Хэппи энд по-фетишистски

Тусклый свет фонарей влился с потоком вечернего свежего воздуха в большой, но пустой дом, как только распахнулась дверь. Дверь вылетела из дверного проёма и грузно ударила стену, чуть не слетев с петель, а затем спокойно закрылась, когда запыхавшийся парень ввалился внутрь. Он суетливо скинул с себя обувь и облокотился на тумбу в прихожей, тяжело дыша. — Чёрт бы его побрал, этого... Брагинского!.. Раскрасневшийся юноша продолжил быстро освобождаться от одежды, сковывающей его разгорячённое тело. Тяжёлым грузом, он рухнул на кровать. Почти задыхаясь, блондин стягивал с себя уже влажные от пота плавки. Дрожащие пальцы только с третьего раза смогли успешно зацепиться за края нижнего белья, чтобы наконец стянуть его вниз. Горячей рукой, парень не раздумывая ухватился за свой затвердевший член и крепко сжал его. По всему первому этажу раздался болезненно-восторженный стон.

POV Альфред Ф. Джонс

Терпеть не могу, блин, собрания! Но что поделать? Нет, раньше они, конечно, были не такие скучные, они были вообще улётные! Весело было тогда и интересно, что ли... На каждом собрании все тряслись, думая, что вот-вот взлетят на воздух, ха-ха-ха-ха-ха! Да уж, мы с этим коммунякой действительно могли задать жару. Тогда мои глаза искрились решительностью и отвагой, и я готов был на всё, чтобы защитить мир от злобного русского! Но, чёрт возьми... тот холодный его взгляд... он до сих пор сводит меня с ума. Готов поклясться, в те моменты я видел, что его зрачки сужались, прям как... у хищника. М-м-м... да, именно так, и никак иначе... Твою мать, да он прирождённый хищник! Даже если он и сам того не знает, но знаю я. Я чувствую... моё нутро содрогалось, нет, до сих пор содрогается при виде него. Это чудовище овладело моим разумом, почти все мои мысли только о нём. Ему осталось лишь завладеть моим телом. Подчинить... поглотить и присвоить. Целиком. Всего. Без остатка. А-ах... Я буду сопротивляться, до последнего! Я ему так просто не дамся! Я... я герой, в конце концов, и весь мир полагается на меня! Но почему... почему он сдался? Почему он решил мне уступить? Сейчас он ходит с этой невинной и нелепой улыбкой на лице, выглядит идиотом, прям как я! Вот дерьмо!.. Не стану врать, ему и невинность чертовски к лицу. Но, как говорится, подлецу всё к лицу... Я верю, он не изменился. Я точно знаю, что у него хищная натура, и этого у него не отнять, таково его призвание, как и моё... жертвенное. Хм! Да, так и есть! Я, будучи жертвой, рву задницу для того, чтобы показать себя, как уверенного и авторитетного, свободного и сильного. А он, логично... он решил надеть овечью шкуру. Притворяется невинным, миловидным и безобидным, день и ночь только и грезит о дружбе... Но я-то чувствую, что друзья ему нужны для своих "особенных" целей. Для того, чтобы заполнить пустоту внутри. Ха-ха! Да... Именно поэтому мы сейчас с ним выглядим как два идиота, и все остальные смотрят на нас, как на дебилов. Может, они тоже что-то понимают? Нет-нет... Вряд ли они меня поймут. Эх... Вряд ли меня вообще кто-либо сможет понять. Если я — больной ублюдок со своими больными фантазиями, это не значит, что и остальные разделяют эту ношу со мной. Да, у Ивана такой тип личности, но всё остальное с этим хищничеством, "пустотой внутри"... я же всё это сам себе придумал. Если я постоянно думаю о том, как он сжирает меня целиком и переваривает заживо, это не значит, что он думает о том же. Ха, это глупо! Тем более, если бы ему вдруг и пришла такая мысль хоть однажды, он посчитал бы её крайне странной и вскоре забыл об этом... а не ловил стояк каждый раз, когда бы думал об этом. Каждый раз... каждый день. Ха-ха... идиотизм. Мы — пленники собственного разума. Сначала воображаем себе что-то, а потом настолько влюбляемся в это и привыкаем, что начинаем искренне в это верить, и видеть мир именно так, как хотим. Хм. Вроде, именно так люди и сходят с ума?.. Как бы там ни было, у меня нет времени на то, чтобы сходить сейчас с ума. Вот-вот должно начаться собрание. А я, как обычно, опаздываю. Да больно мне они сдались, у меня уже не осталось причин здесь вообще появляться, кроме как... — Извините за опоздание! — я ворвался в зал, беззаботно вышагивая в сторону своего места. — О, Америка-кун! Ты, как обычно, опаздываешь. Может, стоит наконец-то выходить из дома пораньше? — Иван решил заговорить первым... Это что-то новенькое. — В отличие от тебя, Россия, я хотя бы успеваю поесть перед собранием, и не сидеть перед всеми с голодным брюхом, которое пугает всех подряд, которое будто просит, чтобы в него уже закинули что-нибудь или кого-нибудь... Боже, Джонс... Что ты, блядь, несёшь?! Какое брюхо, какое, мать мою, "кого-нибудь" ?! Какого хрена я сейчас сижу за одним столом со всеми странами и у них на глазах сочиняю бредни про пузо Брагинского, да так, что их в целую книгу можно составить уже? — Кхм, в общем... — я суетливо поправил очки на своём вспотевшем носу. — Может, мы начнём уже, всё-таки? — Германия решил прервать эту неловкую паузу. И на том спасибо ему. Что там опять? Киберпреступелния? Пф... Господи, как же я от этого устал. Звучат одни и те же проблемы, однако из года в год всё же не решаются. Хотя как тут их решить... — Россия — главный киберпреступник, разве это не очевидно? — я гордо взмахнул чёлкой. Никто не мог со мной не согласиться. — Америка прав, из-за русских беспризорников в кибер-пространстве рушатся целые рынки и наносится вред экономике, — Людвиг поддержал меня и все закивали, я не удивлён, — Многие страны успели потереть некоторые убытки из-за этого. — Вот именно! Мало того, что они разрушают банки, — Эстония... или это Литва... не важно, хотел что-то сказать, но я прервал его, — Русские хакеры вторглись в мои прошлые выборы! От их влияния пострадала модель демократии в моей стране, а это недопустимо! Россия выбрал мне президента за меня самого, как будто... — я начал заметно краснеть... ну, как мне тогда показалось, — К-как будто это уже он... х-хозяин моих земель и уже властен распоряжаться ими как хочет! Твою ж... об одной только мысли об этом у меня уже начинает заплетаться язык... который, к тому же, ещё и любит плести всё, что у меня на уме! Надо успокоиться... Меня же видят!.. — Гляньте, как распереживался-ару! — Китай как всегда не к месту. Чёрт, его не проведёшь — этот старикашка в теле пятнадцатилетнего задрота мудр и проницателен не только по своим бесчисленным годам. — У Америки-куна очень бурное воображение... За это с ним всегда так интересно. Россия стал оправдываться, но... мокрый палец мне в ухо — он точно что-то знает! Навряд ли всё, но о чём-то он да подозревает. — Вот именно-ару! Ты постоянно придумываешь небылицы вокруг себя и России, — Яо решил не опускать эту тему просто так, — К чему ты их сейчас рассказываешь напоказ? – Я... Дерьмо! Этот китаец всё понял ещё до того момента, как я всё осознал! Я ведь даже и не понял, зачем я вынес такой странный аргумент. Оно уже произошло... само собой? Да, может, и не было никакой кибер-атаки во время выборов, а обвинённые лица нашлись просто потому что я так этого захотел. Я захотел... Я захотел, чтобы Россия лишний раз был публично выставлен злодеем, чтобы он напал на меня... с целью овладения моим государством... мной. Опять в голову лезут эти мысли, эти образы... Ещё и его взгляд сейчас, абсолютно невинный, стал казаться мне не глупым, а возбуждающим. Сама невинность... пожирающая меня живьём... Хватит! Я сижу в абсолютной тишине, и все ждут от меня ответа и смотрят на меня, а в голове у меня чёрт знает, что творится. Надо думать! Думать!.. — Вообще-то, я имел в виду то, что дело вовсе не в "беспризорниках". Россия проворачивает такие дела на законодательном уровне! Цель его государства — разрушить моё! — Теперь ты ещё и верить начинаешь в эти небылицы и нелепо их оправдывать... Блядь... Где-то на подсознательном уровне, я всегда знал, что думать — не моё. Слышал бы это сейчас Англия — от счастья уссался бы... — Знаете, эта проблема действительно важна. Опасность кибер-преступлений имеет настолько широкий ареал последствий, что трудно даже оценить потенциальный вред, даже в нашей стране от этого страдают, — Иван внезапно решил развить тему, — Нам нужно относиться к этому серьёзнее. — Естественно, ты же в ней специалист, как бы тебе ещё к ней не относиться серьёзно! Что же со мной, а... Вспыхиваю, как спичка, и язвлю без повода. Какая странная реакция, но я ничего не могу поделать. Я хочу провоцировать его, я хочу с ним спорить, я хочу ему противостоять... — Что ж... Будь по твоему, — он выдохнул, но глаза его сверкнули пуще прежнего, — Но я предупреждаю — не стоит недооценивать возможности кибер-вмешательства. Тебе бы лучше прислушаться... ради твоего же блага. Его взгляд, и эти слова... Боже мой... И он, нет, все ещё удивляются, почему я выставляю его и его народ злодеями? Да он, чёрт возьми, само воплощение зла! Прям как из комиксов сбежал. Его серьёзный тон, этот холодный взгляд и угрозы... Это действительно можно назвать моим личным искусством, которого никому не понять! Я был не в силах что-либо ответить. Я просто тяжело вздохнул и откинулся в своём кресле. Все страны согласились с утверждением России (что бывает очень редко), и поспешно закрыли тему, так ни к чему и не придя. Как обычно.

Бла-бла-бла...

— Америка-кун! — Хм? Я лениво обернулся на знакомый голос и вздрогнул, когда увидел, кто меня окликнул из-за спины. — И-Иван? — я заметно опешил, но тут же охладел и вернулся в свой образ "уставшего от всех этих разговоров засранца", — Что случилось? — Ты же домой собираешься, да? Ты, насколько я помню, где-то недалеко отсюда живёшь... Россия выглядел... одним словом — подозрительно. — Ну... да, — задумавшись, я ответил правду. Не то, чтобы я люблю думать... да и не то, чтобы мне было так легко солгать при взгляде этих устрашающе ледяных глаз... — Ты что-то хотел? — М... да... Он замялся, это на него совсем не похоже... значит, пытается обмануть, но в чём именно? — Не подбросишь? — Иван скривил своё лицо в той самой милой и до жути отвратительной улыбке. — До куда? До аэропорта что ли? — удивился я. Нет, тут что-то не то... — Так он же совсем в другой стороне... — я будто уже начал размышлять вслух, — Да и вообще, у тебя свои ноги есть, или ты уже настолько стар- — Подбрось меня до фуд-корта, где ты обычно ешь после собраний перед тем, как отправиться домой, — он не стал дослушивать мои остроты и пресёк их практически на корню. Будто бы, сукин сын, уже знал, что я скажу! — Чё? Откуда ты... Окей, Америка... Давай сойдёмся на том, что это легко можно проследить. Посещение общественных мест вполне себе может быть общественной информацией. Всё в порядке. — Так ты чё, тоже там есть собрался? — Ну да, поужинаю тобой. ... — И-Извини?.. — я неуклюже выдавил из себя эту короткую фразу. В горле встал ком, а сердце забилось. Боже, Альфред, да ты и вправду напуган. Где это видано, где это слыхано?! Но я точно услышал именно это, иначе и быть не может! — Поужинаю с тобой, говорю, — Россия улыбнулся и невинно опрокинул голову на плечо. Сама милота. Подумаешь... послышалось. Думал набить вместе с коллегой животы, а в итоге твой дорогой коллега набьёт свой живот тобой. И даже не подавится. Переварит и даже имени твоего не вспомнит. Вообще как в никуда, и ищи-свищи, да не найдёшь. Всего лишь маленькая осечка, лишь один крохотный предлог... а решает целые судьбы. Бр-р-р. Жутко-то как... А на самом деле... оттого и чертовски увлекательно. — Кхм... ладно, садись, — я вспотевшими руками открыл дверь машины. — Спасибо!

...

Мы молча доехали до моей любимой забегаловки. Ни у кого из нас, видно, не было желания даже начать разговор. Мне было, честно, просто жутко говорить после такого с ним о чём-либо, к тому же наедине. А он, как мне показалось, чего-то выжидал. Скорее даже сидел с предвкушением того, что будет дальше. Остаться наедине со мной пока что не было его главной целью. Пока что... ключевая фраза — аж до мурашек пробирает от осознания. Как бы Брагинский ни старался, в нём то и дело читалось его предыдущее присутствие в этом фуд-корте. Возможно, даже не единственное. Он чуть ли не лучше меня знал, где находится туалет и даже выбрал тот самый столик, за который я обычно сажусь. Из всех возможных мест он выбрал именно это. — Так ты обычно за этим столиком сидишь? Какое совпадение, что именно это местечко мне и приглянулось! Врёт, как дышит. Настолько, что если он не солжёт хотя бы раз в пять минут, то тут же скончается. Страшно только от того, что легче лишить Россию воздуха, нежели возможности солгать. В таких случаях я чувствую, как контроль над ситуацией неминуемо ускользает из моих рук. Паника овладевает мной, и я не знаю, что делать, ведь случиться может всё, что угодно. А когда рядом Россия, то мне становится ещё волнительнее. Тем не менее... что-то в таких ситуациях меня так и манит на внезапности. — Действительно, какой сюрприз, ха-ха-ха! — я процедил язвительно-приторную усмешку, — Да что б тебя, Россия... — я ударил подносом об стол так, что мой заказ чуть не разлетелся к чертям собачьим, — Ты в самом деле находишь это забавным? — Я тебя не понимаю, Америка, что-то не так? — Россия, взволновавшись, снял свой шарф. — Да, я- Только я хотел возмутиться, как мой рот был оккупирован бургером в обёртке. Рука Брагинского плотно прижимала этот бургер к моему рту, словно кляп, что я не мог сказать ни слова, а только беспомощно мычать. — Тс-с-с, Америка-кун... — Иван приблизился ко мне на некомфортно близкое расстояние и прижал указательный палец к своим пухлым розовым губам, — Тебе лучше поесть, а то у тебя щёки вон как похудели. Как он может видеть разницу между тем, насколько я похудел? Я и вправду в последнее время мало ем из-за стресса, но неужели он это замечает? Даже если и так, почему он так настаивает на том, чтобы я вернулся к прежнему весу? Всё это довольно странно. — А ты точно уже тут был, м, Брагинский? — усмехнулся я, откусив бургер. Перед Россией стояло два подноса, на которых суммарно находились пять больших бургеров, три большие пачки картошки фри и две литровые колы. — Что ты имеешь в виду? — растерянно спросил он. — Ну, знаешь, как-то это даже для меня многовато, может, из-за того, что ты тут впервые, ты не рассчитал размеры порций? — Не беспокойся, я взял столько, сколько мне нужно. Я в первый раз вижу, как Россия ест. До этого как-то, на удивление, не довелось на такое посмотреть. Были шансы... но я слишком стеснялся тогда, даже... боялся? Как никак, хищник, принимающий пищу — крайне волнительное представление для жертвы. Сейчас же я в силах совладать со своими эмоциями... и не в силах совладать с искушающим мою жертвенную натуру любопытством. А он выглядит довольно мило. Ничего не выдаёт в нём жестокого хищника или что-то вроде того. Небольшой рот, который он даже при разговоре редко открывает — из-за его акцента трудно даже звуки различать. Пухлые щёки, чуть увеличившиеся, когда он начал жевать первый бургер. Быть может, я всё это себе надумал, и это обычные фантазии... Хах! Да, точно. Так оно и есть. Какой же я идиот, мне пора начать жить реальной жизнью, а не своими бредовыми фантазиями. Да будто есть кто-то, кто мог бы меня понять... Даже забавно, видно, всё-таки он ошибся при заказе и надо будет помочь ему всё это доесть... — Ой! — воскликнул Иван, доев только первый бургер и взглянув на часы, — Мне нужно торопиться, иначе я на самолёт опоздаю! — он печально взглянул на свои подносы с едой, — Ах... А ведь я так хотел посмаковать это всё подольше... но, кажется, придётся просто закинуть в топку и бежать. Тут произошло... невероятное. Рот России будто увеличился в объёме дважды, а то и трижды. Выглядело это крайне жутко и неестественно. Без разбору, в открывшуюся пасть отправился второй бургер. Он не стал задействовать челюсти и, запрокинув голову, сделал глоток, одним мощным движением своей глотки отправив бургер вглубь своего массивного тела. По моей коже начал стекать холодный пот, а к горлу подступил ком. А по горлу России комом уже отправлялись в его чрево остальные три бургера. Два ушли внутрь бесследно, как и предыдущий, но на последнем что-то пошло не так. Бургер застрял поперёк глотки Ивана. Услышав его стон, я неосознанно бросился к нему. Я стал стучать русского по спине, но этого было мало. Дрожащими руками я приблизился к шее Брагинского. Около-болезненным стоном он будто сам принудил меня прижать свою ладонь к его горлу. Под ладонью, своей сухой кожей на пальцах, я почувствовал шрам, который, словно жабры, растянулся под давлением бургера, который распирал глотку изнутри. Машинально я надавил на горло под правильным углом, и бургер с тугим и звучным глотком Ивана моментально отправился вниз. Мы оба синхронно выдохнули. — Спасибо... — скромно сказал Россия, вытирая слюну со своего подбородка. Его милое и невинное выражение лица просто не укладывалось у меня в уме после того, что только что произошло. Это просто невозможно, чтобы это был один человек. — Об-бращайся... — ошеломлённо сказал я, чуть запнувшись и смущённо отводя взгляд. Я залип вникуда, пытаясь осознать, что только что произошло, но странный звук прервал паузу. Затем он снова повторился. Брагинский покраснел с ног до головы и стеснительно потупил взгляд. — Ты... икаешь? — с ноткой беспокойства спросил я. — Д-Да, что ж я, не человек, что ли? — ответил он, прерываясь икотой, — Но всё в порядке! Иван схватил свой шарф и торопясь намотал его себе на шею. Приметив его суетливость, я будто очнулся. — Тебя подбросить? — я неуверенно сказал, схватившись за ключи от машины и вскочив из-за стола. — Было бы очень мило с твоей стороны... — робко сказал Россия, закутывая смущённое лицо поглубже в шарф, и направился к выходу. — Ага... Меня вновь будто одёрнуло, и я, бросив свой недоеденный заказ, поспешил за русским к своей машине.

...

— Ох... Россия, добежав до табло, вдруг остановился. Он как-то грустно, но всё же облегчённо что-то разглядел среди множества электронных строк. — Ты опоздал?! — взволнованно воскликнул я. — Да нет... — озадаченно выдохнул Иван, — Наоборот, мы приехали раньше. Регистрация только через час открывается... — Фух, а то ты меня уже напугал... — успокоившись, я плюхнулся на одно из кресел в зале ожидания, — Лучше приехать раньше, чем позже! — Извини, я не хотел отвлекать тебя от дел... — Брагинский застенчиво опустил глаза, — Но ты прав. Было бы куда хуже, если бы я действительно опоздал, так что... Спасибо. Я просто улыбнулся в ответ и откинулся на мягком сидении. Зевнув, я попывался разглядеть хоть что-нибудь на табло, но моя близорукость даже в очках меня подводит. А я ведь говорю себе постоянно, что мне нужно уже обновить линзы... — И во сколько ты пойдёшь? Сразу, как откроется регистрация? — спросил я лениво. — Наверно да... — Иван присел рядом со мной, но его будто молнией пронзила внезапная мысль, — А ты что, провожать меня остаёшься? — Ну... типа того, наверно, — со слегка выраженной беззаботностью, я вытянул ноги и слегка наклонил голову вбок. — С-Спасибо... — он вновь потупил взгляд, — Я не ожидал... Для меня это очень важно. Чего это он вдруг стал таким милым? Вся прежняя жуть в нём будто вновь испарилась. Сейчас он выглядит как самое одинокое и беззащитное существо в мире. Может... это приманка? Тогда мне стоит на неё повесить... — Только ты не подумай ничего... — я слегка наклонился к России, демонстрируя то, что я открыт для общения, чтобы не смутить и не спугнуть его, — Просто мне правда настолько нечем заняться. Иван ничего не ответил. То ли с грустью, то ли с надеждой он засмотрелся на потолок. Невольно я тоже взглянул наверх, но ничего необычного я там не заметил. Мои глаза начали постепенно слипаться. Ради собрания пришлось подниматься сегодня рано... Я, как мог, удерживал свою осанку, но в какие-то моменты я понемногу начинал отключаться, но снова просыпался, резко воспрянув от дрёмы — мне было неловко перед Россией, ведь я обещал ему подождать. Однако сонливость брала своё...

...

Понятия не имею, сколько прошло времени — меня это абсолютно не волновало в тот момент. Что было гораздо важнее — я почувствовал, что не могу пошевелиться. Я еле могу шевелиться, а всё вокруг на меня давило, что я не мог даже полноценно вздохнуть. Мне стало страшно. Эхом я слышал чужое сердцебиение, меня окружали клокочущие и рычащие звуки. Да, я определённо не мог их ни с чем перепутать после сотни, а то, может, и тысячи прослушанного АСМР-контента — это были звуки, издаваемые желудочно-кишечным трактом. Я попытался закричать, но и это было бессмысленно. Я был полностью обездвижен. Меня охватила паника и моё дыхание участилось. Я чувствовал, как моё сердце в груди застучало быстрее, а мысли в голове заметались всё суетливее. Моё дыхание само замерло, когда сквозь эти, сейчас показавшиеся мне самыми страшными на свете звуки, я услышал глухой смех откуда-то сверху: — Ты такой милый... даже забавный... Брагинский!! Чёрт, я не могу поверить... Он и вправду это сделал... Нет, нет, нет... Это бред! Не может быть! Ещё и смеётся! — У тебя уже не осталось времени... Чего... Издевается?! Я что, уже умираю?! Твою мать, а ведь это похоже на правду... Я уже почти ничего не чувствую, ни рук, ни ног, ни даже боли. Это так странно... Я же хотел этого, не так ли? Но я не могу умереть вот так и прям сейчас... Я ведь даже ничего не застал и не понял, блин! Это обидно! Нет, я не умру просто так, не позволю! Я буду бороться до последнего! Бороться! И тогда... — Ты ещё пожалеешь о том, что сожрал меня Брагинский, даю тебе слово! Меня резко толкнуло в сторону и я будто провалился. Падение казалось бесконечным, но затем произошёл сильный удар, и мне в глаза ударил яркий свет... Вот она какая... Смерть... — Ай! Т-Ты чего, с ума сошёл?! Возмущённый восклик разбудил меня. Как только мои глаза привыкли к яркому свету, то я смог разглядеть ослепляющие лампы на огромном и высоком потолке аэропорта. Ошеломлённый, я еле поднял своё тяжёлое тело с холодного пола. Я сидел около скамеек в зале ожидания, а передо мной стоял перепугавшийся Иван, потирая свой лоб. — А?.. — всё, что сумел выдавить я из себя тогда. — У тебя не осталось времени, говорю, мне уже на регистрацию идти надо, а ты разлёгся тут... — продолжал обиженно Россия, — Ещё и руки распускает... — Я-Я... не хотел, правда... Я попытался успокоить русского, попутно вставая наконец с пола. — Лучше бы я и вправду тебя сожрал — больше бы пользы с тебя было, чем вреда! — он развернулся и скорым шагом направился к стойкам регистрации, а за ним фиолетовым шлейфом удалялась зловещая аура. Я что... КРИКНУЛ ЭТО ТОГДА ВСЛУХ?! ... Я в беспорядочном порыве страсти проигрывал в голове свой сегодняшний паралич снова и снова. Клянусь, был бы у моего сознания пульт, то я бы уже сломал кнопку повтора. И его взгляд и те слова... Я лежал и кусал подушку, что уже взмокла от моего пота, как и вся постель. Своим голым телом, я в возбуждённом бреду елозил по мокрым простыням, сворачивая их под собой в одинокий водоворот чувств. Кажется, всё же есть у меня одна кнопка повтора... вернее, рычаг. И я, кажется, его точно вот-вот уже сломаю. — Чёрт бы его побрал, этого- А-ах!.. Брагинского!.. Всю ночь по всей улице раздавались болезненно-восторженные стоны.