Морозные узоры.

Уилл стоял у широкого окна в гостиной Лектера и любовался снегом. Не сказать, чтобы холод был таким уж редким гостем в Балтиморе, но третье снежное Рождество подряд было настоящим подарком для местных жителей. Грэм с улыбкой на губах наблюдал за тем, как пухлые снежные шмели кружатся в голубоватых сумерках, медленно оседая на дорожку. Вот он — великий уравнитель. Не пройдет и часа, как снежное покрывало покроет мир, скрывая от прохожих твое благосостояние, ведь совершенно не важно что там под слоем льда — дорогой клинкерный кирпич или простой песок, поскользнувшись на нем, навернешься ты одинаково. — Жаль, что мы дотянули с украшением дома до самого праздника, ты же знаешь, не в моих правилах откладывать все на последнюю минуту, — посетовал Ганнибал, торопливо входя в помещение с увесистыми коробками елочных игрушек. Само собой, коробки были идеально и безупречно аккуратными, без единой пылинки. Честно говоря, Уилл никогда не видел, чтобы кто-то хранил так бережно то, что достается всего раз в год. Обычно рождественские украшения, как и елка, пылились где-нибудь на чердаке, медленно зарастая паутиной… На секунду Уилл задумался о чердаке дома Лектера. Вероятно, и там он поддерживал абсолютную стерильность. Стоило проверить при случае. Прошел уже год, а он до сих пор еще ни разу там не был. Впрочем, когда он бывал у доктора, они обычно проводили большую часть времени в его звуконепроницаемом подвале, развлекаясь с очередным гостем. Но сейчас его больше волновал сам Ганнибал, а не его дом. Он стоял рядом с елкой, в дурацком рождественском свитере, который накануне ему купил Уилл и выглядел до неприличия домашним. По правде говоря, Уилл купил два свитера с одинаковыми рисунками. И сейчас они оба были одеты в них, отчего смотрелись как одна из тех сентиментальных влюбленных парочек, которые Уилл обычно сам и высмеивал. — Я просто хотел украсить елку одетым в рождественский свитер. — Но зачем было обряжать в него меня? — Ганнибал поставил коробки на стол рядом с елкой и скептически осмотрел упомянутую одёжку. — Мало того, что на нем изображен совершенно банальный мотив, так еще и качество оставляет желать лучшего. У Санта Клауса треугольное лицо, а «Счастливого Рождества» вообще написано с ошибкой. К тому же, тебя обманули, в составе этого изделия нет кашемира. Нам следует навестить продавца, который продал тебе… ЭТО. Уилл хотел было сказать, что купил оба свитера в соседнем Волмарте, но побоялся, что Ганнибал тогда вообще немедленно его снимет, особенно когда поймет, что то, что сейчас надето прямо на голую кожу, валялось в металлической корзине у касс, и было ощупано минимум сотней рук. Поэтому он поспешил вернуться на безопасную почву. — Затем, что это наше первое Рождество вместе и я хотел, чтобы все было правильно. К тому же, ты сам говорил, что я должен реализовывать детские желания и фантазии, чтобы повысить свою самооценку. Так что просто поддержи меня. — Уилл нахмурился и открыл верхнюю коробку, заглядывая внутрь. Ну само собой, один шар в ней стоил больше, чем оба их свитера. — Хорошо, что здесь нет Эбигейл, она бы сделала кучу фотографий и половина из них оказалась бы в инстаграме еще до полуночи. А еще она дразнила бы нас старомодными… — Уилл, ты кое о чем забываешь. — Ах, прости, любовь моя, я порой бываю таким рассеянным, — разгладив морщинку между бровями, Уилл выдал свою лучшую извиняющуюся улыбку и неожиданно поцеловал Лектера в губы коротким игривым поцелуем. — Не то, чтобы я не любил проводить время с Эбигейл, просто она девочка, да еще и в таком возрасте… Порой она меня смущает. Ганнибал только приподнял бровь, удивляясь порыву Уилла, и вынул первый стеклянный шар из мягкой упаковки, секундно примериваясь, прежде чем повесить его на колючую сосновую лапу. Разумеется, Лектер не смутился бы от комментариев Эбигейл, он не смутился бы даже если его поймали голым за разделыванием трупа. Воистину, его самоуверенности оставалось только завидовать. — Знаешь, что она сказала, когда уезжала сегодня ко мне, милый? — Уилл поморщился от сказанного и схватил сразу несколько шаров, вставая рядом и цепляя их на ветки без какого-либо порядка и логики. У Ганнибала едва заметно дернулся глаз, а челюсть неуловимо напряглась. Всего на секунду, но Грэм успел это заметить. Доктор мгновенно взял себя в руки и снова расслабил лицо, пытаясь скрыть, как его раздражает то, что Уилл ломает его идеально выстроенную систему. — Она сказала, что с радостью не просто уедет в Вулф Трап на пару ночей, а переедет туда окончательно, лишь бы не жить здесь вместе с нами. Потому что, цитата, «Даже выгул семи собак не так мучителен как ваши романтические сюсюканья друг с другом!» — Уилл не выдержал и расхохотался, — Разве мы сюсюкаемся, мой литовский рыцарь? Мне кажется, мы совершенно брутальны и суровы. Потом, правда, она спросила, не против ли я, если она пригласит на Рождество подружку… Я так и не понял, к чему был этот вопрос, друзья всегда желанные гости в доме. — Потому что Кэсси — это не подружка, Уилл, — Ганнибал вздохнул, украдкой перевешивая шары обратно, чтобы ель, вернее сосна, имела более пристойный вид. Порой очаровательная рассеянность Грэма переходила определенную грань, превращаясь в раздражающую неряшливость. — Это девушка Эбигейл. Они питали друг к другу нежные чувства еще в старшей школе, но только лишившись отца и увидев, что мы не побоялись начать отношения, Эбигейл тоже рискнула открыться мисс Бойл. Предполагаю, она хотела услышать, что ты одобряешь ее выбор. Уилл фыркнул и уже открыл было рот, но вовремя спохватился и поджал губы, чтобы не ляпнуть глупость. Фразы «яблочко от яблоньки» или «с кем поведешься, от того и наберешься» крутились у него в голове, но он же обещал… Ганнибал заметил потуги Уилла удержать в себе ехидный комментарий, и приподнял уголок губ в намеке на улыбку. — Надеюсь, ты будешь деликатнее, чем Эбигейл и не станешь изводить Кэсси, когда она зайдет в гости. Раз уж теперь ты в курсе. Не отвлекайся, Уилл, подай мне вон тот шар. — Лектер улыбнулся куда шире и искреннее, увидев, наконец, выход из затруднительного положения, — К тому же, мне кажется, будет куда быстрее, если ты и далее будешь просто подавать мне шары, а я буду вешать. Разумеется, доктор Лектер в очередной раз нашел способ тактично устранить Уилла, чтобы оградить свое жилище от вносимой им безвкусицы. Когда спустя двадцать минут деревце засверкало шарами и гирляндами, Ганнибал отошел на шаг и придирчиво оглядел результат, выглядя, наконец, удовлетворенным. — Уилл, я бы попросил тебя закончить с украшением самостоятельно, мне нужно проверить горячее и начать заниматься десертом, если мы хотим поужинать в обычное время. — Ганнибал вежливо мазнул Грэма губами по щеке и, не дожидаясь ответа, вышел из гостиной в кухню. Уилл заново осмотрел коробки, ища то, что ему осталось. О, целая «звезда» на макушку! Не удивительно, что Ганнибал рискнул его покинуть, при всем своем обилии нестандартных фантазий, Уилл не промазал бы наконечником для ели мимо ее верхушки. Нацепив украшение, Грэм стал бережно складывать пустые коробки, намереваясь убрать их совсем недалеко — в чулан, заодно в уме прикидывая, когда же Ганнибал обнаружит, что он… — УИЛЛ! Грэм ухмыльнулся. Обнаружил. Профайлер внутренне подобрался, готовясь к непростому разговору. За прошедший год он ни разу не допускал подобных ошибок, он и сейчас не совершил бы, если бы это не было частью его замысла. — Уилл! — Ганнибал спешно влетел в комнату, вытирая руки крахмальным белым полотенцем. — Я не могу найти базилик. Может быть, ты просто положил его в другой пакет? Или забыл в машине? Ты ведь не мог забыть купить его, правда? Уиллу отчаянно не хотелось произносить этого вслух, но базилика действительно не было. — Прости, любимый, кажется, у меня просто вылетело из головы, — грустно повинился Грэм, отводя глаза. Оправдание звучало так себе, особенно учитывая эйдетическую память Уилла, но Ганнибал был слишком обеспокоен отсутствием последнего ингредиента для десерта, чтобы обратить на это внимание. — Может быть, ты просто добавишь в мороженое сахар? В такое время все лавки зеленщиков давно уже закрылись… — Это джелато, Уилл. К тому же, я знаю одного, который работает даже сейчас, он всего в пятнадцати минутах езды. Полчаса, если считать туда и обратно, это не сильно собьет график. И, глядя, как доктор Лектер спешит сквозь снег к своему бентли, а потом, взрывая рыхлый свежевыпавший пух колесами, выезжает из двора, Уилл улыбался, понимая, что Ганнибал выбежал из дома в том же дурацком свитере, просто накинув на него пальто. Кажется, сегодня зеленщика ждёт шок. *** Таков уж был его Ганнибал, он всегда делал все именно так, как хочет. Только он мог в Рождественский сочельник броситься в снег, чтобы добыть базилик для клубничного сорбета, хотя добавить нотку сладости можно было простой ложкой сахара. Но Ганнибал не был прост. И с ним тоже было непросто. Уилл не забыл про чертов базилик, он прекрасно про него помнил, более того, продавец той лавки знал, что обычно берет его самый взыскательный покупатель. Он несколько раз настойчиво напоминал профайлеру, что тот забыл последний ингредиент, но Грэм так и ушел без него. Ему просто нужно было ненадолго выманить Ганнибала из дома сегодня вечером, и для этого нашелся всего один повод. Оставалось только надеяться, что Уилл правильно оценил педантичность Лектера и тот действительно помчится по темени в мороз на другой конец города за каким-то пучком зелени, который, на самом то деле, не так уж и необходим. Зато теперь у Грэма было целых полчаса (немного, но ему хватит), чтобы собраться с мыслями и упаковать подарок. Уилл не спешил. Он все еще стоял у окна, глядя на пустое место со следами шин, туда, где еще недавно стоял припаркованный бентли, решая, обдумывая и сомневаясь в своей идее. Все-таки они не так уж и далеко продвинулись в своих отношениях за прошедший год. Да, у них были и долгие поцелуи и объятия, они проводили вместе значительную часть времени и изредка совместно мастурбировали. Чего скрывать, у них пару раз был минет, но на этом все. У них так и не было полноценного проникающего секса, они даже не обсуждали этот вопрос, находя куда больше близости в совместной охоте. Пожалуй, они оба были из тех, для кого секс был скорее биологической необходимостью, чем смыслом жизни. Именно охота давала им то удовлетворение, которое многие ищут в физической близости. Когда они вместе спускались в подвал с очередным почти бессознательным телом, это было куда интимнее секса. Воздух был так же наполнен запахом пота, как во время полового акта, вокруг раздавались крики, но ко всему этому примешивался медный аромат крови, наполняющий рот слюной. Они упивались каждым мгновением совместной работы, чувствуя как стираются границы, как они теряют себя, сливаясь в единое целое. И когда Ганнибал, весь запятнанный кровью и необузданный в своей дикости, наконец обрывал очередную жизнь, это всегда походило на момент катарсиса для них обоих. Иногда последний удар приходился на Уилла и тогда он видел, как Лектер с упоением пожирает его эмоции, питаясь ими так отчаянно и жадно, будто удовольствие Уилла для него ценнее, чем собственное. Они могли бы жить и так, но совсем недавно Уилл осознал, что ему этого мало. Они были близки, настолько близки, что иногда не понимали, где заканчивается один и начинается другой. Так что же, в таком случае, изменит секс? Ганнибал и так был уже в жизни Грэма, в его мыслях, в его желаниях и тайных пороках. Будет еще и в теле. Стоило все же пересечь этот последний маленький рубеж, и наконец узнать друг друга со всех сторон. Признав этот факт, профайлер достал из укромного места подарочную коробочку, положил в нее тюбик смазки и презервативы и обвязал все праздничной лентой. Осталось заняться гигиеной и сегодня он сможет преподнести доктору самый необычный и эксклюзивный подарок из всех возможных. Оставшись в одиночестве, наедине со своими мыслями, Уилл окончательно убедился в том, что готов к этому. Несмотря на раздражающую педантичность Ганнибала, несмотря на его одержимость правилами и вежливостью, зубодробительную тягу к порядку и ритуалам, Уилл обожал его за это. Он любил его недостатки и восхищался ими, одновременно и раздражаясь и наслаждаясь тем, как Лектер может вывести его из себя, мастерски манипулируя эмоциями Уилла. Но он же был и тем, кто удержал его на краю, не дав скатиться в собственное безумие и окончательную отчужденность, подарив взамен новую грань жизни, и это было так… Освежающе. *** На улице было освежающе. Ганнибал понял это сразу, как только вылетел из разогретого нутра бентли на колкий мороз. Зима немедленно запустила ледяные щупальца за ворот пальто и принялась щекотать доктора через тонкий синтетический свитер. Все-таки он слишком привык к качественным вещам из шерсти и кашемира, и теперь, ежась от резкого ветра, вспоминал не самые приятные моменты своей жизни. Он как раз успел перейти через дорогу, чтобы добраться до лавки проверенного зеленщика, когда увидел на ней табличку «Закрыто». Похоже, сегодня многие решили закончить чуть пораньше, чтобы провести время с семьей. Теперь, заполучив Уилла, Ганнибал вполне мог их понять. Он сам хотел скорее вернуться домой, но… Вернуться ни с чем не позволяла проклятая гордость. Лектер оглянулся по сторонам, прикидывая варианты, когда внезапно увидел сетевой супермаркет. Волмарт призывно подмигивал ему огнями с дальнего конца улицы. И, понимая, что другого варианта все равно нет, Ганнибал вздохнул, сел в машину и практически обреченно двинулся к магазину. Супермаркет сочетал в себе все то, что он отчаянно не переносил — толпу спешащих покупателей, отвратительные сетчатые корзинки, кричащие баннеры с рождественскими шарами и аниматора, переодетого Сантой, словом, полный набор банальностей и безвкусицы. Доктор Лектер мрачно замедлился перед раздвижными дверьми в магазин, словно у входа в ад, брезгуя перешагнуть порог. На секунду он представил себе Уилла, его смеющиеся глаза и позабавленное выражение лица, если бы он сейчас увидел замешательство Ганнибала. А потом этот невыносимый собачник взял бы его под руку и просто потащил внутрь. Представляя себе это, Ганнибал все же вошел и первое, что он увидел — стройные ряды стеллажей, увешанных подозрительно знакомыми свитерами. Это было так в духе Грэма, что доктор невольно улыбнулся и решил ответить на столь дерзкий вызов в том же стиле. В целом, в магазине было не настолько плохо, как он ожидал. Лектеру вежливо указали, где лежит базилик, и он оказался даже не вялым. Уже по дороге на кассу Ганнибал внезапно заметил огромную пышную пуансеттию . Он сотни раз аранжировал букеты для своего стола, порой заказывая их загодя в самых достойных цветочных салонах, но ни разу за этот год Ганнибалу не пришло в голову подарить цветы Уиллу… Он замер перед ярким цветком и улыбнулся. Когда через полчаса Ганнибал оказался на пороге собственного дома, ему пришлось стучать в дверь ногой, поскольку руки были заняты — в одной он сжимал фирменный пакет с надписью «Волмарт», другой прижимал к груди горшок с пуансеттией. Уилл немедленно вылетел ему навстречу, да так и замер, оглядывая непривычную картину. — Ты… ты был в Волмарте? — Как видишь. У меня даже есть вещественное доказательство, — промурлыкал Ганнибал, вжимая Грэма в дверь и целуя прямо на глазах припозднившихся соседей, снующих по улице. За время поездки в нем что-то словно неуловимо изменилось, — Ты следил за горячим, я надеюсь? — Разумеется, любовь моя. Я был слишком польщен тем, что ты доверил его мне, чтобы забыть. К тому же, я начал сервировать стол. Ты же не против? — Уилл пропустил Лектера внутрь и опасливо поинтересовался. — А ты разгадал страшную тайну свитера? — Разумеется. Я даже принес тебе ответный подарок, — Лектер протянул Грэму горшок с цветком и дешевый пакет, в котором профайлер с удивлением обнаружил еще пару свитеров, но уже с оленями, — Ты должен был уже усвоить, Уилл, что я никогда не делаю ничего наполовину. Раз уж ты решил одеть нас в то, чего касалась половина Балтимора, я счел своим долгом увеличить число до целого. Уилл только рассмеялся и закрыл входную дверь, мельком взглянув на циферблат на руке. Еще целых два часа… Гребаная вечность. *** Ужин проходил в душевной и праздничной атмосфере. Они сидели по обе стороны от уставленного яствами стола, тихо позвякивая столовым серебром о тарелки. На них из горшка жизнерадостно глазел цветок, пытающийся сравниться пунцовым цветом листьев с румянцем на лице Уилла. Профайлер тихо закипал, в то время как Лектер откровенно наслаждался каждой минутой их слишком стремительно заканчивающейся трапезы. — Так как ты смотришь на то, чтобы мы пересмотрели твой гардероб, Уилл? — Лектер откровенно лучился самодовольством, накалывая шампиньон на вилку, — Мне кажется, с твоей стороны было бы неразумно препятствовать мне в этом вопросе. — Я согласен с тобой, дорогой, мои споры были просто признаком дурного характера и невежливости. — Уилл кокетливо взмахнул ресницами, и спрятал лицо за бокалом, отсчитывая про себя минуты. — Абсолютно согласен. И еще, я бы хотел побеседовать о твоем автомобиле, Уилл… Ты же знаешь, что он не соответствует моим стандартам надёжности. Ты и так слишком часто подвергаешь свою жизнь опасности, чтобы рисковать ей еще и на дороге. — Лектер блестел темным янтарем глаз, забавляясь тем, как хмуро сопит Уилл, понимая, что ему снова придется безропотно соглашаться. — Как ты смотришь, если послезавтра с утра мы первым делом поедем и выберем тебе что-то более уместное? — Разумеется, положительно, милый. Твоя забота обо мне не знает границ, и я безумно счастлив, что могу соглашаться с тобой во всем, — процедил сквозь зубы профайлер, не чувствуя собственного языка. Его румянец стал насыщенно бордовым. — А теперь позволь пригласить тебя на танец, мой дорогой Уилл. Ганнибал обогнул стол, протянув Грэму руку, и тому не оставалось ничего, кроме как принять ее и проследовать за Лектером в гостиную, туда, где нарядная канадская сосна всеми своими игольчатыми лапами приветствовала грядущий праздник, подмигивая переливающейся гирляндой. Доктор Лектер придирчиво выбрал виниловую пластинку из своей обширной коллекции и поместил ее на проигрыватель, мягко опуская иглу. И, когда раздались первые аккорды рождественской песни, они прижались друг к другу, трепетно и мягко смыкая объятия. Это даже не было танцем в буквальном смысле слова, не было никаких па, просто двое мужчин в рождественских свитерах, рядом с сияющим деревцем, медленно кружащие друг друга в объятиях. Поэтому, когда в музыку вплелся мелодичный перезвон часов, символизирующий ровно десять часов вечера, Уилл только вздохнул и прижался щекой к щеке Ганнибала. Наконец-то все закончилось. — Надеюсь, это было не слишком ужасно, — Ганнибал потерся подбородком о щеку Уилла. Тот улыбнулся. — Слишком. — Ну теперь то ты, вероятно, не рискнёшь больше устраивать подобные споры без повода? — Ганнибал улыбнулся, целуя волосы над ухом Уилла. — Особенно споры на желание. Но, позволю себе заметить, что то, что ты вынужден был целый день во всем со мной соглашаться и вести себя как Степфордская жена — поистине Рождественское чудо. Уилл поднял голову и лукаво улыбнулся. — Я прекрасно знал, что именно битва при Ноле стала переломным моментом в Пунических войнах. — Я знаю, что ты знал, Уилл. Ты не чистишь историю браузера. Ты и спорил то только затем, чтобы проиграть. Впрочем, я был приятно удивлен тем, что ты интересуешься карьерой моего великого тезки. Готов теперь признать, что мое имя тебе всё-таки нравится? — Только если ты признаешь, что тебе нравится моя грубость, доктор. Песня закончилась, игла соскочила, и Ганнибалу пришлось отойти, чтобы разобраться с раздражающим звуком. Лектер понял, что в этот раз первый шаг придется сделать ему. — Я бы сказал, что она меня… интригует. Мне приятно и когда ты со мной соглашаешься, и когда ты со мной споришь. Боюсь, все банально, Уилл, мне просто нравится слушать тебя. Уилл тряхнул головой, приводя волосы в еще больший беспорядок, и подошел к елке, вынимая из-под нее ту самую коробочку с подарком. Он не прогадал, может быть Ганнибал и не был лучшим в мире человеком, но совершенно точно самый подходящим для него. Он подошел вплотную и протянул Лектеру свой сюрприз. — Я бы сказал, что твое имя вмещает в себя куда больше эмоций, чем все эти банальные и избитые прозвища, которыми я был вынужден сыпать весь вечер. Потому что я произношу его с любовью, Ганнибал. У меня для тебя подарок. — Очень лестно. Ты уверен, что хочешь, чтобы я открыл его сейчас? Уилл коротко кивнул и отвел взгляд, пытаясь разглядеть ночной ландшафт за окном. Именно в отражении окна, словно в зеркале, Грэм увидел как расширились глаза Лектера, как он сглотнул и облизал губы, как стала чаще вздыматься его грудь, а пальцы, дрожа, потянулись к щеке Уилла. — Я боялся, что ты никогда не предложишь. — Заставить доктора Лектера бояться… Это дорогого стоит. — Уилл посмотрел в глаза Ганнибала и прижал его ладонь к щеке, коротко поцеловав пальцы, — Эбигейл права, мы действительно сюсюкаемся. — Не говори чепухи, Уилл. Девочка просто не понимает всей полноты очарования классических ухаживаний. Кстати, насчет классики… Грем предупреждающе прищурился. — Если ты попробуешь отнести меня в спальню на руках, это будет последнее, что ты сделаешь в этой жизни. *** Ганнибал зажег свечи в спальне, разгоняя мрак, и подошел к Уиллу, заключая его в объятия и изучая взглядом его лицо. Он не боялся, что Грэм мог передумать, вовсе нет. Ему просто отчаянно хотелось запомнить Уилла именно в этот момент — в окружении отблесков подрагивающего пламени свечей, мерцающего в ярких глазах, с этой лукавой и такой нежной полуулыбкой, в интерьере спальни, которую Лектер мечтал однажды назвать общей. — Я думал… мне всегда казалось, что именно ты должен решить, когда этому стоит произойти. Я просто ждал, когда закончится твое становление. — Боже, Ганнибал! — Уилл мягко рассмеялся, утыкаясь головой ему в грудь и качая ей, — Только ты можешь называть мое принятие собственной бисексуальности становлением. Уилл зарылся пальцами в пепельные пряди тщательно уложенных волос Ганнибала и коротко поцеловал его. — Доктор Лектер, мне кажется, мы достаточно тянули с этим. Хватит болтать и снимай уже свои пижонские штаны. — То есть, свитер ты предлагаешь оставить? — Ганнибал лукаво изогнул бровь. Теряя по капле свой снобизм вместе с укладкой, он все больше становился похож на того «его» доктора, к которому профайлер успел привыкнуть. — Главное не кричи «хо-хо-хо» в процессе, — нежно фыркнул Уилл и теснее прильнул к Лектеру. Они стояли совсем близко, глядя друг другу в глаза и во взгляде обоих вибрировала легкая нервозность. Так бывает, когда доходишь до слишком важного момента с человеком, который тебе безумно дорог. Когда боишься ранить, обидеть или задеть, причинить хоть малейший дискомфорт. И дело было не просто в факте секса. Они достаточно давно были вместе и успели неплохо изучить друг друга, чтобы сгладилась та самая неловкость первых раз, из-за которой все может пойти наперекосяк. Но именно этот момент их жизни, когда они оба были наконец готовы перейти от привычного к большему, ощущался чем-то безумно интимным и трогательным. Ганнибал обнял лицо Уилла ладонями, и тот потерся колючей щекой о его ладонь. Им не хотелось торопиться, и их первые поцелуи были уютными и тягучими. В определенном смысле, это был их первый раз и от этого снова неловко дрожали пальцы, а в груди трепетало возбужденное предвкушение. Тихая нежность с каждым следующим, все более долгим поцелуем, понемногу уступала место обоюдному голодному нетерпению. Ладонь Лектера проникла под свитер Уилла, проходясь чувственными движениями по рёбрам и притягивая его еще ближе. Грэм в ответ жадно стиснул его ягодицы и, дразнясь, притерся бедрами, заставив заурчать ему в рот и окончательно отбросить остатки робости. Впрочем, профайлер не возражал. Уилл сделал шаг назад, разрывая объятья, и стащил свитер через голову, приводя волосы в тот беспорядок, который так любил доктор, а затем потянулся к брюкам Ганнибала, дергая молнию. Лектер приподнял бровь. Грэм ухмыльнулся. — Мне что, все делать самому? Тогда чур, я сверху. Ганнибал стряхнул брюки вместе с бельём, оставаясь в одном только алом свитере и сгреб его в охапку, роняя их на кровать. Где-то рядом упали презервативы и смазка. Его зубы нашли ключицу Уилла, заставив того ахнуть. — Не дождешься. — В самом деле? Может, еще одно пари? Ганнибал растянулся на нем сверху и уперся лбом в его лоб, чуть посерьезнев. — Тебе этого хочется, Уилл? Быть сверху? Пепельная челка щекотнула Грэму лицо, делая респектабельного доктора похожим на мальчишку, и Уилл смешно сморщился, а затем потянул Ганнибала ближе, пробормотав в его губы: — Это не имеет никакого значения. Ганнибал жадно поцеловал его в ответ, ощущая, как длинные пальцы вплетаются в его волосы, прижимая еще ближе. Он целовал его в скулы и лоб, спускался по шее вниз, находя чувствительное место под челюстью, рассыпая поцелуи по ключицам и груди. Дурацкий синтетический свитер все ещё терся между ними, раздражая кожу и соски Уилла, покалывая статикой, пока они не заалели на бледной коже двумя розовыми бутонами. — Ты был прав, он действительно ужасен. — Уилл комично сморщил нос, оттягивая увлекшегося Лектера от себя за волосы. Его сонный расфокусированный взгляд выдавал крайнее возбуждение. — Сними эту дрянь немедленно, а то с нами в постели опосредованно присутствуют больше сотни человек. — Если ты против, то сам его и сними… — Ганнибал тихо рассмеялся прямо ему в ухо, приподнимаясь над Уиллом, и тот смог запустить руки под ткань, с силой проскальзывая ногтями по коже спины. Лектер одобрительно заворчал. Он сдернул с Ганнибала свитер и заглянул в яркие, лучащиеся нежностью, теплые глаза. У Уилла перехватило дыхание от подступившего счастья. — Знаешь, что я люблю в тебе больше всего? — Грэм скользнул пальцами по гладко выбритой челюсти Лектера, не стесняясь выступившей в глазах влаги, потому что ощущал в любимом человеке те же эмоции. Глаза Ганнибала тоже блестели от подступивших слез, хотя оба улыбались, словно два идиота, — То что больше никому на свете не позволено видеть тебя вот таким… — Ты не прав, все куда проще, — наконец-то обнаженный, доктор стащил с него штаны и белье. — Просто никто другой, кроме тебя, не способен увидеть меня по настоящему… Вещи полетели на пол. Ганнибал провел ногтями по ступне Уилла, щекоча губами нежную кожу на изгибе колена. Тот вздрогнул, со смешком одергивая ногу, и потянул Лектера к себе. — Не смей меня щекотать, иначе я привяжу тебя к кровати. Ответные любопытные искорки в глазах Ганнибала, когда он, подавшись вперёд, прикусил кожу на его животе, заставили Грэма рассмеяться. Он ахнул, снова укушенный, на этот раз в тазовую косточку. — Ганнибал, я не шучу. — Я это учел. Уилл приподнял голову. — Засранец. Попрощайся со своими пафосными галстуками в следующий раз, раз тебе так нравится эта идея. — Мне показалось, или ты уже намекаешь на повторение, Уилл? Мы ведь только начали. Вдруг тебе не понравится? — Грем резко, прерывисто выдохнул, когда Лектер прошелся цепочкой поцелуев до его шеи и прикусил мочку уха, щекоча его дыханием. Его ладонь огладила дрогнувшее бедро, приласкала член, от чего Грэм в очередной раз задохнулся, выгибаясь, и ушла ниже. Ганнибал обвел пальцами дрогнувшее влажное колечко мышц и удивлённо улыбнулся. — Что это, Уилл? Ты что, готовился? — Общение с тобой не прошло даром, как видишь, я научился планировать. — Уилл улыбнулся, перебрав пальцами по волоскам на груди Ганнибала. — Я просто не хотел… Чтобы хоть что-то сегодня омрачало наше удовольствие. Ганнибал только покачал головой, склоняясь, чтобы еще раз поцеловать его улыбающиеся губы. Он взял смазку и смазал собственный член и только потом выдавил немного на пальцы, растирая ее, чтобы согреть. А затем коснулся нервно сжавшегося отверстия и принялся кружить по нему кончиками пальцев, лаская сморщенное колечко, продолжая выцеловывать дорожки на шее Грэма. Но Уилл был так чувствителен, так отзывчив, выгибаясь дугой даже от такой малости, безжалостно хватая Ганнибала за волосы и царапая его плечи, что тому было все сложнее сохранять их неспешный, игривый темп. Ганнибал рискнул, осторожно вводя внутрь один скользкий палец, а потом сразу второй. Уилл был такой мягкий и податливый, жаркий и шелково гладкий, тугой и гостеприимный, что в горле стремительно пересохло, а рот наполнился слюной. Боже милостивый, Уилл действительно растягивался сегодня, он готовился к этому, планировал, думал и хотел. От одного понимания этого у Лектера потемнело в глазах. — Ты ведь именно для этого «забыл» купить базилик, верно? — Подозреваю, что теперь ты не …блядь, да что же ты творишь?…не жалеешь о его отсутствии, — Уилл задыхался и ерзал в нетерпении на его пальцах, уткнувшись в его шею, издавая совершенно жалобные и умоляющие звуки и цепляясь за плечи Ганнибала так, словно пытался затащить его на себя еще выше, — Черт, заткнись уже и трахни меня, наконец! Здесь не лекционный зал и не твой кабинет… Ганнибала не пришлось просить дважды. Он осторожно вытащил пальцы и сразу же приставил к расслабленному входу член. Головка гладко проскользнула внутрь и тугие мышцы сомкнулись за ней, плотно обхватывая ствол. Лектер скользил внутрь лишь какую-то секунду, но она показалась ему вечностью, настолько это было прекрасно, правильно и цельно. Он готов был разрыдаться от облегчения, сходного с тем, что испытывает скиталец, наконец вернувшийся домой. Уилл только тихо всхлипнул, обнимая его бедра ногами и притягивая еще ближе. Он знал, что будет дискомфортно, но не подозревал, что ему будет наплевать. Ощущение того, что они наконец-то вместе, соединённые, сцепленные телами и сплетённые разумами, стоило всего дискомфорта. Оно искупало мгновенный резкий ожог в поддающихся вторжению мышцах, пульсирующие спазмы внутри и даже то, что Ганнибал не надел презерватив. Забытые контрацептивы поблескивали на простыне квадратиками конфетти. Уилл тихо хихикнул ему в шею, обнаружив этот факт, и Ганнибал почти с испугом приподнялся, чтобы взглянуть ему в лицо, предположив начинающуюся истерику. Но все было куда проще. Грэм был счастлив. Глупо, наивно и до смешного искренне счастлив. Его бирюзовые глаза сияли, без слов говоря Лектеру больше, чем смогли бы за миллион лет написать все романтики в мире. — Тебе повезло, что моя самооценка не позволила мне принять твой смех на свой счет, — с улыбкой пробормотал Ганнибал, прежде чем снова накрыть губы Уилла своими. Тот тихо, потрясенно охнул ему в рот от первого же неспешного, такого правильного толчка, разлившего внутри дрожащее ощущение предвкушения. — Чертов ты самодовольный… — Уилл распахнул глаза, не в силах закончить фразу, когда Лектер снова мучительно медленно качнул бедрами. Этого было слишком мало, так мало, что Уилл готов был лезть вон из кожи, лишь бы звенящее призрачным колокольчиком ощущение вернулось. Еще одно нарочито неспешное скольжение внутри практически свело его с ума и Грэм протестующе вцепился ногтями в широкую спину. — Ганнибал, да черт возьми, я же не хрустальный! Лектер медленно, любяще улыбнулся и коротко поцеловал прикушенную в нетерпении пухлую губу. — Какой же ты жадный мальчишка. Ганнибал целовал Уилла безудержно и бесконечно, переходя от от ласковых посасываний к голодным укусам, с восторгом находя в нем не менее жаркий, почти отчаянный отклик. Они вжимались друг в друга с животным остервенением, до лопнувшей кожи на губах и ярких отпечатков жадных рук на коже, не прекращая двигаться, смыкая бедра звонкими шлепками, толкаясь внутрь и вбирая в себя, вторя тому единственному, примитивному и ненасытному ритму, что живет в каждом живом существе. Вся наносная цивилизованность, все условности мира не имели для них никакого значения в тот момент, когда они так безудержно наслаждались друг другом, пятная белизну чужой кожи полукружьями укусов, задыхаясь в бесконечной погоне за удовольствием. Эмоции одного умножались в другом многократным эхом, и уже было сложно сказать, где заканчивается Уилл и начинается Ганнибал. Они резонировали взаимное счастье и наслаждение, узнавая друг друга снова, еще раз, но совершенно иначе. Оргазм оглушил обоих, заставляя их замереть на долгие минуты, потерянных в отголосках угасающего звонкого удовольствия. Лектер любяще провел носом по влажной от пота шее, потерся о щеку и скулу Уилла, и поцеловал сомкнутые пушистые ресницы, вызвав на его губах сонную улыбку, а затем откатился в сторону, чтобы притянуть Уилла в объятья. — Это было лучшим подарком в моей жизни, — мягко прошептал он в мокрые завитки волос Уилла и тот просто поднял голову и поцеловал его в ответ. *** Спустя несколько часов они снова лежали в той же постели, но уже на чистом, свежем белье, еще влажные после совместно принятого душа. Ганнибал, потакая своей слабости, гнездился на груди Уилла, пока профайлер обнимал его обеими руками, мягко поглаживая по спине. Со спинки кровати над его головой игриво свисали два потрёпанных ярких галстука, идеально дополняя их уютную атмосферу. Зима так же сонно ворочалась за окном, рассыпая снег, медленно укутывая улицы города белым одеялом. Мир засыпал, одно за другим гасли окна соседских домов, погружая город во тьму. И только мороз неутомимым художником рисовал на окнах свои узоры, те самые, в которых каждый может увидеть что-то свое.