Весна

      Этот тест по литературе её не доконает.       Так решает Изуку, сидя вечером на диване в общей гостиной. Завтра у них тест по английской литературе у Цементоса, и она не должна оплошать, ведь не зря же читала книги из списка в перерывах между учёбой, стажировкой и выполнением домашних заданий.       Остальные одноклассники тоже сидят и готовятся: Каминари со слезами на глазах (он настаивает на том, что это так падает свет) пытается что-то заучить на пару с Миной, которую всё это время больше интересовали всякие новости, одежда и чужие отношения, чем программа Цементоса.       Тодороки сидит на полу за журнальным столиком и спокойно листает конспекты. Шото невозмутимо просматривает тетрадь, прерываясь, чтобы написать кому-то (Изуку со своего места не видит и не хочет совать нос в чужую личную жизнь) сообщение.       Напротив Мидории на диване сидят Бакуго и Киришима. Киришима держит в руках сборник сонет и заучивает несколько из них, беззвучно бормоча строки себе под нос.       Она крепче сжимает в руках книгу, кидая взгляд на Кацуки. Он хмурит тонкие светлые брови, читая, как и Тодороки, свои конспекты. Бормотание друга под ухом его не раздражает, потому что он полностью поглощён чтением.       Изуку утыкается в «Ромео и Джульетту», задаётся вопросом: «А способен ли Бакуго вести себя так же, как Ромео, и сделать то, что он сделал?», после чего поднимает голову, смотря на Кацуки. Он за последнее время вытянулся, чего не скажешь о самой Мидории, и теперь она была ростом ему по плечо. А ещё он стал часто погружаться в свои мысли. Не знала бы она его так хорошо, то предположила бы, то Бакуго чем-то обеспокоен, но… Это же Каччан. Он ни за что в этом не признается, если что-то есть.       Видимо, она слишком интенсивно на него смотрит, потому что Кацуки резко вскидывает голову, сталкиваясь с ней взглядом.       — Чего ты пялишься, задротка?! — мгновенно вскидывается он. — У меня что-то на лице?!       — Успокойся, Бакуго, ты чего? — пытается успокоить его Киришима, научившийся реагировать быстро, чтобы предотвратить катастрофу. — Да она, может, и не на тебя смотрела!       — Заткнись! А ты, — обращается вновь к Деку, — перестань на меня пялиться, я тебе не музейный экспонат!       — Я и не д-думала, Каччан!       — Перестань, — вмешивается Тодороки, отрываясь от тетради. — Сейчас вас услышит Иида и примчится из своей комнаты.       — И прочитает нам всем нотации! — добавляет Каминари.       — Так что угомонитесь. Оба, — ставит точку Шото, посмотрев сначала на Бакуго, а затем и на притихшую Мидорию, которая уже тысячу раз пожалела, что задержала свой взгляд на Кацуки дольше положенного.       — Ты чего, бл…       Бакуго порывается вскочить со своего места, но Киришима мёртвой хваткой (судя по его побелевшим костяшкам) вцепляется ему в плечо, и тот, с раздражением глянув на «оборзевшего половинчатого», возвращается к конспекту.       «Ради Бога, не смотри на него», — читается во взгляда Эйджиро, адресованному Изуку.       Деку кивает, выставляя перед собой книгу — от греха подальше.       Но что-то внутри не даёт покоя.       В последнее время что-то неуловимо, чувствует Изуку, меняется между ней и Бакуго. Они намного слаженнее работают в агентстве Старателя; если сталкиваются или падают друг на друга во время поимки злодея, то Бакуго не кричит и не отталкивает ещё не пришедшую в себя от удара Мидорию.       Он словно стал… Спокойнее?       Но это не самое пугающее.       Изуку больше пугает то, что она чувствует, когда Кацуки касается её.       По коже начинают бежать мурашки.       И это связано только с ним — она проверяла. Прикосновения Теньи, Очако, Момо, Денки, Эйджиро, Шото — абсолютно ничего.       Тишина.       Изуку вздрагивает, когда раздаётся грохот — это Джиро, вставшая открыть окно, роняет стоящий на подоконнике цветок, слишком сильно распахнув окно.       — Слишком жарко, — заявляет она, опускаясь на колени, чтобы собрать рассыпавшуюся землю (как горшок не разбивается, остаётся загадкой). Ей на помощь подрывается Каминари («Что ты только не сделаешь, чтобы не учить», — хихикает Мина, провожая его взглядом), и дело идёт быстрее.       — Согласна, — Яойорозу присоединяется к парочке. — Нас очень много в одном помещении.       «Это всё весна. Определённо», — как мантру повторяет Изуку, надеясь, что летом её отпустит.       Весну сменяет лето, но мурашки, вызываемые Бакуго, не проходят.       (И не пройдут).