fascinated victim

середина двадцатого века — время гениальных частных сущиков и его верных друзей, которые из каждого дела выходили победителями. как и двадцатый век в принципе, поэтому сону не может сказать, что выбор его профессии чистая случайность или итог долгих и тяжёлых размышлений. он стал детективом из-за семьи: его дедушка был частным сыщиком, отец преподавал в полицейской академии, а мама полностью поддерживала все идеи и начинания своего сына, потому что хотела только самого лучшего для него. в детстве сону, как и любой другой ребёнок, пробовал множество профессий, ведь это интересно в какой-то момент оказаться учителем, а в другой — спасателем или врачом. но после случайно найденной книги про известного британского частного детектива, консультирующего половину страны, он твёрдо решил стать корейским шерлоком холмсом. сеул не кишащая опасностями столица, из которой стоит бежать и которой стоит вообще избегать, но каждый город этого мира может похвастаться самыми жестокими преступлениями и убийствами. так что сону, зачитываясь интересными книжками и представляя, как избавляет мир от опасности как какой-нибудь супергерой, лет так с пятнадцати на все вопросы о будущей профессии отвечал так: «я буду защищать южную корею, чтобы мои мама и сестра могла спокойно и, не боясь, гулять по магазинам». с момента принятия прошло около десяти лет. сейчас сону двадцать пять, пару месяцев назад он окончил главную сеульскую полицейскую школу, поэтому ему не терпится оказаться в самой гуще событий, чтобы раскрыть своё первое дело. всё тело зудится и дрожит от желания приехать на место преступления, узнать что-нибудь о жертве, отыскать улики вместе с криминалистами и выйти на след убийцы, который будет по окончанию расследования гнить в тюрьме. дни до выхода на работу тянулись мучительно долго, поэтому мама смеялась ласково над ним, растрёпывая волосы, а дедушка гордо наблюдал за его нетерпением. пойти по стопам семьи — почётно и уважаемо окружающими, потому что считалось, что родители прекрасно воспитали наследников. сону мерил шагами комнаты, нервно кусал губы и так боялся отказа от трудоустройства, что не мог успокоиться хотя бы на минуту. внутри бурлило почти всё, а сердце так и рвалось на волю. ожидание сводило его с ума. и когда наконец он получил положительный ответ, его радости не было предела. счастье захлестнуло его с головой, бегая по венам и артериям вместо крови. на эмоциях сону кружился с мамой в объятиях по гостиной, обещая, что сделает всё, что в его силах, чтобы не разочаровать и оставаться рядом, даже если расследования будут забирать последние силы. самое начало работы было непривычным, хоть понятным и знакомым, и заставляло не то нервничать, не то пищать от необъятных и захлёстывающих с головой эмоций, чувств и ощущений. бывало, сону задерживался на лишние несколько часов, будучи пока что под присмотром более опытных детективов, чтобы докопаться до истины и облегчить им продвижение дел. в такие дни мама всегда встречала его тёплыми объятиями, вкусной едой и нежной улыбкой, а отец — какими-то лёгкими, ничего не значащими разговорами. на время сону забыл о свиданиях, о прогулках и простых встречах, но друзья не позволяли отдалиться, за что сону им безумно благодарен. они всё также встречались в ресторанах и недорогих кофейнях, обсуждали жизнь и собственные успехи, но теперь это отличалось от посиделок в студенческие годы. сону ощущал себя взрослым, самостоятельным человеком и постепенно вливался в рабочий коллектив, сражая наповал окружающих коллег доброй душой нараспашку, светящимися глазами и широкой улыбкой, которая вместо хозяина говорила, что всё будет не просто хорошо, а замечательно и даже лучше. в один из дней, которые он планировал провести в относительном спокойствии и привычной обстановке, над сеулом нависла предвестница удачи — радуга, и сону понял, что его ожидает что-то хорошее. припарковывая автомобиль на специальной стоянке возле полицейского участка и улыбаясь яркой арке в лазурном небе, он надеялся на первое личное дело. и переступая порог их отдела по особо тяжким преступлениям, предчувствие его не подвело — сону назначают главным в деле. — поздравляю с первым делом, детектив ким, — его наставник, господин пак, улыбается ободряюще и хлопает по плечу напоследок, чтобы не волновался. этот мужчина сорока пяти лет все месяцы был рядом с ним, не отходил ни на секунду без надобности и помогал во всём, чтобы сону осваивался и привыкал быстрее. и судя по хитрому блеску в сощуренных глазах, становится понятно, что это его нужно благодарить за вмешательство. любой скажет, что бодрости тела и духа господина пака позавидует каждый, и сону согласится со всем, потому что детектив посвятил свою жизнь защите южной кореи, поклялся защищать жителей даже ценой своей жизни. сону хочет быть таким же детективом, и сегодня он докажет, что не зря господин пак старался для него. кстати, нужно будет отблагодарить его несколькими бутылочками соджу в недавно открывшемся баре. — спасибо, детектив пак. если бы не вы, я бы здесь не находился, — сону абсолютно искренне кланяется ему, растягивая улыбку ещё шире, и мужчина в ответ лишь смеётся громко. утирает выступающие на глаза слёзы и отмахивается, вновь становясь серьёзным. — ты здесь, потому что добился всего сам и потому что заслуживаешь, а не потому, что у меня язык длинный. сону усмехается: — обещаю, что не зря ваш язык такой длинный, детектив пак. на узких губах детектива расцветает знакомая ухмылка, которой он встречает заключённых под стражу и сону на следующее утро после трудной смены. — мелкий засранец, — он шутливо качает головой, грозно цокает и снова смеётся. — иди уже, кицунэ. очередной тюремный житель ждать не будет. сону кивает и пулей вылетает из отдела, сразу к коллеге, чтобы на рабочем автомобиле добраться до места преступления. это — дом на окраине города, который подозрений и сомнений никогда не вызывал. что же там могло произойти такое? и кто стал жертвой подобной жестокости? у кого вообще поднялась рука на другого человека? по дороге сону изучает ранее полученные детали убийства, но известно совсем немного. криминалисты и баллистики расскажут известные подробности и больше информации по прибытию, из-за чего руки слегка покалывает. впервые за последние полгода он отправляется на дело один, хотя рядом с ним есть коллега. но этот коллега — напарник, а не наставник или не начальник, так что предвкушение становится с каждой секундой всё больше и больше. а долгий путь, мизерное количество информации и любопытство легче не делают, лишь ухудшая ситуацию. сону не терпится узнать всё, разузнать и хоть из-под земли достать убийцу. он не для того детективом становился, чтобы по сеулу свободно разгуливали преступники и считали, что это сойдёт им с рук. но нет! он справится и в этот раз, тем более от него ожидают высоких результатов. за полгода работы случалось всякое — какие-то расследования заканчивались, едва начавшись, какие-то растягивались на долгие недели, не желая сдаваться сразу, а какие-то — просто убирались в дальний стол, ведь преступник умел петлять следы и путать полицейских. порой сону жалел, что шерлок холмс существовал только в книгах, а его прототип умер задолго до рождения самого кима. да и жили эти гениальные люди, к сожалению, в британии. так что сейчас он не может допустить, чтобы расследование снова зашло в тупик. сону выдыхает, вновь устремляя взгляд на почти пустую папку, и задумчиво кусает губы. что же ждёт его сегодня? фанатик, решивший, что его возлюбленная достанется только ему; обиженный и лишённый наследства наследник; не желающий прогибаться под систему и нарушающий все правила? кто? но от мыслей и идей пухнет голова, поэтому сону поднимает голову и замечает тот самый дом из окна автомобиля. двухэтажное здание мало чем отличается от окружающих построек, всё-таки район славится спокойствием и комфортным проживанием, но ярко-жёлтые ленты, окружающие дом по всему периметру, и мигалки полицейских машин, а также снующих туда-сюда специалистов в форме, не заметить невозможно. он отстёгивается и мгновенно выходит на улицу, не сдерживаясь и морщась. за те полчаса, что они провели в пути, погода заметно подпортилась — безоблачное небо затянуто серыми тучами, через которые солнце пробивается с трудом. вокруг шум от машин, людей и лающих собак; неприятный запах и такие же мурашки по всему телу. сону оглядывает дом, попутно доставая удостоверение личности и показывая его дежурному офицеру. внутри разгорается какое-то странное ощущение, но он старается игнорировать его — сейчас важнее тело и дело. на улице следов преступления, негодяя или борьбы не наблюдается, что подтверждает подошедший детектив. — с повышением, коллега, — он усмехается, пожимая руку, и сону благодарит его шуточным поклоном. — личность жертвы установлена? они проходит по совершенно обычной дорожке до дома, поднимаются по таким же ступенькам и оказываются внутри. всё самое жуткое и странное начинается уже здесь. вокруг кровавые следы, разбросаны одежда и предметы домашнего обихода, разбитое стекло, и сону поджимает губы. тот, кого убили, отчаянно пытался спастись или хотя бы отсрочить неизбежное, но нападавший оказался сильнее или умнее, раз сумел закончить начатое. остальные полицейские и криминалисты кивают ему в знак приветствия, и детектив проводит сону в гостиную. именно там сону замечает труп молодой девушки. сону облизывает губы. — точнее личности. трупов три. он удивлённо оборачивается на коллегу, и тот пожимает плечами, убирая руки в замок за спину. с пола возле трупа поднимается женщина — по завязанным в хвостик волосам сону понимает, что это миссис бэ. — нишимура конон. двадцать лет. миссис бэ согласно кивает, подходя к сону: — она была убита самая первая. на шее следы от удушья. кажется, нападавший торопился, что сделал всё слишком неосторожно. она умирала не от недостатка кислорода, а от сломанной трахеи. сону ведёт плечом, переводя взгляд на детектива рядом. тот понимает без слов. — остальные жертвы на втором этаже. это младшие брат и сестра. а сону будто прошибает током — неужели конон умирала, слушая и зная, что наверху убивают её близких людей? перед глазами встаёт эта картинка, как девушка задыхалась, не в силах пошевелиться, сражённая и постепенно теряющая связь с реальностью, слушает крики или другие звуки со второго этажа. наверняка это было невероятно больно и невыносимо — понимать, что уже ничего не сделать, что возможности упущены. сону даже представлять не хочет, что он бы сделал в подобной ситуации, потому что велика вероятность, что он сломается от осознания. от осознания, что ничем не помочь. он чувствует бегущих по позвоночнику мурашек и трёт заднюю часть шеи. — а как зовут остальных жертв? — нишимура рики и нишимура сола. сону благодарно улыбается уголком губ. вариантов много, но исключать ненависть корейцев к японцам и наоборот исключать нельзя. вдруг это месть за всю причинённую ранее боль? но что могут изменить обычные японцы? а ещё не даёт покоя имя паренька. нишимура рики. словно что-то знакомое, но при этом забытое; такое родное и близкое, что сону несколько раз шёпотом повторяет его имя. то свободно «ложится» на язык, как будто так и надо, как будто оно этого только и ждало. в мозгу крутятся смазанные картинки, затягивая сону в центр этой воронки и заставляя утонуть в мелькающих там тенях. он хмурится, а перед глазами на секунду всё мутнеет. приходится тряхнуть головой, и непонятные картинки пропадают. сону выдыхает и молчаливо выходит из гостиной, поднимаясь по лестнице на второй этаж. дом постепенно опустевает — полицейские и криминалисты выходят на улицу, чтобы продолжить работу уже в своих отделах, и сону мысленно благодарит их всех. он привык работать в одиночестве или в присутствии двух-трёх людей, чтобы не отвлекаться и полностью посвятить себя делу. на втором этаже узенький коридор и открытые двери в несколько комнат, поэтому сону идёт вперёд, заглядывая в каждую. пока в самом конце не замечает два тела, уже накрытых простынями. тут пусто и тихо — лишь лёгкий ветерок треплет когда-то белые шторки, заляпанные брызгами крови. одного взгляда хватает, чтобы понять, что конан и правда слышала жестокость расправы с её младшими. горла у обоих перерезаны, и сону запинается, когда подходит к ним ближе. почему именно они? и где их родители? сону садится на корточки, подворачивая рукава пиджака, и наконец надевает перчатки. отодвигает край белой ткани и находит огромное количество синяков на хрупких девичьих ключицах, плечах и руках. сону чувствует бурлящее внутри негодование, но вдохами-выдохами просит себя успокоиться, ведь эмоциями делу не поможешь — наоборот затормозишь на неопределённое время, что в их случае непозволительно. ему нельзя показывать слабости или отчаяние, иначе это плохо скажется на всех. сейчас от него требуются сосредоточенность и собранность. и он отодвигает ткань у парня, выпадая в какую-то параллельную вселенную, ведь лицо напротив кажется ему подозрительно знакомым. это не на шутку пугает сону, поэтому он прячет труп снова. сердце колотится бешено, рвётся наружу, а мозг трубит то ли о помощи, то ли о побеге — что-то здесь нечисто. сону никогда не встречал людей с похожими именем, фамилией или лицом, тогда какого чёрта? какой к чёрту нишимура рики, который не только до одури знакомый, но и родной до боли в рёбрах?

***

долгожданный с последнего урока школьный звонок отдаётся в ушах неприятным громким звуком. ноги быстро сами уносят уставшее тело из душного класса. сегодняшний кошмар пережит. длинный коридор встречает прохладным ветром из открытых настежь окон, а на улице идёт дождь. отлично, ведь рики забыл зонтик. ну вот и заодно освежится. он медленно спускается по маленьким ступенькам, думая, к кому можно присоединиться по дороге домой, чтобы промокнуть не полностью, а хотя бы на половину, желательно вообще не пострадать. капли дождя громко барабанят по стеклу, из открытых окон так и падают на пол, образуя лужи. один раз нишимура из-за этого подскальзнувшись грохнулся на какого-то старшокласника и ещё месяц избегал его, думая, что тот побьёт. денег на такси нет, а из родственников забрать в ближайшее время никто не может. остаться в школе — последнее, что сделал бы ни-ки в такой ситуации. у старых часов перед деревянными шкафчиками для вещей учеников одиноко стоял новенький, что раздражающе пялился на всех уходящих. кажется, рики не единственный забыл зонт. хотя нет, в руках парнишки что-то было, кажется, учитель представил его ким сону. вариантов не было: либо рики берет себя в зубы и тащится просить помощи, либо он возвращается домой с простудой и новыми вирусами, которые ещё не открыли учёные. адреналин переборол неловкость на повал. ни-ки всегда боялся самостоятельно с кем-то начать разговор. возможно, таким был и сону. несмотря на то, что весь учебный день внимание рики было приковано к учебникам, он всё равно заметил отстранённость нового одноклассника. ему тут некомфортно? скорее всего, родители заставили перевестись по обстоятельствам. вряд ли бы сам сону захотел проходить через такой огромный стресс. — ты жалеешь? рики со скрежетом в зубах подходит незаметно, заставляя вздрогнуть кима. но за это и не думает извиняться. лицо новенького быстро меняется с нервозного на сильно удивлённое. — извини? о чём ты говоришь? — спрашивает сону, отрывая глаза от прохода, в руках он мнёт фиолетовый зонтик. такой шанс упустить нельзя. — ты жалеешь, что перевёлся сюда? выглядишь одиноким. рики подходит ближе, вставая напротив. какие всё-таки красивые и знакомые глаза у ким сону. — возможно, — отвечает тот сухо. нишимура думает, что выбрал не лучшую тему для начала разговора. но как уже есть. и предлагает, чтобы ким помог ему. и на удивление даже получает не отказ. всё-таки разговаривать рики не умеет, поэтому и молчит всю дорогу, размышляя, как стоит извиниться. сону тоже ни слова не сказал, как только они вышли за ворота учебного заведения. наверное, злится, но помогает. рики больно сглатывает. капли текут по его белой рубашке, ливень такой сильный, что вода попадает на них обоих. небо полностью закрыто серыми тучами. — как долго он будет идти? — шепчет нишииура, не ожидая ответа. — весь день точно. сону радостно улыбается, как будто вспомнил что-то очень важное. он воодушевленно хватает рики за руку, снимая все сомнения с него. — идём? мне столько ещё нужно тебе рассказать!