прости, я кое-что забыла.

Алёна Швец, 22 марта 20:05

Привет, Сашуль! Скучаю по тебе сильно. Только вернулась с работы, день не задался с самого начала, будто встала не с той ноги. Начальник отчитал за опоздание, ещё и сроки горят. Никак не могу совладать со временем. Надеюсь, что с тобой все хорошо, как минимум лучше, чем у меня. Не могу уживаться одна в квартире, думаю завести кого-нибудь. Скоро встретимся, милая! Люблю.

Швецова написала сообщение любимой девушке, с которой не виделась чуть больше недели. Слишком много суеты, мороки, всяких нужных взрослых дел, которые были лишними в алёнином положении. Перемены давались трудно, но ничего не оставалось, кроме как приспособиться. Одно спасало — любимая девушка. Переезд в другой город, новая работа, смена имиджа никак не повлияли на чувства к Саше. Каждый раз, когда мысли о Горбачёвой посещали голову, становилось легче. Алёна блаженно прикрывала глаза, зная, что где-то там её ждут и любят. Швец стояла в автобусе, сидела в пустой квартире, гуляла по парку с новыми знакомыми, работала, кстати, в крупной фирме, но в её сердце всегда отделено место возлюбленной. Серьёзно, каждая мелочь вокруг напоминала о событиях прошлого, несмотря на то, что Швецова живёт совсем в другом городе. Какие-то кафе, кинотеатры, вывески и реклама на улице не давала девушке не вспомнить о чудесных блаженных временах. Обычный автобус, казалось бы, обычное средство передвижения, в которое села Алёна, чтобы добраться до офиса, стал причиной приятных воспоминаний. Вспоминалось, как они, будучи совсем без денег, катались по городу зайцами, ведь другого выбора не было. Как бегали из вагона в вагон в попытке скрыться от кондуктора и даже выпрыгивали из полузакрытых дверей под матерные крики водителя. Саша тогда вывихнула ногу, но была по-настоящему счастлива просто присутствием Швец на соседней койке в травмпункте. Курили там сигареты, прятали их под куртку, чтоб ни дай бог не заметили. Целовались, разрываясь только за секунду до того, как врач откроет дверь. И это были их типичные выходные, ни одна суббота не обходилась без захватывающей истории, которые девушки обязательно рассказывали одногруппникам в универе, пока те удивлялись, как неразлучные Горбачёва и Швецова все ещё живы. — Слушай, а если мы украдем гипсовую голову из тридцать третьего кабинета, то нам сильно влетит? — Задумчивый взгляд в окно и почесывание носа. Студентке явно не сиделось на месте, лишь бы что-то учудить. — И зачем нам эта голова? — Младшая как-то грубо бросила это, что сама смутилась и продолжила, — прости, я задумалась что-то, а ты резко отвлекла. Так что ты говоришь про голову? — Швецова заинтересованно протянула, выводя на лице улыбку, осознав, что идея не из самых обычных. — Нам о-о-очень нужна она. Смотри, у нас в квартире слишком мало всякого хлама, поэтому это великолепный повод спиздить ещё и её. — Достойно. Можно попробовать, только нужна отмазка на случай чего. — Швецова размышляла пару секунд, а потом протянула, — и большо-ой рюкзак. Да, думаю рюкзак, не в пакете же мы её понесем. А если спалят, то… — запнулась, пока Горбачёва смеялась с того, как девушка так быстро все решила. — То скажем, что мы договорились с кем-нибудь, и все законно. — Оно нам точно надо? — Непременно. Пара часов, и Венера уже изучает пустыми глазами помещение комнаты девушек, постепенно вписываясь в интерьер помещения. Стоит отметить, что выглядела очень даже органично рядом с небольшими домашними растениями на полке. Швец изучающе рассматривала новую неживую подругу и немного гордилась своей работой. Казалось, невозможно протащить такую фигуру сквозь весь универ, не спалившись, но девушки вроде бы справились. В кабинете литературы Венера точно нужна меньше, чем у них дома, по крайней мере Алёна и Саша так считали. — Вот это да. Это я понимаю.             

Алёна Швец, 25 марта, 07.14

Доброе утро, Солнышко! Чувствую себя не очень, кажется, заболела. Останусь дома, наверное. Помнишь когда мы только съехались, ты совсем быстро простудилась, сходив за сырками для меня в продуктовый. А потом я тебя лечила. Даже скорую вызывала, но ты не веришь. Ты только не волнуйся за меня, все будет хорошо. Люблю!

В тот месяц Саша нашла себе квартиру недалеко от центра города, чтоб удобно было добираться до университета. Чтоб не вставать в пять тридцать утра и не запивать первый за день кофе ненавистью, чтоб не мокнуть сначала в метро, а потом ещё и в троллейбусе вместе с другими несчастными, спешащими на работу или учёбу, чтоб, в конце концов, не опаздывать на сорок минут на занятия. Горбачёва проходила через это примерно каждое утро, так что, увидев этот недорогой вариант, сразу позвонила по объявлению. Заселившись, окрыленная девушка сообщила Алёне, с которой на тот момент была в отношениях около года, о такой удаче. Швец же не на помойке себя нашла, а место под солнцем так и убеждало её попроситься на чай. С того момента возлюбленные жили вместе. В один из дней Швецова уж слишком была занята подготовкой к экзамену, что совсем позабыла про себя. Совсем перестала отвлекаться на еду. Горбачёва же получила по этому предмету автомат путем случайности и проводила вечера, ничем особо не занимаясь. Именно в этот дождливый вечер в середине ноября ей приспичило сделать приятное своей девушке, поэтому светловолосая отправилась в магазин за любимыми продуктами Швец. Ещё по дороге в ближайший супермаркет Саша промокла буквально до трусов, а на обратном пути все тело окончательно продрогло так, что пострадавшая даже не смогла самостоятельно открыть ключем дверь — руки не шевелились. Замерзшую, но довольную собой Александру встретили не радостными возгласами, а недовольным бурчанием. — Заболеешь же, глупая, кто в такую погоду на улицу выходит? — Швецова всё-таки отвлеклась от заданий, выжимая в ванну одежду подруги, пока та сидела в одном белье на краешке и принимала все фразы в свою сторону. — Я даже не заметила, как ты ушла, честно говоря. Только когда услышала попытки провернуть ключ, пиздец испугалась. А тут ты. Мокрая и холодная. — Вот-вот. Уйду от тебя однажды и не вернусь, а ты и не заметишь. — Саша рассмеялась и продолжила, — я купила твоих любимых сырков и шоколадок, чтоб ты чуть-чуть отвлеклась и подумала о себе. — Ну, как видишь, отвлеклась. Дурная, если б ты знала, как я тебя люблю, а ты не бережешься. — Она развешивала мокрую сашину одежду на верёвочки над ванной — их импровизированную сушилку. Саша же натягивала сухую домашнюю футболку, а потом позвала девушку пить чай. Швецова печально шептала о том, что точно плохо сдаст и лишится стипендии, но старшая подбадривала, сказав, что ни за что не выставит голую Алёну без денег за дверь. К тому же, есть ещё пара дней на подготовку, и не так много билетов осталось. Швец тяжело вздыхала и старалась не плакать от напряжения, а возлюбленная держала ее руку, не давая окончательно расстроиться. На следующее утро Горбачёва по-классике проснулась с температурой. Алёна повозмущалась немного, но взяла Саше больничный, а себе выходной. Себе просто для того, чтоб как-то передохнуть и, конечно, помочь девушке с выздоровлением. Александра чувствовала себя паршиво, но на душе оставался тот сладковатый привкус ночных посиделок на кухне, который не давал загрустить. И Алёна, по-деловому кружившая туда-сюда, как будто не просто потеряла градусник, а решала проблемы вселенского масштаба рассказывала истории из жизни, которые не хотели заканчиваться. Сквозь головную боль Горбачёва посмеивалась и получала шутливые угрозы от Швец, мол, будешь лечиться сама. Но в это не верилось, ведь розововолосая была слишком заботливой и любящей, чтоб просто так оставить подругу. На следующий день Саше стало совсем плохо, она чувствовала себя, будто её поездом переехало, поднялась высокая температура, из-за чего девушка не могла найти себе место ни под одеялом, ни без него. Звон в ушах не прекращался часами, а образ волнующейся возлюбленной расплывался в полуприкрытых глазах. Когда Алёну стало совсем не видно, был слышен только лишь её ласковый голос, чувствовались касания пальцев в волосах, на плечах, Швецова вызвала врачей, хотя старшая отговаривала её от этого. В течение их совместной жизни, Саша также не раз помогала Алёне побеждать болезни, как совсем незначительные, так и достаточно серьёзные. Теперь же никто не мог помочь Швец в выздоровлении, только она сама, ведь Саши рядом не было и в скором времени они не должны были увидеться, как бы не хотелось. С больной головой пришлось справляться таблетками, а температуру никто не мерил поцелуями лба, только лишь термометр грустно смотрел из своей коробки, словно понимал всю тоску, поселившуюся в сердце Алёны.

Алёна Швец, 2 апреля, 14.17

Привет, любимая! Сижу в нашем любимом месте на ***. Ничего почти не изменилось с того момента, как мы были там вместе в последний раз. Даже бариста и официанты те же. Спрашивали про тебя, представляешь? Не думала, что нас могли там запомнить, хотя если учитывать наши выходки… Жду нашей следующей встречи в этой кофейне, милая!

Улица озарялась лёгким светом. В этом году город радовал своих жителей приятной погодой, в апреле снега уже не было. Отличное время, чтобы быть ближе к своим любимым. Кажется, парочек, сжимающих руки друг друга с тёплым временем года становилось все больше и больше. Алёна не верила весенней любви. Весен в жизни очень много, чувства не долговечны. Нет бы держать руку избранного в нелепого цвета перчатке, когда на твою вообще нацеплена руковица, потому что уж слишком морозно в минус двадцать, вот там нужно настоящее желание. Бежать до ближайшего тёплого помещения, которым оказался случайный кафетерий, ведь началась сильная метель — идеальное свидание. Они с Сашей уже жили какое-то время в своей второй квартире, но дальние прогулки через весь Петербург никто не отменял. — Замёрзла, да? — Швецова видела, как её возлюбленная сжимается внутри куртки, пытаясь согреться, а вопрос задала, чтобы продолжить разговор, потому что идти вдвоем молча — не очень. А губы плохо шевелились от низких температур. — И черт нас побрал в такую погоду куда-то выходить. Больше никогда. Горбачёва рассмеялась, выпуская клочья пара в воздух. Она и сама не думала, что по собственному желанию пойдёт на прогулку январским вечером в такую погоду. Ладно, сначала все не было так плохо: такой частый снег посыпался только полчаса назад. Честно говоря, Саша действительно продрогла буквально полностью, а ведь её чуть ли не силой заставляли надеть шапку. Алёна сказала, что никуда не пойдёт, если старшая не наденет головной убор, и даже капюшон ей не подходил — нужна была старая и некрасивая шапка, побывавшая, вроде бы, на прапрабабке Горбачёвой. Получив недовольную и возмущенную Сашу, но в вязаном из колючих нитей изделии, девушка согласилась выходить. Сейчас же она была уверена, что Швецова была права, но не хотела признавать этого. Лицо очень сильно обжигало, а кончики пальцев казались бесполезными, ведь совсем никак не действовали. Подул ветерок, и слезы появились на глазах, а плотные снежинки не давали даже просто нормально смотреть вперёд. Шаг незаметно ускорился. — Давай зайдём куда-нибудь, только не надо твоих наставления. Кто быстрее до во-о-он той кофейни?! — Горбачёва показыла пальцем куда-то в точку света где-то впереди. — Саш, ты… Я даже не вижу, куда ты показываешь. — Бежим! — Горбачёва сорвалась с места, едва не поскользнувшись, и сквозь слезы двинулась на светящуюся точку. Честно говоря, она даже не была уверена в существовании там заведения в принципе, но нужно было чем-то разбавить их прогулку. Швец же не оценила эту идею, но из двух вариантов, умереть здесь в сугробе или отправиться за Сашей, ей ничего не оставалась, кроме как выбрать второй. В процессе становилось все труднее и труднее, однако приближение света немного подбадривало. В итоге уже шагом были пройдены последние метры до такой желанной двери действительно кофейни. Ослепленная неким счастьем Саша стояла и в голос смеялась просто так, не пугая проходящих людей только из-за их отсутствия. * Швецова полюбила смотреть на звезды после переезда. Ей нравилось думать о том, что когда она умрёт, то станет одной из них. Нет, на самом деле приятно ассоциировать себя с чем-то величественным, ярким и, главное — вечным. Во-он та звездочка — Саша, а той, что рядом буду я. * Алёна вскоре достигает точки назначения и девушки входят в заведение, название которого определённо видят в первый раз, но это их не волнует. Алёна с восторгом в глазах смотрит на подругу, заказавшую им по кофе, какая же она великолепная. Мокрые волосы на челке и концах, красные-красные шеки и нос, помятая толстовка, еле-еле виднеющая из-под неё ещё одна кофта — красота. Яркие глаза светятся жизнью. Взгляд прожигал все существо Алёны, тепло разгоралось в груди, настолько, что сердце застучало сильнее, чем от бега. В тот момент ей стало предельно понятно, почему влюблена именно в эту девушку, почему она, а не кто-нибудь другой, пока Саша крайне не понимала и щелкала пальцами перед глазами младшей. Очнувшись, Швец потянулась к губам подруги, но та одернулась, ведь они на людях. — Саш, пойдём целоваться, а. — Швецова уже потянула руку девушки в сторону надписи «туалет», пока та ещё не поняла, что происходит. — Что-то случилось? — Я просто люблю тебя. Швецова в настоящее время совсем не заметила, как оказалась в слезах. Совсем не заметила, как в прямом смысле воет от тоски. Она не могла остановиться, сжимала руки в кулаки все сильнее и сильнее, царапая острыми ногтями ладони. Нет, это не справедливо. Почему она осталась тут одна без всякой поддержки, где её милая Сашуля? Листает переписку и не видит ответа с того самого двадцать второго марта. Немного времени прошло.

Алёна Швец, 16 апреля, 14.30.

Прости, любимая. Я постараюсь больше не писать, просто не могу смириться с тем, что тебя не стало. Всё, что я прошу — дождись меня, пожалуйста, и мы снова окажемся счастливы.