Дни ветра

Шинадзугава не сразу понимает, что земля больше не сотрясается от тяжелых ударов ног главного демона, но долго не может услышать собственное дыхание. Бой с первой луной оглушил его, скорее, всего барабанные перепонки порваны навечно, а еще сломаны два ребра, и разбито сердце, но об этом он старается не думать. Если удастся, он поможет Томиоке и Камадо убить Музана, а потом, наконец, закроет глаза и уснет навсегда — хорошо бы. Шинадзугава чувствует гарду собственного меча в руке, как придорожный камень или травинку. Он потерял чувствительность, а еще рука синяя от ударов и гари — но руки ему еще пригодятся. Столько, сколько он сможет, рука будет сжимать катану, а когда силы покинут его, он будет держать ее в зубах, если потребуется. Шинадзугава заплатил за эту победу родным братом — собственная жизнь по сравнению с этим кажется ничтожно маленькой ценой. Он бы платил своей жизнью снова и снова — но жизнь у него одна, она кончается тут, на мгновение — и если Музан вдруг поймет, что столп ветра жив, то все кончится быстро. Но главное зло смолкает где-то позади — и Шинадзугава видит, как медленно оседает пыль и алеет тонкая полоска рассвета. Ночь кончилась. Начался новый день. День ветра. Он пытается уснуть, чтобы увидеть мать или Генью — но видит только темные полосы впереди себя из-за обожженных глаз. Не слышит по-прежнему ничего, кроме боли, не чувствует ничего, кроме ветра. Сломанные кости тихонько напоминают о себе, шумные новобранцы радуются так, словно их жизнь спасена. Демонический Танджиро медленно поднимается вдалеке — но Шинадзугава теряет сознание и забывает о том, как звучит его собственное имя. Во сне он видит красавицу Кочо Канае — волосы темные, белоснежная кожа, огромные испуганные глаза. Шинадзугава вспоминает — когда-то он был влюблен в нее, да и ей он тоже немного нравился… По крайней мере, она не убегала, когда его видела, да и не отсаживалась на собраниях подальше. Ее волосы пахли цветами — чепуха, но ведь она столп цветка. Шинадзугава иногда приносил ей книги из далеких мест, а она шутила, что он приносит ей ветер между страницами. Сейчас, когда он дважды умер, ему больно от того, что он так и не сумел попросить ее руки… Больно ему и от многих других вещей — ему жаль, что он не спас всех своих товарищей, ему жаль, что не сумел погибших мирных жителей, жаль, что погубил Муичиро в битве с первой луной, тот ведь совсем ребенок, жаль, что наговорил грязи Ояката-сама при первой их встрече, жаль, что ранил сестру Камадо. Жаль, что умер Генья… Конечно, жаль… Если б только вернуть хотя бы один день, Шинадзугава стал бы ему самым лучшим братом — но время не возвращается. Сон становится коротким и постоянно прерывается. Шинадзугава так сильно хочет умереть, что его организм восстанавливается сам. Когда он открывает глаза, полные боли, то на дворе уже жаркое лето. Поместье бабочки цветет, как цвели глаза прекрасной Канае, но половина его жителей мирно спит вечным сном на кладбище за ним. — Тихо, — говорит строгая девочка с синими глазами. — Он ранен. Ему нужен покой. — Я хочу его навестить, — тихо просит Томиока — настырный. В его руках гостинцы, а в волосах цветок — наверняка, младшая Камадо, к которой он заходил до Шинадзугавы, постаралась. — Он будет спать еще долго, — говорит девочка. — Томиока-сан, вам тоже отдых пригодится. Спать. Она до обидного не похожа на Канае — меньше ростом, тоненькая, а в глазах упрямство и наивность. Шинадзугава хочет проснуться — впервые в жизни он рад Томиоке, готов принять его гостинец, который давно испортился, даже посидеть с ним на крыльце. Он понимает, что еще не скоро сможет вообще сесть или поднять голову, но теперь время играет в его пользу. Жизнь пошла против правил, и никто в этом не виноват — Шинадзугава, старший брат, будет жить, а Генья, Канае, Муичиро и многие другие умерли и больше не вернутся. Шинадзугава стонет и тянет руку — но Томиока уже ушел. Руку его ловит испуганная синеглазая девочка, которая с нежностью — без страха — прижимает ее к себе. — Шинадзугава-сан, — шепчет она. — Вы вернулись… Тише… Тише… В ее голосе колыбельные всех матерей земли, песни мертвых Канае и Шинобу, и тихий ветер — дыхание ветра впервые не горячит кровь, не приводит в бешенство, не заставляет злость и ненависть вскипать в жилах… Шинадзугава смотрит на синеглазую девочку с обещанием поправиться и больше никогда не заставлять ее волноваться. Он думает, что обязательно однажды придет в опустевшее поместье бабочки без страха и ненависти — а принесет ей цветы, которые когда-то носил Канае, и попросит ее остаться с ним навсегда. Темнота вечной ночи внутри медленно гаснет, оставляя только светлый праздничный отблеск первого мирного дня. Дня ветра.