Black utopia

      Регулус стоял перед 13 и 11 домами, блаженно жмурясь от яркого солнца. Всю жизнь он ненавидел палящие лучи солнца, ворчал, а сейчас чувствовал всепоглощающий восторг от этой солнечной погоды. В руке был небольшой букет незабудок, так полюбившихся матери с детства. — Рег!       Он обернулся слишком быстро, слишком резко. Некоторые привычки вряд ли уже уйдут, но они оба не обратили на это внимания. Запыхавшийся Сириус слез с мотоцикла, зачесал назад спутавшиеся от скорости волосы и протянул руку. С секундной заминкой Регулус пожал ее.       Каждая их встреча всё ещё была пропитала неловкостями, каждый разговор — долгими паузами, каждая посиделка — не произнесенными вслух такими нужными словами. Они ещё всё произнесут, выскажут, поругаются и не будут разговаривать неделю, чтобы потом снова начать с неловкостей и таких непривычных примирений. — Неужто ты опаздываешь, а, Рег? — Быть не может! Это скорее твой конёк, — фыркнув, заявил Регулус и незаметно глянул на наручные часы. — Мерлинова мать!       Сириус хмыкнул. Они постояли пару секунд, переглянулись, и так и не поняли, кто первым рванул к дверям. На площади Гриммо 12 всегда существовало негласное правило: последний опаздывающий — козел отпущения. Регулус за всю свою жизнь опоздал только на свои похороны, но там сложно было стать козлом отпущения даже с такими принципиальными родителями как у него.       Вальбурга запричитала себе под нос, выходя в коридор, откуда доносился шум и громкая перепалка. — Сириус, ты цветы помял. — А ты бутылку поцарапал. — Ну не разбил же! Отцу плевать на бутылку, главное — содержимое.       Раздался смех, и они наконец заметили ее. Смех сразу прекратился, превратившись в смущенную паузу. — Привет, ма, — протянул ей те самые мятые цветы потрёпанный Регулус и поцеловал ее в щеку. — Сириус последним порог переступил. — Вот козел, — буркнул Сириус, которого, если судить по виду, тащили назад за волосы, чтобы он последним зашел. — Козлом сейчас будешь ты, братец. — Неа, не буду, у меня бонус, — почти пропел Сириус и достал дорогой коньяк. — Сириус, проходи! — раздался из столовой доброжелательный голос Ориона.       Регулус снисходительно покачал головой на высунутый язык брата. Пройдя в столовую, он увидел ту самую скатерть и тот самый сервиз, который мама хранила для особого случая, сколько он себя помнил. Отец надел мантию, которая пылилась у него в шкафу пару лет, и даже улыбался, не очень хорошо пряча улыбку в усах. — Привет, сынок, — кивнул он ему и пожал руку. — Твой брат приехал к нам на своём чудовищном транспорте. Ты, надеюсь, по-человечески добрался? — Да, на метро, — отмахнулся Регулус, расправляя салфетку на коленях.       Сириус хрюкнул от смеха и посмотрел на него так, словно впервые видел. И если от его взгляда стало приятно, то от родительских стало как-то тревожно — Шутка-шутка, — в капитуляции поднял руки он. — Я пешком прошелся. Мне недалеко, да и погода хорошая. — Ты просто съехал от родителей и стал бомжом, признайся, — громко шепнул Сириус, прикрыв рот ладонью. — Ладно, признаюсь, не справляюсь с жизнью в одиночку, — закатил Регулус. — К тебе перееду. — А вот этого уже не надо, братец.       Вальбурга и Орион переглянулись и усмехнулись друг другу.       Сириус ждал от ужина как неприятных, так и приятных впечатлений. Он думал, что неприятных будет больше или что примерно поровну. Но даже мысли не допускал, что неприятных практически не будет. Он ждал нравоучений от матери, восхвалений Регулуса и угрюмого молчания уткнувшегося в книгу отца. Он ждал привычного напряжённого ужина, хоть и немного скрашенного победой, которая оказалась, несмотря на изначально разные принятые стороны, общей.       Родители и слышать не хотели о Темном Лорде после всего того, что пережил из-за него Регулус. Сириус был одновременно и в ужасе от поступка брата, и в приятном шоке. Регулус никогда не был трусом, но пойти на ужасную смерть ради того, что дать им шанс… Это совершенно разнилось с поступком того Регулуса, которого, как он думал, он знал. Тот Регулус был Пожирателем смерти и никогда бы не пошутил про метро. Тот Регулус, если честно, при нем мало шутил. Тот Регулус вообще с ним редко разговаривал. А если не считать ссор и драк, то вовсе не разговаривал. Тот Сириус сказал бы, что это вина того Регулуса. Сейчас Сириус спокойно признавал, что вина была в их семейной гордыне.       Регулус незаметно, но внимательно смотрел на всю семью. Он видел мельчайшие изменения в их поведении, улыбках, каждая из которых и вправду была настоящей. Отец участвовал в их разговорах и даже отложил неизменную трубку. Мама не пыталась поправить Сириуса, а тот даже пытался вспомнить правила этикета. Регулус шепнул ему, за какую ложку взяться, и в ответ получил благодарность, а не раздражённое «умник». Это казалось даже неправильным.       Регулус понимал, что не каждая их встреча будет такой умиротворенной, и был готов в случае чего сглаживать углы. Сглаживать углы — не блэковское это дело, но ведь и быть причастным к смерти Темного Лорда не очень-то по-блэковски? Регулус готов был меняться. Хотя он и так уже изменился.       В душе царил покой, настолько теплый и уютный, что щемило сердце и тревожно билось от волнения. А вдруг, вдруг он откроет глаза и снова увидит ту мёртвую водную гладь, упадёт в нее с сотнями ледяных брызг, утягиваемый ледяными руками смертей?..       Регулус вздрогнул от ощутимого щипка и машинально потер руку. Сириус понимающе улыбнулся краем губ, параллельно слушая рассказ отца о перспективной работе в отделе тайн. Война закончилась, и деятельность в ордене больше не была единственной целью в его жизни.       Война закончилась.       Регулус улыбнулся, благодарно кивнув брату, и в очередной раз ущипнул себя сам. Рука уже горела. И глаза горели так, как горели в далеком детстве. Да и не только у него.       Регулус улыбнулся, уже чувствуя, как болят скулы. Он не испытывал всего этого так чертовски давно…