С новым похмельем!

Ну что сказать, обычный праздник. Обычный новый год. Обычное бухло из Красное&Белое, такие же обычные бухие люди. — тааак. Вы как хотите, а я спать, остальные все равно разошлись. Вы тоже не задерживайтесь. — Джокер пьяно ухмыльнулся, уходя прочь с кухни в спальню Федора. Пик и Куромаку кивнули в знак согласия, а затем переглянулись. Они просидели ещё несколько минут за разговорами, вроде «какой красивый член у негра из гей-порно, которое я вчера смотрел.» После этого они встали из-за стола и направились к комнате Пика. Пиковый Король предпочитал вообще не пить, но все же его споили. Какая ирония. Шел он весьма уверенной походкой (если так можно было назвать корявое передвижение зик-загами, но хотя-бы его не сильно колбасило). А вот с Куромаку дела обстояли куда хуже. У него запутывались ноги, он с трудом соображал где пол, а где потолок. Его шатало. Споили ему не мало, так что его откровенно штырело. Сам он не хотел пить, надеялся уйти трезвее стеклышка. Ага, щас. Пиковый фыркнул и резко ухватил Куромаку, сажая себе на спину. Тот успел лишь ойкнуть, что-то возмущённо пробурча, а потом пьяно расслабился на плечах товарища. Хоть Куромаку и смутился от того, в каком положении находится, но ничего не стал говорить. Хотя говорить в его состоянии было не самым лучшим решением и сероглазый это понимал. Да и понял бы Пик, что значило "моьыо ловыо ыоы аоаовьв"? Поэтому он сдался, просто прижавшись к горячему, крепкому телу Пика и вдыхал аромат его парфюма с едким запахом спирта. Для себя он отметил, что обязательно спросит, какой марки он покупает духи. Комната Пика был гораздо ближе, поэтому пьяные они решили не мучать себя, спотыкаясь об ёлочные игрушки, которые какого-то хрена валялись на полу, и усестья в ближайшей комнатушке. Логично же. Ожидаемо, что в ней была одна кровать. Пик спустил беловолосого(прим. Автора: я не помню, какие волосы у Куромаку, но будут белые. Потому что я так сказала.) со спины, падая на кровать. — Пол в твоем распоряжении. — заплетаясь языком заявил Пик, не особо горя желанием делиться кроватью. — Двигайся, я не собираюсь занимать холодный, продуваемый сквозняком пол. — Не-а. — Чуть улыбнувшись ответил алоглазый. В его голосе читалась задорность, несмотря на то, что говорить было нелегко. — слушай, пиздюк, — Куромаку пассивно-агрессивно пытался отстоять себя. Все таки спать на холодном полу для почек не безопасно. На это Пик лишь встал, недовольно подхватил за шкирку Куромаку и прижал его к стенке. — я конечно все понимаю, но не испытывай мое терпение. Мне и так непросто сдерживать себя и не воспользоваться твоим положением. — с ноткой явной раздраженности заявил Пиковый Король. На это беловолосый лишь рассмеялся, запрокинув голову. Бледная шея открылась, словно дразня Пика, от чего тот нервно сглотнул слюну. Куромаку смотрел алые глаза. Это было наглее не куда. Но..Но он просто тонул в них. Это было будто озеро крови, портал в другой мир, в другую вселенную. Вселённую, где бы он хотел быть всегда, окутаный этими кровавыми лозами. Пьяная усмешка заиграла на губах Пика. Крепкие и на зло проворные руки в черной куртке притянули за шею Куромаку. Он же, не медля, впился губами в губы, извиняюсь за повторение, Пика. Тот самый переломный момент. В комнате будто температура повысилась на сорок градусов. Было жарко, горячо и страшно страстно. Каждое касание отливалось приятным тёплом и холодом одновременно. Пик желанно ответил на поцелуй, утопая в нём с головой. Его смуглые, крепкие руки постепенно сползли с плеч на то желанное хрупкое тельце. Горячие ладони залезли под футболку и прижимали к себе идеально очерченное тело, будто у фарфоровой куклы, ей богу. Куромаку и не сопротивлялся, наоборот, он зарыл руку в фиолетовых, шелковистых волосах. Периодически, Куромаку играюче оттягивал нижнюю губу актива, за что получал обкусанную в кровь себе. Ему это нравилось. Чуть солёный вкус крови будто подбадривал. Он бы никогда не подумал, что сердце может биться с такой скоростью из-за одного человека. Из-за Пика. Как бы этого не хотелось вскоре воздух начал кончатся, из-за чего им пришлось отстраниться друг от друга. Глаза и щеки горели у обоих адским пламенем, словно у них была лютая простуда. Все было понятно и без слов. Зачем они вообще? Этот момент. Это немое соглашение было сигналом. Куро был бесцеремонно кинут на кровать, а парадные рубашка и красный галстук были откинуты в сторону, совершенно ненужные в этот момент. На обозрение открылся торс, бледный, подкачанный, но туловище было худощавым. Розовые соски, так и манили его на грех. Любой, кто посмотрел бы на Куромаку, сейчас бы сказал что он ангельское дитя, пораждение бога. Как бы не так. Это была чертова машина, которая умела многое, начиная от "пренеси-подай", заканчивая "мы разбили машину в хлам, от неё осталась только дверь, но ты её почини." Тем не менее, сейчас он себя чувствовал беспомощным в какой-то степени. Но все сомнения были отброшены адреналином, который в крови сейчас плескался как на Гаваях, и желанием. Обжигающее дыхание приблизилось к чистой шее. Губы Пика прислонилась к ней, оставляя розоватый засос. Прерывистое дыхание возбуждало все сильнее и держаться было сложно, но Пиковому хотелось помучить и позлить беловолосого. Может себе позволить. Он оставлял один засос за другим, постепенно спускаясь к ключицам. В этой зоне дыхание парня участилось, давая понять, что эти восхитительные выпирающие ключицы, одна из чувстительных зон. Лицо Куромаку было залито румянцем, будто краской нарисовали, а сам он был с зажмурившимися глазами. Пик уловил неописуемое удовольствие от превосходства над этим парнем. Он словно кот играюче задергал сосок, после чего скрутил его. Из младшего вырвалось рваное «мммх», отчего эйфория только усилилась. Куромаку отыскал губы возлюбленного и страстно поцеловал их, прикусывая их в отместку за такое дразнение без перехода к вишинке на торте. Пик лишь ухмыльнулся от этого. Игры ему самому тоже начинали наскучивать. Хотелось большего. Поэтому вслед за футболкой отправились джинсы и боксеры. Орган уже давно встал, но сразу входить брюнет не стал. Пик аккуратно ввел два пальца, от чего Куромаку тихо застонал. Этот стон ласкал слух Пикового, поэтому он медленно делал движения взад-вперед. Чуть размяв своего мальчика парень вставил три пальца. Стон был гораздо громче и Пик прямо-таки кайфовал от этих звуков из уст Трефа. Спустя еще минуту-лишнюю ласканий Пик всё-таки вставил член в тело пассива, еще немного поиграв с его телом. Бледные руки сжались простыню, а изо рта раздался протяжный стон. Пик прервал его очередным поцелуем. Куромаку ухватился за спину Пика и вцепился в нее, больно царапая ногтями, будто сдирая кожу. Но это приносило удовольствие, нежели боль. Отстранившись, Пик сделал первый толчок. Сероглазый вновь застонал, но в этот раз короче. Он прижался к смуглой шее губами, оставляя там очень яркий засос, помечая, что этот парень только и только его. Второй толчок, третий. Он уже практически беспрерывно стонет во весь голос, а Пик только и наслаждается этим, во всю трахая бледного парня.

×××

Теплые объятья по утру. Из них не хотелось вылезать. Но… откуда они? Это ошпарило Куро так, будто кипятком облили. Он хотел было закричать, но завидев с собой в постели фиолетовые локоны Куромаку успокоился. До него быстро дошло, что они просто спились, потом.Потом их чувства взяли верх. Куромаку проигнорировал это, просто ложась обратно. Он прильнул к телу Пика, обнимая его одной рукой. Наверное сегодня они не дали поспать в доме вообще никому. Их проблемы, что уж. — с первым января, сладкий.