disappearing — исчезая.

      Когда Тэхён назвал его настоящее имя и вышел за дверь, стукнув ею, оставляя Чонгука в полном шоке наедине с собой, он и подумать не мог, что почувствует такую обжигающую боль в сердце. Его ноги подкосились, и он чуть не упал, хватаясь за угол компьютерного стола.       Всё это время… Он знал?       — Ты всё знал… Не может быть…       Он ринулся в комнату Тэхёна. Зашёл, не стучась.       — Как давно ты знаешь? — он еле сдерживал себя.       Тэхён поспешно собирал свои вещи в чемодан, не обращая внимая на Чонгука.       — Как давно ты делаешь из меня дурака, Тэхён? — он закрыл за собой дверь.       — Хах… — пафосный смешок слетел с губ Тэхёна, всё ещё сосредоточенного на скоростной сборке чемодана.       — Тэхён! — закричал Чонгук и, рывком подойдя к нему, схватил за руку, откидывая чемодан в сторону.       — Что? Чего ты хочешь от меня? — наконец в ответ прокричал Тэхён.       — Ответы на свои вопросы! — сквозь зубы прошипел Чон.       — А кто ответит на мои? А, Чонгук?       — Не называй меня… — он прикрыл глаза, не в силах справляться с чувствами, которые вызывает измученный голос парня, произносящий его имя, всё ещё сжимая его предплечье.       — Не называть тебя по имени, снова? — он просверлил его взглядом полным злости и обиды.       — Как давно ты знаешь? — снова закрыв глаза и пытаясь сдержать свой гнев в узде, спросил он.       — Почему не сказал мне сразу? — Тэхён ответил вопросом на вопрос.       — Как ты узнал? — повторил Чонгук.       — Почему вёл себя со мной, как мудак зная, кто я? — снова спросил Тэхён.       — Чёрт! Ты невозможен! — он отпустил его руку и, подойдя обратно к двери, хотел выйти.       — Трус, только сбегать и можешь. Что в переписке, что в жизни, — Тэхён не собирался оставлять всё просто так.       — Хорошо… давай поговорим. Что мне надо было сделать? Кинуться тебе на шею? — он развернулся.       — Как минимум зайти в комнату, когда я был один, и объяснить, что это ты. Это сложно?       — Да, это сложно. Для меня это очень сложно!       — Почему? Почему, блять, это так сложно?       — Ты меня не поймёшь! Даже если буду объяснять.       — Боже, ты такой идиот, клянусь! Я даже не знаю, как мог столько времени потратить на тебя, — нервно прошёлся рукой по волосам, зачесывая их назад.       — Вот из-за этого…       — Что?       — Считаешь, я просто так скрыл всё? — подошёл к нему. — Посмотри в мои глаза.       — В чём дело? Объясни нормально! Мы же не в детском саду!       — Ты… в тебе дело. Ты даже не взглянул на меня.       — Извини, что? — Тэхён выпалил смешок.       — Я для тебя был никем, ты даже не взглянул на меня за всё время, что был тут. Я для тебя невидимка.       — Ты…       — Подожди, ты же хотел ответы? Вот, слушай, ибо я больше никогда не осмелюсь всё это сказать, — он засунул руки в карманы и посмотрел себе под ноги. — Сказать честно, мне было плевать на всех. К чёрту, пусть все узнали бы, — он поднял глаза на Тэхёна. — Я сказал бы при всех, что я тот самый Чонгук, тот парень, который писал тебе на протяжении столь долгого времени. Если бы хотя бы раз, Тэхён… если бы хоть раз ты взглянул на меня… — он смотрел прямо в его глаза.       — Всё дело в этом? То, что я не заметил тебя с первой секунды?       — Нет, не только в этом. Ты меня заметил, но сразу возненавидел… А ещё моя мать… даже если бы я признался, никуда не денется тот факт, что я её сын. Нам никогда не стать друзьями.       — Всё не так…       — Так… ты сразу понял, что я придурок.       — Чонгук! Мой отец был на грани смерти! Я приехал в чужой дом, в дом женщины, которую недолюбливаю. Что я должен был сделать? Присматриваться к парням?       — Ты прекрасно знаешь, что я не про это говорю…       — Я разбирался с больницами и врачами, мне было ни до чего. Если на то пошло, ты вместо того, чтобы быть рядом со мной в этот момент, ходил и придумывал себе драму. Видя, какой я пришёл, зная, как мне больно, ты даже не подошёл ни разу. Кто ты после этого? И кто из нас должен обижаться?       — Я пытался тебя отвлечь! Ты меня сразу возненавидел, у меня даже не было шанса к тебе подойти.       — Ты, блять, начал диалог с агрессивного вышвыривания меня из дома за курение! Как мне надо было реагировать? Это и был твой способ отвлечь?       — Я хотел, чтобы ты отвлёкся на спор, чтобы отвлёкся на гнев ко мне.       — У тебя получилось. По сей день ты хорошо справлялся со своей задачей. Но только мне нужен был не мальчик, на которого я могу свой гнев вымещать. А тот, кто сможет превратить мой гнев и слёзы в радость.       — Я никогда не смогу стать для тебя таким человеком. Ты сам знаешь…       — Почему?       — Тэхён, блин, ты час назад вытащил меня из дичайшей панической атаки… Думаешь, я могу стать для кого-то поддержкой?       — Ты был моей поддержкой. До этого, ты был.       — Я…       — Ты! — Тэхён сглотнул нахлынувший ком в горле. — Ты отобрал у меня его… ты оставил меня без того, кто был для меня всем. Единственный причал. Ты забрал у меня всё…       — Я знаю… ты прав, я разочарование, — его веки дрожали. — Но… я не знал, что так важен… для тебя.       — Был.       — Да, был…       — Пожалуйста, живи с тем, что ты отобрал у меня всё, отобрал того, с кем я ощущал себя дома, в независимости от того, где нахожусь, помни об этом и не смей забывать, Чон Чонгук, — он подошёл к двери и открыл её, намекая на то, что ему тут больше не рады.       — Это не правда. Всё, что ты говоришь, это… Ты придал слишком большое значение всему, что было… У тебя много друзей и родных, я тебе к чёрту не сдался, — он протараторил, не веря в то, что слышит.       — Ты… чёрт, я даже не знаю, как тебя назвать… Трус… ты просто трус.       — Ты не в себе, я не стану обижаться на тебя. Но почему… почему я трус? — он сжал челюсти, стараясь не сорваться.       — Потому что боишься меня.       — Тебя? Я? — Чонгук рассмеялся и прошёл к двери.       — Да. Ты боишься того, что чувствуешь, ты бежишь от этого, и да, я знаю, у тебя есть психологические проблемы, иначе я бы не стал прощать всё, что ты сделал и сказал мне за это время. Но… я не знал, что ты ещё и трус.       — Чувствую? Я ничего не чувствую ни к кому, и никогда не чувствовал. Живу прекрасно без этого всего, — он повернулся спиной, чтобы выйти.       — Именно поэтому ты слетел с катушек, когда увидел мои разбитые костяшки?       — Я не…       — Ты… — Тэхён подошёл к нему сзади и шепнул прямо в спину. — Ты настолько переполнен тем, что чувствуешь, что даже не можешь смотреть на меня, когда говоришь про отсутствие чувств, — мышцы на спине Чонгука напряглись. — Ты настолько переполнен, что даже после секса с женщиной ты всё ещё был напряжён, хоть и не должен был быть, по сути. Настолько, что возбудился просто от одного моего вида. Но ты трус… ты никогда не признаешься себе в этом.       — Принимаешь моё влечение к тебе за чувства? — наконец подал голос Чонгук, всё ещё не поворачиваясь к Тэхёну.       — Уже признаешь влечение? Неужели… — Тэхён усмехнулся и пошёл в сторону чемодана, оставляя Чонгука стоять у порога.       Что-то переклинило в Чонгуке, и он развернулся, произнося следующее:       — Ты никуда не уедешь отсюда!       — Что?       — Оставь чемодан. Ты не уедешь.       — У тебя биполярка? Ещё как уеду, ты же две минуты назад признал, что тебе плевать на меня.       — Я не говорил, что мне плевать. Но чувства — это другое.       — Слушай, я от тебя ничего не требую, просто прояснил то, что ты долбанный трус, и всё. Я не прошу тебя крестить со мной детей. Во всём виноват я сам, мне самому это нести, ты не в ответе за мои чувства. Пусть тебя не волнует это. И если я уеду, будет лучше.       — Я сказал своё слово. Ты никуда не поедешь.       — Хах, ты кем себя возомнил? У тебя нет никакого влияния на меня, больше нет.       — Тэхён! — он подошёл к нему и, взяв за челюсть, повернул к себе. — Ты. Никуда. Не. Поедешь.       — Почему? — смотря на него сверху вниз спросил Тэхён.       — Потому что ты не сможешь, — расслабил хватку и погладил большим пальцем его щёку.       — Почему?       — Потому что моё влияние на тебя слишком сильное… — он взглянул на него пронизывающе глубоким взглядом. Впервые они оба в сознании смотрят друг на друга, осознавая, кто они есть. Чонгук смотрит на своего спасителя, которому никогда не сможет признаться. А Тэхен на того, кто так далёк от него, сколько бы он не бежал к нему навстречу, но, несмотря на это, он даже не хочет останавливаться.       — Ты… просто, заткн…       — Сын? — в дверь зашёл Дэхён. Чонгук тут же отпрянул от Тэхёна. — Что вы делаете? — он удивился.       — Ничего, пап, мы просто…       В этот момент не смотря ни на что, Чонгук буквально отключился от внешнего мира. Наконец он может смотреть на Тэхёна так близко. И плевать что его отец начал задавать вопросы, на которые Тэхён фальшиво улыбаясь, пытается дать ответы. Чонгук не может совладать собой. Он не может остановиться.              Чонгук смотрел на дрожащие губы Тэхёна. Ничего не существовало, кроме этих мурашек на смуглой коже его шеи, весь мир был создан ради этой родинки на носу и музыкой мира был этот глубокий и нежный голос. Кажется, Чонгук сейчас потеряет сознание от мыслей, что смешались в голове.       Тэхён что-то рассказывал отцу, фальшиво улыбаясь, про какой-то клуб, как они там повздорили, и обсуждали это, и бла бла бла…

POV Jungkook

      Отец Тэхёна что-то говорит, но я не слышу его слов. Все звуки сливаются в один шум, голова полна мыслей, которые не дают покоя.       Я смотрю на Тэхёна, который стоит немного в стороне, его лицо серьёзное, а глаза полны ожиданий. В этот момент я осознаю, что моё сердце колотится не просто от волнения — это что-то большее, что-то, что я не могу игнорировать.       С детства я рос с убеждением, что любить кого-то своего пола — это ненормально. Общество всегда диктовало свои правила, и я усвоил их наизусть. Я помню, как в школе мои одноклассники смеялись над теми, кто не вписывался в общепринятые нормы. Я старался быть «нормальным», избегая любых намёков на то, что меня может интересовать что-то ненормальное. Мне всегда казалось, что чувства к Тэхёну — это просто дружба, что это нормально, что я ценю его как человека. Но с каждым днём я всё больше осознавал, что это не так.       Сейчас, глядя на Тэхёна, я понимаю, что это было нечто большее. Он стал для меня чем-то вроде маяка, освещающего тёмные уголки моей души. Каждый раз, когда он рядом, я ощущаю, будто весь мир стоит передо мной, в нём есть всё, что когда-либо искало человечество для спокойной жизни. В нём есть жизнь. Я превращаюсь в комок тупости и глупости из-за чувств, что накрывают каждый раз, когда ощущаю его присутствие рядом. Веду себя как полный идиот. Развожу драму на ровном месте, и начинаю раздражать его. Но это потому что я боюсь того, что он заставляет меня чувствовать.       Но я не могу позволить себе это признать. Если я признаю это, то никогда не смогу отпустить его. Я не могу задушить его в своём мире. В мире, полном боли и страдания, в мире, где ему нет места, где он погаснет через минуту. В мире, где я никогда не смогу делить его ни с одним человеком на свете. В мире моей социофобии, моих болезней и проблем. Я не могу его убить. Двух мёртвых душ будет уже чересчур для этого дома.       В этот момент Дэхён, похоже, закончил свою речь и обратился к Тэхёну с вопросом. Я не слышу, что именно он спросил, моё внимание снова сосредоточено на Тэхёне. Я не могу отвести взгляд, в голове крутятся мысли о том, как бы мне хотелось взять его за руку, обнять, сказать, что всё будет хорошо, что он не один.       Ощущаю тепло, расплывающееся внутри. Не могу сдержать улыбку и облизываю губы, понимая, насколько же он прекрасен. Во всём… Как он дышит, как постоянно цепляет зубами свою нижнюю губу, как хмурится, как злится и пытается задеть словами. Хочу сказать, что он самый красивый человек, которого я встречал, но остаюсь в своём молчании, словно парализованный собственными страхами. Не знаю, что делать, как реагировать. Чувствую, что время уходит, а я по-прежнему не могу сделать шаг вперёд.       Словно я упускаю то, что не должен упускать. Но если я эгоистично возьму это, то сломаю навсегда. В итоге это всё равно приведёт к разрушению меня и его.       Но как же сильно желание… Как же я хочу раствориться в нём, исчезнуть в нём, забыть себя, сбросить все оковы, отдаться этому без страха. Постараться убедить его в своей значимости.       Тэхён, заметив, что я не отвлекаюсь, ловит мой взгляд и чуть приподнимает уголки губ. Это так тепло и естественно, что внутри меня разгорается огонь. Словно не мы минуту назад глотки друг другу пытались перегрызть. Словно не между нами огромная пропасть проблем и непонимания. Я мог бы сделать шаг, но вместо этого остаюсь на месте, словно в ловушке собственных страхов. Я понимаю, что не могу больше прятаться, но слова застревают у меня в горле.       Два мира борются во мне: забрать его себе эгоистично и не думать о том, как со стопроцентной вероятностью могу сломать его. Или дать ему возможность быть свободным и счастливым, отпустив навсегда.       — Так, Чонгук, всё нормально? Что ты делаешь тут? — вырвав меня на секунду из мыслей, произносит Дэхён.       Решаю, что сделаю всё, чтобы никогда больше не видеть слёз на его глазах. А со мной они никогда не пропадут.       Уверен, что отпущу его и не стану идти на поводу у своих эмоций.       Но это оказывается выше меня, и я произношу, то, за что буду винить себя, наверное, всю жизнь:       — Меня Тэхён позвал, он хочет, чтобы я помог ему перенести свои вещи в мою комнату.       — Да? Зачем, Тэхён? — он обращается к Тэхёну, который смотрит на меня, раскрыв рот от удивления. Всё, он в капкане. Ему не выбраться.       — Зачем?… — произносит Тэхён, стараясь придумать что-то правдоподобное, сверля меня недовольным взглядом. — Так я, это… гитара! — воскликнул он, словно человек, который нашёл клад. — Ты же помнишь, я тренируюсь игре на гитаре, так вот у него в комнате какая-никакая шумоизоляция…       Молодец, такой находчивый парень.       — И Чонгук обещал научить меня парочке приёмов, — он снова обратил свой взгляд на меня, приподнимая одну бровь.       Он не мог такое сказать! Какой же ты…       — Чонгук? Ты умеешь играть на гитаре? — Дэхён улыбнулся во все тридцать два, обращаясь ко мне.       — Д-да, немного… — чешу свою макушку, ощущая, что сейчас будет спектакль одного актёра. Вспоминаю все уроки на гитаре, которые показывал одногруппник индус, которым сам научился ради соблазнения девочек.       — Сыграешь?! — он был так рад, будто ему подарили самую последнюю модель газонокосилки.       — Да, Чонгук, покажи папе, как ты умеешь, — он играл очень хорошо свою роль злодея.       — Нет, мне работать надо, в следующий раз, возможно, но это не точно, — пожимаю плечами, вспомнив, что у меня карт-бланш на поведение мудака. — Не забудь взять постельное, ты же на диване спишь, — улыбаюсь Дэхёну фальшивой улыбкой, давая понять, что не рад ему, и выхожу из комнаты.       Слышу, как Дэхён говорит Тэхёну, что рад тому, что мы сближаемся как братья. И то, что мы обязательно должны сыграть вместе на гитаре для них с Сэён.       Ощущаю пожар, который оставляю за собой, и он несётся за каждым моим шагом.       Хорошо, Чонгук, ты не сдержался, ладно, повернул не туда. Но не смей заходить далеко, просто одна ночь, всего ночь, насладись им. Можешь не спать всю ночь и смотреть на его мирное лицо. Только не разрешай себе касаться, не ломай его.

***

      Чонгук никогда не слушал и не собирался слушать то, чего он хочет на самом деле.       Но решил, что хотя бы один маленький подарок может себе позволить. Просто взгляд. Последний раз насладиться его лицом… последний раз дать сердцу трепетать под ритм дыхания спящего Тэхёна. Вот, что он может себе дать. Только это. И ничего больше, никогда. Всё… на этом точка.       Он осмотрелся и заметил жуткий бардак. Решил быстро прибраться, закинув мокрые полотенца в корзину, по пути убирая свои трусы в шкаф. Его взгляд остановился на рисунке на стене. Всё время он удачно скрывал его, никто не заходил в комнату, и он собирался продолжать так и дальше. Но не учёл того, что для Тэхёна правила не писаны.       — И как я мог не закрыть дверь? Я никогда не забываю сделать это.       Мысленно стукнув себя по голове, сорвал рисунок и спрятал в шкафчик компьютерного стола. Взглянул на себя в зеркало: разбитая губа быстро заживала, так что пластырь он уже не носил, синяки под глазами и гематома на щеке заставили скривить лицо.       Чонгук никогда не считал себя уродливым или серой мышкой. Наоборот, он был доволен своей внешностью, а сказать точнее — ему было плевать. Ключевое слово: «Было». До этого дня. Казалось, прическа не та, кожа суховата, губы разбиты. Впервые он хотел бы выглядеть лучше. И его раздражало то, что он начинает об этом думать.       Он резко вспомнил про своего бесячего соседа, который обещал остерегать его от встречи с Тэхёном, а сам ни секунды не помог.       — Придурок! Никакой пользы! Давно пора его выкинуть!

*Flashback*

      Хосок нервно постукивал пальцами по столу, ожидая, когда Юнги закончит читать документы. Несмотря на строгий вид Юнги, Хосок знал, что за его холодной маской скрывается человек, способный на доброту и понимание. Они прошли через многое вместе, и Хосок знал, что именно он может помочь его брату Чонгуку.       Когда Юнги, наконец, отложил бумаги и поднял взгляд, Хосок собрался с духом.       — Юнги, можно поговорить? — произнёс он, стараясь, чтобы его голос не дрожал.       — Что-то срочное? — спросил Юнги, его голос был ровным и безэмоциональным, как всегда.       — Да, можно сказать и так, — ответил Хосок, чувствуя, как его сердце колотится. — Я хотел бы обсудить одну личную просьбу.       Юнги приподнял бровь, и Хосок понял, что тот не собирается просто так отпускать его.       — Говори, — произнёс он, его тон оставался строгим, но в глазах промелькнуло любопытство.       — Это касается моего брата, Чонгука, — начал Хосок, надеясь, что его слова найдут отклик. — Он… он сейчас переживает трудные времена. У него социофобия, ну ты знаешь, и он практически не выходит из дома. Я очень волнуюсь за этого идиота.       Юнги внимательно слушал, его выражение лица не менялось.              — Что? Снова приступы? Бедный пацан! И что ты предлагаешь? — спросил он, наклонившись вперёд.       — Нет, слава Богу, никаких приступов. Но я хотел бы попросить тебя поддержать его, — произнёс Хосок, чувствуя, как волнение накатывает. — Я знаю, что ты строгий и требовательный, но ты так же помог многим людям найти выход из одиночества, я давно наблюдаю за вами всеми, ты опора этих ребят, оставшихся без родных. Ты сделал это для меня, когда я был в беде. Я верю, что ты можешь помочь и Чонгуку.       Юнги задумался, его взгляд стал более серьёзным.       — Я ценю тебя Хосок, и хотел бы помочь. Но почему именно я? Ты знаешь, что у меня нет времени на личные проблемы. Я занят работой и обязанностями. И почему ты думаешь, что я что-то исправлю?       — Потому что ты единственный, кто может его вытащить, я уже пытался, — настойчиво сказал Хосок. — Он нуждается в человеке, который не будет его жалеть, а заставит действовать. Ты всегда был тем, кто не сдавался перед трудностями. Я знаю, что ты сможешь найти подход к нему.       Юнги откинулся на спинку стула, его лицо оставалось непроницаемым.       — И что ты предлагаешь? Забрать его к себе? Он ведь не сможет просто так влиться в общество. Тем более, я сам живу в подвале клуба, и не понимаю чего ты хоч…       — Именно поэтому я и пришёл к тебе, ведь ты ищешь жилье, точнее не ищешь, но живёшь в ужасных условиях. А у нас большой дом и недалеко отсюда, это было бы хорошо для всех, — ответил Хосок, чувствуя, как голос становится более уверенным. — Я хотел бы, чтобы ты просто говорил с ним. Проводил время. Может быть, ты сможешь убедить его выйти из дома, хотя бы на короткое время. Я понимаю, что это непросто, но ты умеешь находить общий язык с людьми. Тем более, это не помешает миссии, даже наоборот, это самое неочевидное место для твоего житья.       Юнги вздохнул, его выражение стало менее напряжённым, но всё ещё было серьёзным.       — Ты понимаешь, что это большая ответственность? Я не психолог. И тем более я не могу просто взять на себя заботу о твоём брате. У меня есть свои дела, и я не могу позволить себе отвлекаться.       — Я знаю, но у тебя есть опыт. Ты умеешь поддерживать людей, у которых есть проблемы. С ещё большей загруженностью, чем сейчас, ты умудрялся вытаскивать людей из лютой жопы, — сказал Хосок, пытаясь донести до Юнги всю важность своего запроса.       Юнги посмотрел на Хосока, и в его глазах можно было увидеть, как он обдумывает всё сказанное. Он уже готов отказаться, и Хосок замечает это.       — Хорошо, то самое желание, которое ты мне должен, я хочу его использовать.       — Вот мудак, я же отвратительный сосед! Твой брат ещё больше загнётся со мной! Я ненавижу беспорядок и когда всё не по армейским строгим правилам.       — Ни в коем случае! Он должен ощущать ответственность и своё величие над другими. Будь самым отвратительным человеком, насколько сможешь. Нам наоборот надо сломать его мир, в котором он всё идеально выстроил для себя. Ты должен сломать это.       — Хосок, это и есть твоё желание? Ты можешь попросить что угодно, но выбираешь это? Обдумай всё ещё раз! Я больше не буду таким добрым, — Юнги удивился, и отпил глоток свежего ананасового сока.       — Это всё, чего я хочу!       — То есть, у меня задание быть неряшливым подростком, за которым нужен уход?       — Именно!       — Ладно, — наконец произнёс он, его голос стал чуть мягче. — Я сделаю это, но только если ты будешь следить за тем, как это будет происходить. Я не хочу, чтобы это стало помехой для моей работы. Плюс, если твои методы не будут работать, я буду делать то, что по моему мнению будет лучше.       Хосок почувствовал, как радость наполняет его сердце.       — Спасибо, Юнги! Я уверен, что ты сможешь помочь ему. Ты сможешь вывести его из этой тьмы одиночества. Юнги кивнул, но его выражение лица остыло.       — Не жди от меня чудес. Я не психолог! Я просто хочу, чтобы ты знал, что это не будет легко. Чонгук давно страдает всем этим, он будет противиться, и его страхи не исчезнут просто так. Я не собираюсь тратить твоё время на пустые надежды. Я не хочу, чтобы ты надеялся, и потом расстроился. Но я сделаю всё, что смогу.       Хосок кивнул, понимая, что Юнги прав.       Юнги вздохнул, как будто собирался сказать что-то ещё, но в итоге просто посмотрел в окно, где пробивались первые лучи солнца.       — Ладно. Когда ты собираешься представить меня Чонгуку?       — Я могу сделать это сегодня, — ответил Хосок, чувствуя, как внутри него растёт надежда.       Как только Хосок вышел из кабинета, почувствовал, как с плеч свалилось огромное бремя. Он знал, что это только начало, но с Юнги на его стороне, он ощущал, что у Чонгука есть шанс.       Внутри него зажглась искра надежды. Он знал, что это будет трудный путь, но он верил, что с помощью Юнги и его собственных усилий Чонгук сможет начать преодолевать свои страхи. Он был готов поддерживать своего брата на каждом шагу, и, возможно, однажды они смогут вместе выйти из тьмы одиночества.       А какой ещё вариант есть у Хосока? Никаких.              Он пробовал всё.       Чонгук догадывался о плане брата. Ведь Хосок никогда не перестанет бороться за него.

***

      В тот день, когда Хосок спас жизнь Юнги и обещал отплатить ему любой услугой, он ожидал, что угодно, но не просьбу пожить с его братом.       Но ещё меньше он ожидал, что так сильно привяжется к этому засранцу. Несмотря на всё, что творил Чонгук, чтобы выдворить Юнги, начиная от разделения цветным скотчем уголков дома, куда нельзя ступать Юнги, заканчивая тем, что устанавливал время, после которого, если тот вернулся домой, он не запускался в дом и ночевал на диванчике во дворе.       Несмотря на всё это, в его глазах была какая-то искра жизни, которой он заражал самого Юнги. Иногда тишина в доме давала ему роскошь — слышать себя и свой внутренний голос — которой у него почти никогда не было.       С Чонгуком не надо было притворяться, разговаривать или вести себя фальшиво, ему было плевать на всё. Но его забота проявлялась в разных мелочах, например: приготовленная еда не для одного себя, а и для Юнги тоже. И каждый раз, когда он благодарил, Чонгук отнекивался и убеждал его в том, что не для него оставил, а просто забыл выкинуть.       Кажется, это Чонгук заботился о Юнги, а не наоборот. Со временем они немного привыкли другу другу, казалось, Чонгук стал его меньше ненавидеть. Давал ключи от машины, доверял ему разные дела по дому. Что было важно для Юнги и Хосока. С одной стороны они боялись того, что это может сработать против него, ведь теперь он даже по сильной нужде не выходил в люди. Но завоевать его доверие было в приоритете.       Когда в жизни Чонгука появился Тэхён, Юнги был рад. Он замечал, как сильно на него влияет общение с ним. Чонгук наконец начал испытывать неподдельный гнев, радость и желание меняться.       Когда Тэхён приехал к ним, радости Юнги не было предела. Он делал всё, чтобы столкнуть их. Избегал всех попыток Чонгука спрятаться за его спиной.

*End Flashback*

      — Ты просто конченный придурок! — возмущаясь в попытках просунуть свою подушку и чемодан через дверь, произнес Тэхён.       — И тебе привет, — Чонгук отвлёкся от экрана компьютера и усмехнулся.       — Клянусь, когда ты уснёшь, я задушу тебя собственными руками! — скинув подушку на диван, он показал руками, как будет скручивать его шею.       — Получается, спать сегодня я не буду, — он фальшиво улыбнулся и, повернувшись обратно, нажал на кнопку включения микрофона. — Что дальше, Крис?       — Они предлагают сделать сигнал на мошенников.       — То есть? Поменять гудок?       — С кем ты разговариваешь? Шизик, — Тэхён скривил лицо.       — Извините, сэр? — Крис удивился.       — А, не обращай внимания. Это мой сосед, он немного не в себе, плохой день у бедняги, — окинув взглядом разъярённого Тэхёна, Чонгук улыбнулся. — Успокойся, у меня созвон по работе, — шепотом произнёс Чонгук, закрыв микрофон рукой.       — А что мне делать? Зачем я тут? Полы помыть или ноги твои? Какого чёрта я тут делаю? — шепотом возмутился Тэхён.       — Ты сам пришёл, я тебя не заставлял, — он издевался, улыбаясь. Выключил наконец микрофон полностью.       — Перед отцом ты устроил спектакль, я не мог сказать, что ты врёшь, посыпались бы вопросы. Это как минимум было бы глупо! Теперь я вынужден жить тут! — он размахнул руками.       — Раз вынужден, тебе придётся смириться. Располагайся! — подмигнул ему и снова вернулся к разговору с Крисом. — Получается, надо сделать определённый сигнал на мошенников?       — Да, они спрашивают, возможно ли это?       — Не знаю, почему они спрашивают это у нашего отдела, пусть этим занимается отдел безопасности и отдел по обработке заявок! Это не наша юрисдикция.       — Я тоже так подумал. Но они настаивали на том, чтобы узнать ваше мнение.       — Мое мнение — отдел заявок может добавлять номера, на которые жалуются, в реестры, и поставить голосовое предупреждение перед взятием звонка.       — Это хорошая идея, я обязательно передам.       — Тогда давай продолжим с серверами. Зайди на главный экран.       Чонгук еле сдерживал улыбку, которая сама напрашивалась, когда он слышал, как Тэхён, пыхтя и возмущаясь, стелил себе постель на диване.       Спустя двадцать минут работы, удивляясь тому, как мирно ведёт себя Тэхён, Чонгук всё ещё старался уладить проблему с ошибками, раздражаясь тем, что не получается сохранить проделанную работу, и система выкидывает его.       — Блять! Чем занимаются разработчики сервера? Свяжись сейчас же, пусть присоединятся к сеансу! — он стукнул кулаком по столу и сбросил наушники с себя. Посмотрел на Тэхёна, который листал что-то в телефоне, подогнув ноги и лежа на боку.       — Что делаешь? — он попытался сбавить тон.       — Не твоё дело, — бросил на него безразличный короткий взгляд и снова занялся просмотром чего-то.       — Грубиян, — Чонгук потянулся.       — Взаимно. Слышал, как ты разговариваешь со своим собеседником, — закатил глаза.       — Ну, во-первых, это мой подчиненный, а во-вторых, я очень уважаю Криса, и он знает, что я не со зла. Он понимает меня.       — Рад за вас.       — Не ревнуй, медовый мальчик… — он снова улыбнулся и встал, проходя мимо него.       Под фырканье Тэхёна он вышел из комнаты и прошёл на кухню.

***

      Тэхён наконец выдохнул, оставшись наедине с собой. Непонятно, какую игру затеял Чонгук. Но если после всего, что он наговорил ему, тот решил сыграть в соседей по комнате, тогда ладно, хорошо, у него нет выбора. А может и есть, но Тэхён хочет посмотреть, как Чонгук выкрутится из этой ситуации перед его отцом. Хотя, зная Чонгука, ему плевать на это. Он просто пошлёт их всех далеко и надолго, если пожелает. Иногда Тэхён завидует Чонгуку.       Впервые он сидел вот так спокойно в комнате Чонгука, в той самой обители, в которой всё началось. В комнате человека, который навсегда изменил его жизнь.       Место, как помнил Тэхён, куда Чонгук никого не пускает. Но почему-то он сам захотел видеть Тэхёна тут. От этой мысли его живот скручивало, а сердце вздрагивало, но мозг быстро включался и вытаскивал его из мира фантазий и надежд.       Он медленно осмотрелся. Сначала его внимание привлекло мягкое, тёплое освещение, которое окутывало пространство, создавая атмосферу уюта и спокойствия. Стены были окрашены в тёмные тона, а на полу лежал мягкий ковёр, который приглушал звук шагов. В углу стоял большой компьютерный стол, заставленный различной техникой: монитор с ярким экраном, клавиатура с подсветкой и несколько заметок, разбросанных по поверхности, словно оставшиеся от спонтанных мыслей.       Тэхён заметил, как на стенах висят непонятные абстракции, по всей видимости, нарисованные им самим, что не могло не завораживать.       Чонгук никогда не говорил, что умеет рисовать. И узнавать о нём каждый раз что-то новое было захватывающе. В воздухе витал лёгкий аромат чего-то хлопкового, смешанного с шоколадом, который, казалось, ещё больше усиливал уют.       На полке стояли книги и журналы, аккуратно сложенные, а на столе рядом с компьютером стояло несколько кружек с остатками кофе, что свидетельствовало о том, что здесь проводили много времени.       Когда он увидел это место, его мысли мгновенно вернулись к сообщениям, которые Чонгук писал ему. Он вспомнил каждую строчку, каждое слово, полные страстных рассуждений, или его эмоциональное признание в том, что он удовлетворил себя после того, как впервые увидел его. Все чувства, которые были скрыты за безликими словами. Теперь, сидя в этом пространстве, он осознал, что всё это было написано и сказано здесь, в этой уютной комнате, где Чонгук делился своими самыми сокровенными мыслями.       Эмоции Тэхёна захлестнули его. Он чувствовал смесь удивления и нежности, а также лёгкую печаль. Осознание того, что Чонгук проводил здесь время, удовлетворяя свои желания и мысли о нём, вызывало у Тэхёна странное чувство близости. Это место, о котором он никогда не знал, вдруг стало для него таким важным. Он чувствовал себя одновременно счастливым и грустным. Счастливым от того, что Чонгук открывался ему, даже анонимно, а грустным — потому что они никогда не могли обсудить это лицом к лицу.       Тэхён подошёл к столу и коснулся поверхности монитора, будто прикасаясь к чему-то священному. Он ощутил, как внутри него что-то щёлкнуло, и в его сердце возникло желание понять Чонгука глубже. Он хотел узнать, что скрывается за этими письмами, что ещё он чувствует, когда находится в этом уютном месте, окружённый своими мыслями о нём. Без этих страхов, зажимов, без влияния отца, без истории с матерью и всего прочего.       Какой он, когда рисует, какой он, когда смеется искренне, когда плачет, когда удовлетворяет себя, когда читает книгу, когда сосредоточен на работе, когда спит. Всё было важно. Всё было интересно. Эта комната, полная тепла и уюта, стала для него символом не только скрытых желаний, но и возможности для новой главы в их отношениях. Он всегда хотел ощутить это состояние, когда ты дома. И если дом — это не комната Чонгука, где пару часов назад на главном месте стены у изголовья кровати висел портрет его глаз, тогда он даже не знает, что такое дом.

***

      Когда Чонгук вошёл в комнату, его внимание сразу же привлекло то, как стоящий парень у компьютера подходит этой комнате. Как сильно он подходит всей этой атмосфере. Его сердце забилось быстрее.       Тэхён, казалось, был погружен в свои мысли. Но когда заметил, как Чонгук зашёл, он скрестил руки на груди и посмотрел в сторону, делая вид, что ему совершенно неинтересно, что происходит вокруг.       Чонгук почувствовал, как его настроение немного упало, но он постарался не показать этого.       — Привет, — сказал он, стараясь звучать как можно более непринуждённо. — Я принёс бутерброды.       Тэхён лишь слегка кивнул, не оборачиваясь.       — Зачем ты это делаешь? — произнёс он с холодным оттенком в голосе, заставляя Чонгука почувствовать себя неуютно.       — Зачем я принёс нам еду? Чтобы мы не умерли от голода, — он поставил тарелку рядом с ним и откусил кусок, смотря на его лицо.       — Смешно. Я про то, что ты меня держишь здесь.       — Ну… хотел провести время с тобой, — ответил Чонгук, его голос дрожал от волнения. Он подошёл ближе и положил бутерброд на тарелку, стараясь не обращать внимания на напряжение в воздухе.       Чонгук наслаждался каждой секундой, проведённой с ним. Несмотря на холодный приём Тэхёна, он чувствовал, что это может быть их первой и последней ночью вместе, и ему хотелось запомнить каждый момент. Он посмотрел на Тэхёна, его сердце наполнялось нежностью, даже если тот старался скрыть свои истинные эмоции.       — Ты не хочешь поесть? — спросил Чонгук, стараясь развеять напряжение. Он откусил кусочек колбасы, который взял с тарелки, и, почувствовав вкус, улыбнулся. — Они вкусные.       Тэхён наконец повернулся к нему, и в его глазах мелькнуло что-то, что Чонгук не мог определить.       — Мне всё равно, — произнёс он, но в его голосе уже не звучало такой твёрдости. — Я не собираюсь оставаться здесь надолго.       — Это всего лишь вечер, — сказал он, стараясь быть как можно спокойнее. — Мы можем просто пообщаться. Я знаю, что ты не хочешь этого, но, может быть, тебе стоит попробовать. Хочешь, не хочешь, но мы связаны теперь. Наши родители в браке.       Тэхён снова посмотрел в сторону, но в его выражении лица было что-то уязвимое, что заставило Чонгука надеяться.       — Почему ты так настойчив? — спросил он, и в его голосе послышалась усталость.       — Потому что я хочу побыть с тобой хотя бы немного перед тем, как ты исчезнешь навсегда, — ответил Чонгук, не скрывая своих намерений. — Я знаю, что ты можешь не показывать это, но я уверен, что ты тоже хочешь.       В комнате повисло молчание, и Чонгук почувствовал, как его сердце бьётся в унисон с ожиданием. Он знал, что это может быть их последней возможностью, и он не хотел упускать её.       Он подошёл ближе к Тэхёну, и их взгляды встретились. Чонгук видел, как в глазах Тэхёна борются разные эмоции — от отчуждения до желания.       — Ты не понимаешь, — произнёс Тэхён, его голос стал тише. — Ты не заслужил этого.       — Я знаю, но почему? Потому что я трезво оцениваю наше будущее и понимаю, что нам не суждено дружить? — спросил Чонгук, искренне желая узнать правду. — Почему ты не можешь позволить нам просто быть обычными парнями, хотя бы одну ночь?       Тэхён вздохнул, и в его глазах промелькнула уязвимость.       — Потому что это слишком опасно, — сказал он, и в его голосе звучала боль. — Я не могу больше позволить тебе войти в мою жизнь.       Чонгук почувствовал, как его сердце разбивается, но он не собирался сдаваться.       — Я не прошу тебя об этом. Я просто хочу провести время с тобой. Мы можем просто пообщаться, как нормальные люди? Мы же так хорошо ладили в переписке.       — Для чего?       — Блин, Тэхён, просто так! Ты знаешь такое выражение? Просто так! Не будь уже занудой.       — Ты просто… — он цокнул и, закатив глаза, схватил тарелку с бутербродами. — Эти два для меня, иди готовь себе другие! — прошёл к дивану и плюхнулся на него, безразлично беря телефон, продолжив листать ленту Инстаграма.       Чонгук скрестил руки на груди и довольно улыбнулся. Наконец-то. Тэхён начинает расслабляться. Он больше не воюет.       — Директор Чон, сейчас они присоединятся, вы тут? — спросил голос из колонок компьютера.       — Директор Чон?! — произнёс насмешливо Тэхён, с трудом сдерживая смех.       — Заткнись! — Чонгук кинул в него карандаш, который лежал на столе, и сел на своё компьютерное кресло, надевая наушники. — А, кстати! — Он снова повернулся к Тэхёну. — Я уже отку… сил… — не успел он договорить, как Тэхён уже надкусил бутерброд.       — М-м? — вопросительно промычал он.       — Ты откусил с того места, где и я. Не успел предупредить… — он виновато поджал губы.       — Я знал.       — Что?       — Знал, что ты откусил в этом месте.