Нарастающее

Кисаки всегда что-то волновало. Ускользание чего-либо из-под его планов означало очередной крах и новые бессонные ночи за составлением работающих идей на какой-либо кризис. Ханму забавлял этот парень, преисполненный жизненной силой к твёрдой цели. В удушающей комнатке сидели только двое людей, которые с уверенностью могли оставлять спины открытыми друг другу. Напарники, что прошли целый десяток лет вместе, подмяв под себя преступный мир всей страны. Именно на них лежала огромная ответственность, ведь вся работа не такая уж и лёгкая, как её описывают в фильмах: «Статная фигура, скрытая в тени, спокойно развалилась на кресле, с непонятной эмоцией на лице, отдавая приказ своим подчиненным», — и так каждое появление главы преступников. Но на самом деле приходилось чуть ли не биться головой о стену, дабы не видеть стопки незаполненных документов, которые обязательно, прям очень нужны случайным чиновникам, притворявшихся правильными в своей мирской деятельности, и другим влиятельным персонам. За окном лил дождь, уже не прекращающийся пару часов, словно желая затопить весь засыпающий город. Солнце давно скрыто за тёмными, густыми тучами, застилающими всё небо, давая ошибочное представление о времени суток. В комнате горела одна тусклая лампа, стоящая на столе, за которым сидел и пыхтел мужчина, постоянно заправляющий спадающие локоны волос назад. Лёгкая испарина появилась на лбу: стало слишком душно. Язык медленно проходится по щеке, заставляя парня неожиданно вздрогнуть и оттолкнуть от себя лыбящееся лицо.       — Придурок, ты чё вытворяешь?! — шипит Тетта, пристально наблюдая за движениями напарника.       — Я подумал, что это не плохой повод для отдыха, — вскинув руки в стороны, ответил Шуджи, начиная расстёгивать жилетку, так сладко выглядящую на нём. Кисаки только хочет встать и выйти из помещения, как его хватают и опрокидывают на диван, стоящий рядом с рабочим столом. Мелкая дрожь проходится по телу юноши. Томное дыхание опаляюще проносится за ухом.       — Расслабься, — шепчет мужчина, притрагиваясь к шелковистым волосам, которые уже стали растрёпаными. Парень невольно облизывает губы, влеча этим действием заманчивый взгляд золотых глаз, обладатель которых начинает представлять не самые скромные картины в голове. Сглотнув, светловолосый резко схватил за мягкую ткань рубахи и потянул вниз, прямо к лицу. Ладонью снимая очки, голубоглазый вглядывается в чуть прикрытые, словно в туманке глаза. Медленно притянувшись к лицу вредного напарника, язык проходится по приоткрытым устам, проникая внутрь. Тетта жадно протолкнулся в податливый рот, а ладонь слегка гладила поалевшие щёки темноволосого. Скользя по рядам ровных зубов, Кисаки ощущал себя ещё более смущённо, чем когда-либо ему казалось. Ханма приблизил руку к подбородку любовника и приподнял его, перехватывая инициативу на себя. Чуть одурманено себя ведя, он сильней вжал тело под ним в приятную на ощупь ткань дивана, опуская руку к рубашке и расстёгивая первые пуговицы. В это время языки сплелись, кружась в хаосе. Каждый из них пытался стать главенствующим в этой маленькой битве, но оба уже чувствовали некую усталость от приторно сладкого поцелуя.       — Смотри потом, чтобы не наступил… — отстранившись и томно дыша, Кисаки снимает очки, передавая их любовнику, дабы тот аккуратно положил их на пол, слыша характерное хихиканье Ханмы. Тетта проводит рукой по ткани верхней одежды напарника, нетерпеливо расправляясь с пуговицами. Первым делом отлетели на пол белоснежные рубашки с парной жилеткой, сейчас было не до них. Руки игриво проходились по телу Кисаки, дрожащего от предвкушения. Поднимаясь с дивана, Шуджи слишком сильно сжал зад светловолосого, на что тот мгновенно попытался оттолкнуть напарника, однако безуспешно. Мужчина подхватил его под бедра, держа лицом к себе. Пока он обходил диван, голубоглазый прижался к нему, крепче сдавив в объятиях, дабы не упасть, и подразнивал идущего, обдавая горячим дыханием уши. Дойдя до отправной точки — мягкой постели, Ханма весело летит спиной на простынь, ухватывая за собой испугавшегося на секунду Кисаки. Лёжа на спине, золотые глаза внимательно изучали оседлавшее его тело сверху. Юноша стеснительно дышал в крепкую грудь, пальцем выводя незамысловатые узоры на коже. Рука светловолосого плавно проходится по бокам Ханмы, ощутившего приятную теплоту от касаний. Оттолкнувшись от Шуджи, Тетта помедлив снимает ремень с пояса и чуть опускает штаны, оголяя участки кожи бёдер. Голубые глаза рассматривают глубоко вздыхающего напарника. Даже не стоит задумываться, что могло упереться в него позади. От этого жар подскочил с удвоенной силой, заставляя яростно пылать и вздрагивать его плоть в боксерах.       — Давай помогу, — произносит мужчина, заключая в жарких объятиях и резко переворачивая Кисаки под себя. Мягкая улыбка играет на дрожащих устах у обоих мужчин. От штанов моментально избавляются, сопровождая это ещё одним страстным поцелуем с привкусом некой сухости. Жажда была не очень приятной для обоих, поэтому, подхватив наполненный стакан воды, с рядом стоящей тумбочки, Ханма опустошил его наполовину, предлагая позже и согласившимуся парню. Пока Кисаки утолял жажду, по его устам, а вскоре и по шее потекла маленькая дорожка воды, привлекая собой предвкушающую ухмылку Шуджи. Тот приближается к ключицам, вылизывая нежную кожу, сладко пахнущую от молочка для тела, которым любил пользоваться расчётливый парень. Зубы немного прикусывают покрасневший участок кожи, вырывая громкий вдох второго. Ханма быстро забирает опустошенную кружку, ставя её обратно, и проходится языком по шее, оставляя влажную дорожку из маленьких поцелуев, пока не доходит до влажных губ. Тетта прикусывает свою нижнюю губу и грубо впивается в уста напротив, гладя руками шею и плечи второго. Некое удовольствие отразилось в горящих глазах страстным огоньком. Шуджи доставляло дикое наслаждение, когда его напарник принимал участие в этих любительских играх, а не лениво сбегал от него, в отговорках, что нужно провести очередную ненужную встречу. Кисаки громко охает, отстраняясь от лица, отводя и прикрывая глаза от неожиданного прикосновения к его оголённой плоти. Пальцы игриво стучат по бёдрам глубоко вдыхающего голубоглазого парня, оттягивая резинку трусов вниз, после откидывая нижнее белье в сторону. Стараясь преодолеть свою дикую рассеяность, Тетта старается взять себя в руки, продолжая поддерживать зрительный контакт с глубокими, словно купающимеся в золоте глазами, влюблённо всматривающимеся в него, от чего сердце не прекращает свой бешенный ритм. Ханма решает сразу же откинуть и свои боксёры в сторону, открывая вид на возбуждённый член, вздрагивающий каждый раз, когда светловолосый непреднамеренно касался ногами бёдер напарника. Стоя на коленях, его руки плавно разводят в стороны дрожащие ноги.       — Лапочка, в тумбочке лежит сма… Рука сразу тянется к нему с желанным тюбиком, пока Тетта от стыда прикрывал другой рукой лицо. Поблагодарив, смешливо прокомментировав парня, ударившего в его спину ногой за это, Шуджи вылил на пальцы смазку, приставив их ко входу. Первое, что почувствовал Кисаки, непонятное ощущение холодка, пробежавшегося по внутренней части его бёдер, замыкающийся рядом с анальным входом. К пальцу, медленно водящему внутри, прибавился и второй, заставляя внутренне сжаться парня. Ханма на секунду остановился, наклонившись и попросив расслабиться, проводя ладонью по груди, размеренно вдзымающейся. Глаза останавливаются на прикрывшем очи Тетте, из-за чего, смотря на вздыхающее лицо и чувствуя, как сердце лежачего дико билось, он поджимает нижнюю губу, прикусывая, запоминая каждый вздох, каждую капельку пота, каждую ресничку, дрожащую с прикрытых бирюзовых глаз. Кисаки лишь пытался оседлать сковывающее его ощущение, отвечая на настойчивый взгляд сверху ухмылкой с высунутым языком. Вскоре к двум пальцам присоединяется и третий, тщательно расстягивая парня, ощущаего лишь иногда приятные чувства от скользких пальцев.       — Ты каждый раз будешь так тянуть этот момент? — спрашивает Тетта, не привыкший к такому их «отдыху».       — Ты ведь знаешь, я не хочу причинять тебе боль, — томно произносит юноша, покрывая поцелуями бёдра любимого. Через пару минут, достаточно подготовив тельце под ним, Шуджи наклоняется вперёд, спрашивая разрешение парня, прикрывшего свои уста, войти в него. Кисаки, смутившись их постоянным прелюдиям, согласно кивнул головой. Ноги приподняли выше, и он уже сам обхватил ими торс мужчины, уставившись в дрожащие от момента глаза любовника. Вдрагивающая головка члена приподнеслась к сжимающемуся колечку мышц. Ладонь, на которую Ханма повторно вылил смазку, аккуратно гладила ствол, случайно иногда касаясь бёдер парня, который пристально, хоть и покраснев словно рак, наблюдал за ухмыляющимся лицом.       — Да, Господи, возьми ты уже меня! — пыхтит Тетта. Шуджи наклонился вниз, усаживаясь поудобней, и насмешливо поглядел вниз. Казалось, что могло вообще привлечь его? Шестнадцатилетний подросток смотрел на мир, как на спектакль, где все роли были слишком неинтересны. Однако, появившийся серый оттенок, слишком привлёк его, разжёг огонь в тусклой жизни скучающего юноши. Парень, что на три года младше, чем он, уже умело манипулировал главарём банды Мёбиуса, а узнав гения поближе, то и вовсе можно сойти с ума от его действий и планов. Гениальный подросток, который всего лишь через десять лет взял всю Японию под свои руки. Тетта никому не доверял, даже Шуджи, который вечно плёлся позади и наблюдал за ним, но стоило пройти годам, как они стали открываться друг другу и с других сторон.       — Конечно, ещё могу и в мужья взять. Головка медленно проникает внутрь, и мужчина яро старается сдержать свою похоть, дабы не брать насилием тело возлюбленного. Когда он вошёл на половину, то остановился, дабы дать привыкнуть Тетте, которого всё время вгоняла в тупик резкая перемена в характере партнёра во время их соития.

Кисаки стоял посреди детской площадки, не в силах и пошевелиться. Всё, чего он усердно добивался, было так легко разбито. Любовь детства отрицательно качала головой, а нежная рука крутила локон роскошных волос. Помнится, он стоял там пару часов, приходя в себя, еле сдерживаясь от непонятных ему эмоций. Это была ни злость, ни гнев, ни ненависть. Шуджи стоял позади, наблюдая за всем этим, ещё не один раз себя осуждая за то, каким он был счастливым, когда Тетте отказали. Подойдя поближе, он весело рассмеялся, говоря не расстраиваться партнеру, ведь в мире ещё столько людей, которые могут его полюбить. Полные обиды голубые глаза резко поворачиваются и смотрят исподлобья, и парень кричит, что тот совсем ничего не понимает. Всё, чего он хотел — любить и быть любимым рядом с той, кто завоевал его сердце. И что теперь? Это была его основная цель, но признавать это стыдно. Нужно за что-то схватиться, дабы не впасть в глубокое пожирающее отчаяние. Ханма с искренним волнением смотрел на отвернувшегося парня, вытирающего подступающие слёзы.

Тетта притягивает к себе манящие губы, впиваясь в них с особой жаждой, легонько кусая. Рука Шуджи плавно ложится на его вздрагивающую плоть, вырывая громкий вздох-полустон, и принимается надрачивать в темп своих толчков. Кисаки словно сгорает, слыша приторно пошлые шутки Ханмы, и когда тот чуть приостанавливается, дабы поцеловать его шею, что-то приятное, словно стая мурашек пробегается по нему, заставило чуть выгнуться в спине, поддаваясь приятному моменту. Шуджи уже подходит к грани, наблюдая за сладко стонущим юношей, откидывающим голову назад. Сводящее ноги чувство, пробежавшееся по всему телу в виде мелкой дрожи, собралось внизу, а доселе кружащиеся бабочки ускорили своё пархание в животе. Движения стали быстрее, и Тетта кончил в сжавшуюся на его члене ладонь, а за ним и подошла разрядка второго. Светловолосый сжал пальцы на ногах, ощущая, как в него вылилась горячая жидкость, заставив возмущенно простонать: «Дурак… Зачем в меня то кончил?..» Шуджи, пытаясь привести сбившееся дыхание, чуть не заржал в голос, лишь приятная дрожь щекотала его тело. Он притянул ладонь к лицу и демонстративно начал слизывать сперму, глядя в блестящие искрами голубые глаза.       — Настолько нравлюсь, что взгляд не можешь отвести?       — Если бы, — хмыкнул Тетта, смахивая с подбородка потекшую слюну, собравшуюся во рту комом, когда Ханма начал своё маленькое представление, как и всегда. — Ты так смешно рожу скорчил, когда кончал.       — Эй! — вскрикнул Шуджи, падая на громко вздохнувшего мужчину. Темноволосый обнял такого же уставшего парня, и перевернул его на бок, ложась позади. Стелящее тёплое чувство обняло обоих, прижавшихся друг к другу, словно в любой момент один из них мог растопиться, мужчин.

***

Кисаки пытался успокоить себя, глубоко дыша, но вдруг почувствовал холодок по телу, вызванный тем, что Ханма подошёл, положив ладонь на плечо, и обернул его к себе. Снег, падающий с тёмного неба, закрытого тёмными плавными облаками, кружился вокруг высокого юноши, с нечитаемой эмоцией смотрящего на второго. Светловолосый отвернул голову в сторону, дабы тот не видел его покрасневшего лица, но вместо ожидаемого смеха, его притянули и потрепали волосы.       — Знаешь, ты единственный в мире человек, что принёс свечку в мою мёртвую комнату, — вздыхает Шуджи, ощущая встрепенувшееся тело, которое он прижал к себе. Руки неуверенно приобнимают за талию высокого парня.       — Для такого придурка, такие речи — слишком умны, где-то в колонках вычитал? — тихо произносится с дрожащих губ.       — Находясь постоянно рядом с таким гением — это неудивительно. Простояв так некоторое время, подростки молча после разошлись, не давая себе оглянуться, оставляя лишь тёплый сгусток эмоций с привкусом горечи. Странный отпечаток остался на душе, не покидающий и разрастающийся ещё долгие годы, когда они находились рядом.

***

Ханма аккуратно вынырнул из-под тёплого одеяла, которым они укрылись глубокой ночью, после похода в душ, и тихо, как это возможно, прошёлся вперёд, к дивану, где лежала его одежда. Чуть сонно себя ведя, он прикрывает глаза, томно зевая, и сам для себя с удивлением вздрагивает, слыша характерный хруст под ногой.       — Это же был хруст безе? — бесстрастно говорит Тетта, поднимаясь на локтях и глядя на вспотевшего мужчину. — Скажи мне, пожалуйста, что это были не мои очки… Походу, Шуджи сегодня очень сильно достанется, ведь он постоянно, случайно, любым методом, словно по расписанию, ломал очки напарника, уже доходящего до края злости.

***