Consider This Your Love Letter

      До возвращения Каминари из патруля оставалось ровно восемнадцать минут, и Шинсо был погружен в свои мысли. В их квартире было тепло, но он не мог почувствовать себя уютно. Как будто чего-то не хватало. Или, может быть, кого-то.       Хитоши мог признать, что теперь, когда он стал взрослым все сводилось к прикосновениям. Он не был бы тем героем, которым он является сейчас, если бы продолжал притворяться, что может обойтись без них. Его первый год в «UA» был ярким примером того, насколько он является бесполезным без других людей, которые поддерживали и вдохновляли его.       Шинсо всегда знал, что в детстве он был невероятно тактилен, но он никогда не мог признаться в этом кому-нибудь, кроме себя. Его план состоял в том, чтобы забыть даже концепцию человеческого прикосновения и полностью избавиться от нее. Никто не должен знать, что сильный герой-стажер сидит в классе и мечтает о том, чтобы кто-то успокаивающе положил ему руку на плечо. Или даже о — кажущимися мифическими — любовных объятиях. Это был невероятно одинокий образ жизни, но если бы это было тем, что нужно, чтобы стать героем, он с радостью продолжал игнорировать это.       Когда он присоединился к «1-А», он вскоре узнал, что Каминари очень хорошо понимал это чувство и часто проявлял его. Его постоянные прикосновения, согнутые в локтях объятия, держание за руку и ладонь на плече, говорили о многом — для тех, кто знал об этих знаках. Это были не просто действия человека, который был ласков, но и действия кого-то, кто нуждался в прикосновении, так же, как в воздухе. Когда Бакуго отталкивал его, если приглядеться, можно было увидеть секунду опустошения в глазах блондина из-за потери контакта. Чтобы справиться с этим, он обычно бросался в объятия другого члена своего сквада и драматично плакался о том, насколько жесток Кацуки, немедленно заменяя одно неприветливое прикосновение другим — новым и ласковым. Если прищуриться, можно было увидеть отчаяние в его глазах, и Хитоши беспокоился о том, насколько этот взгляд должен был отражать его собственный.       Тем не менее, обладатель электрической причуды справлялся. Шинсо готов был поспорить на большие деньги, что у парня есть утяжелённое одеяло — то, чего Хитоши жаждал, но не позволял себе иметь, потому что имея его, он бы признавал, что хочет прикосновений. Прикасаться к чему-либо, если у этого есть сердцебиение и добрые намерения. Даже просто задумчивого жеста руки на его плече было достаточно, чтобы заставить его встревожиться и успокоиться в эти последние месяцы. Айзава время от времени похлопывал его по плечу, и Шинсо каждый раз поражался. Он был удивлен, что его сенсей не комментировал это. Может, он даже не замечал.       И все же Каминари (глупый, драгоценный и прекрасный Каминари), кажется, инстинктивно чувствовал это. Шинсо вошел в общежитие «1-А», неся единственные две коробки, которые у него были, и Денки практически подлетел и прыгнул ему на спину во внезапном объятии. Хитоши от неожиданности уронил все свои вещи и попытался освободиться, но блондин просто засмеялся и держался так крепко, как только мог, обернув руки вокруг шеи фиолетововолосого, а ноги обвив вокруг талии Хитоши. Иида оттолкнул его и сделал выговор за «неуместное поведение», поскольку Шинсо был здесь новичком, и ему нужно было предоставить «достаточное пространство и почтительное расстояние».       Меньше всего Хитоши тогда хотел «пространства» и «расстояния».       Он все ещё чувствовал тепло парня на своей спине даже спустя долгое время после того, как Денки сняли с него. Как бы Шинсо ни запаниковал, когда блондин нежно напал на него, была часть его, которая чувствовала себя в умиротворении и безопасности, но это уже давно не наполняло его грудь достаточно.       Вскоре, казалось, что каждый день приближал Каминари чуть-чуть ближе. Он перешёл от сидения на приличном расстоянии, все время дуясь, к медленному продвижению к нему. У блондина ушёл месяц, чтобы сесть прямо сбоку от Хитоши, что, как он уверен, Денки считал вежливым.       Все из так называемого «Бакусквада» нетерпеливо стремились усыновить его. Возможно, «нетерпеливо» — слишком сильное слово, поскольку Бакуго, казалось, в лучшем случае терпел их выбор. Они были очень раздражающей компанией. Той самой, которая быстро поняла, как легко достать Шинсо. Непослушные подростки считали это большим развлечением, но как только Денки увидел, что Хитоши не чувствует того же, то остановил домогания. Вместо этого он обратил их внимание на себя, жалуясь, что с тех пор, как появился Шинсо, остальная часть отряда больше не уделяла ему внимания. Это вызвало достаточно беспокойства, поэтому группа занялась Каминари и предоставила Хитоши то место, которое он хотел. Которого он также боялся.       Дело не в том, что он не хотел прикосновений, и не в том, что он хотел, чтобы к нему прикасались постоянно. Иногда он мог избегать этого и обнаружил, что это совершенно новое для него состояние. Была часть Шинсо, которая жаждала этого так же сильно, как он этого боялся. Это не осталось незамеченным. Конечно, единственный, кто это делал, был иногда полиномический* идиот и просто нелепый мальчик, который начал перебрасывать руку через его плечо, сидя слишком близко к нему на диване в гостиной. Каминари никогда не вторгался в личное пространство с силой. Сила была рассчитана как раз достаточно, чтобы почувствовать себя по-прежнему довольно свободно, чтобы отстраниться, если Шинсо чувствовал себя неприкосновенным сегодня.       Что становилось все более редким по мере того, как шли школьные годы.       Рука на плече постепенно переросла в то, что Денки повсюду следовал за ним, затем — в плотные объятия, и к третьему курсу Каминари уселся на колени Хитоши, при этом парень не издал ничего, кроме тихого испуганного вздоха.       В первый раз, когда сквад увидел это, они выглядели так, как будто Бакуго только что поблагодарил их за то, что они были хорошими друзьями. То есть были абсолютно шокированы и немного тронуты. Это длилось целых пять секунд, прежде чем быстро превратилось в насмешку и едкий свист, но Шинсо понял, что это его не беспокоит. Может быть, причиной тому был утешительный вес Денки на его коленях.       Никто, кроме Шинсо, не удивился, когда примерно в середине второго года обучения Денки предложил им съехаться вместе после того, как они закончат академию. Когда блондин увидел, что Хитоши выглядит пораженным, настолько пораженным, насколько это вообще возможно для его лица, он попятился, вскинув руки перед собой и добавив: — Но без гейства, или что-то типа того.       Шинсо и обычно не любил фразу «без гейства», но теперь она его особенно раздражала. Однако он не мог просто сказать другому парню: «Извини, я бы предпочел, чтобы это было «с гейством», в конце концов». Вместо этого он сказал: «Конечно» и пожал плечами, чтобы подчеркнуть свое предполагаемое безразличие. Это было бы особым адом на земле, жить с парнем, который ему нравится, но также это означало, что он и Денки не разошлись бы сразу после окончания школы. То, чего он боялся месяцами.       Каминари от счастья сжал кулак и побежал вперед, чтобы обнять Шинсо. Обычно Денки обнимал его, прижимаясь к груди и уткнувшись носом в рубашку. Хитоши знал, что Каминари не обнимал других людей подобным образом, но списал это на принятие желаемого за действительное. Конечно, блондин сказал бы что-нибудь, если бы хотел большего. В лучшие дни у парня не было фильтра, и он не мог хранить секреты всю жизнь. Кроме того, если кто и знал Денки, так это он — Шинсо. По крайней мере, Хитоши так считал. Он был экспертом по живым повербанкам и бросил бы вызов любому, кто настаивал на обратном.       Никто никогда этого не делал, и это заставило Шинсо волноваться, что они могли догадаться, что Каминари нравился ему гораздо больше, чем следовало бы просто другу. Иногда Мидория бросал на Шинсо жалостливые взгляды, проходя мимо них, во время того, как Денки плюхался на очень встревоженного промывателя сознания. Хитоши убеждал себя, что это просто потому, что Мидория был аналитически устроен, и никто другой не уловит его чувств.       Позже ему рассказали, насколько он ошибался. Настолько, что большая часть класса подумала, что они с Денки встречаются ещё до начала второго курса. Бакуго назвал его «долбаным придурком», когда Хитоши сказал ему, что он и Каминари будут жить вместе, как соседи по комнате. Шинсо тогда нахмурился, но оглядываясь назад, он мог видеть, как легко было сорваться на кого-то столь невнимательного.       Черт знает, как Хитоши жил с того дня, как встретил Денки. Он не был уверен, хочет ли он поцеловать парня или ударить по голове. В любом случае, он хотел почувствовать его мягкую кожу на своей.       В прикосновении хорошо то, что оно может выразить больше, чем когда-либо мог человеческий язык. Оно было сильнее камня, но более текучим, чем жидкость. Малейшее изменение угла могло превратить мягкое прикосновение руки к чьей-то щеке в угрожающую хватку. Мягкое перебирание пальцев по волосам легко могло превратиться в сильный рывок без каких-либо усилий. Поцелуй с таким же успехом может быть укусом. Прикосновение само по себе передавало язык, и Шинсо отчаянно пытался научиться говорить бегло. Он столько лет хранил молчание и отстраненность. Он не хотел больше так жить.       Поэтому он рискнул, подарив этому жизнь довольно унылым зимним утром на втором курсе. Денки забрасывал его снежками, настаивая на том, что это тренировка для их геройского будущего, и упал задницей через снежный ком прямо в сугроб. Сдув волосы с лица, мальчик начал смеяться, пока по его щеке не потекла слеза.       Шинсо никогда бы не узнал, какая часть этого момента нарушила его обычное отстранённое поведение. Романтик мог подумать о том, как счастливые золотые глаза смотрели на покрасневшие щеки, или обвинить в этом то, как восход солнца подчеркнул блеск его губ и слезы на его лице. Сам Хитоши не имеет точного ответа, но он знает, что он внезапно устал от мысли, что не может прикоснуться к парню под ним. Поэтому вместо того, чтобы помочь Каминари избавиться от случайно созданного им снежного ангела, Шинсо присел и наклонился над упавшим блондином. Поза могла показаться угрожающей или нервирующей для окружающих, но Хитоши навсегда запомнил, как Денки смотрел на него с любопытством и без страха. Без страха.       Каминари как будто хотел сказать: «Разве ты не собираешься помочь мне встать?», когда Шинсо притянул его к себе обеими руками и крепко прижал к груди. Денки не вздрогнул. Он не спрашивал почему, и не требовал освобождения. Он ничего не сделал из того, что Хитоши ожидал и все ещё ждал, пока тонкие руки не поднялись, чтобы взамен обнять Шинсо за плечи.       Они встали на колени в снегу, прижимаясь друг к другу. От ощущения тела на своем собственном, Хитоши почувствовал, как огромная тяжесть ушла от него. И это не просто кто-нибудь. Это был Денки на его руках.       Каминари заговорил об этом только через неделю, когда он наконец остановил его в середине разговора, чтобы спросить: — Так тебе просто нужны были объятия или что? Шинсо вспомнил, что он хотел отмахнуться от этого и проигнорировать, но на самом деле он сказал: — Нам нужно встречаться.       Каминари выглядел так, будто его ударили по лицу, когда он услышал это, но как только стало ясно, что Шинсо его не дразнит, он прыгнул вперед и быстро поцеловал Хитоши в щеку. Даже сейчас, годы спустя, сидя в их доме, он находил всё произошедшее нереальным. Он никогда не ожидал, что всё зайдет так далеко и взгляните на него сейчас; терпеливо ждущий парня, который показал ему, каким может быть человеческий контакт. Кто показал ему, что быть героем не обязательно означает быть холодным и отстранённым.       По мере того, как шли месяца, парни перешли от постоянных случайных прикосновений к неловкой дистанции. Никто из них не знал, что делать теперь, когда их чувствам и поведению было дано название. Находясь намного дальше друг от друга, чем обычно, они оба чувствовали беспокойство и дискомфорт, пока Мина не пожаловалась на это им в лицо и прямо не потребовала, чтобы они поцеловались.       Он как раз говорил «что?», когда Денки опустил лицо Шинсо к себе и накрыл его губы своими собственными.       Блондин всегда удивлял его. В прошлом, в настоящем и, скорее всего, в будущем.       Вещи обострялись для них медленно, но как только они стали чувственными, Денки уже было не успокоить. В те дни, когда у него не было времени дать Каминари то, чего он хотел, он позволял парню сосать его пальцы и трогать себя, до тех пор, пока он не кончит. Обычно это заканчивалось тем, что Шинсо после этого трахал его, и мужчина был уверен, что Каминари точно знал, что он делает, чтобы довести его.       За три года, прошедшие после окончания учебы, мало что изменилось; уж точно не сексуальный аппетит Денки. Они и повзрослели, и сами по себе стали законными профессионалами. Хитоши работал подпольным героем, а Каминари научился контролировать свою причуду в достаточной степени, чтобы сиять на поле битвы. Это, плюс его яркая личность, сделали его любимцем СМИ, и Шинсо так им гордился.       Он был так увлечен своими воспоминаниями, что когда звук открывающейся двери раздался в квартире, Хитоши почти не заметил, как его парень ввалился. Блондин выглядел усталым, но просиял увидев Шинсо, ждущего его. Безмолвное желание повисло в воздухе, и Хитоши среагировал на него.       Денки было легко раззадорить, и Шинсо знал — это лучший вид прелюдии. Его парень вернулся домой после долгого геройского дня и быстро попал в объятия любимого человека. Если Хитоши был в настроении пытать его — с любовью, заметьте — он поднесет лицо блондина к своему и скажет: — Знаешь, ты так много работаешь. И ты так хорош.       Каминари всегда испускает смущенный писк и пытается уткнуться лицом в плечо более высокого парня. Хитоши находит это наполовину милым, наполовину забавным. Его парень был слишком легкомыслен.       Несмотря на игривость, она всегда сводилась к прикосновениям снова. В первую очередь — это был их язык. Шинсо знал, что после долгой смены, Денки нужно обнимать дольше, чем обычно. Ему нужен был человек, который физически напоминал бы ему, что он дома. Что он был в безопасности и любим. Хитоши всегда следит за тем, чтобы одной рукой обнимать своего парня за талию, а другой гладить по волосам. Годы практики глажки кошек непреднамеренно сделали его исключительным успокаивающим средством.       После того, как лицо Каминари отходило от румянца после слов Хитоши, Шинсо всегда приводил блондина на кухню, чтобы тот сел и пришёл в себя. Он знал, что прикосновение все ещё важно сейчас. Денки все ещё слишком неудовлетворён, поэтому он либо держит его за руку, либо просто позволяет Каминари обнять себя за талию и ходить за ним неуклюжими шагами.       Сегодняшний день ничем не отличается.       Их обычный ритуал продолжается чашкой горячего шоколада. Шинсо не любил его, предпочитая превосходный кофе, но теперь он рассматривает это, как важный аспект утешения своего любимого. Денки с благодарностью принял чашку, устраиваясь поудобней на мягком стуле и поднёс её к губам, дуя, чтобы остудить. Шинсо пытался перестать смотреть, но ему всегда трудно это сделать, когда дело касается его парня.       Жёлтые глаза посмотрели на кружку, и к Хитоши протянулась рука. Это уже давно код, бессловный запрос, который был принят ими, по крайней мере, до сих пор удерживался в силе. Шинсо подошел к своему возлюбленному, жестом приказав ему встать, чтобы усадить Каминари себе на колени. После того, как он заставил его встать на мгновение, он опустился в кресло и снова притянул к себе своего парня. Денки практически устроился у него в руках и на коленях, и затих, спокойно прижав исходящую паром кружку к лицу и выглядел более расслабленным, чем Шинсо видел его на протяжении многих лет.       Блондин останавливается, чтобы широко зевнуть. Шинсо с радостью воспользовался шансом подразнить его ещё немного. — Бедный котенок, ты так перетрудился и устал. — Ты убиваешь меня! Буквально. Мне понадобится надгробие с надписью: «Здесь лежит Каминари Денки, чей парень не должен был быть таким ласковым. Мы, наверное, будем по нему скучать.»- Каминари запищал в свой горячий шоколад. — Ты думаешь, я ласков? — Шинсо мягко усмехнулся сбоку от него. — Почему это то, что ты вынес из моих слов? — Ты хочешь, чтобы я продолжал хвалить тебя вместо этого? — Хитоши знал, что его улыбка была определенно дьявольской, но он просто ничего не мог с собой поделать, когда дело касалось Каминари.       Блондину удалось покраснеть еще больше, прежде чем закричать: — Нет!       Шинсо знал втайне, что это означало, что он хотел слышать об этом больше. Денки никогда не мог просить напрямую, но Хитоши точно знал. — Не то, чтобы я особо был против, это мило, когда ты так смущён. Звук Каминари был практически словесным воспроизведением удара по клавиатуре. Он зарылся головой между подбородком Шинсо и его плечом. — Не говори так, будто это всё только про меня! Знаешь, ты тоже хорош! Лучший парень на свете. Ты выходишь каждый день, как какой-то секретный агент, из тени решая мировые проблемы. Ты действительно крут. И красив. Определенно точно красив. — Все это? Довольно сложная задача. — Ах, да! Ты также высокий. Это горячо. Я имею ввиду, ты горячий? Подожди, я не имел ввиду это, как вопрос! Я просто пытался собраться с мыслями, понимаешь? Мои нейроны не срабатывают, как должно. Я уже упоминал, что ты горячий? Так сексуально горяч. — Один или два раза, — Шинсо усмехнулся в волосы блондина. — Фу. Просто избавь меня от страданий, — пробормотал Денки в свой горячий шоколад. Он наконец-то достаточно остыл, чтобы начать пить, и если бы светловолосый придурок не был бы таким милым, счастливый хлюпающий звук должен был быть противным; но это был его светловолосый придурок, и он мог делать все что угодно, и Шинсо, вероятно, все ещё находил бы это восхитительным. Это было опаснейшим оружием. Достаточно опасным, что заставило Хитоши забрать напиток из рук своего парня и поставил его на стол. — Тебе нужна помощь, чтобы расслабиться? — Нет, — Каминари закрыл лицо руками. — Фактическое «нет» или «упрямое нет»? — …Упрямое нет, — неуверенный ответ блондина был заглушён рубашкой. — Я так и думал, — Шинсо фыркнул.       Прежде чем парень успел возразить, он поднял Денки и направился в их спальню. Блондин рассмеялся и попытался отбиться, но от Шинсо было не уйти, когда он чего-то хотел.       К тому времени, когда Хитоши добрался до их комнаты, Каминари всё ещё слабо вырвался из его хватки. В отместку он швырнул парня на кровать, куда тот упал. — Не честно! — Перестань откладывать неизбежное, котенок, ты знаешь что делать. Раздеться, — Шинсо покачал головой.       Денки преувеличенно надул губы, но все равно двинулся. Он соблазнительно попытался стянуть куртку из своего костюма героя, но в итоге застрял рукой в одном из рукавов. Шинсо сжалился и помог ему стянуть её окончательно, также, как и его рубашку. Каминари самостоятельно вылез из штанов и боксеров, оставшись ждать его на кровати в одном чокере. — Красив, как картинка, — Хитоши нежно поцеловал его. Он знал, что самый быстрый способ разрушить Денки на части — это подарить ему много любви и прикосновений, а затем полностью убрать это, пока он полностью не сдастся. Каминари просиял от этих слов и подполз к краю кровати, чтобы помочь Шинсо раздеться. Парень позволил ему снять рубашку, но оставил остальную одежду на себе. Было что-то в их неравенстве, в дополнительной уязвимости его парня, что делало это гораздо более захватывающим.       Не говоря ни слова, Хитоши осторожно направил Денки к молнии на своих штанах. Денки осторожно прикусил ее зубами и потянул вниз, явно довольный собой за то, что смог это сделать, но сдался и использовал руки для пуговицы. Он прижался лицом к V-образной части живота Шинсо и сел так, мягко уткнувшись носом и целуя каждую обнаженную часть кожи, до которой только мог дотянуться. Зная, как Каминари легко терял концентрацию, Хитоши напомнил ему о его цели, направил его рот туда, куда он хотел.       Денки заскулил, когда его отвлекли, но нетерпеливо стащил с Шинсо боксеры и начал покрывать лёгкими поцелуями твердеющий ствол. Изо дня в день Хитоши позволял ему не торопиться, или же он быстро ставил блондина на свое место. Видя, что Каминари нужно сломать, он позволяет парню делать то, что он хочет. Сейчас.       Каминари наконец открывает рот, чтобы проложить путь от основания члена до его головки своим языком, явно довольный, что полностью возбудил парня так быстро. Шинсо запускает ладонь в светлые волосы и притягивает его ближе, заставляя Денки открыть рот и принять его внутрь. Влажный жар был столь же знакомым, сколь и восхитительным, и Хитоши позволил себе добавить грубости. Он начинает двигать бедрами всё больше вперед, всё глубже, наблюдая, как губы его парня приближались к основанию.       Чем сильнее он в него вдавливался, тем сильнее горло Каминари сжималось и он посылал легкие удовлетворённые вибрации, вызывая дрожь по его спине. Денки понемногу начинал выглядеть развратно; слезы собирались в уголках его глаз, и его кожа покраснела от румянца. Шинсо нравилось, что даже в моменты порочного распутства в нём оставалась эта смущенная невинность. Он скоро об этом позаботится.       Парень начал двигать своей головой быстрее, и Хитоши схватил его за волосы, удерживая на расстоянии.       Тут же он получил ожидаемый отклик.       Денки выглядел испуганным; с мыслями в его голове о том, что он сделал не так, что заставило его потерять возможность прикасаться к своему парню. Он поднял руку, чтобы снова прижаться пальцами к коже Шинсо, но вспомнил правила. В такие ночи Денки не разрешалось прикасаться без четкого разрешения, и Шинсо явно хотел, чтобы он оставался неподвижным.       Хитоши с удовлетворением наблюдал за расстроенным и встревоженным лицом блондина. Если для него это когда-нибудь станет слишком, Каминари мог бы легко произнести их стоп-слово и остановить это — получить назад все немедленные прикосновения и любовь, которых он так жаждал, но они оба знали, как сильно Шинсо наслаждался контролем над своим парнем. Ему это нравилось почти так же, как и Каминари.       Шинсо отдернул руку и был быстро встречен смущённым и отчаянным звуком. — Тише, Денки. Ты хорошо поработал, убрав руки. За то, что ты такой хороший котенок, я дам тебе это, — Хитоши поднял руку и слегка прижал два пальца к губам Каминари. Они замерли на мгновение, прежде чем Денки с жадностью взял их в рот и начал сосать. — Правильно, — сказал парень с фиолетовыми волосами, наблюдая, как его парень почти вибрирует от предвкушающей энергии. — Ты такой милый, когда послушный. Каминари застонал от похвалы и прижался языком к влажным подушечкам пальцев Хитоши.       Шинсо всегда давал ему доброту и прикосновения расчётливо. Сегодня Денки хотел, чтобы его разрушили и создали заново, и Хитоши знал рецепт наизусть. В начале ничего особенного. Пусть он впадет в отчаяние и умоляет об этом. Награждайте его, если он это заслужил. Держите его в напряжении и на своем месте. Наконец, позвольте ему увидеть, насколько он любим и драгоценен.       Блондин теперь ёрзал на месте. Его член стал тяжёлым и ноющим, но он оставался на месте, как Шинсо его и просил, стоя на коленях на кровати с открытым ртом — в его глазах была нервозность. Хорошо.       Шинсо погрузил пальцы глубже, поглаживая заднюю часть языка Денки, заставляя его сглотнуть вокруг себя. Его глаза наполнились слезами достаточно чтобы скатиться по щекам, и из уголков его рта потекла слюна. Он сделал паузу и позволил себе отдохнуть, ощутимо и медленно проводя пальцами по языку своего парня.       Хитоши выждал момент, а затем медленно убрал руку, наблюдая, как голова Денки последовала за ней с открытым ртом и высунутым языком.       Шинсо тихо усмехнулся от этого вида, и повернулся к их прикроватному столику, чтобы вытащить почти пустую бутылку смазки. Каминари посмотрел в его глаза с надеждой, но сейчас он должен понимать лучше, чем знать, что они дойдут до конца. Особенно тогда, когда было так приятно видеть разочарование и голод Денки. — Растяни себя, и ты получишь мои пальцы обратно.— он протянул блондину бутылку. Каминари раздраженно надул щеки, но все равно взял её. — Мне нужно больше, чем твои пальцы!       Шинсо остановился и сделал вид, что обдумывает эту идею, прежде чем скрестить руки и приподнять бровь в ожидании. Денки проворчал себе под нос и раздвинул ноги. Он выдавил изрядное количество смазки на пальцы, прежде чем откинуться назад и встретиться взглядом с Шинсо одновременно с толчком в самого себя. Он вздрогнул от холода и, возможно, от ощущения, что наконец наполнился, но погрузился глубже. Хитоши видел полностью, как тело его парня дёргается против его воли, преследуя трение, и сел на кровать, чтобы смотреть на него ближе. Денки поймал его взгляд своим пристальным, прежде чем добавить ещё один палец, и это чувство выбило из него короткий приглушённый вздох.       С члена блондина капало, и Шинсо решил помочь. Он положил руку на член Каминари и оставил так, не двигая. — Ты можешь потереться, но ты не можешь дотронуться.       Хитоши видел, как растут трещины, когда Денки разочарованно зарычал. Тем не менее, парень поддался к руке Шинсо одновременно с толчками своих пальцев. Давления было достаточно, чтобы не прошло много времени, до того, как он тяжело дышал, с закрытыми глазами и запрокинутой головой, когда он разводил пальцы внутри себя и терся изо всех сил о руку Хитоши. — Смотри на меня.       Каминари открыл глаза и изо всех сил старался сосредоточиться на парне перед ним, все ещё гоняясь за удовольствием. Он выглядел ошеломлённым и мяукнул от ощущения того, как рука Шинсо давит на него чуть сильнее. — Ты чувствуешь себя немного забытым, котенок? Денки несколько раз открыл рот, прежде чем собрался достаточно, чтобы сказать: — Да, я хочу бо-       Ошеломлённые глаза стали совершенно пустыми, когда он замер, попав под контроль Шинсо. Они делали это немало раз, и он знал, что Каминари всё увидит и всё запомнит, но не сможет сопротивляться. — Кончи.       Денки затрясся под его рукой, бедра дёрнулись, когда он так сильно кончил на свой живот.       Шинсо дал ему время перевести дух. Парень всё ещё не двигался с места, его глаза слезились, но были пусты, а тело гудело. Хитоши наконец позволил себе нежно прикоснуться к своему парню. Начав с мокрой щеки, он приложил пальцы к слезе и проследил за ней до ключицы Денки. Мягкая кожа под его рукой была влажной от пота и остатков прежних слёз. Шинсо опустил руку ещё ниже, поглаживая рёбра Каминари, останавливаясь и массируя худое бедро. Электричество потрескивало прямо под кожей, и он чувствовал тепло, поднимающееся к его руке. Наконец он сжал в кулаке полутвердый член, который блестел от предэякулята. Если бы Каминари себя контролировал, он бы попытался отстраниться от чрезмерной стимуляции, но теперь у него не было другого выбора, кроме как принять её.       Сдавленный стон вырвался из горла блондина, и Шинсо упивался им. Рот Денки приоткрылся, из него потекла слюна. Он начал возвращать контроль из-за того, что Хитоши отвлекся. Он должен знать лучше, чем пытаться.       Сильнее сжимая блондина, он наблюдал, как слезы вернулись одновременно с его эрекцией. — Ещё раз для меня, котёнок. Кончи.       От этого Каминари пришёл в себя, и он закричал, почувствовав, как кончил во второй раз. Даже когда Шинсо полностью вернул ему контроль, Денки выглядел совершенно потерянным, но у него было достаточно энергии, чтобы приподняться и выпросить поцелуй.       Его парень был полностью разрушен, и пришло время восстановить его.       Шинсо крепко обнял Каминари и превратил невинный поцелуй в чувственный. Денки был более чем достаточно расслаблен для Хитоши, чтобы наконец принять его.       Он заставил Каминари лечь на спину и поднял худую ногу, чтобы перекинуть через своё плечо. Шинсо устроился между ног Денки и направил свой член в хныкающего парня под ним.       Он чуть не потерялся при первом же толчке. Каминари ещё слегка дрожал от двух оргазмов, и его стенки содрогались, когда Хитоши вошёл целиком. Шинсо чувствовал гул электричества, поющий под кожей парня. Всякий раз, когда Денки впадал в чрезмерное возбуждение, слёзы начинали скапливаться в уголках его глаз. С каждым толчком бедер Хитоши, вдалбливался всё глубже в своего партнера, и слёзы становились всё тяжелее, пока наконец не потекли по его лицу; деликатно, они скользнули по его мягкой коже, и Шинсо не мог отвести взгляд. Пройдет ещё немного времени, и блондин захочет рыдать.       Часть его раньше чувствовала себя виноватой из-за того, насколько красивым и сексуальным, по его мнению, выглядит Каминари, когда он плачет, но этот стыд был быстро забыт, когда он увидел, насколько это понравилось его парню. Это было особым видом освобождения. Более интимным, чем оргазм, и более мощным, чем крик. Видеть, как блондин разрушается, и знать, что это произошло из-за него, доставляло ему глубокое удовольствие, которое можно было испытать только в том случае, когда его член сам попал в тесный жар.       Шинсо схватил Денки за запястья и ускорил темп. Шлепки кожи о кожу были почти в достаточной мере громкими, чтобы заглушить стоны блондина, и Хитоши видел, как желтые глаза закатились в блаженстве. Он наклонился вперед и прижался губами к губам Каминари. Его лицо было мокрым от слез, и соль казалась почти сладкой в сочетании со ртом Денки.       По тому, как Каминари дрожал под ним, Шинсо мог сказать, что он приближается к тому, чтобы кончить в третий раз. Хитоши заботится о том, чтобы наполнить его полностью, как только парень, будет полностью готов. Ему не потребовалось много времени, чтобы почувствовать, как зад Каминари дернулся, сжимая его член, а блондин выкрикнул имя своего любимого, когда стал окончательно разрушен. Маленькие струи спермы оставались на них обоих и Шинсо почувствовал, как его тело затряслось от ощущения собственного оргазма.       Они лежали с постепенно успокаивающимся дыханием, прежде чем Денки притянул к себе своего парня и удовлетворенно фыркнул: — Я думаю, ты сломал меня. — Аналогично, — ответил Шинсо, лениво перебирая чокер Каминари. — Знаешь, — начал Денки, — у меня завтра довольно длинная смена. Может быть сложная. Я, наверное, буду очень вымотан, когда вернусь домой. Облом, да? — Хитоши упал в сторону и прижал Каминари к своей груди. Он никогда не думал, что будет разбираться с этим. — Думаю, тогда нам придется разобраться с этим завтра. — Да, — зевнул Денки и закутал их обоих в одеяло, — Супер трагично. Шинсо сонно фыркнул, чувствуя тяжесть своего возлюбленного в своих руках, и прошептал: — Я уверен, что мы справимся с этим. Мы герои, не так ли?