"и темным лесом, холодной ночью"

Дрим стонет: тихо, заглушая себя рукой, из горла вырывается что-то среднее между рычанием и всхлипом — если в этом случае может быть что-то "среднее". это просто привычка. всегда начеку, всегда скрытен, всегда тих. даже в полном, в абсолютном одиночестве, отданный самому себе, прямо на распятии. он кладет ладонь на собственное бедро, сжимает, кажется, до будущих желтоватых синяков. Ему не больно — чертовски, боже, чертовски хорошо, когда он делает, как любит – так, что завтра не будет сил – и тут же хнычет от колкой дрожи, приятной-приятной, приходящей с давлением, выгибается в пояснице. чуть приподнимается. Тейкену всегда казалось, что его база хранила в себе только былое. у него дрожат ноги, словно у эпилептика, он тяжело дышит, обжигает лёгкие горячим-холодным-горячим воздухом. база всегда была одинаковая, с самой своей постройки. всегда холодная, всегда светлая, всегда пахнущая древесным соком, целебными растениями и порохом. он чувствует лишний запах. он на секунду ломает его, заставляет остановиться, запаниковать. затем Дрим вдыхает его: пряный, горячий, сладкий, почти излишне. он сразу же заполняет его лёгкие, вкусный и желанный. он узнает этот запах из тысячи. поэтому Дрим сглатывает, и толкается обратно вниз — колени издают неприятный звук, встречаясь с полом, и отдают лёгкой болью. запах не пугает его, он не поднимает взгляд, не ищет, вошёл ли кто; и даже не потому, что этой персоны на СМП нет. точно, не стоит ли пригласить?.. – Текно, – он ещё раз направляет себя вниз, и в этот раз стон не получается сдержать; настолько на него это влияет. парень тут же замирает, округляя глаза. – ох, блять. его мысли мелькают перед глазами, быстро, он даже не успевает их развернуть. одна, конкретная, виснет: ему только что было слишком охуенно из-за одного лишь имени. они с Текноблейдом уже очень давно не виделись. слишком давно. он удивлен, что смог хотя бы вспомнить запах. и его щеки, черт возьми, постыдно краснеют, спешно и бескорыстно, выдают в нем все похоть, что только есть, когда он думает о нем. почему не попробовать?.. Тейкен фокусируется (что, безусловно, очень легко в подобной ситуации): представляет перед собой чужое лицо, чужое тело, чужие волосы. постепенно ощущает голос, мысли, приятную теплую энергию. значит, хватит; обе руки опускаются на пол, парень опускается, медленно-медленно, чуть выравнивается... – все что ты можешь? – шепчут ему в ухо. шепчут нагло, с явной ухмылкой, и хочется кинуть колкость в ответ- –Текно, я... - но его грубо толкают вниз, или, может, вверх, он не уверен, но это его тут же доводит практически до звёздочек перед глазами, до ебаной крови на губах и блядской путаницы внутри. опомниться не дают: – да, именно так. маленький, ты так хорошо справляешься, – Дрим пытается отдышаться, ему так отвратительно великолепно, что он даже слова вставить не может. – не останавливайся. я хочу слышать твой голос. к нему прикасаются: ласково, мажут по шее пальцами, самыми подушечками, а затем направляют подбородок вверх, царапают кадык, и вновь с силой тянут вниз; а затем ещё, ещё, ещё. он не может сдержать голос все это время; словно в забвении, словно молится чертовому божеству; он повторяет имя, уже уходя в радостный скулеж. божество то чудится, божество везде, горящее и обволакивающее, жесткое, направляющее именно туда, куда нужно. голос хвалит. хвалит в ответ на каждый стон, нараспев, и Дрим, черт возьми, насаживается, как последняя шлюха, и ему впервые настолько хорошо; кажется, словно зайди сюда хоть весь сервер, он не обратит внимания. максимум, попросит позвать настоящего Текноблейда — лишь бы ощутить его в себе, лишь бы больше, больше, больше. – ох, я мог бы тебя уничтожить, если ты об этом, – и снова вниз, словно рука касается ноги, лёгкой щекоткой опускается на внутреннюю, чувствительную часть бедра. – тебе же такое нравится, да? когда тебя берут, – кожу царапают, направляют его вниз. он сглатывает обилие слюны, чтобы хотя бы не выглядеть, как псина при течке. – когда вытрахивают до того, что потом невозможно стоять, – руки касаются и второго бедра, и тогда ноги парня разводят в стороны, почти легко, почти аккуратно. он даже не чувствует на самом деле, слишком поглощённый этой пыткой, пока его вновь не опускают, до громкого всхлипа, и на простату идёт такое восхитительное давление. – когда наполняют.– касаются живота. чуть надавливают, и, ох, боже. он не представляет член Текно, распирающий его. это же было бы так больно, так... горячо. он чувствует, словно что-то внутри начинает закручиваться, возгораться и мешать; словно тяжкая, приятная судорога. Дрим тут же пытается хоть немного сконцентрироваться, его взгляд затуманен от слез и удовольствия. он кладет руку на живот, переводит дух. и руку тут же накрывают чужие. – ангел мой, ты даже не можешь справиться без помощи? – ему словно дышат в шею, в самом неправильном и приятном смысле этого слова, вдыхают его кожу, прикасаясь губами, клыками, языком. – Текно, я не... – Я же знаю, – Поцелуй, недалеко от линии, где чувствуется пульс. – на мне бы ты кончил без рук, – и вот, вновь, вниз, до тех пор пока он не скулит имя бога ещё раз. и ещё раз. – только от меня внутри, как долго бы ты продержался м, ангел? и где-то тут мозг Дрима точно отключается; он так и не касается себя, просто скулит от перегрузки и желания ещё большего: его, его, его.

***

отходит Тейкен не сразу: приподнимается, угрюмо стонет, когда рядом не остается и следа чудесного видения, внутри чувствуется холодная, скользкая пустота, а организм начинает упорно протестовать происходящему. пелена перед глазами, похожая на черный песок, спадает постепенно. остаётся только запах древесного сока, целебных растений и пороха. никакого Текноблейда. –...пиздец.