       — К-Конечно! Она здесь, на столе. Где-то под вещами, уберите те салфетки… Огрызок можете просто кинуть в корзину, да.       Микаса уселась за стол, достав приготовленные чистые листы. Поместив их между бумагоопорным валом, с ее стороны послышался беззвучный тяжёлый выдох.       Ей хотелось завести диалог, но она совершенно не знала, что могла бы сказать. Браус же, будто с Луны свалившаяся, продолжала смирно сидеть на месте, разглядывая свои голые стопы. Сначала она вытягивала ноги перед собой, потом сгибала в коленях, выискивая что-то между пальцами. Теперь кажется, что она занималась этим задолго до ее прихода.       Белый лист бумаги одновременно вдохновлял и выводил из себя. К счастью, у Саши было предостаточно чернил, которыми она не пользовалась: есть возможность размахнуться. «Что я вообще могу придумать? Что мне интересно?.. — думала сероглазая, склонившись над изящной клавиатурой. — И реально ли это потом будет снять…» Каретка уже сдвинута в положение, в котором предполагалось начало строки.       Она ни раз успела обдумать сказанное Риваем. В конце концов, ее никто не заставляет, она может просто попробовать. Однако и здесь слишком серьёзный подход к работе мешал ей просто взять и начать, сдвинуться с мертвой точки. Все идеи и сюжеты казались глупыми, а голова внезапно опустела.       Девушки сидели в освещенной теплым светом потолочного светильника комнате, отчего вид в застекленном окне казался практически черно синим.       — А что пишете? Это срочное послание? Письмо?       — Нет, это мои мысли.       Микаса просидела перед листом еще какое-то время, потом все же решила ввести несколько символов и на всякий случай поставить дату; чтобы ситуация не казалась настолько скудной. Мелкая пыль на клавишах неприятно липла к подушечкам пальцев.       — А-а-а… Дневник, — ответила Саша, смотря теперь на Аккерман через тонкую простыню на своей голове. Вместо гостьи теперь были размытые очертания.       — Почти.       Микаса замолчала, задумавшись. И правда, стоит абстрагироваться и сузить проблему. Возможно, ей не стоит воспринимать эту историю, как попытку создать именно фильм, на начальном этапе это может быть любой поток мыслей, черновик, наиболее занимательные воспоминания за последнее время.       Пусть и не до конца, но теперь она четче представляла, что ей действительно нужно.       Послышался глухой стук об стекло; внезапно снаружи кинули что-то круглое, возможно, камень или гравий.       Микаса быстро осмотрела комнату в поисках наилучшего убежища — ей нельзя быть обнаруженной администрацией и смотрителями интерната, — доставит проблем и себе и Саше.       В комнату вваливается компания людей. Так получилось, что те, кто стояли позади, навалились на тех, кто был спереди, тем самым уронив последних на пол. Дверь с характерным скрипом откинулась к стене, открывая вид на кучку полуночников. Среди них оказались Конни, Жан, Марло и ещё одна студентка с толстой косой.       — Саш, ты идёшь?! Там заварушка опять началась! — проговорил Спрингер, пытаясь вылезти из-под парней. — По особому случаю будут бесплатно раздавать вещи, что-то типа барахолки!       — Вы серьезно?! Подождите, дайте собраться!.. — девица снова вскочила, на этот раз непривычно повысив голос.       Микаса так и осталась сидеть на стуле, не веря увиденному. Она переживала из-за того, что явилась сюда без приглашения, не сумев толком расшевелить Картофельную, а здесь целая орава, что чуть не выломала дверь, однако эффект они произвели совершенно другой. «Они часто так вместе проводят время? Видимо, Саша спокойно относится к подобному…»       Пока Микаса раздумывала и сомневалась, заходить или не заходить, Саша уже не раз принимала у себя гостей.       Парни заметили брюнетку, изумленно буравя ее со стороны.       — Мы не помешали?! — один из них заломил руки в молительном жесте. — Прости, Аккерман!       — А что она здесь делает?.       Саша надела обувь и накинула пальто с заплатками, на одном дыхании разъяснив ситуацию. Приятели понимающе закивали — писать мемуары очень важное занятие.       Сегодня ночью состоится кутёж на территории жилых корпусов. Отчасти Киноакадемия знала о подобных мероприятиях, и иногда устраивала надзор, пытаясь сохранить репутацию уникального учебного заведения творческих умов. Но дальше нескольких слежек это не заходило, студенты умудрялись мимикрировать и заметать следы.       В таких вечеринках принимало участие отнюдь не самая дружелюбная и послушная часть учащихся, нередки были случаи разборок, переборов с алкоголем, кто-то даже успевал затянуться каким-нибудь наркотическим веществом и его начинало штырить до самого утра. Умные студенты уже давно перестали туда наведываться, после пары тройки раз вся эта вакханалия уже не казалась такой веселой.       Только вот Киноакадемия в полной мере не имела представления о происходящем, она была так далеко от истины, что самые грязные истории так и оставались жить только в кругу тех, кто непосредственно в них участвовал.       Самодельная забегаловка, что выезжала только за счёт негасимого энтузиазма некоторых студентов и их связей с богатенькими учащимися, которым некуда было особо девать свои сбережения, и они от скуки иногда содействовали, хотя изначально это здание было лишь прибежищем садовника и его садоводческих приблуд.       — Я тоже пойду с вами! — заявила Микаса, чувствуя, что если не присоединится вместе с Сашей, то пропустит что-то важное. Не оставаться же ей здесь одной с жуткими листами.       Приятели переглянулись. Некоторых это удивило, другая же часть только восторженно согласилась: с такой волчицей в своих рядах даже на самых отпетых кутежах будет не страшно.       — Это будет просто здоровско… — Браус чуть ли не плакала, схватив подругу за руку. — In Saus und Braus lebe!       Они подходили к низкому домику, по структуре своей и виду напоминавший больше летнюю веранду; разбитые местами окна, все обвито плющом.       — Вот оно, жилище бога Диониса… — сказала Агнет, одна из тех, что была с косой.       — Потому что все в плюще?       — Нет, Микаса, потому что это клоака, где принято выпивать не меньше четырёх шотов.       Конни веселился от души, нависнув на плечах своих друганов, он что-то самозабвенно им вещал, пока Микаса ходила вдоль стенок, выискивая хоть одно место, где можно было бы присесть.       Большинство уже было навеселе, так что только малая часть замечала мрачную девочку, с нескрываемым немым трепетом. Никто бы никогда не подумал, что она может здесь появиться.       — Очевидно, она пришла сюда, чтобы поучаствовать в рукопашных схватках, — слышалось от разных старшекурсников у самодельной барной стойки.       — Да ты гонишь.       — Сколько поставишь на неё? Чую, можно будет неплохо подзаработать.       — Против Шпрау никто не попрет. Он хоть и не выглядит здоровяком, но его усатая хитрая рожа может преподнести тебе кучу сюрпризов.       — Да этот дебил каждый раз тут все разносит! Мечтаю, чтобы уже кто-нибудь надрал ему зад.       Аккерман хотелось отведать чего-нибудь вкусного, выбор был не богат, но что-то эксклюзивное в ассортименте имелось. Там подавали на удивление неплохой жульен.       Подруги выпили несколько спиртных напитков, ощущая, как на щеках начал образовываться милый румянец. По понятным причинам обслуживающего персонала не было, но нашлось несколько умельцев, что были здесь завсегдатаями, они-то и могли смастерить любую бурду, хотя специализировались больше на пиве, сидре и квасе. Место совершенно раздолбайское, но могло приятно удивить, похлеще того же «Алоиза». Сейчас еще выяснится, что она бывает прожорливее самой Саши.       «Здесь есть вход на крышу?..» — удивилась брюнетка, увидев небольшую очередь, что толпилась в коридоре напротив. Очевидно, туда так часто залезают, что и без того вялая лестница очень скоро может послужить кому-то причиной травмы головы.       — Да лезьте вы уже, я точно видела у дороги яркие огни! С крыши вид будет еще лучше, — донеслось из всей кучи.       Рядом послышались жалостливый писк и прерывистое шипение. Микаса прошла рядом, дождавшись, пока все поднимутся, собираясь следом подняться по кривой ракушкообразной лесенке, но страдания юного Вертера продолжались, превратившись уже в невыносимое мычание. Интересно то, что все это доносилось из распахнутой двери, проходя мимо которой сложно не заметить происходящее. Будь там изнасилование, вероятнее всего, заперли бы дверь.       Вдали темного помещения периодически мигал свет. Аккерман аккуратно встала в дверном проеме, смотря, нет ли чего опасного по сторонам.       — Сука! Как же больно! — на полу-разбитой плитке сидела девушка, упершись затылком в стену. Детали можно было разобрать только в момент единичных миганий зажигалки, которая, по-видимому, была весьма потрепана и малоэффективна. Миловидное личико напоминало студентку Дрейс.       — Не знала, что тут еще и самоистязаниями занимаются.       — Кто здесь?! — девушка дёрнулась, схватив себя руками. Глаза, привыкшие к мелкому огоньку, не сразу обнаружили в темноте брюнетку, что успела подойти достаточно близко.       Аккерман собиралась уйти, но студентка остановила ее.       — Стой!.. Лучше помоги мне.       — Чем ты занимаешься? Здесь темно и безлюдно.       Хитч продемонстрировала сероглазой длинную иглу.       — Я пытаюсь проколоть уши. Не знаю, как я ещё не сдалась. Говорят, надо прокалывать через кусок хлеба, у тебя есть хлеб?       Микаса присела рядом на одно колено, видя окровавленные принадлежности. Если она задела сосуд, значит, кровь появилась из-за нескольких неудачных попыток.       — Ты хочешь себе вместо мочки решето? — девушке все это сильно не нравилось, подобные пытки и ради чего?       Оказалось, Хитч хотела быть неотразимой на мероприятии, но по забывчивости не смогла организовать себе сережки заранее, поэтому сидит сейчас в одиночной комнате и пытается наверстать упущенное. Она хотела успеть сделать это до того, как повстречает молодого человека. Несильно-то все это отличается от изнасилования.       — Ты же девчонка, должна понимать меня. Тут иногда бывает один парень с горшком на голове, я уже давно пытаюсь привлечь его внимание. А он, дурак, не клюёт! Все парни смотрят, а он – нет, — она картинно пожала плечами.       «А должен?..» — Микаса вздохнула, но продеть серьгу все-таки помогла.       — Ты душка, спасибо тебе. Нужно только смыть теперь все эти пятна. Представляешь, эта красота досталась мне сегодня на барахолке. Редкая вещица. Если хочешь, и тебе что-то подобное найду, — она тараторила похлеще Саши и Ханджи вместе взятых. — Ты ведь Микаса, да? Друзья у тебя чудаки какие-то.       Аккерман вышла из темного убежища, уже не думая ни о какой крыше; пока Хитч корежилась позади над умывальником, она вернулась в общий зал, где уже вовсю горланили какую-то дикую «попсу», послышался треск лопнувшего от горячей воды стакана в раковине, и все это в слепящем глаза жгучем сигаретном тумане.       Саша стояла неподалеку и громко смеялась с шуток Конни, который всячески словесно изголялся перед ней. Жан с широкой ухмылкой рассказывал какие-то истории про себя стоящим поодаль девушкам, но заметив брюнетку, тут же поубавил свой пыл. Рядом с ними она выглядела подобно их личному телохранителю, что выделялся загадочной тенью.       — Саша, сюда может заявиться администрация. Слишком громкая музыка.       — Да нет! Им до лампочки, честно-честно, — Браус повернулась к ней лицом, но ее выражение мгновенно переменилось, когда за плечом подруги показались два высоченных паренька с распахнутыми воротниками.       — Прошу, ставьте свои ставки, дамы и господа.       — Началось… — Агнет закатила глаза. Пришли на конные скачки. — Мы этим не интересуемся, валите к своим дружкам.       Один из них обратился лично к Микасе, учтиво убрав руки за спину.       — Советую заранее выйти на ринг, многие ребята надеются на тебя. Разумеется, приз победителю тоже предусмотрен.       Девушка только молча направилась к выходу, чувствуя, что у нее заболела голова. Ее попытались остановить за руку, но вмешались остальные. Она понимала, что ввязываться в это безумие просто нет смысла; она не была профессиональным бойцом и никогда не дралась ради адреналина или зрелищ, оказаться здесь перекинутой на лопатки, с разбитой губой впридачу – не лучшее завершение дня.       Брюнетке, по-хорошему, стоило бы отсидеться дома эту неделю; пир Бога Диониса затянулся.       — Вы глухие? — тут уже присоединился и Жан, встав рядом с Агнет. Все друзья понимали, что Микаса пришла сюда, чтобы просто провести время со своей компанией, но никак не для участий в поединках. Это нововведение, ставшее каким-то боком чуть ли не традицией, многих не устраивало, но никто не мог так просто забаррикадироваться от любителей азарта.       Было видно, что толпу уже начали отодвигать из центра к стенкам, огораживая пространство. Границы боя обозначались нарисованной белым мелом наспех прямоугольной фигурой на дощатом полу.       Публика в целом состояла не только из мужчин, женщины тоже мелькали из разных углов, и многим весёлые состязания тоже были по душе, каким же ещё образом они могли проверить храбрость и отвагу своих любовных партнеров. Хитч действительно выделялась на всеобщем фоне, ее болезненно-розовые уши и яркие длинные серьги, что переливались бликами, вторгались в зрительное поле даже против твоей воли. Она кокетливо махала рукой Марло, тот же гневно надулся при одном только ее виде.       — Что ты здесь делаешь, Хитчи?! Давно ты знаешь это место?       Микаса проморглась несколько раз, чувствуя, как глаза от дыма начали слезиться. Отчего-то она вспомнила нарисованный с нее портретный набросок Жана, который он усердно прятал за партой во время их лекций. Горько осознавать, что как бы ты не старался кому-то понравиться, объекту твоей любви может быть необходимо совершенно другое, и его равнодушие, а иногда и просто слепота даже в самых очевидных моментах останется нерушимой. На секунду она даже засомневалась в том, существует ли вообще настоящая взаимная любовь. У нее не было ни одного нормального наглядного примера, кроме ушедших от нее рано родителей.       — Это наша дорогая морячка почтила нас своим присутствием! — донеслось ей вслед. — Может и хорошо, что удирает. — Теперь операторка точно знала обладателя этого бойкого голоса; на задворках памяти возник тот скоропостижный разговор в спортзале о моряках и преступниках с татуировками. Все это могло быть связано с ее загадочным собратом по специальности. Только вот Шпрау, в отличие от неё, учился на заочном отделении.       Микаса не помнила, сказала ли она ему что-то в ответ. На языке вертелось: «Если выиграю, сбреешь эту гусеницу у себя над губой», но услышал ли он это, осталось под вопросом. Хотелось просто наполнить легкие свежим ночным воздухом и дождаться, когда ей станет полегче. Браус догнала ее, то и дело жалуясь на свои боли в животе, только уже в отношении голода. Идти на мероприятие с пустым желудком оказалось главной ошибкой.       — Сегодня ведь день Святого Мартина, — вставила она, заполняя затянувшееся молчание.       Микаса будто очнулась, уставившись на подругу.       — Laternenumzug?       Наверняка, речь о тех самых огнях, которые так хотела посмотреть та толпа из очереди.       — Ага, оно самое! Я помню все праздники, даже в момент подготовки к зачетам, — ответила она, ведя Микасу обратно к своему корпусу. — Вы, кстати, похожи на ту, кто усердно готовится ко всему заранее.       Микаса про себя усмехнулась. Она планировала сдать все без подготовки вообще, не считая только экзаменов, что будут в декабре. Того требовал ее непростой график. Поэтому она ещё не заглядывала в темы билетов.       — Я думаю, нам нужно сходить на это шествие, — произнесла Аккерман. Это отличная возможность вернуться к ее первоцели. Они будто и не посещали этот безумный «кабак», собираясь открыться чему-то сакральному и ночному.       — Ой-ей! Нам надо срочно сделать фонарики! Есть ли тут поблизости художник-постановщик? Ау, все просыпаемся! — Саша начала метаться, схватившись за голову.       Изначально девушка не верила, что они отправятся на поиски тонкой разноцветной бумаги поздней ночью, однако шатенка превзошла все ожидания. Прокравшись к знакомой студентке художнице в соседний корпус, она выкрала несколько материалов, выбежав с горящими глазами обратно на улицу. Чудом никто не был пойман, несмотря на невероятные навыки скрытности.       В спальне Саши они вырезали несколько листов, свернув их в единый тубус. Свечку договорились раздобыть уже непосредственно на праздничной площади, кто-то обязательно поделится своим огнём. Зажигалка Хитч сейчас была бы очень к месту.       Когда они дошли до большой толпы детей, женщин и стариков, обе облегченно выдохнули — успели. Все шествие по дорогам напоминало собой Млечный Путь, только вместо кажущихся голубыми и белыми звёздами среди людей горели оранжевые, желтые и красные фонари на высоких палках. На некоторых из них были нарисованы причудливые рисунки.       Впереди всех должен идти сам Святой Мартин на коне, облачённый в римские доспехи и длинный плащ, который, по легенде, он разрезал своим мечом до половины, вручив кусок ткани одному встречному на пути. Это был нищий в лохмотьях.       Студентки не видят мужчину и не слышат цокот копыт его коня, вероятно, они пока слишком далеко от него, находясь только в конце всей собравшейся толпы. Но само осознание того, что операторка находится здесь среди ярких огней и сейчас это выглядит почти так же, как однажды выглядело в детстве, делает ее счастливой.       — А сколько раз вы были на этом празднике?       — Всего раз. Меня дядя Ханнес водил тогда, мы, кстати, случайно оказались среди шествия. Помню, у меня тоже не было заготовленной заранее лантерны, но зато я шла рядом с лошадью и мне досталось много сладостей.       — Один раз и все?! — Саша закрыла рот рукой; ее удивление было понятно, ведь этот праздник считался одним из любимых в Германии. — В таком случае мы просто обязаны забрать все конфеты, что встретятся нам на пути!       Микаса поймала сбежавшую Сашу за хвост, потянув ее волосы на себя. Сейчас она молча шла, периодически контролируя картофельную, чтобы та не застревала у красочных прилавков вдоль дороги и не торговалась с детьми. Поблизости она заметила Эрда, что держал фонарь на длинной палочке выше всех остальных, и, кажется, кого-то ждал. Пересекнувшись, он радостно поприветствовал Микасу и передал ей привет от остальных участников их команды.       — А почему вы не живете на кампусе? Киноакадемия несильно дерет за это деньги, — серьезно спросила Саша, устроив руки в боки, когда они уже покидали место праздника, и Микаса в очередной раз затихла.       — Я живу не так далеко. Почти ничего не теряю, — отозвалась сероглазая.       — Ого, со мной все иначе. Я родилась в другом городе, в небольшом районе Гамбурга. Помню, там всегда было очень много рабочих. Сейчас же есть активные внедрения промышленных предприятий, поговаривают, что там даже бункер для подводных лодок будет устанавливаться! — Саша говорила это с нескрываемым восторгом, для нее внимание к ее городку со стороны правительства считалось неким «облагораживанием» ее прежнего места жительства. Теперь это не какой-нибудь Дрезден, славящийся отчасти только своей красотой и барочной церковью Фрауэнкирхе, но и что-то куда более влиятельное.       Микаса подняла фонарик выше к небу, смотря напросвет. Саша же решила надуть щеки и как следует дунуть на него. Ветер также резко поднялся, и вместе с сухой листвой унес красное светило за собой.       — Вы видели, как я его!? Это точно была я! — кареглазая тыкала в себя пальцем, на радостях обнимая смущенную подругу. ***       Вскоре она вновь появляется у врат Мефистофеля, на сей раз уже с непоколебимым желанием убраться как можно скорее. Дело было не в том, что она не хотела его видеть, или не хотела ненароком побеспокоить, как и не в каком-нибудь ее страхе перед ним. Она не боялась.       Микаса, наоборот, осознавала для себя тот факт, что Леви давно уже не кажется ей занозой, несмотря на его способность появляться в самые неподходящие моменты и его умение внедряться в ее личную жизнь.       Девушке всего навсего было так проще и спокойнее; вернуться за своей вещью и просто исчезнуть.       С одной стороны Аккерман кажется отстраненным от общества, которого не интересуют другие люди, но не он ли подходил к ней несколько раз первым? Спокойно все объяснял, когда ее только взяли работать ассистентом, не придирался и не насмехался. Замял их схватку в проявочной комнате, помог Эрену справиться с носовым кровотечением, взял к себе на ночлег; да и пусть немного резко, но с чего-то заинтересовался ее способностями и нераскрытым, как он думает, потенциалом.       Ей требовалось время, чтобы понять тот разговор. В полной мере она с ним, конечно, ещё не согласна. Ему не понять, что она испытывает. Что испытывает любой, у кого есть брат или сестра, которым ты искренне хочешь помочь.       Возможно, она обманывала себя, и не желала открыться новому. Куда лучше просто продолжать гнуть свою линию, жертвовать всем ради комфорта, чем признать свою зависимость. Микаса была готова пойти на все, лишь бы не становиться самостоятельной творческой единицей. Эрен ведь всегда будет нуждаться в их силе, а значит, всегда сможет давать ориентир, делясь своей энергией взамен.       Ей и собственные чувства кажутся иногда неясными. Но в чем точно была уверена девушка, так это в том, что она не сценарист.       «Занятно. Повесил цепочку?» — заметив новую деталь на входной двери, Микаса не отказала себе в самодовольной ухмылке. Как будто это именно из-за нее человек решил жить жизнью затворника в бункере.       Она решила оповестить его о своем прибытии нажатием звонка. Каково было ее удивление, когда дверь немного приоткрылась, и за этой цепочкой показалась рыжая женская макушка.       — Да?       Микаса не знала, что тут можно ответить, и надо ли что-то пытаться сейчас на пальцах объяснять незнакомке, здесь не проживающей.       — Я пришла забрать свои вещи. — девушка дернула дверь сильнее на себя, проклиная новшество, что болталось у замочной скважины.       Персона по ту сторону двери была гораздо ниже ее ростом, а миниатюрная внешность делала из неё девочку лет шестнадцати. Она лишь озадаченно вздернула тонкие брови, схватившись за ручку с обратной стороны сильнее.       — Нет-нет, подождите.       — Где Леви?       Где-то вдали послышался уже до боли знакомый, но какой-то уставший голос сероглазого.       — Впусти ее, Петра.       Мигом оказавшись внутри, чуть не сбив все на своем пути, девушка принялась искать рубашку. Смирив всех взглядом, она наткнулась на Ривая, который сидел на диване достаточно в расслабленной позе, с несколькими расстегнутыми пуговицами сверху, окружённый кассетами и звукозаписывающей аппаратурой.       По его виду можно было сказать, что он уже смирился с происходящим и большого значения этому не придавал, в отличие от Петры, которая хлопала своими большими глазами и теребила края платья, пребывая все еще в немалом недоумении.       — Леви, вы же стирали мою рубашку тогда… Она у вас в шкафу? — ее немного обеспокоил тот факт, что она ни разу не видела его отдыхающего, даже сейчас.       — Боюсь представить, что было бы, забудь ты тут свой шарф.       — Это все очень… — Петра не знала на кого из брюнетов смотреть в первую очередь. — Странн-Своеобразно!       — Я не займу у вас много времени, — сообщила девушка, направляясь в спальню, откуда глухо доносился радиоприемник.       Ралл, благодаря гостье, отметила для себя новую локацию, запомнив на всякий случай, где находится спальня Аккермана.       Информация с канала приёмника поступала самая разная, в один момент Микаса обратила внимание на официозную речь диктора, что почти с первых же секунд обрушил на слушателя неутешительную новость – что-то о скоропостижной Гражданской войне в Испании. Германия пообещала, что никак не будет в этом участвовать, но это не отменяло того, что смерти все равно будут. Похоже, люди никогда не будут свободны.       — Эй, у тебя там все нормально?       Микаса ничего не ответила. Перебрав несколько вешалок в шкафу старшего, она таки увидела свою рубашку, висящую рядом с его одеждой. Сколько дней она так провисела в компании мужских накрахмаленных вещей…       Мысли о войне, пусть даже не на территории ее страны, удручали и не давали сосредоточиться. Она уперлась кулаком в дверцу шкафа, сейчас все кругом на одно мгновение перестало иметь свою значимость.       — Ты ничего не говорил о ее приходе. Кто это?.. — поинтересовалась Петра, садясь обратно к аппаратуре, когда полуазиатка вскоре ушла.       Аккерман покрутил в руках кассету, задумавшись. Внезапно отрешённая Микаса казалась ему сейчас ещё большей загадкой — смена настроения только после посещения его гардероба… Насколько все должно быть плохо?