Лис без цели и смысла

До сегодняшнего дня Скотти казалось, что вовремя просунутая в дверь нога – удачный ход, способный изменить жизнь разве что хорошего маркетолога. Как оказалось, паренёк мыслил достаточно узко. По итогам всего, что произошло, ему казалось, что можно было бы и с гораздо большим уважением отнестись к девушке в канареечной блузке, которая уже стояла в лифте, держа в руке изрядного размера пакет из супермаркета. Супервумен она не выглядела, зато показалась пареньку достаточно хорошенькой, чтобы отработать навыки заигрывания: – Это же на какой этаж едет такая лапочка? – выдал он, улыбаясь зубами, раз и навсегда отказавшимися равномерно помещаться что на нижней, что на верхней челюсти. – Четырнадцатый, пожалуйста, – подчёркнуто-вежливо ответила девушка. – Ну ничего себе, – Скотти нажал на свою кнопку «6», прикинув, что за хоромы расположены на тех недостижимых высотах, – Ни разу тебя тут не видел. – А я ни разу сюда и не приходила. Из квартала красных фонарей? Да нет, маникюристка какая–нибудь. А зачем этот баул продуктов? Соцработник? Или всё же только переехала? – А пакет не тяжёлый? – зачем–то спросил Скотти, силясь разглядеть что-нибудь за натянутыми жилами пластика. – Тяжёлый. Но я сильная. – Может, я помогу донести?.. Мать твою, что там у тебя, во имя всего святого, такое?!.. Эй, ты чего это? Девушка побледнела и еле заметно пошатнулась, дотронувшись до лба кончиками пальцев: – … у меня, кажется, приступ. У…меня… – она начала сползать по стене кабинки, – Таблетки… в сумочке. Скоти отпрянул, испугавшись не на шутку. – В… сумочке. Пожалуйста… – едва коснулся паренька взгляд серо–голубых глаз. Рванув застёжку-«молнию» на аксессуаре, Скотти и сам поразился воровской быстроте, с которой принялся обыскивать чужое имущество. Косметичка. Тампоны. Расчёска. Записная книжка в обложке под крокодилью кожу, лакированный значок в виде лисьей мордашки – и больше ничего! Совсем! Двери лифта раскрылись вратами ада. Наверное, потому, что сделали они это на шестом, а не на четырнадцатом этаже. И вообще, почему это вертикально подвешенное корыто волоклось настолько медленно?! Хотя… – Ну-ка, обопрись на меня, красавица, – Скотти с некоторым сомнением подставил девушке свой костистый загривок, – У нас в аптечке должно быть что-то подходящее. Вспоминаешь, где твоё лекарство? – На… работе. – А ключи от дома? – позже Скотти это обращение показалось жестоким, но в данный момент, выволакивая девушку вместе с пакетом, оказавшимся чертовски тяжёлым и думая, не развяжется ли пупок, казалось закономерным узнать чуть побольше. – Я… в гости… скорее, я… – каре цвета пшеничных колосьев безвольно щекотнуло щёку подростка, словно он взял под руки куклу. Скотти не был джентльменом. Ему исполнилось четырнадцать, и хотелось приключений. Красотка без чувств, почти на его руках, вот его квартира, мать ещё не вернулась с работы, и всё просто… Ужасно! Вот оно как! Пацаны постарше зажимают красивых цыпочек по углам, кое–кто уже… А, чего об этом думать, ещё немного, и он самолично заволочет к себе домой бездыханный труп! Мать? Мать в жизни не станет его выгораживать. Скотти стал для неё чужим как только вышел из утробы, после восьми месяцев непрекращающегося токсикоза. Непонятно вообще, почему миссис Квини забрала его из роддома. Должно быть, чтобы потом всю жизнь тыкать носом в пресловутую благодарность, ну и, может, в старости какие–то планы имеются, как знать. Так, порог перевалили. – Эй, очнись… Что за таблетки тебе нужны? – Скотти прислонил внезапную попутчицу к косяку двери, и, немного помешкав, похлопал её по щекам. Девушка открыла глаза, но ничего не ответила. – Сейчас, – паренёк ринулся в ванную комнату, и, сделав ковшик из бейсболки, начерпал туда материных контейнеров с лекарствами. Вернувшись в прихожую, он, словно купец, вывалил баночки на пол, поочередно подсовывая по одной или две девушке под нос. – Эт… эти, – блондинка сделала лёгкий жест пальцами, – Две. Когда Скотти вытряхивал требуемое, руки у него тряслись. В ладонь упали две здоровенные капсулы, которыми при удачном случае мог бы подавиться даже олень. Запить, надо дать запить. В школьной сумке валялась начатая кола. Думал, побрезгует, но нет, отпила и даже попыталась улыбнуться: – Спасибо, мне скоро... Должно полегчать. – Тебя надо устроить уютнее. – Нет-нет-нет, итак... – Давай, полезай на закорки. Я отнесу тебя полежать. – Я тяжёлая, – практически бессмысленно предупредила она. – Звать-то тебя как, тяжёлая? – спросил паренёк, взволакивая её на спину и чувствуя, как в глазах предательски потемнело. – Изабель. Шикарно. И куда её складывать? Явно не на свой бивуак. Придётся посягнуть на святое – постель матери. – Вот, – не без облегчения выдохнул Скотти, укладывая жертву приступа и едва не опрокидываясь по инерции вместе с ней, – Тебе уже получше? – Да, спасибо… Это не твоя кровать, конечно? – Мамина, – буркнул подросток, неуклюже прикрывая ноги девушки покрывалом. – Тебе влетит? Я всё ей объясню, – Изабель вздумала было приподняться, но в итоге сдалась, сопроводив свою попытку неловким жестом, замаскированным под причёсывание непокорной пряди, вылезшей из пробора. – Всё равно влетит. – Но ведь ты сделал доброе дело, не может же она… – Какого чёрта мои таблетки валяются в прихожей?! Скотти, что что за… Что за?! Паренёк остался стоять у изголовья, лишь слегка опустив подбородок, как упрямый осёл, которому уже не раз доставалось по делу и просто для профилактики. – Кому-то попадёт, – пролепетал маленький мальчик на руках и дебелой женщины. У одного его ситуация в спальне матери вызывала радостное возбуждение. – Скотти, подлец ты эдакий, что это за шлюха и что она делает в моей постели?! И таблетки… Вы что же, так развлекаетесь?! – Мадам, – слабо окликнула её Изабель. – Молчи, кобыла, с тебя отдельный спрос, Скотти! – Мам, она в лифте потеряла сознание. – Ага, такая молодая и здоровая, ври больше! – уткнулась в бок сильная ручища с неровно обрезанными ногтями, – Что, я не вовремя пришла? Ну-ка, снимай штаны, Порадуй её, какой ты пятнистый! – Мама, не надо! – на лице паренька тотчас отразился суеверный ужас. – А что, твоя подружка ещё не знает? Милая, этот красавчик ниже пояса бледный и покрыт пятнами. Врачи говорят, что это родинки такие, но как по мне выглядит жутко, ни дать ни взять синяки. Впрочем, если не брезгуете… – Мадам, Ваш сын… Мадам, послушайте… он сделал доброе дело. Я забыла свои препараты в другой сумке и начала терять сознание в лифте. Ваш сын вытащил меня из кабины и дал таблетки из Ваших запасов. Простите. Он настоял, что мне нужно прилечь. Я могла умереть без него. Глаза женщины расширились. Всё сказанное никоим образом не вязалось с её концепцией развратника, подлеца и поганца, и она просто не понимала, что теперь делать. – Ну… это… Если так… Чего встал, принеси ещё подушку гостье. – Вы его не похвалите? Родительница только фыркнула: – Хвалить его себе дороже. Знали бы Вы его папашу. Я была молодая и глупая, он был словно зверь какой-то, раз увидишь – и глаз не отвести. А этот… – Он просто ещё не пробудился, – Изабель слегка опустила глаза, и Скотти почудилось, что её зрачки странным образом блеснули, совсем как у кошки в свете фар. – Да нет, я уже смирилась, что из Скотти ничего путного не вырастет… Ага, хоть подушку принёс, неужели! Да как ты кладёшь?! – Пусть… положит как считает нужным. Скотти направил контрольный взгляд на мать, но та лишь хмыкнула с интонацией, похожей на одобрение: – Гляньте лучше на моего младшенького, ну разве не ангелочек? – Нет, – с той же лёгкой улыбкой ответила ей Изабель. Скотти, занятый укладыванием подушки, думал, что мать сейчас же ощетинится, но этого, по какой-то совершенно неведомой причине, не произошло. – Так удобно? – спросил подросток, устраивая голову гостьи более комфортно. – Да, прекрасно, – Изабель повернулась к нему и коснулась ладонью щеки паренька: вроде как и потрепала, и одновременно погладила, Но Скотти после этой манипуляции воззрился на неё со смесью восторга и непонимания, как лошадь, стреноженная и пущенная пастись средь бела дня. – Так это... – не очень-то деликатно кашлянула хозяйка дома, – Мой разбойник сообразил провернуть эту спасательную операцию, думаю, Вы догадываетесь, что мне эти препараты не достались бесплатно, а мы живём на пособие, и... В Скотти поднялась волна негодования, но гостья поразительно мягким, практически буддистским жестом ладони остановила зарождение конфликта: – Разумеется, разумеется. Вероятно, Вы видели в прихожей пакет, с которым я пришла. Я выпила две таблетки. Выберите любые две вещи, которые, как Вам кажется, возместят ущерб. Ладно? Миссис Квини помедлила, потом расплылась в улыбке: – Натуральный обмен, что ли? – О, да, – Изабель махнула рукой; на этот раз это был какой-то аристократический, если не сказать, богатый жест, – вываливайте и всё и рассматривайте. Ваш ангелочек с удовольствием поможет, правда? А я пока поговорю со Скотти. Это важно. Извините уж за кровать. Царица дома хотела было ещё посопротивляться, но вопль младшего «Мама, ты смотри, что там!» заставил её эвакуироваться и даже закрыть за собой дверь. – Изабель, – Скотти повернулся к девушке, – Не надо было… Хотя, конечно, как… Мне так стыдно… Извини, правда. – Не в той семье тебя зачали, – девушка снова погладила подростка по щеке. – Изабель… – Так или иначе, уже настало время искать тебе свой путь, – от её тона призрачно веяло то ли мифом, то ли словами наставника джедаев. – Но… Но мне всего четырнадцать. – Ты уже взрослый по меркам того, чем, по сути, являешься, – рука Изабель переместилась со скулы паренька, почесывая самую малость заострённое ухо. – Что… что ты хочешь этим сказать? – Скотти не расставался с глупой улыбкой, даже не пробуя просить её убрать руку. Под этими прикосновениями он плавился, словно сыр в духовке, и уже не мог ничего с собой поделать. Если бы Изабель захотела – она могла бы прямо здесь снять с него скальп, паренёк бы и не пикнул. – Ты не замечал разницы? Не замечал, как нелепо растёт твоё тело? Разве ты хорошо спишь ночью? – Но я же подросток. – А как же пятна? – Какие пятна? – тут же отстранился Скотти. – Твоя мать сказала, что ты наполовину пятнистый. – Это неправда! – почти зарычал он, вырываясь из пут её магии нежности, – И не лезь! – Я не хотела тебя обидеть. Ты должен принять себя таким, какой ты есть, ведь это затянется на столетия, Скотти… Это странное имя. Всё, что она смогла сделать со словом «пятнистый»? Жалкое существо, не понимающее, какое чудо выносило. – Кажется, мы перебрали с таблетками. Изабель легко фыркнула, затем снова обратила на подростка внимательный взгляд серо-голубых глаз: – Пакет с дарами надолго займет твою так называемую семью. Но не будем тратить время попусту. Я здесь для того, чтобы ты пробудился. – Боюсь, я не понимаю, о чём… Ты что… Погоди… Погоди, ты что делаешь… Изабель! Лицо её было беспристрастным, как у хирурга, пока она расстёгивала пуговицы на своей блузке: – Тише. Ты ведь думал о том, чтобы это увидеть. – Но я… – Так надо, смотри. – Но я!! – Я разрешаю, – она мимолётно улыбнулась, – Всё идёт как надо. Скотти открыл рот, чтобы что-то сказать, но собственное горячее дыхание обожгло ему губы. Глаза щипало, кожа покрылась мурашками: – Что происходит? Она легко поднялась с кровати, будто никогда и не лежала пластом, шагнула к Скотти и одним движением притянула его голову к своей груди: – Превращайся. В штанах стало тесно, но как-то не так и где-то не там. Прорвав джинсовую преграду, на свободу вырвался огромный пушистый хвост, белый, покрытый сине-зелёными пятнами. В грудь девушке утыкалась рыжая лисья голова с мягкими ушами и холодным носом. Пальцы паренька скрутило до боли, выросли когти. Мех пробился повсюду, где была можно, и… всё закончилось. – Ну вот, – ласково, безо всякого пренебрежения, взяла в ладони лисью мордочку Изабель, – Какой ты славный. И да, окрас диковинный. – Кто… что я такое? – паренёк неловко сел рядом на кровать, рассматривая что-то среднее между человеческими руками и лисьими лапами. – О, да, самое главное. Ты или оборотень, кицунэ. Долго же я тебя искала. – Зачем? – тупо переспросил далеко не самый обычный подросток, ёрзая из-за мешающего хвоста. – Это тело, – Изабель махнула рукой, будто вспоминая что-то незначительное, – Было не твоим истинным обличьем. Ты итак в нём засиделся. Я пришла вовремя. А если бы ты обратился на улице? Представляешь, что бы было? – А пятна? – зачем-то решил выяснить Скотти, почёсывая ухо, покрытое более мягким, почти что шелковистым мехом. – Это вроде одомашнивания. Как и твоё взросление. Твой отец не смог найти себе подобную, лисицу. Его отец, думаю, тоже. В этом мире осталось совсем чуточку волшебства, ничего удивительного… Но ты всё равно очень красивый. – Эм… Спасибо? – Да. Пожалуйста. Паренёк ошалелао пошевелил пальцами на удлинённых стопах: – Погоди, а что теперь? – Что теперь? – отзеркалила девушка, застёгивая блузку. – Ну… вот ты, кем бы ты ни была, пришла… Ткнула меня в свою грудь… – Допустим, – неожиданно даже заинтересовалась девушка, справившись с последней пуговкой. – Что я… в этом виде… должен теперь делать? – А, запамятовала, прошу пардон, погоди. Подай мою сумочку… вот, – она достала тот самый значок в форме мордочки лисы, прикрепив его к майке подростка, – Носи его, и люди будут видеть тебя как человека. – Да не, я… спасибо, конечно, но я не об этом. О… Ну, знаешь, – его лапы выполнили несколько неловких пассов в воздухе, – Что мне теперь делать? – Да ничего, собственно. Оборотничество – это твоя Природа, Вот и всё. Живи себе, учись поглощать энергию… Ты быстро научишься. – То есть у меня… ни цели, не смысла? Во всём, что произошло? – Именно, – Изабель повела плечом, словно повторяя на редкость очевидные вещи. – А… Таких, как я, много? – Не знаю. Есть вероятность, что ты вообще последний. – Зашибись. – Так, – Изабель слегка взъерошила волосы на затылке и потянулась, – Я здесь закончила. Могу идти. Кстати, хочешь глянуть, что там творится на кухне? Скотти до странности привычным жестом навострил уши. За пределами комнаты слышались какие-то приглушённые шорохи. В ворохе одежды и непонятных вещей из пакета возились два суслика. Тот, что был покрупнее, грозно оскалился на вошедших, но тут же испуганно пискнул, увидев лисью натуру. – Это… – паренёк для верности ткнул в серый комок пальцем. – Да. Должно быть, за эти годы она тебе много крови попортила, а? – Изабель прислонилась к дверному косяку, складывая руки на груди, – Не находишь, что ты заслужил слегка погонять её? Заодно потренируешься двигаться, как настоящий лис-оборотень… Не смотри на меня так. Я не говорю, что тебе нужно её сожрать. Впрочем, если не удержишься, не я тебе судья. Сегодня твой праздник. – А она… Изабель показала на статуэтку суслика, лежавшую как раз между двумя изменившими облик людьми. Вещь была сделана из дерева, но глаза фигурки мерцали драгоценными камнями. А рядом валялся столовый нож. – Не моя вина в том, что они оскорбили хранителя этой статуэтки. Возможно, когда-нибудь, твоя семья снова превратится в людей. – «Возможно»? – Да. Гарантировать не могу. Скотти впервые глянул на свою «фею-крёстную» с претензией: – Ну, знаешь… Если бы ты не дала им этот пакет… – Они сами убежали выбирать награду за то, чего не сделали. Да и ты полагаешь, было бы лучше, если бы я ткнула тебя в свою грудь лицом в их присутствии? Молодой оборотень покраснел под шкурой, и, чтобы отвлечься, опустился на четвереньки, взглянув на свою цель. Мама. Женщина, родившая его, но не сподобившаяся сказать ему ни одного доброго слова. Что бы Скотти не делал, он оставался дрянным мальчишкой, рождённым от странного мужчины. Сколько раз она шпыняла его если не за ерунду, то за пятна, такие красивые пятна, похожие на голубоватый ягель, прорезавшийся сквозь девственно чистый снег? Он ни разу не бегал на четвереньках, и, тем более, ни разу не играл всю охоту. Молодой лис получил море удовольствия, переворачивая кухню верх дном, до последнего предмета, каждый из которых был ему ненавистен. Наконец, суслики забились в стык между вещами, оставшимися лежать в пакете. – Довольно, – Изабель мягко тронула острое ухо и изъяла свою собственность у него из-под носа, – Чувствуешь, какой ты сильный? – Отдай-отдай… Отдай!! – Скотти по-звериному клацнул челюстями, но девушка с завидным проворством увернулась и дёрнула его за хвост. Чувство стыда нагрянуло настолько неожиданно, что молодой оборотень так и осел на пол, а его глаза заволокло противными жгучими слезами. – Урок первый: в хвосте твоя память и магия. Не давай за него дёргать, – Изабель вытряхнула зверьков в безопасное место, и, развернувшись без шума на своих балетках, пошла к двери. – Постой! Постой, прошу! – мигом вскочил паренёк, – Извини! Не оставляй меня! Куда я пойду? – Куда захочешь, – несколько удивлённо ответила блондинка, окуная его в серые глаза, – Теперь ты сам себе хозяин. Да сегодняшнего дня Скотти казалось, что вовремя просунутая в дверь нога –удачный ход, способный изменить жизнь разве что хорошего маркетолога. Но… – Вот уж нет уж! Я пойду с тобой! – А моего мнения спрашивать не будут? – взметнулись на лоб светлые брови. – Ты не спрашивала, хочу я пробудиться или нет, – Скотти цапнул с кровати значок, принимая человеческий облик, – И… и я несовершеннолетний, вот! – Только не говори, что тебе понравилась моя грудь. – У тебя потрясающая грудь!! – едва ли не взревел подросток и тут же стушевался. Изабель рассмеялась, но легко, не издевательски: – Видимо, теперь я должна взять на себя ответственность за совращение несовершеннолетнего. – Вообще меня это не травмировало, но я в жизни в этом не признаюсь и просто пойду с тобой, – он сложил руки на груди, призрачно чувствуя хвост, который бы сейчас стоял вымпелом в знак серьёзности намерений. – Я тебе понравилась и ты хочешь быть моим рыцарем? – Без комментариев, но я всё равно пойду с тобой. – Ну что ж. Собирай вещи, – равнодушно пожала плечами девушка. – Нет. Пока буду возиться, ты уйдешь. – Ха-ха. Хоть твоя кровь и здорово разбавлена, лисья смекалка работает. Отлично. Второй урок тоже усвоил. Ну, раз ты готов, пошли. – Дай мне пакет. – Что? – Да отдай уже мне этот чёртов пакет, без него ты точно не уйдешь! – И я не окрепла после обморока, да? Скотти упрямо опустил голову: – Да, и это тоже. – Ты прелесть, – Изабель поворошила его волосы цвета мёда, – И ты даже не представляешь, насколько я старше тебя. – Сохранилось ты превосходно. И я всё равно с тобой пойду, понятно? – Вы подумайте. Кажется, меня сделали территорией. – Но ведь я валю из собственного дома, что мне остаётся? Девушка подошла ближе, обняв его за шею: – Прости за это. Но без перемен нельзя двигаться дальше. – И без тебя, – буркнул в её в шею подросток, жадно вдыхая лёгкий запах каких-то горных цветов и свежего ветра. – Ты совсем меня не знаешь. Не знаешь, кто я такая. – Вот и узнаю заодно. – Я бы снова дернула тебя за хвост, но ты не должен стыдиться своей смелости. Так что я просто оттаскаю тебя за уши, негодный мальчишка. – Только не перенапрягайся. А уж мои уши выдержат, обещаю. – В тебе правда много человека, – Изабель улыбнулась одними глазами, которые и правда слегка отражали свет, превращая его в жёлтовато-зелёные отблески, – Ты должен быть эгоистом, поскольку ты ли. Но... здорово, что человечество смогло налить в тебя лучшее из того, что имело. – Ты меня плохо знаешь, – с вызовом произнёс паренёк. Изабель снова засмеялась, отпуская его: – Что ж, по крайней мере, мне будет с тобой весело. Идём, у нас впереди долгий путь. Я не из этого города. И не из этого мира. – Тогда пошли, – только и сказал её молодой оборотень, старательно не опуская глаз в ответ на её взгляд. Прошлое уже начало по-звериному бродить в нём, готовясь полностью исчезнуть в белом шуме его памяти. Он освобождал место. Под эту девушку. Под долгий путь. Новые уроки. И подо все приключения, которые предстояло пережить. Под ногу, которая задержала двери лифта. И под тёплую грудь, к которой его прижали, искренне и нежно желая ему добра. А всё остальное – пусть сотрётся навечно.