Фея смеется

      Прозрачные капли драгоценной россыпью блестели в свете уличного фонаря на плечах и волосах Малфоя. Он стоял вполоборота, так, словно решившись позвонить в дверь, тут же передумал и уже собирался уходить, но был застигнут хозяином дома и теперь не знал, бежать или поздороваться. Свет из дома озарял всю его фигуру и делал её чётче, словно кто-то нарисовал его в этом проёме и подсветил, искусно выделив всё самое привлекательное. Профиль, завиток волос за ухом, абрис плеч, белые кисти рук, длинные нервные пальцы, стройные ноги, серая драпировка мантии как расплавленная ртуть чуть переливалась и делала его образ совсем колдовским.       — Ты пришёл, — выдохнул Гарри и вцепился в край двери.       — Как же я мог отказаться навестить самого сильного и успешного капитана во всём аврорате, — лукаво улыбнулся Малфой, стряхивая капли дождя с волос.       — Да? И кто он? — усмехнулся Гарри. — Давай я и его позову.       Малфой рассмеялся и поднялся на одну ступень.       — Ты смешной.       — Очень на это надеюсь, — потешно округлил глаза Поттер. — А то внешность у меня сегодня так себе, — улыбнулся он смущенно, вспомнив, что стоит в растянутых домашних штанах и выцветшей футболке с дырочкой у ворота.       Он отошёл чуть в сторону, пропуская Драко внутрь, и неслышно прикрыл дверь.       В доме витали манящие ароматы выпечки, ужина, тепла от огня и свечей.       — Гарри, — развернувшись позвал Малфой. — Я могу тебя спросить?       — Да, конечно, — закивал тот, внутренне холодея, но, видя смущение на лице Драко и доброту его глаз, расслабился и облокотился о стену.       — У нас... — словно робея, опустил тот глаза и после недолгой паузы поднял их, заглядывая в лицо Гарри, — у нас свидание?       Алый пожар, тлеющий в груди Поттера, хлестнул по горлу к щекам и выступил на скулах юным румянцем, сухие губы поджались и тут же расцвели улыбкой.       — Да, Драко, думаю да, — ответил он и протянул руку, чтобы принять мантию и пристроить её на вешалке.       — Тогда я рад, что принёс это, — распахнув шёлковые полы, Драко вынул до того укрытые тканью лилии и вместо мантии протянул Гарри их.       Тот обнял блистательную, тугую охапку цветов и нырнул в неё лицом, зарываясь носом в сладчайшее благоухание и бархат лепестков.       — Спасибо, — обомлев, выдохнул он. — Не стоило, но... Спасибо, они очень красивые.       Драко самостоятельно примостил мантию на крючок и, несмело поправляя галстук, пошёл следом за Гарри в кухню.       — У меня нет столовой, — на ходу извинялся тот. — Так что, я надеюсь, ты не против поужинать здесь? — Драко вошёл на кухню, где теплились, мерцали свечи, и был накрыт стол.       — Фью! — присвистнул он, бережно дотрагиваясь до края ажурной салфетки. — Я не видел такой сервировки со времён обедов в мэноре, — он улыбаясь посмотрел на Гарри, а тот смущённо отвернулся и занялся цветами. Набрал в большую вазу воды и поставил её в середину стола, что сделало его ещё торжественнее.       — Пахнет просто восхитительно, — повёл носом Драко, и Гарри, суетясь, тут же снял чары с блюд.       — Присаживайся, — указал он на свободный стул рядом со своим. — Я надеюсь, ты голоден.       — Если честно, я не ел с бранча, так что... О боже! — всплеснул Драко руками, — это то, что я думаю? — указал он на пирог, и Гарри залился румянцем удовольствия и смущения одновременно.       — Ну да... Я вспомнил. И вот решил... Я поэтому и... — он почувствовал, что щёки его уже не просто краснеют, а пышут жаром, полыхают до ушей, но это было приятное смущение, приятное от того, что он всё же хотел, чтобы Драко понял, знал, что он готовил с мыслью о нём, что и впрямь хотел угодить, порадовать его, а ещё... А ещё понравиться.       — Спасибо, — мягко посмотрел на него тот. — Для меня ещё никто никогда не готовил специально. Ну, не считая эльфов в детстве, но это не то же самое, конечно, — он застенчиво заложил салфетку и расправил её на коленях. — Всё такое аппетитное, — выдохнул он. — А запах! У меня даже в животе заурчало.       — Да уж, это не то, что нам приходится обычно нюхать в отделе, — усмехнулся Гарри, поправляя букет и разворачивая его ближе к себе.       — Точно, — смеялся Драко, уже накладывая в тарелку мясо. — Помнишь того чудного старика, которого мы задержали за хулиганство и которого ты потом в санаторий отправил? Боже, как же он смердел! — забавно сморщил нос Малфой.       — Да, помню! — едва сдержался, чтоб не расхохотаться, Гарри. — Не смейся, он говорил, что помоется, когда освободят Тибет. Это гражданская позиция, — махнул он в воздухе вилкой.       Они неспешно переговаривались весь ужин, вспоминали забавные случаи, Драко без конца хвалил стряпню Гарри, а тот млел от удовольствия и сменял блюда. Они болтали обо всём и ни о чём важном, так просто и легко, как обычно разговаривают между собой давние друзья, близкие люди — по-свойски, весело и запросто, с шутками и взаимными пикировками. Когда дело дошло до десерта, Драко положил в рот воздушный ломтик пирога с пышной шапочкой сливок сверху и, зажмурив глаза, заурчал от наслаждения.       — М-м-м-м... Мерлин пресвятой! — протянул он и улыбнулся. — Поттер, ты точно занимаешься не своим делом. Твоё место явно не в аврорате, капитан! Ты прирождённый повар. Это великолепно! — он с аппетитом умял весь кусок пирога и потянулся за ещё одним. — Я лопну, но хочу ещё. Гони меня отсюда, а то я съем всё до крошки.       Гарри смеялся и подливал ему чай:       — Я рад, что ты доволен.       — Доволен? — утёр губы Драко. — Шутишь? Да я в восторге. Помочь тебе прибраться? — спросил он, видя, как Гарри ставит пустые тарелки в мойку.       — Нет, что ты. Ты же гость, — отмахнулся тот.       — Тогда... — Драко замялся. — Тогда, может, покажешь мне дом? — деликатно, будто на светском приеме, предложил он, и Гарри закивал, тут же оставив дела с посудой.       Они вышли в холл, и Гарри, чувствуя себя немного не в своей тарелке, повёл Драко по галерее, бывшей, как и всё почти в его доме, в сильном запустении. Коридор освещался парой тусклых газовых рожков и выглядел мрачно.       — Прости, я не очень слежу за домом, — извинялся он. — Я живу только в двух комнатах, и тут всё так запущенно. Не было времени, да и желания. Тут теперь только мой кот и бродит. Я вас познакомлю, если найду его... — усмехнулся Гарри.       Драко шёл с ним рядом, поглядывая порой на старые пейзажи на стенах и на резьбу на дверях комнат. Они шли очень близко друг к другу, коридор был неширокий, и кисть Драко то и дело проходилась по пальцам Гарри.       — Смею предположить, что дом тебе достался уже таким, — нашёл оправдание Драко. — И запустил его предыдущий владелец.       — У него тоже не было на это времени... — грустно ответил Гарри и вдруг почувствовал, как Драко взял его за руку, обхватил ладонь и несколько раз, словно безмолвно утешая, погладил большим пальцем по тыльной стороне. И то тепло, что почувствовал от этого касания Поттер, отбросило тут же все печальные мысли на задний план и сконцентрировало их в руке, на этом невесомом поглаживании.       Они так и шли по коридору дальше, не разнимая рук и какое-то время в неловком молчании, но оба только сильнее сжали ладони.       — Знаешь, — улыбнулся Драко, — может, тебе и правда стоит открыть своё заведение. Тебе ведь нравится готовить?       — Нравится, — подтвердил Гарри. — Но это дело для души, для отдыха, то, что даёт разгрузку. Не думаю, что поставь я всё на поток, сделав своим ремеслом, я так же любил бы это.       — Пожалуй, — согласился Драко.       Они дошли до конца коридора и остановились у стены. Тусклый свет едва доставал до этих обшарпанных углов. В этой части дома давно никого не бывало, и пахло старой обивкой и пылью, обои были совсем выцветшие, а на картинной раме висела паутина. Гарри повернулся лицом к Драко. Они всё ещё держались за руки, и кожу в месте соприкосновения уже начинало покалывать, а пальцы подрагивать.       — А у тебя, — отчего-то почти шепотом, будто боясь спугнуть пауков, спросил Гарри, — у тебя есть любимое дело?       Драко рассеяно мазнул взглядом по висящей сбоку картине, на которой изображалось какое-то древнее сражение.       — Я... — пожал он плечами, — я люблю свою работу, — улыбнулся он, и видя, как Гарри смешно морщится, тоже негромко рассмеялся. — Нет, правда. Это дело мне по душе. Столько всего... Не оставляет времени для рефлексии и воспоминаний, и всяких других самокопаний.       Гарри осёкся и посмотрел Драко в глаза, пытаясь найти там тоску или скорбь о былом.       — Скучаешь по прошлому? — мягко спросил он и отважился тоже провести пальцем по выпирающим костяшкам на руке Драко.       — А по чему там скучать? — хмыкнул Малфой и сплёл их пальцы сильнее, пуская по запястью Гарри волну мурашек и трепетного ожидания. — По отцовской трости под моими ребрами?       Рука Гарри дрогнула от правдивой горечи этих слов.       — Знаешь, если у меня когда-нибудь будут дети, — глухо продолжал Драко, — я никогда не стану их наказывать. Будут шалить, кричать, делать всё, что захотят. Правда, я буду, если сложится, не отец, а тряпка, — улыбнулся он, но вышло не весело, а с досадой и отголоском застарелой боли в складке у краешка губ.       Гарри не знал, что сказать, у него перед глазами так и стоял маленький, испуганный, хрупкий мальчик в зелёной мантии своего легендарного факультета, большеглазый, прилизанный, говорящий словами своего отца и отчаянно нуждающийся в понимании, ласке и дружбе. Он вспомнил холодную строгость мэнора, вечную черноту костюмов юного Малфоя, его неестественно прямую спину и бледность кожи, его страх в глазах, когда нужно было решать что-то самому. Будто он всегда до ужаса, до истерики боялся сделать хоть один неверный шаг, не тот, не туда, не одобренный. В этом коротком признании про трость и отца было так много для Гарри, это так ярко, словно через думосбор, показало ему, КАК жил долгие годы Драко Малфой. И сердце Гарри сжалось от тоски и жалости, ему так захотелось вернуться в прошлое и, черт возьми, пожать эту глупую задиристую руку, эту прекрасную холодную ладонь, что он так трепетно, так ласково сжимал сейчас.       — Можно я обниму тебя? — потянул Гарри Драко на себя, едва-едва, буквально на пару дюймов.       — Ой, да брось! — закатил тот глаза, но не стал выдёргивать руку. — Что ты как на собрании анонимных хлюпиков, — хмыкнул он, но сам подался чуть вперёд, в нерешительности замирая возле Гарри.       — Иди, иди... — мягко улыбнулся тот и распахнул объятия, прижался к нему всем телом и склонил голову Драко себе на плечо, вплёл в его волосы пальцы и бережно, совсем по-братски погладил шёлковый, боже, невероятно шёлковый затылок.       — Только на секундочку, — шёпотом отозвался Драко и замер опустив плечи, впервые приняв чью-то доброту и жалость без надменного, наигранного сопротивления. Сердце забилось крохотной птичкой, в глазах защипало непривычным счастливым освобождением, и что-то внутри рассыпалось яркими, острыми, но больше не режущими осколками.       Они простояли так несколько минут, молча застыв и ощущая совершенное, полное, абсолютное доверие. Это было странно и ново для них обоих, странно и так нужно, так, оказывается, болезненно необходимо знать, что ты не один. Гарри слегка потёрся щекой о мягкие волосы на затылке Драко, вдохнул их лёгкий неуловимо хвойный запах и невесомо поцеловал, нежно, бережно у основания шеи, где-то под мягкой мочкой уха, не чувственно, не любовно, но так, как целуют ненаглядных детей, утешая и даря своё сердце и защиту от всего, что может потревожить их хрупкий мир.       — Может, выпьем чего-нибудь? — отстранившись, предложил Драко, чувствуя общую неловкость, но и радость одновременно.       — Да, — закивал, выдыхая, Гарри и потащил его за руку обратно по коридору. — Мне Жак подарил дынный ликер.       — Даже не произноси такое при мне, — рассмеялся Драко и сделал такое брезгливое выражение лица, что Гарри тоже прыснул озорным смехом.       — Ты же наполовину француз, — смеялся он. — Разве тебе не нравятся такие штуки?       — Поттер, лучше молчи, — наигранно грозно свёл брови Малфой и поддел его локтем под рёбра.       В гостиной так славно и тепло потрескивал огонь в очаге, и становилось вдвойне уютнее от того, что за окном, напротив, бушевал ветер и хлестал дождь. Гарри задёрнул тяжёлые гардины, словно отгородив их от непогоды, и стал разливать по стаканам джин с тоником. Драко тем временем обошёл комнату по кругу и задержался у книжных шкафов, вынул одну из книг и, пролистнув пару страниц, поставил её на место, легонько огладив напоследок корешок.       — Что ты читаешь? — спросил он, глянув на брошенный в кресле томик.       — Это «Айвенго», но я его уже читал, просто хотел пробежаться сегодня перед сном. А так сейчас я читаю «Эпос о Гильгамеше», — рассказывал Гарри, смешивая напитки.       — И о чём там? Я не читал, — спросил Драко, принимая из его рук бокал.       — Ну, там о правителе Гильгамеше, которого хотели свергнуть его же подданные и для этого сотворили Энкиду, который должен был убить Гильгамеша, но что-то пошло не так, — улыбнулся Гарри и сел в кресло. — И в итоге Гильгамеш и Энкиду стали друзьями, сражались вместе, очень любили друг друга, были преданными союзниками. А потом Энкиду погиб, и Гильгамеш очень страдал без своего верного друга. В итоге он спустился в ад, в преисподнюю, чтобы вернуть Энкиду снова в мир живых. — подытожил он и сделал небольшой глоток.       — Будто про нас, — отсалютовал своим бокалом ему Драко, а Гарри удивлённо вскинулся.       — И правда, — смущённо улыбнулся он. — Только в ад я не спускался, — добавил он, одним махом допивая джин.       — Ой ли? — усмехнулся Драко и тоже осушил свой бокал.       — А ты? Ты что любишь читать? — спросил Гарри, меняя неловкую тему и наблюдая, как Драко вновь стал разглядывать книжные полки.       — Сейчас я стараюсь читать побольше детективов, — улыбнулся тот. — Это так расслабляет. Но в юности я любил поэзию, лирику, я был большим поклонником Шекспира, — он открыл стеклянную дверцу книжного шкафа и ласково погладил бордовый корешок с золотым тиснением, вынул осторожно этот старый томик сонетов, раскрыл его в середине и поднес к лицу, вдохнув запах страниц. — Люблю как пахнут книги, — сказал Драко и протянул томик Гарри. — Двадцать третий мой любимый, — посмотрел он задумчиво ему в глаза, и когда Гарри уже хотел раскрыть книгу в нужном месте, намереваясь прочесть упомянутый сонет, Драко накрыл томик рукой и тихо сказал: — Не сейчас, — что-то в его взгляде порхнуло озадаченно-робкое, мальчишеское, немного наивное, и Гарри, заметив эту славную искру, не стал настаивать и отложил сонеты на каминную полку. Он налил им ещё по одному бокалу джина и подбросил в очаг несколько поленьев, тут же начавших задорно потрескивать и нагонять домашнюю истому. Тем временем Малфой расхаживал по комнате с бокалом в руке, расслабленно передвигаясь от предмета к предмету и часто дотрагиваясь то до одного, то до другого. Гарри, заметив это странное действо, подумал, что Драко будто грациозный зверь, что осматривает новую территорию и неосознанно метит ее прикосновением. Теперь весь его дом, вся гостиная была во власти этого странного колдовства, словно с этого дня всё это, вся комната и всё, что в ней, принадлежало Драко, ему одному, и Гарри решил, что совершенно ничего не имеет против, ничего внутри него не сопротивляется такому вторжению.       Драко остановился у письменного стола и дотронулся до массивного пресс-папье, скользнул взглядом по разложенным бумагам и счетам. Он склонил на миг голову набок и, допив свой напиток, развернулся и сказал, изумленно изогнув бровь:       — Ты решил оплатить образование Макса Барроу? — Гарри бросил взгляд на стол, где лежали неотправленные чеки и бегло составленное письмо в банк, которое, видимо, Драко и заметил. — Прости, я не хотел подглядывать, просто имя бросилось в глаза, — смутившись, добавил Малфой и облокотился о стол. — Зачем ты это делаешь? — спросил он, слегка покачивая ногой, всем видом выказывая недоумение и даже тень раздражительности. — Нет, правда, зачем? Джордж, теперь Барроу, меня хотел облагодетельствовать, кто там ещё... — он перегнулся через стол и ещё изумлённее вскинул брови. — Джинни Уизли!? Я даже видеть эту сумму не хочу, — скривился он. — Зачем, Гарри? Зачем?       — Почему бы и нет. Раз я могу, — пожал плечами Поттер и, подойдя к огню, стал пристально вглядываться в алые всполохи, в игру света и тени на ковре.       — Это неразумно, — строго сказал Драко. — Я слышал про Лавгуд и Невилла, и Дина, и наверняка есть ещё и ещё. И я хочу понять почему? Почему ты делаешь это? Ведь это плохо.       Гарри резко обернулся и уставился на Драко в недоумении.       — Плохо?       — Конечно, — кивнул тот. — Конечно плохо, Гарри. Ну подумай сам. Вот, например, Джинни, она давно раскрутила команду, она получает с неё доход, они уже известны. Так почему бы ей не найти ещё спонсорской поддержки помимо тебя? Но нет, ищи дурака! Ведь другие вкладчики будут претендовать и на итоговую прибыль, а ты нет. Или вот Джордж, — не унимался Драко и, подойдя к графину, плеснул себе уже сам джина в стакан. — Если ты продолжишь тянуть его дела, он никогда не встанет на ноги сам. Пока ты будешь его костылём, он не пойдёт! А ведь он взрослый мужчина, он справится, поверь, просто нужно дать ему шанс опробовать свои силы без... брата и тебя, Гарри, тоже. Или вот Барроу, — кивнул Драко на письмо, лежащее на столе. — Ты хочешь оплатить учёбу его сына, что ж, это прекрасное желание, но скажи мне, ты действительно думаешь, что сам Шон не в состоянии решить этот вопрос?       — Ну, он говорил... — поморщился Гарри, но не успел закончить фразу.       — Я знаю, что он обычно говорит. Он всегда прибедняется. Но вот на прошлом приеме я видел их с женой, и знаешь что? — Драко вопросительно раскинул руки. — Я скажу тебе. На миссис Барроу было платье от Алтеи Стилл, и стоит такое... — он поднял глаза к потолку и присвистнул. — А сам Шон тоже не ущемляет себя ни в чём. Ты видел, куда он ходит обедать? А какие сигары курит?       Гарри стоял у камина совсем обалдевший, он не ждал такой отповеди, не ждал и таких подробностей и выводов. Тема была скользкая и болезненная для него, и по-хорошему стоило всё это прекратить, но он, как завороженный, стоял и слушал, как спокойно и в тоже время убедительно режет ему правду Драко и, судя по всему, не собирается останавливаться.       — Так вот, скажу я тебе, Барроу просто не хочет менять образ жизни. Да и зачем? Да? Если есть сердобольный Поттер! Зачем Барроу копить деньги на учёбу сыну, если можно жить как привык и надеяться на золотого капитана. Ты посадил себе на шею целую популяцию трутней! И они сосут из тебя соки по всем возможным поводам. А ты соглашаешься и только взваливаешь на себя всё больше и больше паразитов, — Драко брезгливо передёрнул плечами. — Так скажи мне, зачем? Зачем ты это делаешь?       — Кто-то же должен помогать другим? Почему не я? — защищался от такого напора Гарри и даже сделал неосознанно шаг назад, словно отступая. — Я могу. Я должен. Я...       — Никому ты ничего больше не должен, — перебил его Драко. — Ты уже сделал всё, что только можно, — он тоже подошёл к огню и встал напротив Гарри, что растерянно крутил свой давно пустой бокал и не знал куда деть руки и спрятать глаза. Взгляд Драко прожигал его, он чувствовал, что тот будто видит его насквозь и, словно услышав эти мысли Гарри, Малфой спросил: — Хочешь знать, что я думаю об этом? О том, почему ты так поступаешь?       Пламя отбрасывало пляшущие блики на его лицо, и в сочетании с чуть встрёпанными белыми волосами и сурово сведёнными бровями Малфой стал выглядеть почти инфернально. Гарри промолчал, и Драко, не встретив сопротивления, продолжил.       — Я думаю, Гарри, что ты оплачиваешь все эти бесконечные счета и выписываешь чеки, потому что с чего-то вдруг решил, что без этого ты не можешь нравиться людям, что ты останешься один, если перестанешь заниматься этой вот своей дурной благотворительностью.       Гарри резко отвернулся и сглотнул першащий ком в горле. Слушать о себе совсем уж неприглядную правду, да ещё и очень-очень сокровенную, было то ещё удовольствие, но Драко, даже заметив такую красноречивую реакцию на свои слова, всё равно не остановился.       — Как долго ты ещё собираешься тянуть этот цирк из нахлебников? — негромко распалялся он. — Пока ты здесь прозябаешь в одиночестве в этих двух комнатках, Джиневра с новым ухажёром, по слухам, купила себе дом в Белгравии. В Белгравии, Гарри! — он округлил глаза и поджал губы в злой досаде. — А апартаменты старших Уизли? Бьюсь об заклад, твоя работа. Почему же их дорогая, любимая, успешная дочь не позаботилась о новом жилье для своих родителей, почему, например, не Билл, что тоже более чем обеспечен теперь? — Драко замолчал, не ожидая ответа, он видел, что Гарри слишком растерян, чтобы отвечать. — Да и бог с ними, с этими Уизли! — выдохнул он. — Я знаю, что для тебя они почти родные, семья, а семье помогать не зазорно, но остальные!? Как долго это будет продолжаться? Пока в них не проснётся совесть? Не дождёшься. Или пока твои закрома не иссякнут? Вот это уже ближе. Нельзя быть таким...       — Каким?! — резко вскинулся Гарри, и Драко увидел, как быстро-быстро бьется голубая венка у него на виске, как горят его щёки, и бегают желваки по лицу. — Думаешь, ты мне сейчас глаза открыл? Думаешь, я что-то о себе не знаю? Поверь, у меня было много времени за эти годы, чтобы размышлять о своём месте в мире и о самом этом волшебном, сука, мире! Ты прав, я ничего уже больше не должен. В том-то и проблема… — голос его дрогнул, а взгляд мгновенно потух. — С тех пор, как я исполнил свою главную миссию, — ядовито усмехнулся Гарри и, громко брякнув стаканом о столешницу, отставил его, — с тех самых пор я нафиг никому не сдался. Работа — это всё, что у меня есть. Аврорат, эти бесконечные отчеты и рейды — вот и всё! Все, кто был мне дорог, либо умер, либо живёт совсем своей жизнью, и я там вообще не нужен, я только лишний раз напоминаю им о тяжёлых временах. Я будто памятник тоске! И всё, что я могу теперь, это только пытаться их удержать. Хоть так, пусть деньгами, но это единственное, что я могу предложить, придумать, чтобы совсем не остаться... Чтобы совсем... — он стукнул кулаком по каминной полке. — Пропади я сейчас без вести, так это и заметят только на работе, а переживать и то будет только мой кот, которого просто некому будет кормить, хотя и он, я думаю, вполне может обходиться без меня, — Гарри опустил голову и сунул руки в карманы.       — Как, ты говоришь, зовут твоего кота? — спросил вдруг Драко мягким примирительным тоном, в котором не осталось и намека на былую воинственность.       — Лапочка, — буркнул Гарри и даже от одного упоминания клички своего кота сквозь недовольно сжатые губы улыбнулся.       — Знаешь, частенько говорят, что домашние питомцы чем-то походят на своих хозяев, — сказал Драко.       — Это ты к чему? — зыркнул на него исподлобья Гарри.       — К тому, — добродушно усмехнулся Малфой, — что если тут и есть лапочка, то это ты, — и он неловко слегка щипнул Гарри за плечо. — Как ты можешь так думать о себе? Ничего глупее не слышал, — фыркнул он и, рассмеявшись, добавил: — Хотя что ещё от тебя ожидать! С чего вообще ты уверен, что тебя нельзя любить просто за тебя самого?       — А что тут любить? — так же, уже легче, усмехнулся Гарри. — Я скучный. Живу отчасти прошлым, а в настоящем что? Работа. Кому это интересно? Я люблю быть дома, я часами разглядываю журналы по домоводству, пеку пирожки и читаю книжки. Многие не этого ожидают, начиная общаться со мной. Совсем не этого, — он качнулся с пятки на носок и, взглянув на Драко, увидел, что тот так мягко и по-доброму улыбается, и та струна, что натянулась у него внутри во время всего этого странного, обескураживающего разговора, тут же лопнула, свернулась уже гибкой пружинкой. — Представить не могу, что тут вообще можно любить, — уже широко улыбнулся Гарри и оглядел себя сверху вниз.       — А я могу представить, — ляпнул вдруг Драко и тут же так полыхнул щеками и деланно закашлялся, что смутился и Гарри. — Знаешь, мне, наверное, пора, — всё ещё покашливая в кулачок, затараторил Драко. — Нам обоим завтра рано вставать...       — Да, да, ты прав, — так же суетно закивал Гарри и пошёл следом за ним в прихожую.       — Давай я открою тебе камин? — спохватился Поттер, глянув на часы — было уже за полночь, а на улице, хоть дождь и закончился, но по-осеннему подморозило.       Драко защёлкнул зажим на мантии и улыбнулся.       — Там, где я живу, нет камина, Гарри.       — А-а-а… — сконфуженно осёкся тот. — Ну тогда лучше аппарируй.       Драко уже раскрыл входную дверь и, обернувшись, сказал:       — Я лучше пройдусь. Хочу прогуляться немного перед сном. Сегодня такая красивая луна, — и поднял голову к небу. — Спасибо тебе, — посмотрел он Гарри в глаза и смахнул выбившуюся челку. — Вечер был чудесный, и ужин просто сногсшибательный.       Гарри вдруг дёрнулся, будто что-то вспомнив, и затараторил:       — Ой, подожди! Подожди секунду, я сейчас... — и, развернувшись, быстро пошёл на кухню, а через пару минут вернулся с небольшим контейнером в руке, внутри которого угадывался смачный ломоть пирога. — Вот, — протянул он коробочку Драко. — Это тебе на утро. — Тот ошарашенно принял угощение и замер в проёме, не зная, что сказать, так и сжимая в руке маленькую кантарку со своим любимым лакомством.       — Спасибо, — выдохнул он наконец и, перегнувшись через порог, не дав Гарри даже осознать, что происходит, склонился к его лицу, мгновенно погружая в свой дивный хвойный запах, и легко коснулся губами его щеки, и Гарри за этот кратчайший миг почувствовал и нежность его кожи, и пылкость губ, и сладость дыхания, и щекотку мазнувших по лицу волос. Он едва-едва неловко повернул лицо и тоже успел чмокнуть Драко в уголок губ, и это вышло так наивно, по-детски застенчиво, почти пугливо. Драко отступил на шаг назад, сияя стыдливой улыбкой, лёгкий румянец на его скулах сказал Гарри о том, что и он тоже растерян не меньше.       — До завтра, — почти шёпотом сказал Драко и шагнул с лестницы, неспешно пятясь, но не отводя глаз от такого же зардевшегося Гарри.       — До завтра, — ответил тот. — Не проспи.       — Я постараюсь, — всё ещё пятился Малфой и наступил, не заметив, в лужу на асфальте.       — Пока, — махнул рукой Гарри.       — Пока, — улыбнулся Драко и сильнее сжал заветный контейнер.       — Иди давай, — рассмеялся Поттер и стал закрывать дверь.       — Гарри! — окликнул его Драко.       — Да? — вновь появился в дверном проеме тот и, весь внутри подрагивая, замер.       — Не отправляй те письма, — мягко попросил Драко, глядя на него снизу-вверх и слегка щурясь от полосы яркого света из коридора.       — Я подумаю, — улыбнулся Гарри в ответ и с силой сжал пальцы, подавляя в себе желание метнуться вниз по ступеням и поцеловать его, поцеловать по-настоящему, так, как хотел сделать весь этот вечер, так, как ждал, что тот поцелует его сам — там, в кабинете, или в галерее, или у камина, или сейчас на прощание... ведь именно так должны заканчиваться свидания. Он улыбнулся про себя и поймал внутри лёгкую щекотную волну, узнаваемую, сумасшедшую, волшебную негу влюблённости, ожидания чуда, предвкушения, такого мучительного и сладостного, что хотелось плакать, смеяться, петь, кружиться в танце и прыгать на месте, выкрикивая лишь одно имя, одно-единственное, прекрасное, чарующее, невероятное, самое лучшее на земле! Он чувствовал эти безумные щекотные приливы всё время, что простоял в прихожей у двери, прислонившись к ней спиной и пытаясь отдышаться и перестать улыбаться как идиот, ласково поглаживая своё лицо в том месте, где ещё горел невинный поцелуй Драко.       Вернувшись в гостиную, он ещё какое-то время почти бездумно, шало ходил по комнате, быстро, в такт с собственным сердцем меряя её шагами и не зная, как успокоиться. Чтобы хоть немного отвлечься от распирающего его чувства искрящегося веселья и радости, он сел и попытался почитать брошенного в кресло «Айвенго», но, разумеется, тщетно. В голове звучал, перекрывая всех рыцарей круглого стола, только голос Драко, все его слова, всё в них казалось сейчас Гарри таким важным, таким особенным...       — Мя-я-яу! — услышал он вдруг пронзительный звук у своих ног и, не сразу даже сообразив, что это Лапочка, вздрогнул от неожиданности.       — Явился? — рассмеялся Гарри и почесал своего охламона за ухом. — Я так понимаю, что гостей ты не любишь? — с укором спросил он кота и, отбросив несчастного Вальтера Скотта обратно в кресло, погладил изогнувшуюся под его ладонью гладкую спинку. — Пушистость... — урчал сам как кот Гарри и всё гладил и гладил Лапочку, осыпая его ласковыми словами. — Ты, наверно, голодный? — спросил он ластившегося к его ногам кошака. — Я отложил тебе кусочек ягнёнка, малыш. Папочка не забыл о тебе, — и он встал со своего места и пошёл на кухню, чтобы порадовать своего любимца вкусным мясцом. А тот не пошёл за ним следом, как делал это всегда, а, развалившись у огня, стал вылизываться, прикрыв от усердия веки.       Гарри заботливо выложил в керамическую мисочку оставшееся после ужина мясо, разделил его на мелкие кусочки, и, подумав, добавил сверху ещё и немного корма. Он поставил миску на пол и громко покискискал, раз, другой, но кот так и не появился в кухне. Тогда Гарри, прихватив угощение с собой, вернулся в гостиную, проверить, где опять носит его своенравного кота... и так и замер на пороге комнаты, приоткрыв даже рот от изумления.       Лапочка сидел на его письменном столе в весьма недвусмысленной позе, прямо на стопке счетов и писем, и фурил прямо на бумаги!!! Миска из рук Гарри выпала, и он, очнувшись от громкого звука битой керамики, закричал:       — Ах ты засранец! А ну пошёл отсюда, негодяй!       Гарри рывком подбежал к столу и лёгким шлепком под зад согнал с него Лапочку, и тот, шипя и сверкая розовыми пятками, метнулся под кресло и засел там, прижав уши и недовольно порыкивая.       — Нет, ну надо же! — ярился Поттер, поднимая лист бумаги, когда-то бывший его письмом в банк, с которого теперь живописно стекала на стол желтая струйка. — Неблагодарный комок шерсти! Пошипи мне ещё! — отчитывал кота Гарри, отбросив мокрый лист обратно в лужу, где лежали ещё и его чеки, счета и пара рабочих записок. — О-о-о нет! — застонал он, видя, что всё безвозвратно испорчено. — Засранец! — грозно рыкнул Поттер в сторону, где прятался его кот, и бессильно опустился на стул. — Прохвост! Зараза такая! — не унимался причитать он, видя, как лужа расползается по столу и уже стекает с его края на пол. Он расстроено пробежал глазами по письмам и чековой книжке и, вдруг откинувшись на спинку стула, рассмеялся. — Да вы сговорились, белобрысые поганцы! — хлопнул он себя по коленям, громко крикнул: — Акцио! — и хватая палочку на лету, тут же устранил весь кавардак, что устроил его хитрый котяра. — Ладно уж, вылезай, — закончив с уборкой погрома, склонился он к полу и заглянул под кресло. — Ну перестань, — уговаривал он пятившегося назад кота. — Иди, иди сюда, пройдоха. Я не буду тебя ругать, хоть ты и заслужил трёпку.       Кот опять загудел опасно горлом и прижал уши.       — Ну, Лапочка, мой хороший, ну иди сюда. Я обещаю, что не трону тебя, идём есть, — он просунул руки под кресло и, взяв кота за передние лапы, стал тянуть его из укрытия. Тот немного поупирался, но всё же вылез и испуганно вцепился Гарри в грудь коготочками. — Ну всё, ну всё, — утешал хулигана Поттер и гладил по голове, уже совсем ласково прижимая к плечу. — Посиди со мной, — уговаривал он, успокаивая Лапочку, и сел с ним в кресло. — Ты, наверно, просто испугался, да, малыш? Чужой человек пришёл... — поглаживал Гарри мягкую шёрстку и тихо нашептывал. — Но ты не бойся. Это не чужой, это хороший. Это Драко, помнишь, я тебе говорил о нём, помнишь? — пальцы гуляли по белоснежной спине от холки до хвоста, а сердце ёкнуло от одного этого сочетания букв, произнесенных вслух. — Он, может быть, придет ещё... — мечтательно сказал Гарри. — Ну, мне бы очень хотелось так думать, — добавил он и вдруг вспомнил про томик сонетов. С усилием дотянувшись до каминной полки, он взял книгу в руки и, не переставая наглаживать Лапочку, нашёл нужную страницу.

Сонет номер 23. Как тот актер, который, оробев, Теряет нить давно знакомой роли, Как тот безумец, что, впадая в гнев, В избытке сил теряет силу воли, — Так я молчу, не зная, что сказать, Не оттого, что сердце охладело. Нет, на мои уста кладет печать Моя любовь, которой нет предела. Так пусть же книга говорит с тобой. Пускай она, безмолвный мой ходатай, Идет к тебе с признаньем и мольбой И справедливой требует расплаты. Прочтешь ли ты слова любви немой? Услышишь ли глазами голос мой?

      Гарри читал снова и снова... Снова и снова! И наконец, затаив дыхание, не моргая уставился в пылающий огонь в камине и долго, не в силах пошевелиться, смотрел, как танцует пламя, и пляшут искры.       — Я люблю его, — тихо сказал Гарри огню, и так сладко заныло в его груди....       А Лапочка вздёрнул розовоносую мордочку, посмотрел на нежный, словно тлеющий профиль своего хозяина и прижался головой к его груди, прикрыл глаза и тихонечко, почти беззвучно мяукнул в ответ.