Что такое любовь?

      Он ушёл, так красиво, будто свободная, ни к чему не привязанная птица, дикий зверь. Я видела лишь его тыл и спину в чёрной форме Токийской Свастики. Наши взгляды на секунду пересеклись, и в его карих глазах читались три заветных слова: «мы ещё встретимся». — Кем ты себя возомнила?! — рука Кисаки сошлась на моей шее, ногти мёртвой хваткой впились в кожу, а зубы скрежетали в гневе и непонимании. Я зажмурилась, припав к стене, уперевшись пятками о кирпичи позади себя. Тетта припёр меня к стенке, прекрасно осознавая всю мою беспомощность, безволие. — Решила опозорить меня? Думаешь, так просто сойдёт с рук? — в его глазах читалась чистая агрессия и прямая опасность, дуло вновь было направлено на меня. — При любых проблемах достаёшь револьвер? А что будет, если что-то пойдёт не по твоему сценарию? — я ухмыльнулась, резко почувствовав опору под ногами, уверенность. Моя рука мягко скользнула к его открытой шее, а затем и к затылку. Пальцы нежно разминали кожу, я видела, что ему приятно. Прошипев что-то нечленораздельное, он опустил ружьё, а затем и голову. — Тебе крупно повезло, что мы в людном месте, — прошипел Кисаки, собираясь уходить, но вовремя остановив парня, я ухватила его цепкой хваткой за рукав формы. — Что я могу поделать, если ты мне так нравишься?.. — наиграно состроила грустную мордочку, положив руку на вздымающуюся грудь блондина. Он опустил глаза на мою ладонь и, кажется, подумал, что ему послышалось. В мыслях же я ликовала, чувствуя, как победа твёрдой стеной стоит за мной. — Что? — переспросил он, как я вновь потянулась за заветным поцелуем, затем пошла губами по щекам к шее и левому уху, оставляя мокрую дорожку на коже. — Остановись, — отрывисто произнёс парень, перехватив моё запястье, заставив меня прекратить. Я улыбнулась, опустив руку на уровень собственного бедра. — Мы же ещё встретимся? — добродушно отозвалась я, получив в ответ нечленораздельное «угу».

***

      «Что? Почему меня так выводит из себя её поведение? Почему я не могу смириться и спокойно жить с мыслью о том, что у неё по-видимому есть человек, которого она любит? Что со мной не так? Может быть, мне нужно лечиться? Но от чего?..» Я шёл по улице и думал только об её признании человеку, которого так яро ненавижу и презираю. О её взбалмошной новой «любви» и этих карательных признаниях, что будут они жить долго и счастливо. Конечно, возможно я и преувеличиваю, и всё было далеко не так плохо, как звучало… Зубы скрипели, пульс учащался, вспоминая этот момент. Момент, когда её рука блуждала по его шее, очерчивая узоры пальцами. Когда она привстала на цыпочки, чтобы дотянуться до его желаемых губ, чтобы положить руку на его холодное сердце и растопить, словно лёд. Как она яро желала его себе, требовала, я всё это видел. Видел и лицезрел наяву. Желваки на скулах начали ходить ходуном, я думал, размышлял, гадал, что со мной не так. Откуда это странное чувство, заселившиеся внутри грудной клетки. Открыв входную дверь ключом, я слегка толкнул её от себя. Матери дома не было, а это означает полную свободу действий, мыслей и желаний. Я лёг на кровать, раскинув руки, тупо пялясь в потолок. Рука непроизвольно начала тянутся к трубке, дабы набрать номер Матсуно, вновь услышать совет от друга, которого я предал и предам ещё не один раз. Одёрнув ладонь, я ударил себя по бедру. Вечные терзания не давали мне покоя. У меня не было с собой сигарет, чтобы заглушить эмоции внутри себя, поэтому, привстав, я кинул будильник, который лежал на тумбе прямо в белоснежную стену, и тот разлетелся на запчасти, шестерёнки и мелкие осколки. Затем туда же полетели книги, подушка, карандаши со стола и тетради. Я перевернул комнату вверх дном: гнев, будто страшный зверь внутри меня, вырывался наружу. Спустя двадцать минут я, отдышавшись, сел на кровать, а точнее быть на то, что от неё осталось. Поломанные ножки от стульев и дверцы от шкафа были декором этого помещения. «Чёрт, что скажет мама?.. — появилось на затворках моего сознания. Представление такой картины приводило меня в ужас и вызывало неукротимый страх. Я попятился назад, хватаясь за голову. — Да что со мной не так?!» Я понимал, такой как она не место в моей голове, но избавиться от этой болезни сложнее, чем подхватить. Она просто в наглую заселилась там, день изо дня находясь и ни секунды не покидая. «Знаешь, я ненавижу тебя, Рей Джин, всем сердцем и душой не хочу видеть тебя и хоть что-то слышать о твоём существовании, — сглотнув, произнёс я про себя, — но ты… ты вновь заставляешь меня думать иначе…»

***

Я иду по лезвию бритвы: Мне больно, но я иду… Все сомнения, все грехи мои На спине, согнувшись, несу. Я не плачу, нет! Стиснув зубы, Я шагаю по красной тропе: Потускнели глаза, блеклы губы… Но я все же иду к тебе. Не увидишь ты человека, Ты увидишь лишь душу мою. Я приду к тебе хоть на край света — Через адскую боль, но приду.

18 апреля 2005 года

Когда Чифую рассказал мне про то, что Кейске так и не вышел на связь, в моих венах застыла кровь, а на глаза начали наворачиваться слёзы. Неужели он так ужасно поступит со всеми нами? Предал Свастонов ради чего?! Гуляя в очередной раз по Токио в наушниках, я полностью абстрагировалась от внешнего мира, переслушивая на repeat Linkin Park, Green Day — Boulevard of Broken Dreams и My Chemical Romanсе. Любимые исполнители, группы и их музыка давали мне покой и наслаждение. После ночи, проведённой на крыше в полном одиночестве, я, казалось, потеряла счёт времени. Оно просто смешалось со всеми тревожными мыслями в голове. Сев на первую попавшуюся пустую лавку, я откинула голову назад, наслаждаясь последними тёплыми днями лета и каникул. Услышав голоса недалеко от себя, распахнула веки и чуть коловшиеся от ветра ресницы. Мои зрачки медленно перекатились в сторону мешавших полному расслаблению звуков. Затем округлились, а руки сжались в напряжении и в страхе неизвестного. Коленки задрожали. Это был Матсуно, которого неспешно куда-то уводили двое не щуплых парней. Не сказать, что я сильно удивилась, ибо это могли быть кто угодно, начиная со знакомых парня, заканчивая людьми из Свастонов, но одно лишь приводило меня в замешательство — цвет их курток, давно мне знакомый и не понаслышке. Вынув из ушей наушники и распутав провода, я медленно встала со своего места, направляясь за ними. Меня глушило чувство заселившийся тревоги и чего-то плохого. Того, что сегодня наверняка произойдет. Было тяжело плутать за ними кругами; я до сих пор не понимала, что они хотят от Чифую и зачем он им пригодился, — этот факт вводил в замешательство, но мои интересы превыше. Они завели парня в незнакомое мне здание, на стенах которого были неизвестные граффити, рисунки безглавых ангелов и надписи. Затем двери распахнулись: парня буквально кинули на пол и потащили в самую глубь. Я прикрыла рот рукой, дабы не вскрикнуть, хоть снаружи и сохраняла полное спокойствие. Я понимала, что если ничего не предприму, то закончится вся эта история очень плачевно. Незаметно юркнув внутрь под общий шум, я, согнувшись в три погибели, пробиралась внутрь сквозь дым от табака, электронных сигарет и, по всей видимости, чего-то более крепкого и запрещённого. На меня падали странные косые взгляды, мерзкие ухмылки и двусмысленные знаки, но никто, что странно, не стал меня преследовать, что не могло не радовать. Спустя примерно пять минут после того, как мы прошли внутрь, Чифую вновь бросили, но уже посередине просторного и обширного зала, где не было ни окон, ни дверей. Помещение освещали люминесцентные лампы, перегоревшие в некоторых местах. Из тёмного угла вышел Кейске. Его выражение лица было серьёзным, печальным, задумчивым. Он переводил взгляд на Чифую и Ханму, а затем и на сборище людей, что медленно, словно тараканы, из всех углов и щелей начали сходиться в центр. Я пряталась за каким-то ржавым баком из-под природных отходов, раскорячившись почти на корточках, как вдруг меня толкнули в плечо, из-за чего я, не удержавшись уже на затёкших ногах, вновь упала на грязный пол. Перевернувшись на спину и оперевшись о локти, снисходительным взглядом обводила человека, потревожившего моё подсматривание. Он гадко ухмылялся, провожал глазами моё тело, спускался с зелёных глаз до груди, затем бёдер и ног. Я съежилась от отвращения, попытавшись встать, но он, как бы странно это не звучало, помог мне это сделать, сдёрнув с места под локоть, приблизив за подбородок моё лицо к его. Я почувствовала ужасный запах дешёвых, моих самых нелюбимых сигар, пота и мерзкого мужского парфюма. — Ты потерялась, куколка? — подонок приобнял меня за талию, притянув ещё ближе. Я ударила его по руке, высвободившись. Он зашипел, сжав моё запястье. В его глазах блеснул огонь ярости, а ноздри от гнева начали вздыматься. — Что за прашмандовка тут водиться? — чванно и пренебрежительно отозвался другой парень, осматривая меня сверху вниз. — Что думаешь насчёт того, чтобы поразвлекаться с ней на втором этаже? Ну, как тебе идейка? — ухмыльнулся первый. Я стиснула зубы в попытке выбраться, но на этот раз меня окружало уже несколько человек с явно недобрыми намерениями. Зрачки в панике забегали из стороны в сторону. Мало того, что я снова вляпалась в дерьмо, так и ещё пропустила то, ради чего сюда пришла. — Что у вас там происходит? — послышался уже ранее мне знакомый голос где-то из толпы. Все резко обернулись, и я в том числе. Сердце застучало как бешеное. Это был Шуджи. — У нас есть наживка! Смотри, какое золотце нашли, — они чуть разошлись, дабы показать меня Ханме во всей красе, сжав ладонями мои щёки и скулы. Я до последнего сопротивлялась, но моей физической силы сейчас не хватало, чтобы дам им отпор. Они вели сквозь оживлённую толпу зевак, оттоптали все ноги, сжимали руки, лицо до искр в глазах. Я прошла мимо Кейске, мы обменялись взглядами, прошлись глазами друг по другу, и я его просто ненавидела. Ненавидела за существование, за то, что он сделал и делал в эту минуту, а именно избивал лучшего друга в полумёртвом и бессознательном состоянии. Его карие глаза не блестели азартом, чувством превосходства, как это было тогда, а лишь зияли пустотой. Он пропускал бездушные удары тяжёлой рукой, один за другим, больше не улыбался. На костяшках оставались следы липкой алой крови; она хлестала в разные стороны, приземляясь на его лицо, ткань, пол и штаны. Он смотрел на меня так же — с неприязнью, брезгливо, но удивлённо, явно не ожидая, что мои действия зайдут так далеко. — А… это ты… — протянул Шуджи, закатив глаза. — И вновь влезаешь туда, куда не стоит. И что тебе дома не сидится, а, девчонка? — Что тут происходит? — на эмоциях выкрикнула я, одёрнув руку. Ханма расплылся в улыбке, встав с места. — А это, солнце моё, проверка на лжи нового участника Вальгаллы, Кейске Баджи, — слегка приобняв меня за талию, прошептал почти на ухо Шуджи, опаляя кожу своим дыханием. Я поморщилась от запаха самых неприятных в этом мире сигарет, отвернувшись, съёжилась. — Чифую! Что вы делаете?! — я взвыла, попытавшись вырваться, но, конечно, безуспешно. Волосы растрепались, брови были сведены к переносице, с губ, несколько раз прокушенных зубами, хлестала кровь. Я вытирала её о белую кофту, что ранее уже стала грязной. — Отпустите его! Он ничего вам не сделал! — жалостливо склонила голову, пока мои руки скрутили за собственной спиной люди Вальгаллы. Губа от обиды и беспомощности задрожала, я хотела кричать, но моё тело будто не слушалось. — Разоралась тут… Надо бы ей рот чем-нибудь заткнуть… — прошипели парни позади меня, сжав мои локти посильнее. Из глаз прыснули слёзы. Я, наконец, закричала. Невыносимая боль стискивала мои мышцы, сдавливала, не давала сделать вдох и выдох. Мои крики, видимо, привлекли больше внимания, чем само посвящение. На них обернулся сам Баджи, до этого занятый более важным делом, а именно избиением своего преданного товарища. «Вот сука. Сначала за мной гонялась, потом за Кисаки, а следующий кто, Чифую?» Спустя несколько минут, когда пелена слёз слегла с глаз, я смогла разглядеть в толпе встревоженный взгляд Такемичи. Он переводил свои голубые глаза то с меня, то с Кейске, а затем и с Матсуно. «А ты что тут забыл?». Подумала я, сдунув мешающие обзору светлые пряди. Видимо, у него такой же вопрос созревал и ко мне. — Оставь её, Ханма. Я сам с ней разберусь, а вы пока позаботьтесь о них, — чересчур серьёзно выпалил Кейске, решительно направляясь в мою сторону. Я нахмурила брови, проявляя сопротивление, до боли хладнокровно опаляя своим взором брюнета. Он приблизился к моему лицу, и настал слишком подходящий момент для того, чтобы плюнуть в него или выпалить последнюю на земле гадость. Я сделала первое, и Баджи моментально вытер слюну со своей щеки, сжав оба моих запястья в одной своей ладони, быстрым шагом отводя меня куда-то в сторону, а затем и вовсе на задний двор этого заброшенного здания. — Решил убить меня? Задушить? Ха-ха, очень смелый мужской поступок. — Убить? Мне это не интересно, — холодно ответил он. — Интереснее было бы сделать с тобой то, что собирались сделать те кретины. — Я различила на уголках губ парня еле заметную злорадную ухмылку, не предвещающую ничего хорошего. Он резко ударил меня о стену, возвышаясь почти так же, как тогда, на улице у остановки и железного столба. Страх сковал моё тело. — Ты боишься. Я вижу испуг в твоих глазах. Что тебя так пугает во мне? Неужели я настолько пугающий? — Эта ирония так раздражала, но и притягивала одновременно. Он притворялся глупым? Наверное, считал, что сквозь такую призму до меня ничего не дойдёт. — Твоё безрассудство настолько… поражает, — улыбнулась я. Лучшая защита — нападение. — К Чёрту тебя. Убирайся, — прошипел Кейске, оставив на стене, буквально в сантиметрах от моей головы, трещину, стукнув по той кулаком, а также недосказанность, теребящую сознание. Разъярённый, отчаянный, но такой притягательно красивый. Я юркнула под его руку, чтобы сбежать, перед этим проведя ладонью по его нежной щеке, оставив фантомный прощальный след пальцев. Такой мягкой кожа человека мне не казалась ещё никогда.