Тот самый из детей ланисты

Очнулся Рикс через несколько минут, когда Лабель в очередной раз хлопнул его ладонью по щеке. Судя по тому, как горела кожа, то добудиться было сложно. Зрение медленно сфокусировалось на едва ли озабоченном лице сына ланисты. Выражение у него было типично флегматичное, ни следа интереса к состоянию гладиатора. — Блять… — глухо простонал Рикс, осознавая, что все случившееся не было сном или бурной фантазией. — Я начну срезать веревки, но имей в виду — боль будет адская. Лабель прищурился, наблюдая за реакцией, но ее не последовало. Ни сил, ни мыслей у Рикса не было, он промолчал и даже не кивнул, уставившись бессмысленным взглядом в пол. В голове он пытался воссоздать увиденную картину, когда Августа вспорола горло тому парню. Был ли это Орвон? Несмотря на усилия, вспомнить лицо не получалось, как и поднять глаза и посмотреть в окно. А если это и правда был его друг? Не хватало еще раз вырубиться. Поддев пальцами плотно прижатую веревку на груди гладиатора, Лабель уверенным движением разрезал ее небольшим кинжалом. Под ней оказалась глубокая вмятина с узором плетения. Чем больше веревок снимал Лабель, тем больше ярко-розовых следов на теле Рикса можно было наблюдать. Они бы не были такими яркими, но так как гладиатор вертелся, дергался и напрягался, то веревка натерла кожу вплоть до мелких ранок в некоторых местах. — Не жалко? — послышался тихий голос Рикса, пока Лабель избавлял его шею и торс от веревочных отрезков. — Что? — Новые небось… — невнятно пробормотал гладиатор. — Ты можешь говорить яснее, я не понимаю, — без тени раздражения ответил Лабель. Ему пришлось подпереть заваливающегося от бессилия Рикса плечом, чтобы продолжить. — Веревки, спрашиваю, не жалко. — А, — коротко выдохнул Лабель, как раз принявшись за освобождение его бедер. — Нет, я люблю использовать новые. Так каждый опыт становится уникальным. Рассказывал он это своим любимым будничным тоном, пока рука с кинжалом порхала, бескровно и осторожно разрезая путы. — Плюс процесс их снятия достаточно медитативный и… — Я убью тебя. Лабель остановился только на мгновение и сразу продолжил свое занятие, вздохнув. — За что же? — с легкой усмешкой он посмотрел на опущенную голову Рикса, который медленно приподнял ее и сверкнул злыми глазами на Лабеля, насколько смог повернуться в его сторону. — Считаешь, не за что? — А тебе разве было плохо? — в голосе явно сквозила насмешка вместе с удивлением. Словно сын ланисты действительно не мог понять, что такого он сделал, чтобы заслужить угрозы расправой. Рикс удостоил его долгим свирепым взглядом, после чего отвернулся. Его ноги наконец-то были свободны. Хотелось как следует лягнуть Лабеля прямо в мерзкую рожу, но ни одна мышца не откликалась. В измученные конечности, которые против воли были закованы в одну позу, начала активно возвращаться кровь. А вместе с ней все ярче становилась боль. Стопы свело судорогой и Рикс неловко сел набок на столе, но не мог принять удобное положение, так как руки его все еще были за спиной и привязаны к крюку в потолке. От резких болевых ощущений он стиснул зубы, пытаясь оставить это незамеченным. Хотя Лабель прекрасно знал, что в эту минуту испытывал гладиатор. — Да освободи ты уже мои руки, — «урод». Последнее слово пришлось проглотить, потому что новых неприятностей Риксу не хотелось. И так уже сказал достаточно. — Ох, только обещай не убивать меня ими. Звучало это откровенно издевательски, так как Рикс даже двигаться самостоятельно был сейчас не в состоянии. Если у него не выкрутились суставы в плечах, это будет большой удачей. В агонии бился каждый сантиметр кожи и тела, из-за чего вся боль по разным причинам смешалась в один огромный клубок и каталась от локтей к лопаткам, по груди опоясывала за спину прямо к раздолбанному заднему проходу, а там уходила в щиколотки, которые все никак не отпускала судорога. Когда руки наконец-то снова принадлежали Риксу (даже на всякий случай одной веревочки Лабель не оставил), он сначала бережно прижал оба запястья к себе и посидел так несколько секунд, сгорбившись и закрыв глаза. Как же невероятно он устал. — Если перестанешь угрожать, то помогу тебе облегчить страдания, — сын ланисты облокотился рядом бедром на край стола и с любопытством рассматривал гладиатора. Обнаженное тело в сплошных следах от сильной обвязки и влажное от пота. Для него это было красотой и даже своего рода искусством. — За насилие и унижение, — четко проговорил Рикс, не поднимая веки. — Я опять тебя не понимаю, — в голосе Лабеля появились нотки раздражения. — Ты спросил, за что я тебя убью. Я ответил. Они посмотрели друг на друга в образовавшейся тишине. Разгадать блеск серебристых глаз вновь было не под силу, но в них определенно сверкал интерес. «Что тебя веселит, упырь проклятый? Людей живых мучить?» — думал Рикс, злобно сверля его взглядом в ответ. Наконец Лабель небрежно поправил челку и улыбнулся одними уголками губ. — Тебе не надоело мне угрожать? — тихо спросил он, проводя костяшками пальцев по следам веревок на нежной внутренней стороне бедра Рикса, от чего слабо дернулся его член. Рикс резко попытался отстраниться, но от лишних движений по телу пробежалась только еще одна волна боли и приковала его обратно к тому же месту. Пришлось несколько секунд глубоко дышать, чтобы приглушить бьющиеся в истерике нервные окончания. Словно обнаженные на пару с гладиатором они чувствовали, казалось, даже вес воздуха. — Оставь меня в покое, — пробурчал Рикс и спрятал лицо в ладони. Как же блять невероятно сильно он устал. Со стороны Лабеля послышался вздох, но чужая рука на бедре исчезла. Какое-то время было тихо. Когда Рикс стал чувствовать свое тело увереннее, то искоса посмотрел на сына ланисты. Тот без определенного выражения разглядывал гуляющую пьяную толпу по ту сторону окна. — Она убила Орвона? Вопрос прозвучал неожиданно даже для Рикса, но это, наверное, было единственным, что он хотел бы сейчас знать. Лабель несильно нахмурился, видимо пытаясь вспомнить, где слышал это имя. Взгляд его заскользил по людям и стал более осмысленным. Остановился. — Нет. Тяжелый вздох облегчения вырвался из груди Рикса. — Нахрена ты это сделал? — разговорчивость гладиатора явно пришлась Лабелю по вкусу, потому что он сразу оживился в рамках своего чинного спокойного благородства. — Это было наказание, как я и сказал. Скажи спасибо, что не убили, — сын ланисты сложил руки на груди и также искоса взглянул на Рикса. — Но ведь Флавий не узнал бы, сделал ты это реально или нет. — Уверен, что он не станет проверять? Рикс посмотрел на него загнанным зверем, но Лабель только пожал плечами. — Знаешь, есть вещи, которые я… мы должны просто делать. У меня не было желания насиловать тебя таким образом. Но ты сам нарвался. — Бред… — дрожащими пальцами Рикс провел по своим волосам и оттянул их назад. — Ты мог бы попасть в руки кому-то из моих сестер, но не думаю, что наказание от них устроило бы тебя больше. Твоя жизнь для них ничего не значит. — А для тебя то есть значит? — гладиатор испытующе уставился на аристократический профиль. — Ну ты же жив, — Лабель повернулся вполоборота и посмотрел на него в ответ своими холодными, как будто бездушными глазами. Его взгляд задержался на голой груди и он вдруг оторвался от стола, чтобы отойти. Взяв что-то в другом углу комнаты, Лабель вернулся и небрежно бросил вещь Риксу. Это оказалась новая нижняя туника из какого-то мягкого приятного материала. Шили изначально явно не для гладиатора. Сжав ткань в пальцах, Рикс отрешенно рассматривал ее молочный цвет. — И что… что я должен сделать? Просто выйти ко всем в таком виде? — по коже пробежались мурашки. От одной мысли о возможном позоре к горлу подкатила тошнота. На ближайшем бое он бы тогда умолял на коленях противника убить его побыстрее и еще бы доплатил ему за это. Хотя легче просто взбесить Августу, но смерть от лап льва, наверное, будет мучительнее… — Нет, — подумав, наконец-то ответил Лабель. — Пойдем в термы, восстановишься так побыстрее. Идти куда-то еще дальше показалось Риксу в разы хуже. Видимо, выражение его лица помогло Лабелю прочитать его мысли. — Это рядом, мы недалеко от них. Как они могут быть рядом? Впрочем, Рикс только сейчас подумал, что понятия не имеет, где глобально он находится. В гладиаторской школе? В закутке оранжереи? На другой планете? Любой вариант его бы уже не удивил. Медленно натянув на себя одежду, он проигнорировал протянутую руку Лабеля и с такой же черепашьей скоростью спустился со стола. Стоять на ногах было тяжело, Риксу пришлось несколько секунд подержаться за поверхность и заставлять себя ровно дышать. Блуждающий взгляд уперся в валяющийся рядом кнут, от вида которого тошнота накатила с новой силой. Лучше бы его прилюдно высекли. — Идем, — одновременно с этим со стороны двери послышался щелчок. От первого шага по телу побежала дрожь вместе с болью в самых неожиданных местах. Ровно идти у Рикса не получалось, из-за чего он стыдливо залился краской. Пусть этот день просто закончится. Снаружи странной комнаты оказался коридор, по левую руку была арка, точно ведущая в ангар к празднующим любимчикам гладиаторам и конченным дочерям Флавия. Лабель повел его за собой прямо до ближайшего поворота направо. В сгустившейся темноте показалась гладь водоемов терм и, судя по отделке и роскоши помещения, они находились в поместье ланисты. То есть убийства его же рабов были у него под носом в его доме? Чем больше Рикс против своей воли погружался в закулисную жизнь этой гладиаторской школы, тем отчаяннее ему хотелось проснуться в постели отчего дома на Паитруме в холодном поту из-за приснившегося кошмара. К сожалению, это его реальность. В термах было прохладно из-за открытых бассейнов. Стены с факелами заканчивались почти сразу при входе и далее заменялись на мощные колонны вдоль широких бортов, за которыми открывался вид на лежащие у подножья гладиаторские казармы и тренировочные поля. Видно, впрочем, было только небольшую их часть и то, если перегнуться через край. Людей здесь по счастливой случайности не оказалось. Рикс немедля избавился от туники и как можно скорее скрылся по шею в теплой воде подогреваемого бассейна. Вмятины от веревок на коже сначала заныли, но вскоре эти неприятные ощущения ушли. Устроившись в дальнем углу, где сходились колонны, и закрыв глаза, он позволил себе расслабиться. Наконец-то блаженное спокойствие. Сложно сделать вид, словно с ним ничего не случилось за последние двадцать четыре часа, но если не отпускать эти мысли хотя бы ненадолго, то Рикс сойдет с ума. Это для него было очевидно. Он уже иногда ловил себя на краю между ясностью мысли и какой-то новой гранью безумия, которая становилась с каждым событием в этом месте все четче. Рядом послышались тихие шаги. Приоткрыв веки, Рикс увидел севшего на бортик Лабеля. Сын ланисты развязал сандали и уложил их рядом, после чего прижал одну ногу к себе, а вторую опустил в воду. Спиной он облокотился на колонну. Его присутствие и отрешенное лицо вызывали у Рикса тревогу вперемешку с раздражением. Взгляд сам приковался к подтянутой худой икре его ноги, узкой ступне с аккуратными пальцами. Он хмуро отвернулся и снова закрыл глаза. Какого хера он подбирает прилагательные к этой мужской ноге, которая не должна быть ему интересна. Или должна? Рикс пытался выкинуть эти мысли из головы, от них было столько проблем и путаницы. Это было сродни беспросветному плотному туману. Ни выхода, ни очертаний, только вязкая обволакивающая белая пелена, а ты бродишь в ней и на что-то постоянно натыкаешься, пытаясь вслепую определить на что именно. Набрав в легкие воздуха, Рикс опустился под воду с головой. Можно ли удержать себя настолько, чтобы утопиться? Или глупые инстинкты заставят вынырнуть, жадно вдыхая. Прежде чем они успели проснуться и спасти его, гладиатор сам всплыл и убрал волосы со лба, зализав их назад. — Зачем ты устроил этот концерт? — спокойный голос со знакомыми медовыми нотками сейчас не кажется Риксу приятным. Больше отдает горечью. — Где? — первая попытка заговорить звучит хрипло и он прокашливается, затем повторяет. — Где? — Перед смотровой на отборочных, — отвернувшись от вида на улицу, Лабель обнимает руками прижатую к себе ногу и в ожидании смотрит на гладиатора. — Ну и вопросы у тебя, — Риксу становится смешно от нелепости происходящего, поэтому он спешно погружается по нос в воду, скрывая нервную улыбку, прежде чем подняться обратно и продолжить. — Потому что я хочу свободы. — Свободы… — эхом отзывается Лабель. — Вас сюда привезли на корабле через скачок от того места, где тебя хотели продать на рудники. Ты даже не знаешь, в каком месте вселенной находишься. Если бы тебя завтра вывели за охранное поле всей школы, то что бы ты стал делать? Слова доходили до Рикса медленно, словно на ложку падают капли лекарства от кашля, которые мама отсчитывала ему в детстве, когда ему не везло заболеть. Он лежал в постели укутанный по самые уши и смотрел на то как капли тягуче и неспешно летят одна за одной вниз. Лоно ложки постепенно заполнялось до самых краев, вот-вот и прольется на одеяло. Надо было успеть проглотить его до этого рокового момента. Он всегда успевал. — Так что? — Что ты хочешь от меня услышать? — мрачно отвечает Рикс, смотря перед собой и не замечая заинтересованного взгляда серых глаз. — Мои родители, вероятно, мертвы. Мою младшую сестру взяли в заложники клирики и я не знаю, что страшнее, ее смерть или рабство, подобное моему. Я не могу связаться с моей возлюбленной и не знаю даже, жива ли она. И я заперт здесь без возможности помочь самым близким людям. Без возможности хотя бы узнать, что с ними. Предательские слезы подкатили к уголкам глаз, а комок в горле встал поперек, из-за чего стало тяжело ровно дышать. Только сейчас, сказав все свои беды вслух, Рикс будто ощутил реальный вес того кошмара, в котором жил. Лабель недолго помолчал, обдумывая его внезапную лавину откровений. — Твои родители живы, как и сестра. Надеюсь, эта информация облегчит твою ношу, — сын ланисты встречает недоверчивый взгляд Рикса спокойно, с присущей ему флегматичностью. — Откуда ты знаешь? — Думаешь, для меня проблема узнать такую информацию? — Рикс не выглядит удовлетворенным таким ответом. — У моего отца есть общие интересы с их главным. — Я тебе не верю, — даже в теплой воде его начинает трясти. Лабель только пожимает плечами. — Можешь не верить, но какой мне смысл врать. — Чтобы дать мне надежду, — голос дрожит и Рикс не может с ним справиться, как и с самим собой. — Чтобы я не пошел и не прирезал себя после пережитого унижения, а лучше бы рвался на арену за освобождением навстречу семье. — Имплант не позволит тебе причинить себе вред. — Прыгну с крыши. — Не сделаешь решающий шаг. — А я с разбегу. — Затормозишь на краю. — Утоплюсь. — Вынырнешь за секунду до. — Подожгу себя. — Огонь в гладиаторских казармах это имитация с похожими функциями. Вы бы уже давно сожгли школу, если бы он был реальным. Устало закрыв глаза, Рикс перестал отвечать. Это все было слишком. В сознании всплыл вопрос больше похожий на огромный транспарант с красными заглавными буквами. — А что с Тори? — С кем? — С моей девушкой. — О, — Лабель звучал удивленно, как будто и мысли не допускал, что у Рикса кто-то есть, — ну я только узнал ее имя. Не слышал его до этого. — Сможешь узнать? — гладиатор испытующе буравил взглядом сына ланисты. Тот молчал, смотря куда-то перед собой в пустоту ночного неба. — Сможешь или нет? — Я попробую, — но ответ Лабеля не внушал надежды. Вряд ли ему было интересно возиться и наводить справки о какой-то девчонке. Тем более когда ее смерть или пропажа были бы лучшим исходом. Рикс это понимал, но ничего не мог с собой поделать. Ему хотелось получить хоть какие-то крохи информации. — Теперь ты мне вдруг поверил? — Нет, — насупившись, он все же пробормотал, — я допустил, что это может быть правдой. Но я все равно тебе не верю. — Как скажешь, — скучающе сказал Лабель и отстраненно поболтал ногой, опущенной в воду. — Что это ты вдруг так резко переменился? — пусть Рикс и воспринял их разговор в штыки, он все равно взбодрился и в сердце его вернулась вера. В конце концов от него мертвого внутри (да и снаружи) толку точно не будет. — В каком смысле? — смена темы вернула в голос Лабеля лукавство. Кажется, вместе с этим закончился их спонтанный момент откровений и вернулись игры в кошки-мышки. Кто тут только мышка. — Только час назад хладнокровно заталкивал мне в задницу мой же кнут, — Лабель поморщился от грубого описания подробностей, — а как только закончил, так сразу сама забота и внимание. Бережно срезаешь веревочки, беспокоишься о моем восстановлении, рассказываешь, что с моими близкими. — Не нравится? Могу снова смотреть на тебя, как на принадлежащую мне вещь, — и он не обманул, взгляд серых глаз немедленно изменился. Из него исчезла игривость, оставляя вместо себя высокомерное презрение. Рикс прищурился. — Маски ты меняешь красиво, спору нет, — между ними и так было небольшое расстояние и гладиатор сократил его еще на несколько сантиметров, подплыв ближе к обнаженной ноге Лабеля, которая все так же была опущена в воду. Что-то внутри щелкнуло, перемкнуло в Риксе. Ему хотелось быть в этой игре кошкой. — А настоящее лицо покажешь? — Что?.. — подобного вопроса от «тупого раба» не ждешь, особенно после сессии пыток. Рикс словно хищник почуял сомнения, как в тот раз в его комнате, но сейчас надо было лишить Лабеля возможности вернуть себе уверенность. Кошки цапают и резко выбивают почву из-под ног. Собственная идея будоражила Рикса, его бросило в жар, еще немного и вода вокруг закипит. Сладкое предвкушение чужой реакции на провокацию. Медленно, чтобы не спугнуть, он поднес обе мокрые ладони с двух сторон к голени Лабеля, будто хотел нежно взяться за что-то невероятно хрупкое. Но трогать нельзя, поэтому остается только замереть в паре сантиметров для собственной безопасности. Исподлобья Рикс ловит непонимающий взгляд и отвечает легкой ухмылкой одним уголком губ. Нога под его руками вздрагивает, почти касаясь ладоней. Вызовет такое прикосновение разряд тока или нет? Как его расценит имплант? Рикс настолько близко, что если вдруг Лабель захочет вырваться, то ему придется знатно отпинать гладиатора перед этим. В ловушке тесно, но, судя по сжавшимся на бортике длинным пальцам, выбираться из нее не хочется. Лицо Рикса на уровне чуть ниже чужого колена, к которому не прикоснешься, и все же он сокращает дистанцию до самых условных миллиметров. Кожа Лабеля от его разгоряченного дыхания сквозь приоткрытые губы покрывается мурашками, хоть этого и не оценить наощупь, а редкие волоски встают дыбом. Еще раз глубоко вдохнув и выдохнув, Рикс хитро смотрит в широко раскрытые глаза сына ланисты, который растерял весь свой напыщенный вид. Вот сейчас в серебряных радужках было ничем неприкрытое возбуждение вместе со страхом, желанием, непониманием. Не так с ним обычно вели себя рабы. — Хочешь, чтобы я прикоснулся? — совсем тихо. Лабель сглотнул и закусил нижнюю губу. Он мог не отвечать, на аристократичном вырезанном из мрамора лице калейдоскопом сменялись истинные эмоции. Если прислушаться, то наверняка можно различить в тишине, как отчаянно он перебирает в библиотеке своих сценариев всевозможные пафосные ответы. Видимо, на этот случай вариант никак не находился. Мир замер, казалось, что даже звезды остановили свое бесконечное движение на темном небосводе, где вот-вот займется рассвет. От прохладного ночного ветра некуда было скрыться, колонны едва ли спасали, к счастью, он вел себя нежно. И все-таки вселенная продолжает жить, а игра рано или поздно заканчивается. Особенно когда силы довести все до конца иссякли. С печальным выражением Рикс неспешно поводил ладонями вдоль его ноги, все еще держа их на необходимом расстоянии. Словно мысль о невозможности дотронуться без мучений причиняла ему равноценную боль. После чего убрал руки за спину, лишая Лабеля жара своего тела. Теплая вода после долгого отсутствия поначалу обжигающая. Можно отпустить мышку, когда ты сыт и наигрался, получив в награду её испуганную мордочку, ведь она уже несколько раз пережила в голове возможную смерть. — Красивое у тебя настоящее лицо, — Рикс отдалился с победоносной улыбкой. — Что ж ты его прятал? — Я… — мысли Лабеля все еще были где-то на другой планете, — я… — Ты-ты, — изображая полную невозмутимость, гладиатор демонстративно начал поливать свои плечи водой и тереть их. — Прикусил свой язвительный язычок? Сын ланисты прижал указательный и большой пальцы к переносице, чтобы перевести дух. Пожалуй, это был первый бой, который выиграл Рикс, но не войну же. Вернуть себе положение хозяина вдруг оказалось не так просто. — А ты делаешь успехи, — наконец с привычным театральным придыханием ответил Лабель, возвращая самообладание. — Не прикусил, — едва слышно пробурчал Рикс себе под нос, а громче добавил, — спасибо. Сочту за комплимент. Настроение у него опять испортилось, так как он рассчитывал на что-то поинтереснее. Может на то, что Лабель отключит имплант своим волшебным пультом и позволит к себе подобраться. Сочли бы за самоубийство его падение за бортик? Тем временем Лабель уже надел сандали обратно и поднялся на ноги. — На сегодня достаточно. С невозмутимым лицом он пошел вдоль колонн обратно к лестнице, ведущей вон из бассейна. Рикс проводил его взглядом, снова нырнув по самые глаза и притворяясь каким-нибудь замершим в воде хищником, который выслеживает добычу. Хотелось просто из вредности схватить его за ногу и стащить в воду, но за это пришлось бы поплатиться ударом тока. На это он был не готов, еще никуда не делись болезненные воспоминания о пытке на отборочных. Нехотя Рикс выбрался из воды, впрочем, не стесняясь своей наготы и уже забыв о еще не до конца сошедших вмятинах от веревок. Взяв одно из лежащих для господ пушистых полотенец он с удовольствием вытерся и взъерошил волосы в надежде просушить их побыстрее. Внезапно на все тело накатила нега после теплой воды и пережитых бурных эмоций, захотелось улечься прямо здесь на пол и уснуть. Накинув тунику, Рикс только теперь заметил, как Лабель не сводил с него внимательных глаз все это время. Он поравнялся с сыном ланисты. — Что теперь? Уложишь спать в своей кроватке и почитаешь сказку? — Нет, приведу к сестрам и другим гладиаторам, — равнодушно улыбнувшись, Лабель добавил, — я наигрался. Такая очевидная провокация, но Рикс повелся, прекрасно отдавая себе в этом отчет. Раз уж сегодня их странные отношения вышли на новый виток, то можно позволить себе поддаться. Рикс усмехнулся, горделиво задрав подбородок и посмотрев прямо в серые туманные глаза. — Может, лучше пойдем в твою спальню? — ему показалось, что с каждым его словом туман становился только гуще и мрачнее. Аристократичные черты ожесточились, Лабель скривил губы. Кто на чью провокацию еще ведется в этом танце. — Мне кажется, что тебе будет гораздо интереснее успокаивать своего страдальца-друга, которому, возможно, руку стрелой пробило, — холодная ладонь резко взяла Рикса за запястье и подняла его на уровень глаз их обоих. На тонкой коже в этом месте еще можно было разглядеть следы веревок. — Не забывай свое место. В ответ Рикс придвинулся ближе навстречу Лабелю, не отнимая своей руки из его цепких пальцев и все так же не отводя взгляда от грозового неба чужих глаз. — Да ты же хочешь меня, — слова звучат едко и насмешливо, но сын ланисты и бровью не ведет. Отрицать то, что он и так говорил открыто, смысла нет. — И что? — Ну так возьми, — Рикс улыбается на последнем слове, потому что знает наверняка: сейчас этого не произойдет. Но проскользнувшее в выражении лица Лабеля смущение стоило того. Неужели что-то в нем начало сдавать? — Возьму. Когда посчитаю нужным, — возвращает гладиатору усмешку и брезгливо откидывает от себя его запястье. Улыбка Рикса превращается в такое же неприкрытое раздражение. Додумался подтрунивать над человеком, который хладнокровно связал его и изнасиловал. Идиот. Они вышли из терм обратно в общий коридор, ведущий к нужным аркам и проклятой комнате со столом. Шум и пьяный гогот заполняли собой все небольшое пространство. Чем ближе они подходили, тем тошнотворнее себя ощущал Рикс. Голова разрывалась от мыслей о том, как он припрется в таком виде к безжалостным гладиаторам, какой поток дерьма польется в его сторону, как этому не будет конца еще долго, может до самой смерти. Он рассеянно провел пальцами по своей коже с отметинами. — Я не хочу туда идти, — неожиданно выпаливает Рикс. Вздохнув, Лабель оборачивается и складывает руки на груди. — По какой причине мне должно быть не все равно, что ты хочешь? — звучало это настолько отстраненно, словно он скрыл себя за маской толщиной в бетонную стену. Что же такого в нем задел Рикс своими в целом невинными действиями? Карточных джокеров победить равнодушный вопрос в рукаве не оказалось. — Ты сам сказал, для твоих сестер моя жизнь ничего не значит. А если одна из них меня сейчас убьет? Вариант был не очень убедительный, так как Лабель явно был раздражен и мог бы и не пожалеть своего фаворита. А Рикс чувствовал, что теперь он именно в этом положении. — Я любезно попрошу их этого не делать, — с натянутой улыбкой ответил сын ланисты, тут же возвращая себе холодное выражение. Он хотел было развернуться, но гладиатор рванулся вперед, чтобы схватить его за руку и остановить. Но успел вовремя до касания отдернуть свою ладонь. Неожиданно Лабель одновременно с ним резко махнул вперед своей рукой, не давая дотронуться. — Ты боишься… — удивленно отозвался Рикс. — Боишься, что мне будет больно? Лабель снова шумно вздохнул, в этот раз с оттенком «господи, почему именно я». Выправившись и придав себе глубоко измученный чужой тупостью вид, он проигнорировал догадки. — Знаешь, лучше я попрошу охрану провести тебя в казармы, — заглянув через открытую дверь той самой комнаты в панорамное окно напротив, Лабель цокнул языком. — Тем более вечеринка, кажется, все равно перешла в спящий режим. Что-то в его голосе заставило Рикса засомневаться во всех своих решениях за последние часы. Может, он перегнул палку со своими выкрутасами, но разве не этого от него ждали? Они пошли в обратную сторону, мимо арки в ангар, мимо терм, мимо еще дюжины разных выходов в разные части поместья. Общий коридор входа был гладиатору уже знаком, здесь Граут всадил им импланты в шеи. Если бы Рикс знал, что это в действительности за штука, то, наверное, попросил бы убить его на месте. У резных роскошных дверей стояли несколько человек охраны. Лабель спокойно подошел к ним и тихо переговорил, после чего один из мужчин кивнул и принялся снимать часть барьера для возможности беспрепятственно покинуть дом Флавия. — Спас… — начал было Рикс, но сын ланисты ушел по своим делам, даже не взглянув на него. Он так и остался стоять с открытым ртом, смотря в удаляющуюся ровную спину. — Пошли, парень, — грубо позвал его верзила, схватив за плечо и потащив за собой. На улице было уже светло из-за лениво начинающегося утра. «Блять… я ничего не понимаю».