disappearing — исчезая.

      « Pull me out, pull me out the train wreck…» — всё утро доносилось из комнаты Чонгука.       — Чонгук! — закричал Юнги. — Чонгук! — ещё громче повторил он, не услышав ответа.       — Твою ж мать, что тебе нужно опять, — прошипел он себе под нос, подняв голову и даже не открыв глаза, обратно плюхнулся, накрывая голову подушкой.       — Ты слышишь? — постучался Юнги.       — Не смей блять, заходить! — он вскочил и подбежал к двери.       — Я и не собирался, да даже если и хотел бы, ты ведь запираешь дверь! — раздражённо ответил Юнги.       Ох, точно, дверь же заперта.       — Чего тебе надо? — он прошёлся рукой по волосам.       — Во-первых, сделай потише, во-вторых, с каких пор ты слушаешь такое музло, ещё и на такой громкости?! — он снова стукнул в дверь, но уже ногой.       — Я тебя прикончу, если там останется след от твоей обуви, — раздражённо пригрозил пальцем тому, кто даже не видит его.       — Всю ночь! Одна и та же песня! У Джеймса есть и другие охеренные треки, прекрати насиловать его! — буквально швырнув ему в дверь, он развернулся и ушёл на кухню.       — Какого хрена? И откуда он знает этого артиста? Так бесит! — сделал музыку громче и ушёл в ванную.       Невероятный голос артиста с небольшой хрипотцой не надоедал, сколько ни слушай. Чонгук наслаждался каждым моментом, проведённым в ванной, но мысли о вчерашнем разговоре с Тэхёном, и о том, как он закончился, заставляли его нервничать.

*Flashback*

      — Просто расслабься, кареглазый.       — Ты меня бесишь, — процедил Чонгук.       — Ахах, почему?       — Потому что ты выставляешь меня дураком! — он дулся.       — Когда это? — рассмеялся.       — Ты делаешь что-то, даже не думая, как я отреагирую, — возмутился Гук.       — Я думаю, поэтому и делаю!       — Каждый раз, когда я что-то говорю, чувствую себя полнейшим придурком перед тобой, — скинул с себя одеяло, ибо и так жарко.       — Ты не придурок… — серьёзно ответил Тэхён.       — Тогда ответь на вопрос…Точнее просто не говори ничего, — он запнулся, запутавшись в собственных мыслях.       — Хорошо, Чонгук, я не буду ничего говорить, — заботливо произнёс он.       — Мне… только не смейся… мне кажется, я фанат… — он замер в ожидании того, что сейчас будет.       — Кх-м, кто ты? — переспросил Тэхён.       — Ох, чёрт, это была плохая идея, — он опустился вниз по кровати и плюхнулся на подушку, закрывая своё лицо ею.       — Чонгук, объясни? — он будто волнуется.       Подвинул подушку, поджимая губы и переваривая ком в горле, который проглотил.       — Я думаю, что я твой фанат… — он мысленно вырвал себе волосы от нервов.       — Мой? С чего это ты взял? — в его голосе звучала неподдельная радость.       — Ты вдохновляешь меня… заставляешь быть лучше, и мне нравится, как ты одеваешься, — ляпнул первое, что пришло в голову, хотя было много чего, что он хотел бы сказать ему. А ещё я веду себя как маленькая девочка в пубертате, но опустим это! Так как это идёт в минус.       — Ого, а ты умеешь удивлять каждый раз… — чуть закашлялся, переводя дух.       — Вот как? — поджал губы.       — Да, и я думаю, что ты не фанат. Чонгук, это всё-таки не так называется…       — Ну ладно, тогда ты просто нормальный пацан, в отличие от тех, кого я знаю, мне хотя бы не душно с тобой, — он постарался быстрее закрыть эту тему.       — Ахаха, хорошо, пусть будет так, мне приятно, — он рассмеялся искренне.       А Чонгук подумал, что невозможно ощущать себя так окрылённо просто из-за смеха другого человека. Недолго думая, он схватил пульт и включил станцию, набирая в поисковике нужные буквы. Звук пианино заполнил комнату.       — Ох… — прошептал Тэхён.       Чонгук приложил телефон к уху плотнее и слушал его дыхание и голос Джеймса в сопровождении. Дикое комбо.       — Мне нравится, — произнёс Чонгук, закрыв глаза.       — А мне нравишься ты, — прошептал Тэхён.       Чонгуку показалось, что это прозвучало в его мыслях, но никак не наяву, он распахнул глаза, когда понял, что только что услышал. Возможно, Тэхён даже сам не понял, что произнёс это громче, чем планировал. Музыка становилась эмоциональнее, а Чонгук будто застыл на месте. Он лишь часто моргал, не найдя ничего, что мог бы сейчас сказать. А может, и не надо ничего говорить?       Иногда нужно просто дать вещам происходить, пусть огонь горит, пусть двое дерутся, пусть люди плачут, пусть ребёнок падает, пусть мальчишка учится на своих ошибках, пусть девочка пробует, что ей вздумается, пусть собаки бегают за кошками, пусть ветер сносит собой всё на своем пути. Пусть.       Пусть Тэхёну нравится Чонгук, пусть.       Чонгуку это не мешает.       Пусть.       Музыка закончилась, и через секунду, как она начала играть снова, Чонгук нажал на паузу.       — Споёшь?       Пожалуйста.       — Сейчас? — чуть ли не прошептал он, взволновано.       — Да…       Тэхён выдержал паузу, и тишина была настолько громкой, что, казалось, сейчас разорвёт собой всё вокруг.       — Laying in the silence… — тихо и размеренно начал Тэхён. — Waiting for the sirens... Signs any signs… I'm alive still. I don't wanna lose it… But I'm not getting through this…       Перед каждым предложением выдерживалась маленькая пауза, которая помогала Чонугу понять, что это происходит сейчас, с ним. Кто-то впервые поёт для него. И этот кто-то — о ком мечтает чуть ли не весь мир, — настолько одинок, что даже сам этого до конца не осознает.       — Hey, should I pray. Should I pray, yeah, — его голос настолько глубокий, низкий, хриплый и в то же время звонкий… Чонгуку не описать это словами. Оно и не требуется, ведь его тело реагирует так, что даже слова излишни.       — To myself? To a God? To a savior who can… Unbreak the broken, unsay these spoken words. Fund hope in the hopeless pull me out the train wreck… — протянув окончание предложения, он замолк.       — Воу, ого… — Чонгука будто облили очень горячей водой. Он был настолько в ступоре, что не знал даже как разъясняться.       — Не очень, да? Мне нужно чуть разогреть связки, — промолвил Тэхён.       — Ты шутишь блять?! Ты умеешь петь!       — Хах, вроде того, — сдерживая смех, ответил он.       — И ты поешь настолько круто, блин, я теперь хочу посетить какой-нибудь концерт живой музыки, ибо я не подозревал, что эта хрень так завораживает! — он буквально сошёл с ума, будто человек, впервые увидевший северное сияние.       — Серьёзно? Ты не был никогда на живом выступлении? — он искренне удивился.       — Нет. Я не понимал смысла в концертах, ты сидишь за сто километров от артиста, снимаешь на телефон, следовательно, смотришь на него через экран, в который ты мог комфортно смотреть у себя дома, где и звук чистый, и никто тебя не пытается перешагнуть с задних рядов. Ну а сейчас я понимаю, что это другое, это нечто… магическое, что ли…       — Это вообще не так, в зале совсем другая атмосфера, когда артист поёт именно для тебя, и для всех этих людей рядом, вы будто соединены невидимой нитью. Но я удивлен, что смог поменять твоё мнение о чём-то…       — Почему это? Я что, такой упрямый? — чуть раздражённо спросил он.       — Очень, безумно, сильно упрямый! Тебя не убедить ни в чём, в чём ты изначально уверен! — рассмеялся.       — Ой, иди ты! Просто я всегда прав, и всё тут, — довольно ухмыльнулся Чон. Повисла пауза. — Я фанат, теперь точно… — он закрыл глаза включая песню на повтор.       — Джеймса или мой? — послышался лёгкий смешок.       — Тэхёна.       Никто не узнает, что значат для Тэхёна эти слова.       Никто не поймёт, что имеет в виду Чонгук под этим «Тэхёна».       — Ответишь на вопрос? — спросил Тэхён.       — Постараюсь.       — В Инстаграме, на аватарке, твоя фотография?       — Да. А что?       — Покажешь мне её?       — Она же есть на странице.       — У тебя профиль закрыт.       — А точно, ты же не подписан.       — Прости, — виновато выпалил Тэхён.       Вселенская правда будто водой брызнула в лицо Чонгуку, он начал взлетать, но его снова мигом вернули на землю, указав на своё место.       Понятно было одно: Тэхён никогда не подпишется на Чонгука, ведь это создаст много проблем. Очередное доказательство того, насколько они из разных миров. Чонгука это задело, непонятно почему, но задело.       — Всё нормально, но я не буду открывать страницу ради тебя.       — Чонгук! — тоном, аля «не веди себя как ребёнок» произнёс Тэхён.       — А что? Если нужно будет что-то, подпишешься просто и всё, — равнодушно ответил он.       — Ты серьёзно? — он ухмыльнулся.       — Конечно! — пародируя его голос, Чонгук ещё сильнее раздражал.       — Если я это сделаю, больше всех пожалеешь ты, — то ли грустным, то ли злым казался голос Тэхёна.       — С чего это?       — Твоя жизнь больше никогда не будет твоей, она станет публичной. Мои фаны съедят тебя заживо, закусив твоей семьей. Они узнают, какой фирмой духов ты пользуешься и чем завтракаешь утром. А произойдёт это спустя две минуты после моей подписки на тебя.       — Пожалуй, предпочту быть съеденным, — упёрся он.       Блять! Что я творю! Это ненормально, что я веду себя как идиот, рискуя всем, что есть у меня, всей своей свободой и анонимностью.       — Я не буду этого делать, — произнёс уверенно.       — Так и думал.       — Я забочусь о тебе, поверь, ты не хочешь влезать в это, — он звучал так отчаянно грустно, что Чонгук решил прекратить издеваться над ним.       — Окей, не будем про это, — он и рад, что есть хоть кто-то разумный, а то он уж точно потерял разум с тех пор как…       Ну, с тех самых пор.       — И, кстати говоря, об инсте, когда ты вернёшь куртку? — усмехнулся Чонгук.       — Ту самую? Почему она была так важна? Я каждый раз собирался спросить, но не было момента, — он звучал напряжённее, чем в прошлый раз.       — Это куртка моего отца, он никогда не давал её тронуть, говорил, что она антиквариат, что её сшил его дед, когда работал в Париже в ателье одного известного портного. Спойлер: это полный бред, который он выдумал. И я всегда любил делать что-то запретное, — он вздохнул нервно. — Однажды я взял её и надел, она была на мне огромной. Порыскав в карманах, обнаружил пачку сигарет. Зажёг одну, сел на пол и делал вид, что я умею курить, пародируя взрослых. Но при первом же вдохе я поперхнулся этим дымом и начал так сильно кашлять, что сигарета выпала прямо на куртку и прожгла кожу.       — Вау, значит на ней где-то есть след?       — Если это точно та самая, и мой отец не соврал, что она одна такая, то да. Посмотришь и скажешь мне?       — Обязательно… А тебе попало потом?       — Я старался как-нибудь скрыть это, но всё было тщетно, — он рассмеялся. — Отец, идиот, вместо того, чтобы просто отругать или забить хуй на это, решил, что будет круто запереть меня на два дня в комнате, — он сжал челюсти.       — В смысле запереть? Объясни? — спросил взволнованно.       — Тебе не обязательно это знать.       — Я хочу знать, — он настаивал.       — Блять, это значит, что мой батя запер семилетнего меня в комнате без еды и воды на два дня, и что на мой плачь было абсолютно плевать всем, кроме моего брата, которого заперли так же за то, что он не досмотрел. А ещё он просто уехал. Уехал, оставив нас там. Всё, Тэхён, точка.       — Чёрт… прости меня, я не знал, я думал, что… — он запнулся. — Мне жаль.       — Просто забей, я давно смирился со своим прошлым, — произнёс он.       — А часто он так делал?       — Да, это был его любимый вид наказания.       — Это просто ужасно!       — Но зато у меня было много книг, я мог скоротать время.       — Погоди, ты с семи лет умел читать?       — С семи? Я в три года знал буквы трёх языков.       — Ничего себе!       — Это тоже был не мой выбор.       — Я, кажется, понял кое-что… — еле слышно молвил Тэхён.       — Что?       — Боюсь, тебе не понравится…       — Что, Тэхён?       — Думаю, ты ещё не вышел из той самой комнаты. Ты всё ещё там… — боясь, проговорил он.       — Ты знаешь что? Тебе лучше не лезть туда, куда не стоит, я рассказал тебе всё это не ради жалости. Ненавижу чуваков, которые строят из себя жертв, а ещё больше ненавижу жертв, которые стараются казаться крутыми, забивая на проблемы с психикой, и потом отрываются на своих женах или мужьях, — он перевёл дух. — Я не такой, мне похуй на отца, на его прогнившее понятие жизни, и я не должен расплачиваться своим здоровьем, размышляя, какой, блять, был смысл в том или ином его поступке. Он никто, он слишком большой ублюдок, чтобы я уделял ему столько времени в своей жизни. Пусть горит в аду!       — Круто. Но докажи, что тебе наплевать?       — Ты с ума сошёл? Нахрен тебе вообще сдалась эта тема? У тебя своих проблем нет? — он присел уже разгневанный.       — Я серьёзно, выйди завтра.       — Ты решил психологом заделаться?       — Просто хочу убедиться, что ты в порядке.       — Зачем? Зачем тебе вообще это нужно?       — Мне не всё равно на тебя. Ты будешь притворяться, что не знаешь об этом?       — Ты просто бредишь. Но ладно, что ты предлагаешь? Мне даже интересно поиграть в это, — он нервно рассмеялся.       — Завтра сходи куда-нибудь, лучше с Юнги. Сходи с ним в клуб, подцепи кого-то, переспи, впусти в свой дом, — мрачный голос заполнил собой всё пространство.       — Да пошёл ты! — сбросил звонок.       Встал. Прошёл к окну. Сматерился пару раз в сторону Джеймса, который всё ещё пел. Перезвонил.       — Тэхён, не доводи меня, ты об этом пожалеешь!       — Не пожалею.       — Тогда я докажу, но и ты докажи, что я не смогу заставить тебя пожалеть.              — Хорошо. Я готов.       — Спокойной ночи тебе, Ким Тэхён! — процедил сквозь зубы.       — И тебе, Чонгук, — замученно прозвучало в ответ, и пошли гудки.

***

      Конференция по работе проходила очень долго по меркам Чонгука. Он озвучил все основные задачи на предстоящую неделю, сам осознавая, что, возможно, уже вечером будет не в состоянии проверить план на каждую из них, он заведомо собирался скинуть это на своего зама.       — Эй, сексуальный двухметровый качок, ты у себя? — выкрикнул Юнги за дверью.       Твою мать!       Все сорок глаз устремились в сторону его аватарки.       Да, Чонгук никогда не включал свою камеру. Никто из его сотрудников не знал, как он выглядит. Лишь он мог смотреть на них через еженедельные видеоконференции. Юнги прекрасно знает, что у него в это время конференция, и специально решил испортить ему день.       — Убери за собой презервативы, разбросанные по всему дому, и бутылки бурбона! — продолжал Юнги.       — Извините, я уже предупреждал, что мой сосед болен шизофренией, у него бывают видения, — Чонгук выключил микрофон, под звук сдерживающих свой смех, коллег.       — Ты, блять, конченный идиот! У меня совещание! — он открыл дверь и чуть не ударил его по лицу.       — А я в курсе, хотел, чтобы они знали, какой ты горячий парнишка, — он сделал кавычки на последних словах, рассмеявшись. — Пусть твои подчинённые фантазируют о загадочном Мистере Чон Чонгуке и удовлетворяют себя! Я разбавил их вечер, — заливаясь смехом, он направился к выходу, убегая от Чонгука, который уже схватил тяжёлый подсвечник, стоявший на тумбочке в коридоре, замахиваясь на него.       Работники уже активно обсуждали свои дела, чему он был благодарен, и извинившись, снова вышел из конференции, закончив основную часть совещания и переложив остальное на Криса.       Плюхнувшись на кровать, он взял снотворное и выпил две таблетки.       Нужно выспаться к вечеру.

***

      Звонок в домофон разбудил Чонгука, который проспал восемь часов. Он вспомнил, что это, скорее всего, курьер привёз ужин. Так и оказалось, дом наполнился запахом пряной курицы и пасты с креветками. Закончив есть, Чонгук, перешагнув через себя, постучался к Юнги, который, как всегда, спал днём и просыпался ночью.       — М-мм? — протяжно послышалось из комнаты.       — Хотел сказать, что твой ужин на столе, я заказал пасту, вставай, пока не остыло, — произнёс нервно Чонгук.       — Что, блять? — моментально распахнулась дверь за спиной уже уходящего Чонгука. — Мой что? У тебя температура? — Юнги искренне удивился.       — Это всего-то паста, не создавай драму на ровном месте, — махнул на него.       — А, я всё понял. Ты что-то хочешь от меня? Или это извинения за твою грубость вчера? Хотя-я ты всегда груб, с чего бы это ты начал извиняться. Короче, да, что ты хочешь? — он уверенно выпрямился еле удерживая равновесие.       — Ну… да… пустяки, не бери в голову, — снова развернулся, чтобы уйти.       — Что, Чонгук? — крикнул Юнги.       — Просто хотел в клуб с тобой сегодня, — не развернувшись, ответил он.       — А, ну, бля, можешь выкинуть свою пасту, — закатив глаза, пошёл в комнату обратно.       — Чего? — Чонгук ожидал этого, но не так быстро.       — Даже за десять минетов я не пойду с тобой в клуб больше, — он выразил отвращение своим лицом.       — А в чём дело? Я тоже не хочу в этот пафосный клуб. Давай в другой? — он вернулся обратно, смотря в глаза Юнги с отчаянием.       — Не, чувак, я с тобой больше не иду никуда, не хочу снова быть лузером с отстойными друзьями, — махнул на него рукой.       — Чего? Отстойными? Этот клуб был отстойным, просто выбери другой!       — Я только туда хожу! — отрезал Юнги.       — Что за тупой принцип, я сказал, что идём в другой! — он уже бесился.       — А я сказал нет! И ты со мной никуда не идёшь, сиди в своей дыре, это твоё истинное призвание, — он рассмеялся и резко закрыл дверь, прежде чем Чонгук успел обматерить его.       — Ну и иди ты к чёрту! Думаешь, я сам не могу поехать в клуб? — закричал он прямо в закрытую дверь.       — Не можешь!       Выбирая одежду на вечер, он перерыл все вещи, дошёл до древних штанов и футболок, которые непонятно зачем занимали гардеробную. Он расстроился, не найдя ничего путного. Решил взять серую водолазку, чёрные джинсы и длинный плащ такого же чёрного цвета. На ноги он решил надеть чёрные ботинки, напоминающие армейскую обувь. Ну и куда же без чёрной маски и кепки. Смотрелось гармонично и в то же время странно. Настолько странно, что Юнги даже слушать не хотел о том, чтобы выйти с ним в таком виде.       В итоге Чонгук, не задавая никаких вопросов, сел за руль своей машины, а Юнги ничего не оставалось, кроме как, возмущаясь, сесть на переднее сидение, ведь своей тачки у парня нет, а добираться как-то надо, и такси — это не лучший вариант, чтобы выпендриться перед девчонками с клуба.       — Только едем в тот же клуб! Просто расслабься, и всё пойдёт как по маслу, — Юнги нервно взглянул на него, надеясь, что тот послушается.