Мимолётная слабость

— Что ж вы у меня такие проблемные? За что?- зажмурившись, потирая переносицу, прошептал Айзава. Спустя полминуты он всё-таки открыл глаза. Теперь его взгляд был серьёзным, но чуткий человек мог заметить сквозь эту взрослую серьёзность — поистине большую печаль и сопереживание. Мужчина чувствовал на себе заинтересованные взгляды учеников, — подростки сразу же переняли настроение учителя,— и поэтому он не видел смысла оттягивать неприятный разговор. Пару раз глубоко вздохнув, продолжил. - Как вы знаете, ваш одноклассник, не ночевал в общежитии. И сегодня когда он возвращался в академию... Когда зашёл учитель, Бакугоу словно чувствуя что-то очень нехорошее, вздрогнул и напрягся. Казалось дотронься до него— разорвёт. Блондину совершенно не нравился его взгляд, он абсолютно не предвещал ничего хорошего. Когда сенсей всё-таки начал говорить, то блондин напрягся ещё больше и будто даже дышал через раз. Бакугоу сжимал ручку все сильнее и сильнее. Да и класс затих, казалось, что при желании можно услышать биение сердца соседа. — Злодеи подорвали поезд , в котором он ехал... — Что?!- выкрикнул Кацуки, его глаза в ужасе расширились, а ручка не выдержав силу, сломалась. Вот сейчас блондин и вправду перестал дышать, да и сердце тоже пропустило пару ударов, затем принялось биться с таким темпом, как заяц убегает от гончей. В голове начали быстро проносится мысли, из которых половину Бакугоу даже побоялся осознанно подумать. — Дай договорить!- раздражённо повысил голос учитель.- Погибло много людей. Но к счастью, Мидория выжил.-при этих словах по классу пронёсся облегченный выдох. А Бакугоу, — на секунду замерев, осознавая смысл слов сказанных учителем, — а потом ошарашенно улыбнулся.- Правда, спасая гражданских, получил множество переломов, ран и сейчас он в коме. — Когда, мы можем навестить его?- поднялась с места Урарака. Стальная серьёзность её голоса никак не сходилась с её через мерно мягким характером и это тоже очень удивляло. Хотя ее лучший друг в коме, как ещё она должна реагировать?! — Несколько человек, могут поехать к нему прямо сейчас, вместе со мной. Остальные останутся в академии, чтобы не попасть ещё в какую-нибудь передрягу. *** Весь тот час за который Бакугоу, Урарака, Шото, Киришима вместе с классным руководителем и наставником Деку добирались до больницы, для всех показались вечностью. Каждый был накален до предела, всю дорогу в микроавтобусе стояла гробовая тишина. Лишь Бакугоу мог злобно огрызнуться на что-то, но на него никто не обращал внимание, все были погруженны в свои мысли. Всю дорогу у Кацуки в голове билась лишь одна ужасающая и настойчивая мысль: "Это я виноват" А ведь серьёзно... Если бы он тогда не наорал на Изуку, не толкнул, не назвал шлюхой и не переспал бы с Киришимой, то он был бы здоров и был бы рядом с ним... Кацуки как всегда всё испортил. Снова сделал больно тому кто любит его... Его ужасный, идиотский, скотский характер едва не убил Изуку... Бакугоу никогда себя не простит, и он поймёт если зеленовласка тоже не сделает этого. Но сейчас это совсем не важно, Бакугоу молился лишь о том чтобы Изуку просто выкарабкался, и больше ему ничего не надо. И чем ближе они подъезжали тем волнение блондина возрастало в геометрической прогрессии. Хотелось побыстрее приехать, но как будто что-то нарочно мешало это сделать,то водитель, ехавший слишком медленно, то чёртовы пешеходы, которых оказывается нужно пропускать и эти идиотские светофоры! Кто их вообще придумал?! Руки бы ему пообрывать! Ненависть к себе и ко всему что движется дала плоды, и как только машина остановилась на больничной парковке, блондин выскочил из машины, не забыв обматерить водителя, и бросился к дверям больницы. Одноклассники Бакугоу не отставали от него. Узнав на ресепшене номер палаты, — бедный администратор едва не упала в обморок от напора ребят,— и поднялись на нужный этаж. У дверей палаты, Кацуки наткнулся на выходящего из неё доктора. — Бакугоу!- выкрикнул Киришима. Доктор был молодым, не больше 30-35 лет. Высокий, с аккуратно зачесаными назад темно-гранатовыми волосами, а на щеке был едва заметный шрамик. Мужчина скептически посмотрел на подростков, заметив так же пришедших про-героев, подошёл к ним. А студенты поняв что он ничего им не скажет, прошли в палату так тихо, будто Изуку не был в коме, а всего лишь крепко спал. — Вы, учителя, Мидории?- спросил врач, обращаясь к героям. — Да!- ответил Всемогущий.- Как юный Изуку? — Как сказать?- мужчина покосился на зеленовласку. Вокруг парня были приборы жизнеобеспечения, аппарат ИВЛ, и множество трубок входящих в его тело. Помимо всего это, руки, ноги и торс были полностью перевязаны, но эти бинты в некоторых местах ещё кровоточили. Бледное лицо не подавало никаких признаков жизни, и и если не приглядываться, то казалось он не дышит, так как его грудь совсем незаметно поднималась. И вообще, чисто белые стены, слишком большое пустое пространство в палате, и до ужаса противный и пугающий писк приборов, создавало неприятное впечатление. — Его состояние оставляет желать лучшего. Мы сделали всё что могли, и если парень доживёт до завтрашнего утра, то будет всё хорошо. Врач удалился, оставив пришедших в тревоге. А Кацуки, после слов доктора,опустился на колени перед изголовьем кровати веснушчатого и начал говорить полу шепотом: — Ты доживёшь до утра, ботан. Ты обязан... Какой же ты герой, если не сможешь просто дожить до этого грёбонного утра?- Кацуки аккуратно взял его за руку и прошептал.- Я обязан перед тобой извиниться, слышишь? Урарака, облокотившись о стену, не видившим взглядом смотрела в потолок и часто-часто дышала. Она не могла поверить в то что её лучший друг находится на волоске от смерти. Он не мог так просто умереть, — правда же?— ведь Деку-кун обещал её научить тому классному приему, который он сделал на тренировке, а он всегда держит своё слово. Шото стоял у окна, и скрестив руки, покусывал свои губы. Если бы вчера он был рядом с Изуку, то наверное и ссоры бы тоже не было. Гетерохромный нахмурился и с нескрываемой ненавистью и злобой посмотрел на Бакугоу. Тот стоял на коленях у кровати, и аккуратно взяв ладонь зеленовласки, неотрывно смотрел на него. Хоть он и не плакал, но глаза были чуточку опухшими и красными... Ан нет, сейчас всё-таки пробежала одинокая слеза. Шото ухмыльнулся и вновь отвернулся к окну. "Плачет он.... Раньше надо было думать, прежде чем причинять Мидории боль... Идиот..." Учителя что-то тихо обсуждали про взрыв и полицию. Но никто не вникал в их разговор, точнее просто были не в состоянии вникнуть. Киришима чувствовал себя здесь лишним. У него подступил ком к горлу, увидев дрожащего Бакугоу у койки Мидории, не заметно для себя, Эйджиро начал дрожать. Хотелось уйти, лишь бы не видеть всего этого. В один миг в палату ворвался какой-то непонятный вихрь. Сначала в палату влетела ревущая Инко, — мать Мидории,— за ней двое полицейских и врач. Мидория-сан сразу бросилась к сыну и принялась причитать. Полицейские завидев про-героев начали излагать то что произошло в поезде метро. Урарака, увидев плачущую мать друга, тоже начала плакать. Врач, чертыхаясь, крикнул медсестру, чтобы та принесла успокоительное. В итоге в палате начался такой сыр-бор, что никто даже не заметил того что Киришима ушёл. Именно в этот момент, Киришима понял, что между ним и Кацуки ничего не может быть. Он любит Мидорию, а то что было вчера осталось мимолётной слабостью. Но эта слабость повлекла за собой ужасные последствия. Киришима, до крови кусая губы поднялся на последний,— пятый,— этаж, и прислонившись к стене, сполз вниз, тихо рыдая. Здесь шёл ремонт и поэтому сейчас здесь никого не было, даже самих строителей, так что можно быть спокойным за то что его никто не услышит. Как же ему было больно! Больно от того, что парень уже представил себе, что у них может что-то получиться. Грёбанное самовнушение! Теперь стало понятно, почему вчера ночью, Бакугоу ни разу не назвал его по имени. Даже тогда он думал об Изуку. Кацуки просто решил сделать больно Деку и воспользовался Эйджиро, а тот в свою очередь слепо доверялся тому в кого был влюблен до беспамятства. Тому кому был готов посвятить себя и при необходимости отдать свою жизнь... Но Бакугоу своим необдуманным и идиотским поступком причинил боль двум любящим его людям.... Так глупо и обидно... Почему именно сейчас перед глазами парня встало воспоминание, ещё с первого года обучения? Почему? Оно горящим факелом обжигало сердце парня... Когда на UAJ напали злодеи то Бакугоу ни на секунду не испугался и не медлил, он с неизменной злобной усмешкой разделывался с противниками. Он был таким... Таким воинственным и прекрасным. Теперь Киришима понял одну из причин, по которой влюбился в Бакугоу. Он хотел стать похожим на него, хотел так же не боясь смотреть в лицо опасности и быть примером для подражания. Да к тому же, тогда Бакугоу протянул ему руку чтобы помочь встать, сказав чтобы был осторожнее. Казалось бы, что в этом поступке такого? Да, ничего, если не учитывать того что Киришима был первым кому бы Бакугоу проявил своеобразную заботу. И это ещё долго теплило душу парня. Эйджиро совсем не злился на Мидорию. Точнее сначала была обида на то, что Бакугоу любит именно зеленовласку, а не его. Но потом парень понял почему Изуку, не он. Одноклассник был во много раз лучше его, причём во всём, начиная от ума и причуды и заканчивая миловидной внешностью и характером. В Мидорию было очень трудно не влюбиться, и Киришима бы тоже если бы не встретил Бакугоу. В конце концов он просто не мог злится на него, ведь Изуку искренне любит блондина и не раз доказывал это. Правда Эйджиро очень часто замечал, что Кацуки пренебрегал Мидорией и порой слишком грубым. Это наталкивало парня на какие-то мысли, на то, каким бы он был наверное не очень хорошим партнёром, но Киришима слепо любил его и усердно пропускал это мимо ушей. Сейчас ему искренне жаль Мидорию, он ведь не должен так страдать из-за поступков блондина. Чёрт.... Киришиме стало не хватать воздуха, оперевшись о стену, кое-как встал, и открыв окно, высунулся по плечи, и начал часто дышать, совсем не замечая что по его щекам крупным градом текли слезы. Киришима совсем не чувствовал что с неба мелкими капельками шел дождь. Погода плакала вместе с ним, жалея его. Но парень невидящим взглядом смотрел вперёд, не замечая редких прохожих, которые увидев его странно смотрели на парня. Он не знал сколько так простоял, он просто пытался чуточку успокоится,— но получалось не очень,— но очнулся только тогда когда его позвали. — Киришима! Парень, вздрогнул, он не ожидал такого, быстрым движением стёр слезы, — хотя опухшее лицо и глаза их выдавали,— повернулся и увидел перед собой Бакугоу. Он не смотрел на Эйджиро. Руки засунул в карманы, его глаза и так имевшие красный пигмент, покраснели ещё больше. Видимо он как и Киришима тоже плакал, и под ними залегли темные круги да и здоровый цвет лица изменился, стал словно накрахмаленная простынь. Обычно идеальные на вид губы были обкусаны. Весь его вид, даже измятая рубашка выдавала его растерянность и беспокойство. — Слушай,- тихо начал Кацуки.- Вчера, я был не в себе из-за той дебильной ссоры с Деку...- блондин замялся. Он не знал что и как лучше сказать. Говорить правду — всегда очень трудно. — Да ладно, бро! Киришима вновь улыбнулся. Господи, как больно! Больно до того, что хочется рвать на себе волосы, кричать до хрипоты в голосе. Казалось, отрежь ему сейчас руку, и то было бы меньше боли. — Я всё понимаю, Бакугоу! - Эйджиро направился к лестнице, и когда блондин остался за его спиной, остановился.- Мы же бро! Это...- он с силой сжал кулаки.- Это был просто дружеский секс... Да! — Киришима!- Бакугоу обернулся и все таки решил поднять глаза.- Извини... — Меня наверное уже потеряли?- нервно рассмеялся красноволосый.- Я пойду... Киришима, размазывая слёзы по лицу, бежал по лестнице, перескакивая через две-три ступеньки. Он сталкивался с людьми, сбивчиво извинялся, и продолжил спускаться вниз. Выбежав из душного холла больницы, парень резко остановился. Вот сейчас он почувствовал дождь, такой холодный и одинокий, прямо как Эйджиро Сейчас ему лучше побыть совсем одному, не хотелось никого видеть, особенно Бакугоу. Хотелось уйти туда где ни его ни он никого не знал. Лишь бы не быть там где всё навевало болезненные воспоминания. По началу парень хотел не предупреждая учителей и одноклассников уйти, сбежать, но Айзава-сенсей заметил его и поманил рукой к ним. Ничего не оставалось пришлось подойти. К тому времени когда Киришима подошёл к учителю, Тодороки и Урараке,— Всемогущий видимо остался в больнице,— Сотри-Голова устало проговорил: — Прошу вас.... Пока вы учитесь в академии, не влезайте никуда. Вы ещё дети. Если уж и требуется срочная помощь, то делайте по минимуму и ждите про-героев. Слышите? Мне хватает одного Мидории....- его ученики согласно кивнули, а Киришима опустил голову. Даже, новый поток слёз было тяжело сдерживать.- Надеюсь вы меня услышали. Садитесь... Киришиме ничего не оставалось кроме того как послушаться учителя. Когда парень сел в машину, то сразу же отвернулся к окну и зажмурил глаза. Сейчас ему было неприятно находится здесь, он с нетерпением ждал когда приедут в общежитие, он сможет вернуться в свою комнату и побыть наедине со своими мыслями. Ему надо всё хорошенько обдумать и в конце концов принять то, что было вчера останется всего лишь болезненной ошибкой.                               *** После того как Киришима сбежал по лестнице, Бакугоу закрыл глаза рукой и устало помотал головой. Он понимал что причинил боль ещё и Киришиме. Как же он ненавидел себя, парень постоянно спрашивал себя о том как можно быть настолько конченым как он. Кацуки никогда не думает о том что делает и говорит, точнее сначало делает, а потом лишь думает что натворил. И как сейчас, одуматься бывает слишком поздно. Бакугоу медленными шагами спустился на третий этаж и с пустыми глазами зашёл в палату. Мать Деку сидела на стуле у изголовья кровати и что-то шептала, а Всемогущий, стоя у нее за спиной, успокаивал: — Изуку обязательно выкарабкается, он же сильный... — Инко-сан!...- тихо позвал блондин, перебив мужчину. — Кацуки?...- женщина повернулась к Бакугоу. Каждая клеточка её лица источала самую большую боль—материнскую. И складывалось впечатление что она постарела на несколько лет. — Прошу простить меня!- Бакугоу низко склонился в поклоне.- Это только я виноват в том что Изуку сейчас в коме.- голос блондина предательски дрожал.- Вчера я наговорил ему много плохих вещей... Я пойму если вы не простите меня... Я просто хочу чтобы вы знали что я очень сожалею!... Я ужасный человек...- последнее парень сказал едва шевеля губами. Мидория-сан ничего не сказала, лишь всхлипнув, отвернулась, вновь пряча лицо за ладонями. Бакугоу поднял голову и столкнулся взглядом с Тошинори. Тот осуждающе смотрел, и немного разочаровано помотал головой. Такой взгляд был совсем не в духе Всемогущего, но вполне ожидаемо, ведь как никак единственный наследник его причуды едва не погиб. Бакугоу, поняв что сейчас лучше не мазолить глаза, вышел из палаты. Он не уйдёт, просто будет где-то поблизости и вернётся к Изуку как только его мать и Всемогущий успокоятся. Теперь он будет всегда рядом, и ни за что больше не причинит боль Изуку.                               *** С той смертельной катастрофы прошло ровно 2 месяца, 14 дней и 6 часов. Бакугоу считал. Он считал с самого того момента как узнал о том что случилось с Изуку. Кацуки каждый день приходил к нему, и часами мог сидеть у его палаты о чем-то рассказывая или обдумывая то, что скажет зеленовласке когда тот очнётся. А если это был выходной то блондин мог остаться у кровати Деку на всю ночь. Если первые дни медсёстры пытались с ним как-то бороться и выгонять его, то потом смирились и даже как-то прониклись сочувствием к нему. Могли принести плед если ночью становилось холодно или угощали чаем когда блондин не отходил от койки Мидории уже много времени. Бакугоу устало зажмурил глаза и шумно выдохнул. Каждая клеточка его тела ныла и просила об отдыхе, но парень усердно игнорировал эту мольбу. Устало потянувшись, блондин подошёл к окну. На улице уже во всю шло лето, самая жаркая пора. Около окна росло старое дерево, его ветки были на столько раскидистыми что при сильных порывах ветра стукались об окна. — Твое любимое время года, Изуку...- тихо сказал Кацуки, оборачиваясь на Деку. Парень все также находился в коме и вокруг него всё также пищали приборы жизнеобеспечения. За это время практически все его раны затянулись или хотя бы перестали кровоточить. Правда пробитое правое лёгкое никак не успокаивалась. В первые дни было совсем худо, несколько раз едва не остановилось сердце да и к тому же отказывало левое лёгкое, врачи едва успевали его реанимировать. Но сейчас вроде как хорошо, даже веснушки приобрели свой естественный цвет. На тумбочке, возле кровати, в вазе стояли ромашки. Их принесла круглолицая, странная, сказала что читала что за рубежом принято приносить к пациенту цветы, чтобы он быстрее поправлялся. "Глупая она,- подумал Бакугоу, рассматривая ромашки.- Ведь если приносишь цветы, то значит хочешь чтобы человек подольше остался в больнице. Надо будет выкинуть." — Я скоро приду Изуку.- негромко сказал Бакугоу, выходя из палаты. Ему захотелось кофе. Стоя у автомата, парень выбрал ореховое мокко. Он понимал, что этот кофе не сравнится с тем который он привык пить, но выбирать не приходится, ибо альтернативы не было. Пока автомат делал напиток, Бакугоу облокотившись о стену размышлял. Доктор сказал что если в течение недели-двух Изуку не очнётся, то смысла ждать того что зеленовласка проснётся нет, ибо очень редко люди просыпаются от такой глубокой комы. Этот ублюдок намекал на то, чтобы отключить его от приборов и дать умереть. Бакугоу был готов разбить ему морду, но строгий взгляд классного руководителя остановил подростка. При этом разговоре присутствовал директор Незу и тот стал аккуратно намекать на то что если они это сделают то у них будут серьезные неприятности с героями. В тот момент Бакугоу реально начал уважать его, ведь раньше он считал его таким же клоуном как и всех в академии. Но разговор подействовал на доктора и тот больше не заикался об этом. С Киришимой они ни разу больше толком не разговаривали. Первые несколько дней Бакугоу вообще отказывался отходить от койки Мидории, а потом и Эйджиро избегал его. Хотя это было ожидаемо, и Кацуки, понимая что поступил как скотина в его сторону, ничего не требовал от него. Конечно он попытался ещё раз, более адекватно, извиниться перед ним, но красноволосый делал вид что ничего между ними не было. Может это даже и лучше. Автомат пропищал что напиток уже готов, тем самым вытащив Бакугоу из каучуковых мыслей. Парень зевнул,— он давно нормально не спал,— и взяв бумажный стаканчик, вернулся в палату. Сев на стул около кровати, блондин сделал небольшой глоток и сморщился. Как и ожидалось кофе оказалось отвратным, но делать было нечего, приходилось пить такой. — Знаешь, Изуку, скоро меня снова отправят на стажировку. - начал блондин, когда стакан стал наполовину пуст.- Скорее всего к Старателю. Этот половинчатый тоже будет стажироваться у своего папаши. Оба не в своём уме. Недавно Старатель проводил у нас занятие на какую-то из одних наискучнейших тем...- парень закатил глаза.- Так вот видел бы ты как он пытался вести себя дружелюбно как и Всемогущий. И это было очень смешно. Что половинчатый, что его папаша, они совсем не умеют общаться с людьми.- Бакугоу что-то вспомнил и усмехнулся, но затем стал серьезным.- Насчёт учёбы, ты пропустил слишком много, так что, давай просыпайся задрот. Хорошо? Последнее он сказал практически шёпотом, взяв ладонь зеленовласки. Бакугоу ещё что-то рассказывал, но усталость взяла своё и парень задремал. Неравномерный писк приборов, не такой как обычно, и какой-то еле уловимый шум, заставили Бакугоу открыть глаза. Сначала блондин просто не смог понять, что произошло, но а следующую секунду остатки сна улетучились и парень, словно не веря в это, ошарашенно улыбнулся. — Изуку...- это имя он произнёс с такой нежностью на которую он только способен. Мидория несколько раз слабо зажмурился и только когда его глаза привыкли к яркому свету ламп, открыл их. Парень медленно обвел глазами комнату пытаясь зацепиться за что-нибудь, но ещё не пришедшие в норму сознание и кружащиеся глаза не давали это сделать. Лишь когда Изуку заметил Бакугоу, то смог не на долго сфокусировать взгляд. Парень долго всматривался в лицо блондина, словно видя его впервые в жизни. Сначала он совершенно не понимал что произошло и почему он находится в больнице, но затем события понеслись в его памяти с неизмеримой скоростью, заставляя тысячи кошек царапать нежное сердце и слезам застревать в горле. Связки парни издали режущий слух хрип, и Мидория отвернул голову в бок. — Деку...- уже куда более тревожно прошептал блондин. - Прости меня, я... — О-они не пережили...- при каждом слове, атрофированные связки причиняли боль. — О чём ты?- одними губами спросил Бакугоу. Изуку, закусив губу, смотрел в окно. Солнце уже опускалось за горизонт, окрашивая небо в нежно розовый цвет и его оттенки. Повезло ему очнуться именно сейчас, ведь парень любил закаты, они напоминали о далёком детстве и уюте, да к тому же отлично успокаивали, заставляя тысячи мурашек бежать по телу в приятной дрожи. Прошло некоторое время прежде чем Изуку вновь заговорил, благо с меньшей болью в горле. — Наши отношения не пережили... Они умерли в тот момент... В тот момент, когда ты предал меня на крыше, целуя Киришиму...- на своё удивление Изуку сказал все это практически спокойно, даже голос не дрожал. Может это всего лишь оттого что Мидория только что очнулся от комы? Или...? — Изуку подожди!- Бакугоу был очень взволнован, его дыхание стало сбивчивым, а ладони предательски вспотели. - Дай мне все объяснить, прошу!- Его сердце словно чувствуя что-то, забилось раненой птицей. И в надежде хоть чуточку привести его в норму, взял ладонь зеленовласки. Да вот только через пару секунд Мидория неуверенно вытянул свою руку. — Перестань... Пожалуйста!- Изуку все так же не смотрел на блондина. Теперь ему тоже стало тяжело говорить. - Уходи... Прошу тебя, Кацуки... Блондин задохнулся и к глазам подступили слёзы. Но чтобы не выдать их, парень низко опустил голову и на не гнущихся ногах поднялся со стула. В этот момент в дверь зашли врач и медсестра с плановым осмотром. Завидев очнувшегося Мидорию, встрепенулись, что-то крикнули и в палате снова стало многолюдно, это позволило Бакугоу уйти. Бакугоу не обращал внимание куда его вели ноги, но они привели его вновь на пятый этаж, как и два месяца назад. И здесь до сих пор шёл ремонт, они вообще хотя что-то делали?! Но Бакугоу не обращал на это внимание. Он чувствовал невыносимую боль прожигающую огромную дыру в его сердце. Ну почему?! Почему?! Бакугоу конечно понимал что Мидория будет злится и обижаться на него... Но он не ожидал услышать такой холод. Сидя долгими вечерами у койки Изуку, он много раз прокручивал у себя в голове, что и как он будет делать, извиняться перед ним, как будет говорить что очень раскаивается и по-настоящему клясться в любви. И в каждом из вариантов Изуку со слезами на глазах прощал его. А на самом деле все пошло по другому. Зеленовласка ясно дал понять что "их" больше нет. Конечно это можно было списать на то что он только что вышел из комы, но голос и взгляд с каким он это сказал.... В них Бакугоу не услышал и не увидел привычной доброты и обожания. Это был конец. Кацуки не выдержав эмоций,ударил по стене с такой силой что старая краска посыпалась вниз, по стене пошли трещинки, а одна из костяшек разбилась в кровь. Затем удар, ещё, ещё и ещё раз. Он бил до тех пор пока все его костяшки пальцев не оказались в крови. Физическая боль приглашала душевную. Теперь он понимал Киришиму. Понимал как ему было больно, что он чувствовал и каково это понимать что ты уже не можешь быть с любимым человеком. Теперь нужно учится жить по-другому. Он не знал как жить без этих веснушек и непослушных зелёных прядей которые постоянно хочется расчёсывать. А все из-за своей мимолётной слабости, которая в одну секунду сожгла все мосты и пути назад.