Возвращаясь домой

Бывали хорошие дни, недели, месяцы. Хорошие дни, когда солнце светило ярко, позволяя греться в своих лучах, или дождь беспрерывно стучал по окнам, успокаивая своей уникальной мелодией. Когда ветер бил в спину, задувая под плащ, а Ямагучи бежал домой, чтобы очутиться в объятиях Цукки с какао в руках и сериалом на экране ноутбука. Или снегопады, в которые приходилось добираться до университета с боем и лицом, практически полностью закутанным шарфом. Были хорошие недели, когда Цукки уезжал на спортивные сборы и важные игры в другие части страны, а Ямагучи оставался дома, действительно наслаждаясь моментами одиночества. Когда они созванивались по вечерам, а их диалоги становились тошнотворно милыми и сладкими. Когда предвкушение от предстоящего воссоединения приятно щекотало сердце и живот. Были хорошие дни, когда у него все получалось, он идеально выполнял университетские проекты, отвечал на семинарах, получая похвалу от преподавателей. Хорошие дни были даже когда ничего из этого не случалось, когда он допускал глупые ошибки в тестах, подводил свою группу или не понимал тему. Когда он не спал ночами, готовясь к экзаменам или смотря слишком интересный сериал. Были хорошие дни, которые Ямагучи проводил с Цукишимой. Гуляя или сидя дома, они разговаривали обо всем на свете, смеялись и держались за руки. Даже когда их спины прожигали осуждающие взгляды прохожих, им было хорошо вместе. Были хорошие месяцы, когда наступали каникулы и на какое-то время они оба могли расслабиться, съездить домой, повидаться с друзьями или забыться в объятия друг друга. Были хорошие дни, когда они препирались по мелочам, спорили и ругались, обсуждая животрепещущие темы. Хорошими были даже те дни, когда их громкие ссоры достигали ушей соседей, а слова ранили, будто ножи. Еще лучше и громче были последующие вечера, в которых они мирились и достигали взаимопонимания. Все было хорошо. Но бывали и плохие дни, недели и даже месяцы. Когда солнце слишком сильно слепило глаза и пекло макушку. Когда ветры и снегопады доводили до простуды, а дождь разводил на дорогах неприятную грязь, по которой было невозможно передвигаться. Были плохие недели, когда Тадаши оставался совсем один, в сотый раз перечитывая переписки с любимым человеком так, будто они принадлежали незнакомцам. Плохие дни, когда он не мог лишний раз сказать слова, потому что не знал, что говорить. Дни, когда даже обычно уютное молчание становилось тягостным. Были плохие дни, когда его глаза постоянно были красные. Когда он не мог заснуть ночами, ворочаясь в постели и тревожа сон Цукишимы, когда вина из-за этого начинала пожирать изнутри. Или когда он спал по двенадцать часов в сутки, просыпаясь весь будто залитый свинцом, еле-еле заставлял себя подняться с кровати и отправиться в университет. Были ужасные дни, когда они ссорились, а Ямагучи не мог ничего ответить, когда чувствовал себя беззащитным под колким взглядом Цукки, который не стеснялся в выражениях. Дни, когда он не понимал, кем был до этого, как раньше он придумывал достойные ответы, благодаря которым их ссоры были похожи на спарринг и никогда не доходили до серьезных обид. Были отвратительные месяцы, когда он не переставал чувствовать себя скучным и недостойным. Когда взгляд на себя в зеркало заставлял кривиться, любая колкость Цукишимы ранила стократно, а люди вокруг будто не замечали его или наоборот не отводили осуждающего и презрительного взгляда. Когда его сжирала ревность, хотя Цукки никогда не давал поводов для сомнения. Месяцы, в которые он постоянно чувствовал вину. За себя, за свою ненависть, неприязнь, слабость и ревность. За то, что он забывал, как быть тем Тадаши, который давно перерос подростковые комплексы и неуверенность. Сейчас были как раз такие дни. Он не спал всю ночь. Его сердце не переставало биться слишком быстро. Он не мог сделать полноценный вдох, а желудок неприятно сжимался. Он старался смотреть в одну точку, не дышать, не шевелиться. Так время текло быстрее, можно было заметить, как на стене появляются первые лучи рассвета, и снова начать проклинать себя за неспособность заснуть. Разве сделать это так сложно? В такие ночи он засыпал лишь с рассветом, за несколько часов до будильника Кея и просыпался, когда тот уже приходил домой после занятий и тренировки. Он засыпал со звуком хлопка двери и просыпался с ним же. Будто жертва фокусника под гипнозом. Даже в плохие дни возникали забавные мысли, способные заставить его улыбаться. Ямагучи лежал на постели, отвернувшись к стене и закутавшись в тонкое одеяло. Еще не до конца проснувшись, он то и дело проваливался обратно в дрему. Краем сознания он слышал передвижения Цукки по их квартире, мягкие шаги по коридору, льющаяся вода в душе, пиканье микроволновки, приглушенные хлопки шкафчиков. Матрас позади Ямагучи слегка прогнулся под весом другого тела. Он почувствовал, как Кей лег позади него, обвил руками его талию и уткнулся носом в затылок. Он был самой настоящей «большой ложкой». С губ сорвался хриплый выдох. Чужие руки сильнее прижались к животу, невесомый поцелуй коснулся шеи. Дальше последовало молчание. Ямагучи знал, что Цукки все еще не понимал, как ему следует себя вести в такие моменты. Он терялся, когда дело доходило до утешения или обсуждения чувств, покрывался колючками и защищался сарказмом. Но они были вместе так много лет, что Кей смог нащупать оптимальную тактику поведения. Ему было сложно говорить слова поддержки, мотивации любви, но за столько лет и Ямагучи успел выучить его. Языком любви Цукки были прикосновения, и они говорили гораздо больше, чем любые слова. В легких касаниях пальцев чувствовалась поддержка, в крепких объятиях – беспокойство, а в поцелуях — любовь. Ямагучи нащупал руку Цукки на своем животе, переплел пальцы, пытаясь сжаться в маленький комок и утыкаясь лицом в подушку. Стыд и вина за подобные желания и поведение наполняли его, заставляли чувствовать себя обузой до тех пор, пока Кей не прижимал его к себе сильнее, сжимая его пальцы, не в силах выразить свое беспокойство иными способами. Тогда Тадаши чувствовал облегчение. Стыд, вина, опустошение покидали его тело, оставляя на своем месте зияющую пустоту, в которую постепенно проникали другие вещи. Свежий запах мыла и шампуня, осознанность, надежда. Даже в плохие дни могут случаться хорошие моменты. Ямагучи распахнул глаза, вдохнул полной грудью, пытаясь окончательно прийти в себя. В этом ему помог сигнал микроволновки, доносившийся с кухни. Цукишима привстал, оставил мокрый поцелуй на его щеке, убеждаясь, что тот окончательно проснулся. — Я принес несколько порций удона с говядиной из того ресторана, который тебе нравится, помнишь? Вставай. Нужно поесть, пока все не остыло. — Хорошо. Цукки ушел. Тадаши еще несколько секунд лежал в постели, после чего наконец встал, чтобы поесть. Ведь он точно знал, прочувствовал на своем опыте, что после плохих дней всегда наступят хорошие.