Верю тебе

      Часы на экране компьютера отсчитали следующую минуту. Это была девяносто седьмая минута с тех пор, как Эйдан, как раненый зверь, уполз к себе в берлогу.       Он думал, что сможет с головой уйти в работу, но у него ничего не вышло.       Пятый ушёл.       Он всхлипнул, ком в горле едва позволял дышать.       Нет! Если он даст волю отчаянию, он будет плакать дни, недели, всю жизнь. Пока не умрёт от обезвоживания. Надо спрятать его глубоко внутри. Это помогало ему выжить раньше. Все эти годы. Это поможет и теперь. Со временем.       Ему надо только.... - Пап! Отец! Вы наверху?       Эйдан вздохнул. Неужели Никки пришёл послушать свою сказку на ночь? Уже?!       Он приложил руки к лицу, спешно вытирая лицо покрытое в слезах. Хорошо что они уже высохли и глаза перестали быть красными. Было бы трудно объяснить всё сыну.       Никки распахнул дверь. Его взгляд упал на него, потом скользнул по комнате. - Привет, а где отец? - Он... Уехал. - Куда? - Он... В Хьюстон. Домой.       Нет! - вскричала его душа. Его дом здесь - К бабушке и дедушке? Он обещал взять меня с собой в следующий раз. Ты знаешь, что у них прямо во дворе есть бассейн?       Эйдан кивнул. - А когда он вернётся?       Луч надежды пронзил Эйдана. Да, Пятый вернётся из-за Никки. Он ни за что не откажется от сына. - Пап, ты что? - Никки неуверенно положил ему руку на колено. - Когда отец вернётся?       В голове у него проносились видения. Он подписывает документ о разводе.... опять. Мучительные дни и ночи, когда Никки проводит положенные по закону время с отцом. И самое ужасное - Пять, пришедший, чтобы забрать Никки. Он разговаривает с ним и притворяется, что больше не любит его. - Пап!       Он посмотрел на сына. - Я не знаю, солнышко. Он сказал, что позвонит тебе завтра. Ты уже принял ванну?       Никки помотал головой. - Я хотел сначала хотел попросить отца кое о чём. - Тогда ты бы пошёл и искупался. Тебе скоро спать. - И он добавил с надеждой. - Хочешь, что бы я тебе помог?       Никки закатил глаза и повернулся к двери. - Ты что, пап! Я уже большой.       Эйдан вздохнул и сказал вслед: - Осторожнее спускайся по лестнице. - Не бойся за меня!       Ребёнок с силой захлопнул дверь, но Эйдан не заметил этого. Не бойся за меня!       Слова Никки прозвучали словно эхо того, что говорил Пять. Эйдан боялся, вот в чём дело. Нет, Не Пятому он не доверял, он не доверял жизни. Собирался держать Пятого под стеклянным колпаком. Как розу из Красавицы и Чудовища. Волновался, что он умрёт где-нибудь в джунглях, а он просто мог погибнуть в обычной автомобильной катастрофе, по пути домой.       Эйдан не может оберегать его двадцать четыре на семь. Он может только заботиться о нём, помогать ему, любить и утешать, если он потерпит поражение на жизненном пути. И если бы он его любил, Эйдан должен был дать ему то, в чём он так нуждался.       Пять бы дал ему всё, что ему было нужно. Он верил в него, надеялся, доверял Эйду. Он позволял ему быть самим собой, а он практически не оставил ему выбора.       Эгоист! Эгоист!! Эгоист!!!       Эйдан придвинулся вместе с креслом ближе к стулу и достал из ящика телефонный справочник. Какая авиакомпания делает больше всего рейсов в Хьюстон? У них наверняка есть сегодня ещё один вечерний рейс.       По телефону ему ответили, что он только что пропустил последний. Видимо, тот, которым улетел Пять. Следующий рейс в Хьюстон был завтра, в девять утра.       Подпрыгнув в последний раз, самолёт резко взмыл в недо над Далласом. Последние лучи заходящего солнца ударили Пятому в лицо.       Самолёт наренился, и город пропал из виду.       Пять вдруг почувствовал нестерпимую тоску. Будто связь, которую он в конце концов нашёл после стольких лет блуждания вслепую, вдруг оборвалась.       Это произошло два часа назад, когда Эйдан отказался вернуть ему его жизнь.       Пятый подавил стон. Харгривз продолжал любить его. Даже зная, что он не доверяет ему, что думает только о себе.       Однако... Как мог он осуждать его за эгоизм? Ему не на кого было опереться в жизни. Он привык защищаться, заботиться о себе самому, потому что некому было позаботиться о нём.       Так что важнее, Эйдан или его прошлое?       Что за вопрос? Эйдан был важнее для него всего остального в мире, за исключением, может быть, Никки.       Что такое какие-то воспоминания в сравнении с ним? Они не могли согреть по ночам, поцеловать и обнять его. Они не могли его любить. Эйдан был второй половиной его души, которой ему недоставало больше шести лет, что бы быть полноценным.       Пятый откинул голову на узкую спинку кресла, поморщившись от неожиданного прозрения. Он сделал то, чего Эйдан всегда боялся. "Либо всё по-моему, либо до свидания" - вот какая логика. Партнёры в его жизни решили свои проблемы за его счёт, заставляя поступать так, как они считали нужным....       Что и он попытался сделать.       Чёрт! Чёрт! Чёрт!       Эйдан имел полное право не доверять ему. И теперь он должен доказать, что будет рядом с ним до конца жизни, что бы ни случилось.       Пятый приземлился в Хьюстоне в десять и сразу направился к билетной кассе. До половины седьмого утра на Даллас не было ни одного рейса.       Он забронировал место и подавил желание позвонить Эйдану. То, что он хотел сказать, надо было сказать лично.       Пять купил какой-то детектив и сел в уголке, чтобы переждать ночь. Пятый едва сдерживал нетерпение, пока пассажиры стаскивали с полок багаж и медленно тянулись в входу в здание далласского аэропорта.       Ему не терпелось поскорее поехать домой, у Эйдану. Всю ночь он думал, в чём Эйдан мог его обвинять: в том, что он никогда не любил его, что просто использовал, чтобы восстановить память.       Нет, надо прекратить терзать себя.       Наконец впереди забрезжил просвет. Пять обогнал несколько еле тащившихся пассажиров и вошёл в здание аэропорта. Сделав три шага, он остановился, и человек, шедший за ним следом, налетел на него. Пятый почти не заметил этого, он видел только Эйдана, сидевшего на стуле во втором ряду.       Он тряхнул головой, чтобы отделаться от наваждения, но Эйдан не исчез. Он медленно встал. - Пять!       Он видел, как его губы произнесли его имя, но шум толпы и громкие объявления по радио заглушили его голос.       Ещё два шага - и он обхватил его. Рука так крепко вцепились в Эйдана, что он подумал, что тот никогда его не отпустит.       Слава Богу.       Прости. Прости. Прости.       Они повторяли это, как молитву, в унисон.       Пятый убрал прядь волос со щёки мужа, где были две родинки. - Как ты узнал, что я прилетаю? - Я не знал. - Эйдан достал билет из рюкзака. - Я собирался сейчас вылететь в Хьюстон.       Пятый бросил взгляд на билет, потом внимательно всмотрелся в его красивое и такое родное лицо. Эйдан собирался в Хьюстон. Он верил ему. Он любил его. - Я люблю тебя, Эйдан. - Я тоже тебя люблю.       Харгривз не смог не улыбнуться. - Я знаю. - Что... - Эйдан почувствовал толчок в спину. Они стояли в самом центре забитого людьми прохода. Пятый взял Эйдана за руку и повёл через зал к свободному месту. Они встали в уголке, и Пять обнял его. - Тут лучше, теперь мы сможем поговорить. - Что ты тут делаешь? - старого спросил Эйдан. - Ты де улетел в Хьюстон?       Пять кивнул. - И первым самолётом вернулся обратно. - Правда? - Лицо Эйдана мгновенно озарилось любовью.       Пятый снова кинул. - Как только я поднялся в воздух, я понял, какую ужасную ошибку совершил. Ты прав, Amado. Прошлое не имеет значения. Важно то, что ты здесь, сейчас в моих объятиях. - О, Файв. - Эйдана вдруг ослепили слёзы. - Твоя память... - Плевать на мою память. - Пять еще крепче обнял его. - Это не она делает меня здоровым, а ты.       Слёзы потекли по лицу Эйдана. - Это лучшее, что мне когда-либо говорили в жизни.       Пятый понял его за руку, но Эйлан не сдвинулся с места. - Нет.       Пятый остановился и удивлённо посмотрел на него. - Мы полетим в Хьюстон, - твёрдо заявил Эйдан. - Следующий рейсом.       Пятый грустно посмотрел на него. - Тебе не надо делать этого, amado. Я сказал тебе... - Я помню, что ты сказал, но ты не прав. Прошлое имеет значение, во всяком случае, для тебя. Поэтому мы полетим в Хьюстон, чтобы к тебе полностью вернулось память. - Но..... - Позволь мне сделать это для тебя. Пожалуйста. - Эйдан ласково провёл пальцем по шраму у него на лице. - Ты так много сделал для меня. - Я думал, ты боялся, как бы я не вернулся к работе киллера или репортёра. - И сейчас боюсь. Но если тебе это нужно... - Эйдан криво улыбнулся. - Я буду беспокоиться, я заставлю тебя звонить каждый час, но...       Пятый притянул его к себе. - Я не вернусь к репортёрской работе. Ни к ней, ни к убийствам. Никогда, понял?       Эйдан приложил ладонь к его губам. - Тшшш, мы не знаем, что принесёт нам будущее. У нас есть только настоящее. Давай просто радоваться тому, что мы снова вместе. - Но я действительно не собираюсь возвращаться к прошлым работам. - настойчиво повторил Пять. - Мне нужно, чтобы ты верил мне, Эйдан.       И он вдруг понял, что поверил. - Знаешь, я верю тебе. Поразительно! Я не испытывал такого долгие годы. Я чувствую себя... Таким лёгким. Таким свободным. - Эйдан обнял его за шею и поцеловал прямо в губы с глубоким чувством. - Спасибо тебе, querido. Ты вернул мне способность верить. - Значит, теперь ты такой, какой был, когда мы поженились, да? И я могу любить тебя таким, какой ты был, потому что ты такой же и сегодня?       Эйдан усмехнулся. - Люби меня как тебе угодно. Только люби.       Пятый взял его лицо в ладони и крепко поцеловал. - Я буду любить тебя вечно.       Эйдан едва мог говорить от переполнявших чувств. - Знаешь, я наверное, должен вести себя хорошо до конца своих дней, да? Чтобы соединиться на небесах со своим ангелом. Может быть, к тому времени, твои крылья высохнут от крови и исцеляться к тому времени?       Пятый покачал головой. - Мои крылья уже исцелились и стали белее снега. Твоя любовь и любовь Николаса сделали меня здоровым. Моя семья - это всё, что мне нужно. А теперь нам пора домой. - А что делать с моим билетом в Хьюстон? - Давай поменяем его на дител на Мальдивы. Или хочешь, отправимся в горы в наш медовый месяц и сделаем семейный отпуск на троих.       Переплетая между собой пальцы, счастливые мужчины пошли по залу. - Теперь, когда твои крылья в порядке, почему мы не летим? - Пожалуй, ты прав, Amado. - Пятый наклонился и поцеловал его. - Мне кажется, я могу сейчас взлететь