Разве сердце может разбиться, если оно не бьётся?

Возможно, в этот самый момент в их сердцах что то расцвело. Нет, не любовь, а осознание. Люмин всегда знала что Сказитель не мог быть добрым мальчиком, который любит звёзды и чай. И теперь, её взору представился тот, кто по праву носит звание безумца, манипулятора, убийцы. «Предвестника». Не то что бы он совершил что то ужасное, вовсе нет, устные угрозы это пустой звук. В этом моменте заключалась несложное уравнение. Чайлд — первокласный воин, тот, чья кровь закипает от возможности умереть. Он не видит ценности в своей жизни, если не победит каждого, если не покорит себе целый мир. Но подумать только, у этого, казалось бы, монстра, есть по настоящему живое сердце,  живые чувства, а главное, искренняя любовь. Аякс навек выкинет Глаз Порчи и пост Предвестника в бездонные морские пучины, лишь бы защитить свою семью. И вот финальный вопрос, стал бы такой человек отступать, если бы понимал, что все слова являются фальшем? Скорее всего, Скарамучча не просто оболочка Гнозиса, а оружие. Беспощадное дитя разбитой Богини Вечности. Он был рождён из пепла, чтобы стать в ряды Сильнейших Семи и укрыть своей властью Инадзуму от бед. Пурпурный, словно сама гроза во плоти, взгляд устремился в сторону Путешественницы. Что же произошло в его голове, раз новый огонёк загорелся в обоих телах? Приязнь рождается в страдании, а не в радости. В крови и пламени находятся новые друзья и проверяются старые. С их встречи на острове прошли какие то сущие пустяки, лишь 2,5 недели, а впереди у них — костлявая вечность. Но так ли это? — Люмин, — окликнул её Сказитель  с небывалой теплотой в голосе, — Мы пойдём смотреть на звёзды? — не безразличие трактовало зеркало его души, скорее, усталость, взволнованость, и может быть, где то в дали, искру привязанности. — Да… — сказать честно, Люмин хотелось бы обдумать всё услышанное и увиденное. Ведь, вполне вероятно, что сейчас она будет заглядывать в космос с опаснейшим существом Тейвата. Слава Архонтам, какую силу таит это хрупкое тело пока неизвестно. **** Небо в эту ночь, к счастью, было безоблачным и спокойным. Они сидели на небольшом склоне одного из холмов. Инадзума всегда отличалась достаточно изменчивым ландшафтом. Лёгкая прохлада пробежалась по коже девушки, огибая каждый изгиб её тела. По настоящему влюбленные глаза Скарамуччи заглядывали в даль черной былины, выискивая яркие вспышки. Именно в этот момент могло показаться, что он добрый мечтатель, чей дух захватывает от простейших пейзажей. — Смотри, видишь это яркое белое пятно, с голубой вуалью? Это Ригель — прервал тишину он, указывая на объект их утреннего разговора. Его голос звучал тихо и нежно, с не совсем понятным сладким подтоном. Люмин нахмурила брови, в поисках той самой искры, среди тысячи других — Блин. Прости, не могу найти… сейчас, дай мне ещё секундочку… — проговорила Путешествинница, пытаясь таки уследить за бесконечным количеством миганий, как вдруг её внимание полностью забирает едва ощутимое прикосновение к её плечу и щеке. Скарамучча подсел так близко, как только мог, чтобы взглянуть с её ракурса. Девушка затаила дыхание от неловкости момента. — Чуть правее и вверх, в скоплении звёзд, у него ещё лазурный контур такой, — сказал он, потянувшись рукой к небу, подводя палец точно под нужный им объект. — Да… теперь вижу. — тихо, слегка смущённо ответила она. С чего бы вдруг такая мягкость с его стороны? Заняв менее приближенную позицию, Сказитель не стал поднимать глаза вверх, а лишь продолжил наблюдать за Люмин. Заметив это, её щеки слегка налились румянцем, но от этого желание спросить не угасло. — Что с тобой? Тоесть… это просто так странно… — в её глазах читалось волнение и непонимание. Темперамент Скарамуччи, обычно, походил на погоду в Снежной: холодный, жестокий, рассудительный, а сейчас он тут, словно одинокий самурай (отсылка на Казуху), разглядывает далекие узоры с несвойственным ему романтизмом. — Я… — замялся слегка он, не совсем понимая как обьяснить ситуацию.  — Я спугнул Чайлда, но не обезоружил, пройдёт буквально пару дней и он отправит письмо Царице, немедленно вернувшись домой и встав на его защиту. Поэтому, как я и полагал, времени у нас осталось куда меньше ожидаемого… И, я подумал, что раз судный час вот вот настанет, ничего страшного не произойдёт, если я доверюсь тебе. — на его лице проступила улыбка от несуразности всего момента. — Я вполне могу умереть, выполняя последний пункт своего плана. Тогда почему бы мне не пожить пару дней той жизнью, о которой я всегда мечтал? — Глаза Люмин задрожали, увидев наконец-то действительную причину его жестокости. Похоже, не эгоизм или власть вели его сквозь грёзы, всё это — погоня за счастливой жизнью, которую он когда то утратил. Девушка сейчас могла бы броситься его обнимать, прижимая к себе его мёртвое сердце, но ведь, один вопрос так и оставался открытым. — А в чём заключается последняя ступень твоего плана? — и в мыслях не было даже предположения. Идеальный стратег обладающий невероятной мощью, что же может свести его в могилу? — Я собираюсь бросить вызов Эи Райден. — сказал тот жёстко, подобно нормальной его интонации. — Она превосходный воин, лучший из всех кого я знаю… её сердце… открывает мне великую силую, но недостаточную для победы. Да, может быть, конец мой будет не сладок, но её. ох. ха-хах! Какого это убить своё проклятое дитя? А какого это быть творцом собственного врага? Я умру, оставив глубокие ей шрамы. пожалуй, этого будет достаточно… мне всё равно нечего терять… Так что, пожалуй, я хочу провести последние дни, так, как всегда. кхм — оборвал он свою речь, отворачивая лицо куда то прочь. Удивлению на лице Люмин не было придела. Точка фокуса бегала из стороны в сторону, не зная, за что зацепится, ведь как не ищи, ответа глазами ты не найдёшь. — Тебе не обязательно оправдывать свои решения, я верю тебе, покрайней мере, поводов не делать этого ты мне не давал… Но, я же не могу тебе просто так позволить стать угрозой для Инадзумы. — Путешественница даже предположить не могла, как реагировать на его слова. Это безумие! Она оказалась между двух огней, данная ею клятва о защите островов и обещание помочь другу… Две стороны одной монеты. — Кхм, тогда, — в его голосе чувствовалось непряжение, да и не только в голосе. На секунду в мыслях пронеслось, что он ошибся, доверившись девушке. Неужели чуйка злобного гения его подвела? — Нам стоит вернутся домой, я передам тебе всю информацию о Ка’энриха,  народе Драконьего Хребта и Селестии. И парочку ещё важных подробностей, я как раз почти закончил. хах, надо же было чем то занять себя ночами. Надеюсь, в моих записях ты найдёшь всё что тебе нужно. — Скар, — окликнула его блондинка, ожидая полного внимания, — я не против тебя, я лишь хочу уточнить, уверен ли ты в своих действиях? — Уверен. Я существовал с мыслью о том, что однажды этот день настанет. И сейчас… Ни шагу назад. — Кажется, любые нотки чего то теплого между ними расстаяли к этому моменту. Во взгляде бывшего Предвестника больше не таилось никакого откровения или доверия, лишь присущая ему безразличность. Но не стоит путать его глаза и душу. Внутри, как и все мы, он был по настоящему живым. Он чувствовал симпатию, гнев, волнение, привязанность… но любовь? Любовь по сей день была для Сказителя загадкой, хотя истории Яэ, царские интриги и даже астрология — были пропитаны ею насквозь. Люмин не могла описать словами, какую злую шутку сыграла с ней ситуация. Ни для кого не секрет что девушка очень отзывчивая, добрая и сопереживательная, а обладатель пурпурных, как Инадзумские тучи, глаз — отличный объект для выражения её заботы. Разумеется, Путешествинница в первую очередь — герой, войн и одиночка, бросившая вызов всему миру. Но есть ли в такой жизни место для тепла? Где её девичье сердечко может отдохнуть или же наоборот, забиться быстрее в одурманенном счастьем моменте. Такие люди, как она, безумно сильные и точно знают, что являются примером для многих. И к сожалению в этой блаженной славе кроется подвох — ты не имеешь права отказаться другой. Ты не имеешь права заплакать, полюбить, опустить руки или попросить о помощи.  Раз стал на путь героя, то будь им до конца. Пьянящий момент осознания, что столь похожего на неё саму куклу она может потерять, пожалуй, притупил её бдительность, отпуская в пляс необдуманные слова. — Ты же актёр?.. Так давай сыграем… последний акт этого «спектакля».Давай сыграем в любовь?  — прошептала она, тут же вьедаясь напряженным, неуверенным взглядом в сторону Скарамуччи. Дыхание сбивалось в волнении, она осуждала себя за сказанное, абсолютно ненавидя ту волю, которую дала своей слабине внутри. Люмин — сильная личность, но у таких, людей, глубоко в темноте, всегда плачет ребёнок,  так похожий на них самих. — Я…Я не знаю что это, я не умею любить да и… — его немного возмущенный тон затыкает нежный, ненавязчивый поцелуй, открывая в его душе, пожалуй, абсолютно новую ветвь. Но что она принесёт? Будет ли это прекрасный цвет сакуры или обжигающие разум шипы на стебле розы? Впрочем, их двоих это не волновало, только не в этот момент. — Так позволь мне показать… — легкая дрожь в голосе и проступивший на щеках румянец так бессовестно выдавали ту брошенную в чужом мире девочку, в мечтах которой было лишь вновь встретить единственного родного ей человека — брата. Блаженное спокойствие и жизнь «здесь и сейчас» было самой искренней и вечной мечтой Путешествинницы.