Теплая Франция

Тэхен, проснувшись, лежал в постели. Несколькими минутами ранее часы мягко отбили час. Три утра. Слишком тихо, казалось, что стены тоже спят. Лежа раздетым под шелковыми простынями и согнув руки за головой, он повел бедрами и ощутил, как гладкая ткань скользит по напряженной плоти. Он проснулся от приятного сна, его бедра напряглись в ожидании и явно показывали, что виной тому яркий, желанный образ галантного мужчины, заполнивший его воображение. Тэхен вновь повел бедрами. Ему никогда не снились девушки, что уж говорить о мужчинах. Изящные руки, плечи, впалый живот напряглись и затвердели. Ему следовало не думать, отбросить все мысли, не плакать в тот день... не отпускать... Там, среди природы, с головой, откинувшейся в исступлении назад, он выглядел жертвой, соблазнившим большую часть ленивых богов Олимпа. Жертвой Эросу был бы он, а его стоны — сладчайшим благословением, какое когда-либо существовало. Он снова фантомно почувствовал чужие ладони на своих бедрах, не пытаясь сбежать от этого. Напряжение в его теле усилилось. Кровь глухо застучала в примитивном мужском непреодолимом влечении. Тэхен удивился себе, своей безудержности. Боже милосердный, он хотел!.. Тэхен отбросил простыню, давая прохладному ночному воздуху охладить свой жар. Он глубоко вздохнул, чтобы освободиться от напряжения, что сжало его изнутри. На следующий день, вечером, Тэхен в одиночестве стоял на балконе, наблюдая за людьми, что спешили, гуляли, громко смеялись. Тепло дня еще не обернулось послеполуденным моросящим дождем, хотя день казался уже окутанным туманом. Чимин, как он знал, упражнялся сегодня в игре пьесы для клавикордов, которую он должен был играть на концерте в конце недели. Странный выбор для Чимина, который не любит подобное, но раз уж он умеет играть на клавишах, то почему бы и нет? Тэхен считал, что музыка успокаивает расшатанные нервы. Вышел Чимин, неся в руках два бокала. Он протянул один Тэхену, съежившемуся от сырого тумана. — Холодно. Пойдем в квартиру, — улыбнулся Чимин и удалился. Да, возможно пришло время покончить с уединением. — Любишь одиночество? — спросил Чимин, лениво присаживаясь на диван. — В одиночку гуляешь, в одиночку ешь, танцуешь в стороне от всех, — все перечисленное — правда. — Я не люблю одиночество. Просто не завожу лишних знакомств, — ответил Тэхен, отпивая из бокала сверкающую жидкость. — Чтобы в людях лишний раз не разочаровываться. Чимин прищурился, сухо повторяя: — «Я не люблю одиночество. Просто не терплю разочарований». Когда соберешься писать мемуары, реплика придется кстати. Тэхен не собирается отдавать свою жизнь мемуарам. Он не собирается быть одиноким всегда. «Орлы летают одиноко, бараны пасутся стадами», — так сказала госпожа Фреэль однажды. Тэхен одинокий орел, драгоценный бриллиант, мальчик с голубыми глазами, кто же еще? В самом деле, он не считал себя выше других людей, только иногда... Это его плохая черта, которую он пытается пресекать. Только не может сдержаться при виде бедных душой людей. Особенно, когда он видел некоторых артистов балета, что были необычайно раздражающими... тогда наступал апогей его злости. Самовлюбленный, напыщенный, претенциозный — именно так отзывались о нем. Тэхену всегда было без разницы на это, он не собирался терять собственное самообладание из-за глупых слов, обращенных в его адрес. «Самовлюбленный». Красив, умен, знает себе цену. «Напыщенный». Еще как. «Претенциозный». Изысканный, желанный. В любом случае даже на самом дне одиночества есть выбор: ты можешь упиваться жалостью или плюнуть на нее. Это выбор самого человека. — Не нужно, — Чимин встает с мягкого дивана, слегка улыбаясь. — Что не нужно? — Не нужно слишком много думать. И Чимин ставит пустой бокал на стол, желая французу спокойных снов и покидает квартиру, оставляя задумчивого Тэхена одного. Говорят, что спокойствие — душевная подлость. Что нужно рваться, путаться, биться, ошибаться, начинать и опять бросать, и опять начинать, и опять бросать, и вечно бороться и лишаться. Тэхен не знает. Но у него на лице нарисовано красками спокойствие, которое он бы обменял на страсть. Тэхен пил и пил, позволяя холодной жидкости течь по языку, в горло. Последние капли потекли по подбородку, но он не заметил этого. Ему хотелось убежать, не только из залитой светом квартиры, не только из Франции, но и от самого себя. Тэхен не простой, он представляет собой лабиринт, а у господина Чона не было с собой клубка с нитками, чтобы выбраться из него, не было волшебной палочки, чтобы не потеряться навсегда во французских запутанных ходах. Господин Чон хочет плутать по лабиринту и не искать выход, он не собирается отступать так просто.

***

Тэхен, будто драгоценная кукла, только успевает сонно зевать, поскольку не выспался, да одеваться, влезая в чистую рубашку, расшитую воздушными рюшами и драгоценным жемчугом, в выглаженные брюки; на шее завязывается шелковая лента с воздушным бантом. Тэхен понимает сейчас только одно, что сидеть на одном месте и делать вид, что все нормально — невозможно, поэтому он порывисто выбегает из дома и, не обращая внимания на соседей, что-то кричащих в след, ловит машину, чтобы доехать в комфорте, а не на ненавистном метро, где светлая рубашка с легкостью может превратиться в черную. — Спасибо, — спешно произносит он, отдавая пару купюр наличными, даже больше нужного, и выходит из автомобиля, хлопая дверью, удивляясь, что они доехали без пробок. Вновь квартал Марэ, кофейня напротив, в которой он проработал дольше планируемого. Стук его каблуков эхом отражается от стен, но тут же тонет в шуме голосов гостей, испивающих большие порции напитков. Тэхен стремительно пролетает мимо них, слыша краем уха, как его окликивают постоянные клиенты, и быстрее несется к двери, которая приведет его в нужный кабинет. Тэхен был уверен, что ему понадобится минимум месяц, чтобы принять решение, которое может сильно изменить его скучную жизнь, но, как оказалось недели вполне достаточно, поэтому именно сейчас он с гордостью в голосе сообщает руководителю, что он увольняется. Можно было сделать это по телефону, без официоза, этого «пафоса», но Тэхену приспичило именно так, чтобы вживую, лично и попрощаться. Он не был очень ценным сотрудником, всем сразу было понятно, что Тэхен здесь надолго не задержится. Это обычный круговорот, когда ты устраиваешься в милую кофейню, чтобы заработать, планируя заранее, как же отсюда сбежать, а главное куда. Тэхен не знает куда ему бежать, но он уже уволился, получив свой заслуженный перерасчет. Дышать стало легче. В разы. Словно с его тела сняли тяжелые цепи, что все это время так тяготили. Жалеет ли он? Тэхен не знает. Ведь это шаг в неизвестность, который, как ни странно, привлекал его именно, потому, что шагая, француз не знал, ступит ли он на твердую землю. Время обязательно покажет. А пока, он дышал полной грудью, гуляя по красивому Парижу, освобождая свои мысли. Тэхен хочет утопить печаль в мятном чае, раствориться в хорошей книге, что про чистую любовь, без всяких бредней. Заниматься нужно тем, к чему вы относитесь с диким энтузиазмом. В противном случае вам никогда не хватит сил, чтобы довести дело до конца. Тэхен идет по широким улицам, слушая мягкий французский язык, гул автомобилей и другие звуки, подсчитывая, что его сбережений едва хватит на арендную плату квартиры за следующий месяц. Он знал заранее, что ему придется просить денег у родителей, либо на время переехать к ним, чтобы решить финансовый вопрос, но все же Тэхен не хочет. Это будет небольшим, но достаточным ударом, чтобы гордость француза пошатнулась. Тэхен — иногда строгий, до сумасшествия педантичный, не терпящий любых отклонений от нормы, выкладывающийся в работу на полную и требующий того же от других. Его дом — это работа, балет и спортзал, но так было раньше, сейчас он по сути безработный, без балета и с тусклыми мечтами. Но все же, молодость будто протекает мимо, ускользает сквозь пальцы песком. Алкоголь, случайный секс, вечеринки до утра — Тэхену это не нужно было ни в шестнадцать, ни в двадцать три. Неизвестно в кого он такой, родители его совершенно другие, но у Тэхена еще все впереди, только без всего запрещенного и небезопасного. Тэхен, гуляя по живописной набережной О-Флер, любуется красивыми барочными фасадами старинных особняков, попутно заглядывая в местные кафе. А мемориальная доска напоминает о том, что здесь когда-то жили прославленные возлюбленные — Пьер Абеляр и Элоиза: запретная любовь, разлука длиною в десять лет, страстные письма с признаниями в любви. И Тэхен вспоминает переписку Элоизы и известного философа, она до сих пор не может оставить его равнодушным, являясь настоящим произведением искусства. Каждая строчка полна искренних чувств, безграничной страсти и истинной любви. Два человека оставались верны друг другу до конца жизни, несмотря на все испытания, выпавшие на их долю. Невольно Тэхен вспоминает господина Чона... Ему кажется, что он спит. За ним на расстоянии продолжают ухаживать: один и тот же курьер доставляет цветы, каждый раз разные, и каждый раз с маленькой открыткой, которые Тэхен хранит, не смеет выкидывать. О нем заботятся: господин Чон звонит каждый день, обычно, когда у Тэхена вечереет, поскольку часовые пояса слишком разнятся. Чонгук интересуется его жизнью, спрашивает о новом, но больше ведет разговоры сам мужчина, потому что Тэхен любит слушать, любит лежать, уткнувшись носом в одеяло, улыбаясь в трубку телефона, любит, когда Чон хрипло смеется, а после прощается. Тэхену нравится это, даже очень и, когда телефон вновь звонит, то он улыбается. — Здравствуй, Тэхен, — а Тэхен останавливается резко, услышав чужой голос, не привлекая внимание других людей, здесь всем все равно, и это прекрасно. — Как ты? Тэхен выходит из ступора, продолжив медлительно шагать в неизвестность, а у самого блеск в глазах появляется. Он рад, что господин Чон звонит, что спрашивает, что ждет... — Я гуляю по набережной, — делится сокровенно он. — Здесь красиво. Тэхен чувствует каждой клеточкой тела, что господин Чон улыбается. — Я уволился из кофейни, — зачем-то сообщает Тэхен, задумчиво кусая наливные губы. Он впервые чем-то делится с мужчиной по телефону. — Что собираешься делать дальше? — по голосу слышно, что мужчина устал, но он по-прежнему мягкий, вызывающий в сердце француза нечто странное. — Не знаю, — весело отвечает Тэхен, ведь он действительно понятия не имеет, что ему делать дальше. — Безумный. — А вы... безумный? — украдкой интересуется Тэхен, у него в горле сохнет. — Мы все по-своему безумны, Тэхен. Тэхен улыбается. Он хочет поинтересоваться почему у господина Чона такой уставший голос, но его останавливает тот факт, что у мужчины свои проблемы, не касающиеся его, а у него — свои. Ему достаточно того, что он знает, чем занимается господин Чон, это вполне себе интересный бизнес. Еще Тэхену хочется спросить, когда господин Чон вернется и здесь он даже не смеет об этом заикнуться. Считает, что несмотря на чужое обещание, он не должен надеяться. — Я скучаю, — глубоким голосом произносит господин Чон, так внезапно и желанно. — Я... — Ничего не говори, Тэхен, хорошо? Тэхен слушается. Только вот Тэхен скучает... впервые он чувствует некую тоску, чувствует, что ему не хватает одной детали для полного счастья. Одного человека. Знает, что Чон чувствует то же самое, но сам не может произнести такие слова, это слишком откровенно для него. Ведь Тэхен отчасти считает, что это безумно странно: совсем мало знакомы, большая разница в возрасте, француз и кореец. Никакой уверенности у него в сердце нет. Но Тэхен боится оттолкнуть, настолько сильно, что с ним не захотят больше связываться, цветов дарить и красивых слов говорить. Компания господина Чона была ему очень приятна, он не может врать сам себе. Он не имеет права так просто отказаться от шанса... поэтому спешно произносит: — Возвращайтесь побыстрее, господин Чон. Я вас жду, — так быстро выпаливает, что задыхаться начинает. — Мне не стоило отпускать тебя. — Я никуда не денусь, — Тэхен засматривается на голубое небо, что сливается с его глазами, полными надежд. — Я здесь, господин Чон... Он правда никуда не денется, у него просто нет вариантов, а сбегать или отказываться — не хочет. Тэхен так делать больше не желает. — У вас уже поздний вечер. Спокойных снов, господин Чон, — он не дает возможности ответить и сбрасывает звонок, останавливаясь посреди набережной, чувствуя, как колотится его сердце. Господин Чон не сможет уснуть. Тэхен Делоне не сможет перестать улыбаться. Тэхен все-таки и правда чувствует... Тэхену стоит научиться сдерживать внезапно забившееся сердце, когда на улице за поворотом померещится знакомый силуэт. Не опускать глаза, когда на скамейке перед ним целуется парочка. И больше никогда, никогда не ждать, когда зазвонит телефон. Иначе он захлебнется собственными чувствами. Тэхен сейчас не хочет думать глубоко, не хочет копаться в своей душе, не хочет рассчитывать на что-то большее. У них, кажется, все неплохо складывается. Господин Чон рад, что Тэхен не отталкивает, что дает ему шанс, что верит. Это до безумия приятно, он вновь сходит с ума, и так каждый раз, когда мужчина слышит бархатный голос в трубке телефона, мечтая оказаться возле этого голоса рядом, чтобы навсегда и навечно. Чону интересна жизнь Тэхена, сам Тэхен. Желание узнать каждую мелочь француза возрастает с каждым днем все больше, но он не обижается, что Тэхен многого не говорит, а только меняет тактику, ждет и не давит. Это даже интересно в какой-то степени. Тэхен поднимает правую ногу, согнутую в коленном суставе под прямым углом, вперед одновременно с поворотом туловища направо, левая рука вперед, правая назад. Исходное положение. Меняет положение рук и ног. И так до сорока раз. Тэхену всегда приходилось работать намного больше, чем диктует занятость, например, в спектаклях. Часто это происходило дома, где под рукой все тренажеры, которые помогали задействовать разные группы мышц и улучшать их рабочее состояние, а также поддерживать во время выходных. Это уже своего рода привычка. Тэхен разминается долго, тщательно, как он любит, потому что все должно быть сделано — качественно. И наконец гранд жете — прыжок с одной ноги на другую с продвижением вперед, назад или в сторону. Ноги раскрываются максимально и принимают в воздухе положение «шпагат». Множество мужчин и женщин называли шпагат Тэхена удивительным и сексуальным зрелищем. Он понимает, что это может показаться удивительным, но... сексуальным? Да, возможно сексуальное притяжение замешано на таких качествах, как магнетизм, умение вкладывать в каждое свое движение определенный смысл; кроме того, это смесь таких противоположных качеств, как агрессивность и покорность. Тэхен делает шпагаты, не задумываясь ни о чем, тем более не вкладывая в это движение сексуальный подтекст. Он не демонстрирует свою сексуальность, но она все равно проскальзывает в простых движениях кистей рук, красивых губ. Сексуальность, она приходит в результате внутренней собранности, когда человек чувствует себя в собственном теле удобно и свободно. Все так. Тэхен знает и все же ему не льстит, когда люди его простую растяжку называют сексуальной. Слишком пошло. Тэхен бы понял это, если любимый человек смотрел на то, как он упражняется у станка в обтягивающем трико, открыто выгибаясь. Он выжимает из уставшего тела все до последней капли, поскольку умеет только так. В зеркалах вокруг отражаются гибкие движения, он летает по залу словно лепесток вишни на ветру. Волосы красиво разлетаются в стороны при взмахе головы, руки и ноги двигаются ровно, словно по идеально отточенной хореографии, но это всего лишь импровизация. — Снова на износ, Делоне, — слышится голос женщины у входа. Да, снова на износ, считает, что отдаваться танцу нужно сполна, иначе это ужасная затея. Тэхен крутится все быстрее, меняя позиции, движется словно юла в пируэтах, это невыносимое удовольствие. — Госпожа Фреэль, — наконец-то останавливается Тэхен, улыбаясь. — Здравствуйте. — Мне очень льстит, что ты занимаешься у меня в студии, но надеюсь это ненадолго! — женщина напоминает о своем заманчивом предложении, но ей правда немного неудобно, что человек с явным потенциалом танцует у нее в одиночестве, без шанса на что-то большее. — Я тоже надеюсь, госпожа, — признается Тэхен, ведь как бы он не пытался вбить себе в голову, что ему нравится... ну, не получается и все! Госпожа Фреэль на мгновение состроила удивленное лицо. — Как решишь окончательно — зайди ко мне. А Тэхен еще даже решать толком не начал, это так, лишь рассуждения. — Ноги не болят, мальчик? — усмехается женщина, а в действительности переживает, ведь Тэхен меры не знает. — Боль не имеет значения, когда ты знаешь, чего хочешь и выбираешь себя, — задумчиво произносит Тэхен. — Ты уверен, что знаешь, чего хочешь? Конечно же нет, какой глупый вопрос... Все слишком размыто. — Ты не выбираешь себя, Тэхен. Если бы выбирал себя, то был бы счастливым и не одиноким, — снова прямое попадание, но французу от этого не легче. Тэхен молчит, ему сказать нечего, а оправдания ни к чему, поэтому госпожа Фреэль продолжает: — Ты уже пошел навстречу уверенными шагами к тому мужчине, как я и советовала? — Тэхену определенно хочется сбежать. — Чистый интерес, Делоне. — Кажется, что пошел... Тэхен сам не верит, что он пошел, что он продолжает идти, пусть вместе с сомнениями, без полной уверенности, с множеством мыслей в голове, но он движется. А женщина резко подбегает к французу, крепко того обнимая, будто Тэхен сказал что-то извне радостное, хотя для госпожи Фреэль это правда новость, поскольку Тэхен всегда был недоступным. — Не упусти его, Тэхен, — просит женщина, держа его за плечи. — Мое сердце чует, что он тот самый. Тэхен понятия не имеет, что там за чуйка у женщины, но мягко улыбается, даже не раздражаясь на чужие слова. «Тот самый» — это на всю жизнь? Навсегда и даже больше? Вместе состаримся и умрем в один день? Любовь до гроба? Тэхен без понятия... Тэхен только начинает осознавать всю сложившуюся ситуацию, каждый день новые эмоции, чувства, которые он старательно исследует, чтобы разобраться, понять и больно никому не сделать. Приходит домой вечером, с приятным чувством измотанности, которое нужно скрасить теплой ванной с воздушной пеной. Тэхен так устал, что был бы не против, чтобы ему кто-нибудь помог раздеться. Он давно так интенсивно не занимался. Обычно Тэхен не думает, просто старается, но сегодня вся его голова занята разными мыслями, которые он и пытался прогнать с помощью танца. Получилось? Тэхен понимает, что нет, когда прикрывает глаза, наслаждаясь теплой водой, что расслабляет тело и мысли атакуют вновь. Представляет, как родители будут недовольны тем, что он уволился, что лишился добровольно заработка. А Тэхен не понимает, ему двадцать три, он духовно взрослее многих, но почему-то его не расценивают как более менее зрелого человека, хотя бы самостоятельным. Он не хочет выслушивать речь матери о том, что нужно поступить в университет, пока не стало поздно, что нужно работать в офисе, как планктон, что необходимо полюбить кофе ради всего святого, что он должен в будущем построить бизнес. И постоянно Тэхен что-то должен. Не хочет он сидеть в душном офисе, разбирать кипу бумаг, даже если в помещении будет кондиционер, постоянно работающий, даже если это будет лучшая компания Парижа. Плевать. Тэхен просто не сможет этого выдержать, он свихнется. Если не свихнется, то потухнет. Тэхену особо ничего не интересно, кроме балета, искусства, истории — в этом он как рыба в воде. А в остальном он плавать не умеет, только если по-собачьи. Он думает над предложением госпожи Фреэль. Для него это лучший вариант, лучше и не найти. Но страшно что-то менять, тем более так глобально. Тэхен уже мысленно готовится к осуждениям, ведь такой молодой и уже балетмейстер! Тэхен помнит, что все решения должны приниматься в пользу балета, он должен думать головой, смотреть в будущее, забыв о своей внутренней боли. Она уйдет. Тэхен в этом уверен. Нужно быть гибким. Как только ты перестал быть гибким – ты умер. Тэхен будет. Несомненно.