Последний лепесток цинсинь

Девушка стояла с только что остро заточенным ножом в руках. Поставив локти на подоконник, она начала наблюдать за юной девушкой, которая, отдавшись приливу чувств, бегает по небольшому полю, которое перестало засеиваться пшеницой еще много лет назад, поэтому вместо крупных золотистых колосков окрестность заросла высокой травой, вперемешку с белыми, хрупкими цветами, которые так легко находились гостьей этого места. Ке Цин, именно так звали ту, что сейчас прикусила клычком рукоятку ножа и резко отпрянула от окна, кидая нож на кухонный стол, заваленный немытой посудой и пустыми коробками быстрого питания. -"А? Божечки, и давно вы здесь?! Простите за то что увидели меня в столь эмоциональном положении! Я расчитывала на то что тут не будет людей." -"Хи, спасибо за понимание. Мое имя Гань Юй, а ваше?" -"Приятно познакомиться, Ке Цин"... Они сидели на берегу пруда, который давным давно приобрел мутный, зеленый оттенок, а в трехэтажном доме, единственном в окружности пол километра, начали загораться лампочки, давая девушкам небольшое освещение. Через полтора часа уже почти все окна горели сдавленным светом дешевых лампочек, только пару квартир на 3 и 2 этажах остались без бликов на стекле. Одна из этих квартир было жилье девушки с нежно-сиреневыми волосами. Скорее всего, в эту ночь там опять будет включен лишь небольшой торшер в прихожей, а на все остальное пространство будет лишь свет от мобильника Гань Юй, на который в очередной раз каждые 5 минут поступают звонки от отца, который в который раз запрещает дочери видеться с девушкой. А она в который раз отдается хозяйке квартиры, хозяйке ее тела. Любимые цветы Гань Юй, цинсинь, она всегда вплетает в волосы возлюбленной, либо делает сотый венок, который в скором времени забудется ими где то на берегу, либо потеряется в поле. В ином случае он, непонятно как доживший до этого момента, окажется под спиной девушки, чьи руки так старательно плели это украшение. Но все равно он не доживет, ведь на утро цинсинь, что были вплетены в венок, будут разбросаны по всей кровати. Она смотрела на ее тело стеклянными ярко-фиолетовыми глазами. Из них текли такие же стеклянные слезы, падая то на лицо девушки, чье сердце затихло навсегда, то на окровавленный нож, в отблесках которого Кэ Цин видела свое лицо, которое она уже ненавидела. Ненавидит глаза, в которые так часто заглядывала она и говорила как же сильно любит. Ненавидит щеки, об которые так любила нежно тереться Гань Юй. Ненавидит нос, который каждый раз, уходя домой, чмокала девушка. Ненавидит губы, которые так часто накрывали чужие, с привкусом вишни и каких то цветов, но сейчас нужные, больше чем кислород. Ненавидит шею, на которой до сих пор висели парные кулоны с кошечками, которые хвостами показывали сердечко. Ненавидит руки, которые почти каждую ночь блудно исследовали уже знакомое тело. Ненавидит себя. Ненавидит людей. Ненавидит все. Все, кроме девушки, чье сердце затихло навсегда. Резкий приступ кашля заставил Кэ Цин выйти из транса. Сильный, хриплый кашель закончился через полторы минуты, не меньше. Посмотрев сначала на нож, который она выронила, а потом на руки, в ее глазах отобразилось жуткое отчаяние. На перчатках Кэ Цин были сгустки крови, перемешанные со слюной и маленький, почти незаметный, но все же существующий лепесток цинсинь.