Верю тебе

      Пятый откинулся на спинку рабочего кресла на колёсиках и любовался упоительной картиной.       Эйдан стоял к нему спиной и, наклонившись, подсоединял сканер. Его обтянутые джинсами бёдра находились на уровне его глаз, всего на расстоянии вытянутой руки. Харгривз едва удерживался, чтобы не погладить их, а потом посадить его на колени, стащить с него футболку и.... - Ну как тебе? - Действительно интересно, - пробормотал он. Эйдан выпрямился и обернулся. - Что? Пятый вздрогнул и заморгал. - Ты о чём? Эйдан нахмурился. - Я о кресле. Как тебе в нём? - О! - Пятый опустил взгляд на синие подлокотники. - Замечательно. Хочешь попробовать?       Эйдан покачал головой. - Я ещё насижусь в нём, когда загружу программу. - Я могу тебе помочь? Эйдан с сомнением посмотрел на него. - Ты сможешь залезть под стол и подсоединить стабилизатор?        Пятый криво усмехнулся. - Попробую. - Прости. Я ведь не знаю, что ты можешь, а что нет.        Его улыбка пропала. Эйдан действительно считает его инвалидом. Именно этого он и боялся. Он не интересовал его как мужчина, Эйдан думал только о его травмах. - Я могу делать почти всё то же, что и ты. Возможно, не так хорошо или быстро. Но я справляюсь со всем. Кроме бега. Я не могу бегать. - Раньше ты бегал каждый день для поддержания формы.. - Да? - Пятый пожал плечами. - А теперь плаваю и поднимаю тяжести.       Эйдан кивнул.       Пятый опустился на колени и влез под компьютерный стол, чтобы подсоединить провода. - Тут полно проводов. - Я знаю, - сказали за его спиной. Он воткнул все вилки, которые смог найти. - Их пять, правильно? - Что? - рассеянно пробормотал Эйдан, задумавшись не о числе, а об имени оного мужчины под столом.       Пятый попятился, повернул голову и взглянул на мужа через плечо.       Эйдан пристально смотрел на него. Значит, тот всё-таки интересует его?.. - Ты либо поддай ногой, либо ущипни меня. Неопределённость меня убивает. - Что? - Ты так разглядываешь мой зад, словно прицениваешься к нему. Может, попробуешь товар на ощупь?       Краска залила Эйдану всю шею и щёки. Он схватил кусок пенопласта от упаковки и с размаху стукнул Пятого. Пенопласт разлетелся на куски. - Вот как я попробую. - Ещё. - Хватит с тебя "ролевых игр". - Эйдан с подстёбом ответил, бросив в него обломок пенопласта и поднялся. От его улыбки под столом, Галлахеру хотелось упасть на колени. - Пять вилок, правильно? - снова спросил Пятый. Галлахеру пришлось посчитать. - Пять. Правильно. - Тогда всё. Эйдан включил систему и с улыбкой повернулся к Пятому. - Работает. Пятый поднялся на колени, уставившись на компьютер как на существо из другой галактики. - Это означает, что он хороший? Эйдан хмыкнул. - Это означает, что мы сделали всё правильно. Пока. - Ты хочешь сказать, это ты сделал всё правильно. Я только смотрел. Похоже, ты разбираешься. - Разбираюсь, - уверено заявил Эйдан. - Хорошо, что хоть кто-то разбирается. Он медленно поднялся с колен, прислушиваясь. - Кто это?       Эйдан услышал отдалённый звук. Кто-то поднимался по лестнице в квартиру Пятого. - Шаги тяжёлые. Ты ждёшь ещё какую-нибудь доставку? - Сегодня нет. Интересно. - Пятый вышел в маленькую прихожую и открыл дверь. - Чак Биман*! Как, чёрт возьми, ты нашёл меня так быстро? Я только сегодня въехал сюда.       Эйдан удивлённо заморгал. Это кто ещё? Он думал, что Пятый никого не помнил в Далласе. Послышалось тяжёлое дыхание, но он никого не видел. - Я сохранил некоторые способности к расследованием с репортёрских времён связанных с Коммисией. - произнёс глубокий голос новоиспечённого гостя. - Входи. - Файв ввёл мужчину в комнату. Эйдан, это Чак Биман. Мы работали вместе. Чак это Эйдан - мой художник. Эйдан - лучший оформитель в Далласе. К тому же он знает, как наладить компьютерную систему.       Эйдан покачал головой: после таких похвал оставалось только надеяться, что он оправдает его ожидания. - Как можно жить в наш век, не умея подключать компьютер? Вы что, не пользуетесь компьютером в своей работе? - Конечно, пользуемся. - Отозвался Чак. - Но у нас целый отдел занимается техническим оборудованием. Для меня компьютер - это просто удобная печатная машинка. - Давай присядем. - Пятый сдвинул в сторону бумаги, которыми Эйдан завалил старый диван, когда рылся в коробках от приборов. Эйдан кинулся спасать инструкцию. - Я могу прийти позже, если вам... - Ты нам не помешаешь, - сказал Пятый. - К тому же тебе надо закончить всё до четырёх, чтобы мы успели забрать Никки.        Чак сел на край дивана. - А кто это Никки?       Пятый бросил на Эйдана взгляд, в котором читалось: 《Я бы, конечно, хотел ему сказать》, и ответил: - Это сын Эйдана. Мы хотим взять его поплавать в бассейне гостиницы. Я ещё не выписался оттуда.       Эйдан сосредоточился на компьютере. Пятый всегда был честным и всегда вызывал у Эйда этим восхищение.       Эйдан механически щёлках клавишей и ждал, пока компьютер сделает свою работу. Он невольно отвлёкся и прислушался к разговору остальных мужчин в комнате. Говорил в основном Пятый. Он узнал множество невероятных подробностей: о деревне, в которой он оказался, о многочисленных операциях, которые ему пришлось перенести, о годах мучительного восстановления. Пятый говорил обо всём так буднично, словно это случилось с кем-то другим.       Эйдан подумал о тяготах своих последних лет. Они не шли ни в какое сравнение с тем, что пришлось пережить Пятому.       Понятно, почему он так изменился: человек не может остаться прежним после таких испытаний.       Галлахер опять прислушался. Разговор, слава Богу переключился на единственную ежедневную газету Далласа.       Чак несколько минут перечислял людей, которые трудились в компании, ещё со времён Файва.       Вдруг Пятый остановил его беспомощным жестом: - Я никого не помню. - Вспомнишь, когда увидишь. - Чак откашлялся. - А вот Хэм Гудвин прекрасно помнит тебя. - Ты говорил, он редактор международных новостей? Чак кивнул. - Мы говорили с ним о тебе вчера. Ему позарез нужен хороший репортёр, что знает несколько языков.       Пятый покачал головой. - Я не могу. - Ты не потерял способности писать. - Заметил Чак. - Я читал несколько твоих статей в исторических журналах. - Проводить расследования сложнее, чем писать, - спокойно ответил Пятый. - Да и тем более я уже занят работой. Очень сожалею, но сейчас я хочу вплотную заняться журналом.        Эйдан перевёл дух - он помнил все поездки Пятого, и прежде всего ту, из которой он не вернулся. - Подумай. - Чак поднялся. - А мне, пожалуй, пора. Рад был снова пообщаться с тобой, Райан. Приятно было познакомиться, сэр. - Спасибо, Чак. Взаимно.       Пятый проводил его до двери.       Когда он вернулся, Эйдан не удержался от вопроса: - Ты всегда был журналистом расследования. Почему бы тебе не заняться этим снова?       Пятый внимательно взглянул на мужа. - Во-первых, я занимался этим, потому что мне нравилось наблюдать за людьми. Если ты не знал, я был ещё киллером, и часто наблюдал за чужими эмоциями.. Сейчас... - Он дёрнул плечом. - Чтобы проводить расследования, требуется отличная память - и кратковременная, и долговечная. Это то, чего у меня нет.       Компьютер загудел, и Эйдан взглянул на мотор.       Пятый начинал что-то вспоминать, когда прикасался к нему. А что будет, если память вернётся к нему полностью? Харгривз снова станет репортёром? От одной этой мысли Эйдан похолодел. Что могло удержать его? 《Вестник прошлого》. И Никки. И он. Нет, он - вряд ли. Его журнал и его сын могли сохранить ему жизнь. А если память вернётся к нему не полностью? Ведь он вспоминал, только когда прикасался к Эйдану. Значит, существовал отличный шанс, что он никогда не вспомнит всего. И он этого шанса не упустит.       Эйдан с облегчением потянулся к мыши, но рука зависла в воздухе. Сделать Пятого счастливым. Удержать его здесь.        Когда это произошло? Когда ему вдруг стало важно, чтобы Пятый оставался в его жизни?

***

- Давай, Рэнди. Знаешь, как это здорово! Не бойся!       Эйдан поправил сползающие на нос тёмные очки и бросил взгляд поверх книги. Пятый и Никки стояли и в мелководной части бассейна, уговаривая трусоватого Рэнди съехать вниз с горки.       Рэнди ничего не ответил и только пристально смотрел вниз с восьмифутовой высоты извилистой, пластиковой голубой дорожки. - Я и тебя поймаю, как Никки, - присоединился к сыну Пятый.       Рэнди не двигался. - Может, хочешь сойти? - спросил Пятый. Мальчик помотал головой. - Давай, Никки съедет вместе с тобой. - Да! - Закричал Никки. - Вот будет здорово!       Рэнди поморгал и поспешно кивнул. - Хорошо! - Никки торопливо зашлёпал вверх, подтягивая сползающие с его худенького тела плавки. - Поехали! - закричал Никки и оттолкнулся. Через две секунды Пятый поймал одного левой, другого правой рукой.       Ренди засмеялся. - Можно ещё разочек? Самому? - Сколько угодно, - отозвался Пятый.       Эйдан взглянул на часы - они уговаривали его почти двадцать минут. Откуда столько терпения? Тот Пятый, которого он знал, и пяти минут бы не выдержал.        Тут Пятый повернулся, и его взгляд упал на рваный шрам поперёк его левой груди. Вот где он научился терпеть - на больничной койке. Шесть операций за шесть лет. В его сломанных руках и ногах такое количество металлических штырей, что в аэропорту каждый раз начинали звенеть металлоискатели. - Пап! Посмотри на меня!        Эйдан с улыбкой поднял кошачьи зелёные глаза. Его сын сотый раз скатился с горки и плюхнулся в воду. - Попробуй, пап! Знаешь, как здорово! - Это горка для детей, малыш. - Ну, пап! Я же говорил тебе, я не малыш. - Ты - мой малыш.       Никки высунулся из воды. - Пап! - Прости. Я всё время забываю, что ты у меня почти мужчина. - Ты можешь называть малышом меня.       Эйдан вскинул глаза и увидел Пятого. Он стоял у бортика бассейна, положив подбородок на скрещённые руки. Таких шрамов Эйдан ещё не видел. От кисти левой руки до локтя тянулся след от ожога.       Эйдан вздрогнул.       Улыбка Пятого погасла. Он опустил руки в воду. Торопясь загладить неловкость, Эйдан удивлённо поднял густые брови. - А мне казалось, что я называл тебя "босс".       Пятый клюнул на эту наживку, хотя улыбка его была скорее печальной, чем весёлой. - Так вот, твой босс считает, что тебе надо поплавать. Неожиданно рядом с ним возник Рэнди. - Да, мистер Галлахер, пойдёмте, это так здорово! Ему давно хотелось в воду. Пот стекал у него по спине и собирался в крупные капли. - Да, пап, - подхватил Никки, вынырнув после очередного спуска. - Да, мистер Галлахер, - Пятый подчёркнуто произнёс его фамилию. - Мы хотим полюбоваться вашим купальным костюмом, который доходит вам до колен.       Эйдан чуть было не показал ему язык: не дождётся, не будет он раздеваться у него на глазах. У него было уже не то телосложение, что шесть лет назад. Он родил, грудь огрубела, бёдра раздались. Но мужчина всё равно поддерживал себя в форме как мог. О чём говорил небольшой пресс. Но мужчина всё равно стеснялся. Вот поэтому и надо было раздеться. Пусть всё увидит. Может, тогда он перестанет наконец заигрывать с ним. - Уже иду. - Давай, пап!       Галлахер встал и стащил футболку через голову. Три пары глаз уставились на него. Эйдан упер руки в бока. - А ну-ка, хватит смотреть на меня! Идите плавать! - Пошли, мальчики, - позвал Пятый. Поплыли наперегонки на другую сторону. Эйдан быстро сбросил шорты, собираясь нырнуть, пока они не вернулись.        Он шагнул в воду и споткнулся, потому что в середине бассейна стоял Пятый и смотрел прямо на него, как будто видел впервые в жизни. Его тёмные глаза горели, как угли, а взгляд медленно скользил по его телу. Эйдану показалось, что чувствует прикосновение его рук. Как загипнотизированный, Эйдан не мог шевельнуться.        По волосам у Пятого стекала вода, капельки блестели. Ему мучительно хотелось дотронуться до этого подбородка, почувствовать тепло кожи.... - Я выиграл! - хором закричали мальчишки. - Я был первым! - кричал Рэнди. - Нет, я! - возражал Никки. - Пятый, ведь я был первым, правда?       Пятый подплыл к другой стороне. - Простите, ребятки. Я не видел, кто выиграл. Может быть, попробуете снова?       Эйдан не слышал, что они ответили: он нырнул в бассейн. Холодная вода обожгла разгорячённое тело.       Потом они все вчетвером играли в "салки", и когда Эйдан в следующий раз взглянул на часы, то ахнул. - Боже мой, уже почти семь. Нам давно пора домой. - У-у-у, - недовольно хором протянули дети. - Ещё пять минуток, - попросил Никки. - Э, нет. Вы обещали выходить сразу, как я скажу, помните?       После очередного 《у-у-у》 дети нехотя поплыли к ступенькам в дальнем углу бассейна.       Эйдан повернул туда, где оставил вещи, и вдруг заметил, что Пятый не спешит к ним присоединиться. - А ты что, останешься? - Хочу сделать ещё пару кругов. - Пятый перевернулся на спину и лениво взмахнул рукой. Глаза у Эйдана сузились. - Собираешься наблюдать за мной? Пятый на это криво усмехнулся. - Ты обольщаешься. - Если ты думаешь... - Я появлюсь через часок и принесу пиццу. - Пиццу? - Я попросил твою маму не готовить сегодня. Куплю веганскую пиццу, устроим что-то вроде новоселья.       Харгривз ещё раз перевернулся и поплыл от него ровным кролем.       Вытираясь и одеваясь, Эйдан смотрел, как он плывёт. Движения были чёткими и сильными, но что-то в них его смущало.       Он вдруг понял: Пятый был в футболке и ткань мешала ему.       Он при температуре за тридцать ходил в рубашке с длинными рукавами и брюках.       Пятый прятал свои шрамы!       От него. Он не доверял ему.       Эйдан насухо вытер мальчишек. У выхода он оглянулся: Пятый разрезал воду медленными сильными движениями.       Эйдан вдруг вспомнил, какую пиццу он любит. Галлахер подошёл к краю бассейна, присел на корточки и, когда Пятый коснулся бортика, похлопал его по плечу.       Номерной удивлённо поднял голову, широко открыв глаза, потом улыбнулся. - Я помню. Тебе без оливок.

***

- Папа! Папа! Ты где? - На лестнице послышался отчаянный топот маленьких ног.       Пятый ушёл на ужин к будущему издателю, и Эйдан сидел в его квартире за компьютером один. Он встал, чтобы открыть сыну дверь. - Господи, что это? Никки в грязной спортивной форме смотрел на него полными слёз глазами. - Наш тренер уходит, пап. Что мы будем делать? Эйдан пропустил сына в офис. - Тренер уходит? Когда? - Через две недели. - Губы у него задрожали. - Его перебо... перего.. - Переводят? - Да. В Лос- Анджелес. - Никки вытер нос рукавом. Останется ещё пять недель до конца сезона, пап! Ну что нам делать? - Я уверен, вас найдут другого тренера, что-бы... - Нет! Он сегодня сказал на тренировке, что не может никого найти. Он обзвонил всех пап и даже мам. Все очень заняты.       Эйдан прижал сына к себе. Преждевременное окончание бейсбольного сезона было для Никки трагедией.        Он отстранился и с надеждой посмотрел на своего папу. - Как ты думаешь, Пятый может быть нашим тренером?       Нет! Ещё не хватает, что бы Харгривз стал для Никки неким идолом. Надо было что-то отвечать. - Не думаю, что Пятый сможет выдержать такую нагрузку. - Но... - Я видел ваши тренировки. Тренер бегал между игроками, показывая, как играть. - Но... - Пятый не сможет бегать, Никки. Он говорил мне.       Детские тёмные глаза снова наполнились слезами. - Ну как же быть, папа? Мы даже ещё не выиграли ни одной игры.       Эйдан снял с головы сына бейсболку и провёл рукой по влажным густым волосам. - Вот что. Я сейчас выключу компьютер и, пока ты будешь мыться в ванне, постараюсь всех обзвонить и всё выяснить, хорошо? - Хорошо, - повторил он без особой надежды.       К тому времени, как Никки был готов идти спать, у Эйдана были две новости: плохая и хорошая. Плохая состояла в том, что никто не хотел тренировать 《тигров》. А хорошей новостью - во всяком случае, для Никки - было то, что Эйдан сам решил стать их тренером. - Папа! - Никки уставился на него. - Но ты же ничего не понимаешь в бейсболе. - Да, я знаю мало. Но вы уже сами многое умеете. Я немного подучусь. - Эйдан поправил на нём пижаму. - Ну, как тебе это? Если я не возьмусь, вам придётся закончить её сезон.       Никки обвил ручонками шею. - Спасибо, папочка.       Эйдан обнял его. У него не было времени, но он скорее откажет себе в нескольких часа сна, чем огорчит сынишку.       Теперь нужно было как можно дольше скрывать эту новость от Пятого. Он не только будет сильно смеяться, но и поймёт, что он хочет изолировать его от Никки.       Меньше всего Эйдану сейчас было нужно, чтобы Пятый ещё больше вырос в глазах его сына. Никки и так считал его суперменом. Выше этого был только отец.