тридцать седьмой километр

      нестихающее шуршание летней резины по длинному вечернему шоссе приятно касалось обостренного слуха светловолосого парня, удобно устроившегося на переднем пассажирском сидении чужой машины. он расслабленно расположился, упокоив на плечах громоздкую куртку и прислонившись тяжелой после трудного дня головой к стеклу, по которому с обратной стороны спешно стекали боязливо дрожащие капли едва ли закончившегося проклятого дождя. юноша взглядом провожал бегущие дорожки небесных слез и длинными пальцами постукивал по подлокотнику. краем глаза он замечал вдоль мокрой трассы, ведущей обратно домой, проносящиеся мимо сверкающие в свете ярких фар зеленые дорожные знаки, одинокие заправки и величественные массивы леса. высокие густые деревья изо всех сил прятали в своих верхних нежно качаемых холодным осенним ветром ветвях остатки драгоценного солнечного света, постепенно поглощаемого надвигающимися на местность сумерками. так тихо, темно и приятно. здесь, вдали от города, в чужой машине чону впервые за последнее время почувствовал себя по-настоящему сбежавшим, оторвавшимся от своих собственных проблем.       по привычке он изредка поглядывал в зеркало заднего вида и успокаивался, устало прикрывая глаза на пару секунд и слушая как собеседник забвенно что-то ему рассказывал. в руках ким время от времени теребил телефон, прокручивая его между пальцами, стягивая с верхнего правого края прозрачный чехол и с характерным щелчком надевая обратно. устройство неожиданно провибрировало в руках, а дыхание на секунду замерло само собой. на экране блокировки возникло очередное уведомление. "у Вас 22 непрочитанных сообщения". он не читал их специально, даже открывать не поднималась рука, в диалоге как и раньше одна за одной в его адрес уже столько времени сыпались угрозы. незнакомый номер без определения снова грозился расправой и велел благодарить нерадивого старшего братца, лукаса, а тот до последнего молчал как партизан, боясь сознаться в том, что же все-таки произошло между ним и отправителем. все это продолжалось чуть больше трех месяцев. за этот период у юноши развилась самая настоящая паранойя, примерно в то время он и заметил, что за ним следят, а потому вечно озирался и иногда шарахался шорохов в собственном доме. поначалу чону думал, что все эти смс всего-навсего чья-то глупая пугающая шутка, зачем кому-то понадобился именно он? однако повсюду, куда бы он ни сунулся, ему начала мерещиться одна и та же машина, а угрозы день за днем становились все более детальными и деликатными. чону пугало, что кто-то и правда знает, где и с кем он находится, что делает. его коробило, по-настоящему знобило чувство, что во всем этом каким-то образом замешан его родной брат. он, стиснув зубы, вспоминал их последний разговор на повышенных тонах, пустым взглядом сверля отражение местности в зеркале заднего вида.  — неужели у тебя есть секреты, стоящие дороже моей жизни? — истошно и надрывно кричал однажды чону на парня в пустой квартире, в порыве ярости что есть сил хватая его за ворот черной рубашки и пытливо выискивая в стекляных глазах брата правду, безуспешно стараясь выровнять дыхание, — давай же, лукас, расскажи мне! хочу хотя бы знать, за какие твои грехи мне придется лечь в твою могилу.       чону тряхнул головой, словно пытаясь выбить из сознания неприятные воспоминания, и дрожащей рукой снова заблокировал телефон, небрежно бросив его в бардачок и хлопнув дверцей. его взгляд заметно изменился, в нем чувствовался давящий страх, который внешне ему прекрасно удавалось скрывать за дружелюбием и по-детски искренней улыбкой. он прекрасно понимал, что это не может больше продолжаться так долго. ким легко потер ладонью место, где в его груди набирало темп встревоженное сердце. сейчас он бы хотел стукнуть по нему как по неисправному компьютерному блоку, чтобы предотвратить разыгрывающееся беспокойство. юноша почувствовал на своей коленке чужую теплую руку и, не задумываясь, накрыл ее своей, лишь на секунду встретившись взглядом с ким доеном и оказываясь не в силах оторваться. чону одарил его очаровательной улыбкой и щекой прислонился к чужому плечу. рядом чону чувствовал себя в безопасности, как будто верил, что пока ким с ним, все идет по плану, все под контролем.        их внезапная поездка за город во всех смыслах была побегом. от реальности, самих себя, но больше всего чону рвался сбежать от лишних глаз, наблюдающих за ним в оба. в тот день он впервые за последние три месяца чувствовал себя по-настоящему живым, свободным. для него было настоящим наваждением даже просто держать доена за руку, идти рядом и смеяться, глядя ему в глаза, даже не думая о том, что кто-то увидит. жаль, что все когда-то заканчивается. жаль, что придется возвращаться домой.       дорога обратно была непривычно пустой, изредка вдалеке мелькали красные огоньки от ехавшей впереди машины, вечно скрывающейся на следующих поворотах, однако вскоре пропала и она. мимо проезжали редкие легковушки, создающие параллельный шум, из-за которого уставшие опущенные ресницы чону вдруг распахивались и он приходил в чувства. ким оглядывался, каждый звук словно шептал ему родным голосом: «будь внимателен, будь осторожен». возвращение домой было сродни потере чего-то важного. мнимые слова в бренной голове разбивались на звуки, волны, сахарным песком рассыпались, закатываясь в каждый уголок, заполняя все его бессознательное. рассредоточенный взгляд теперь блуждал по салону автомобиля. юноша очередной раз оглядывал панель и невозмутимого водителя. он впервые так внимательно рассматривал руки доена, будто записывал на камеру каждое его плавное движение вдоль кожаной обивки, он внимательно убирал с чужого плеча какую-то безобидную пылинку. чону тянется и внезапно целует парня в шею, а затем отворачивается к окну, зная, что игривый жест абсолютно точно был сопровожден взглядом старшего, он всегда так делал. чону нащупывает стеклоподъемник и опускает стекло со своей стороны, подставляя осеннему ветру на растерзание свое гладкое лицо и почему-то улыбаясь. в салон машины свежий прохладный воздух проник моментально, а виновник глубоко вдохнул, жадно вобрав в легкие как можно больше. весь мир в этот момент окрасился запахом мокрого асфальта и знакомым одеколоном. юноша готов был захлебнуться в резком аромате сандалового дерева и лилии вперемешку с удушающе приятной вечерней сыростью после ливня, прокатившегося по разогретой дневным солцем сухой земле. — закрой, простынешь, — немного нудно и холодно прозвучал голос доёна сбоку, и в его овальных очках снова рассеялся свет фар встречной машины.       ким пропустил слова старшего мимо ушей, происходящее за окном его буквально загипнотизировало. он легкомысленно высунул за стекло ладошку, прокручивая ее и ловя редкие капельки, падающие с деревьев после прошедшего дождя. он плавно водил рукой сквозь скользкий ветер, будто касаясь извилистого длиннотелого дракона, перебирая пальцами шуршащие чешуйки.  — чону? — свое же имя сладко отрезвляет замечтавшегося мальчишку и он одергивает руку, на секунду встречаясь взглядом со старшим. тот лишь хотел убедиться, что его слышат. доен как ни в чем ни бывало улыбается ему, а блондин сам закрывает окно, недовольно поморщившись и вздрогнув от неожиданно накатившей прохлады, — все в порядке?       доену словно всегда было интересно. казалось, он спрашивал даже когда сам видел, что у чону на душе полный хаос. старшему было важно, чтобы чону сам ему все сказал. доен был его потайной дверью, за которой, как он думал, ему всегда можно будет скрыться, спрятаться и оставаться столько, сколько понадобится. однако чону никогда не думал, что привяжется к кому-то вроде него.        ким появился в жизни юноши случайно, он словно был подброшен ему судьбой. с первой их встречи прошло чуть больше двух месяцев, хотя доен в чужой жизни появился немногим раньше, он долго аккуратно наблюдал за объектом своего воздыхания откуда-то со стороны. чону отчетливо помнит тот день, когда впервые заметил парня возле себя. это был один из тех моментов, когда его рассеянность от постоянного чувства страха и напряжения достигла своего пика. тогда, сидя на очередной лекции в огромной аудитории, под конец юноша едва не плакал, лишь ближе к середине он осознал, что ему оказалось нечего сдавать на одном из важных занятий. он помнит, как со своих мест один за одним поднимались его однокурсники, чтобы перед выходом сдать работы, а чону так и остался оторопело сидеть на месте, боясь даже  шелохнуться, он был одним из немногих, у кого не было на столе папки. глядя вниз, в начало аудитории, он прикусил губу и выдохнул, даже не заметив, что к нему кто-то подошел со спины. обернувшись, он увидел отличника из группы экономистов, им и был ким доен. взгляд парня все время метался в сторону преподавателя, он быстро положил перед чону свою папку со стертым именем на стикере.  — держи. сдай как свою, мне простят, — шепотом проговорил он, и аккуратно провел ладонью по чужому плечу, с улыбкой поправляя круглые очки и тут же исчезая актерски огорченно любезничать с жестоким преподавателем по поводу своей «маленькой неудачи».       чону проводил его изумленным взглядом и взял в руки черную папку, медленно проведя ладонью по обложке и благодарно открывая ее на выдохе, чтобы пробежаться по тексту, если придется отвечать. для него все это великодушие кима было так удивительно, до этого он никогда не задумывался о том, что же заставляет людей делать что-то хорошее для него просто так, ничего не получая взамен. этот случай необъяснимой самоотверженности и позволил доену сделать первый шаг к чужому раненому доверию, а чону внезапно перестать презирать надменных отличников.  — может, хочешь выйти подышать? — старший на пару секунд отвлекается от прямой дороги, окидывая взглядом чону, провалившегося в яму с каким-то увлекшими разум воспоминаниями.       получив положительный ответ от встрепенувшегося собеседника, парень вскоре нашел подходящее место. он и сам раньше здесь бывал. черная машина остановилась на обочине. ключ провернулся в замке зажигания в обратную сторону, а за ним последовал звук отстегнувшегося ремня безопасности. доен выдохнул, проведя ладонью по всему рулю и наконец одаривая мальчишку теплым взглядом. уголки его губ приподнялись. дверь авто раскрылась, впуская в прогретый салон колкие язычки холодного воздуха. чону поежился, вздрогнув от внезапной смены температуры, и тоже вышел из машины. тяжелые черные ботинки опустились на землю, и их обладатель поднялся, кладя руку на дверь машины и осматриваясь вокруг. юноша зажмурился, уходящая дневная звезда светила ему прямо в глаза.       высокий крутой склон в полной мере открывал невероятно захватывающий вид, а расступившиеся деревья свободно пропускали холодный осенний ветер и уже не греющее, готовое упасть за горизонт апельсиновое солнце. под ногами тихим перебором шуршали недавно опавшие золотисто-багровые и совсем коричневые кленовые листья. последние падающие листья совершали в воздухе виражи, их сносило так же, как в высокую траву сбивало ласточек на берегу моря ранней весной. доен хлопнул дверью и отошел от машины, лишь спустя пару секунд обернувшись и протянув руку зависшему в моменте спутнику. чону не растерялся и быстро проследовал за ним. встретившиеся руки образовали крепкий замочек, а младший с каким-то непривычным спокойствием опять начал выискивать новые звезды в глазах напротив.        доен останавливается, притягивая юношу к себе и тыльной стороной ладони трепетно проводя по его бархатному лицу. он отчего-то прикусывает губу, пальцами ведя по тонкой шее чону и мягко стягивая с него шарф. в кармане чужой куртки раздается пронзительный звонок. чону отвлекается, опуская руку старшего, и достает телефон. он недоуменно смотрит в светящийся дисплей. лукас. "ну и что ему нужно прямо сейчас?" — проносится в голове, и он нехотя принимает входящий звонок, отводя взгляд и упираясь рукой доену в грудь, чтобы придержать его на расстоянии, но так и не двинувшись с места. доен чуть изменился в лице, все еще держа парня за руку и вслушиваясь в телефонный разговор. — чону, я подумал, мне нужно тебе рассказать, — грубый голос брата почему-то показался ему встревоженным.       сердце юноши от неожиданного осознания и нахлынувшего беспокойства забилось загнанным зверем, а слова встали острой рыбной костью поперек горла. он прикусил губу, на выдохе протянув тихое «ну, говори» и изо всех сил стараясь делать вид, что все в порядке. — это я подсадил на наркотики сестру джэхёна, — голос парня едва не дрогнул при сказанном, на обоих концах повисла немая тишина, — это из-за меня она умерла. — лукас, давай встре.. — чону не успел договорить, как вдруг ощутил на своей шее чужое сбивчивое дыхание и так и замер на секунду с недосказанным словом, выдохнув, когда ким доен коснулся отзывчивой кожи теплыми тонкими губами. — давай поговорим об этом дома?       он только успевает услышать, как тот соглашается, как телефон мягко перехватывает рука старшего, он сам сбрасывает вызов, убирая устройство к себе в карман черного пальто и тут же оказываясь всего в паре сантиметров от губ чону и откровенно дразня его бездейственной близостью. доен голодно смотрит на его губы, как-то неправильно ухмыльнувшись и наконец сладко обжигая их своими, по-собственнически приятно взяв детское личико парня в свои руки. ким младший отчего-то улыбается, упокоив ладони поверх чужих запястий. — прости, — почему-то шепчет доен между поцелуями, — я правда не хотел бы этого делать.       он убирает правую руку от лица юноши, однако теперь вместо нее чону чувствует, как по его шее скользит что-то холодное, непривычно тонкое. он останавливается, в непонимании хватая доена за рукав и на пару секунд остолбеневая. отстраняется, оторвавшись от еще желанных теплых губ, а нежность в глазах сменяется внезапно вспыхнувшим волнением. чону испуганно смотрит ему прямо в глаза, изо всех сил сжимая пальцами запястье, а взгляд растерянно мечется в поисках ответа на повисшие в гробовой тишине вопросы. он замечает в руке доена знакомый японский раритетный ножик с белой ручкой, устланной характерными узорами. острое лезвие кортика резким движением к себе нещадно уродливо разрывает тонкую чувствительную кожу на шее, оставляя за собой тонкий кровавый след и гарпуном застревая в тонких чувствительных тканях. больно. теплая алая жидкость выплескивается, каплями быстро стекает вниз, пятная любимую худи и местами попадая на воротник синей куртки. чону рефлекторно отталкивает руку и выбивает из ладони доена светлую деревянную рукоятку. холодное оружие в долю секунды исчезает в мягком ковре янтарных листьев. парень пристально продолжает следить за сожалеющим взглядом доена, с опаской и все еще не в силах переварить произошедшее. ступор сковывает юное тело, чону так и застывает с пронзительным взглядом прямо в душу парня, даже не собиравшегося отрицать содеянное. мальчишка в секунду оттаивает и трясущейся ладонью осторожно проводит по своей шее, оставляя смазанный рубиновый след поперек глотки, а затем рассматривая свою руку. он поднимает внезапно ставшие влажными темные глаза на доена и… кажется, смеется. он заходится в истерике, изучая свою окровавленную алую ладонь, а затем нежно проводит пальцами по чужой щеке, по приоткрытым губам, окрашивая фарфоровую кожу и заставляя почувствовать противный железный привкус.       доену тяжело на него смотреть. он молчит, поджав губы и изнутри покусывая щеку, чувствует, как чужая кровь оказывается на слизистых, а вкус противно остается на языке. рука его подрагивала и парень сжал ее в кулак, не желая показывать своей слабости. он не хотел этого делать, ему было жаль, только ким знал, что если не он, то кто-то другой. изощреннее и больнее. доену не хотелось, чтобы чону было больно, он не желал ему испытать страдания, которые изначально велела причинить семья чон. это юно заказал его, чтобы отомстить лукасу. он сделал так, чтобы у доена не было выбора. и теперь он видит, как по щекам напротив начинают льдинками стекать слезы предательства, четко чувствует ответный удар ладонью в грудь, однако остается стоять на месте, даже не пошатнувшись. ему жаль.       из-за резко упавшего от травмы давления в глазах у чону внезапно темнеет и он резко опадает на колени, цепко ухватившись за пальто доена и вынуждая его опуститься на свой уровень. доён держит блондина за плечо, по привычке поглаживая большим пальцем. он смотрит, как стремительно разрастается алое пятно на его одежде, поджимая губы и свободной рукой вытирая катящиеся по щекам звезды. чону в приступе немой истерики часто дышит, тихо всхлипывая, зажимает ладонью кровоточащую рану на шее и чувствует, как окончательно роняет доверие, последний раз проворачивая ключ в замке к своему раненому сердцу. у юноши едва мутнеет сознание, однако он вновь распахивает влажные ресницы и размыто видит протянутую руку доена. дыхание на секунду замирает и он зажмуривается от очередного скачка давления вниз, как вдруг чувствует чужую ледяную руку поверх своей. ким опускает его подрагивающую ладонь на что-то металлическое и вкладывает в нее предмет. чону нащупывает что-то холодное и тяжелое, спустя лишь пару секунд осознавая, что у него в руках настоящий заряженный пистолет, огнестрел, как в фильмах. однако вместе с оружием доен вложил в руки чону свою собственную жизнь, решив дать ему «отыграться», сделать последний выбор. он смотрел на парня с сожалением, с какой-то тоской и нежностью. он почти не верил, что тот в силу мягкости характера смог бы вообще спустить курок. ни в сторону себя, ни в него самого. чону поднимает на него стеклянный взгляд, полный страха и боли. в глазах у чону загорается последняя блеклая искорка и неожиданно для обоих он отпускает свою шею, на удивление крепко берет оружие в обе руки, пачкая его в собственной крови и направляя парню прямо в грудь.  — сгори в аду вместе со мной, ким доён.. с тобой мне не страшно.       он поджимает губы и старается себя пересилить, сглатывает, закрывая глаза и стиснув зубы. наконец раздается тихий звук снятия с предохранителя. доена же раскатом грома внезапно оглушает протяжное эхо выстрела, осевшее на оранжевые верхушки деревьев над обрывом.