Психо

      Потревоженное быстрым бегом дыхание, заставляет обезумевшего юношу с хрипом глотать свежий воздух, из чего визуально создаётся ещё более устрашающий образ. Смотря на дрожащее тело, со скрытым лицом, что словно ненароком склонилось к земле — трудно разглядеть в этой шкуре нутро человека, ведь напуганный мозг упорно рисует перед глазами образ дикого зверя. Трудно найти даже незначительные схожести с прошлым, улыбчивым и жизнерадостным пареньком — он словно умер, а его тело захватил кто-то другой, кто совершенно незнаком Хосоку. Единственное, что по прежнему удерживает рыжеволосого на поле односторонней игры, это неугомонное сердце, которое игнорируя инстинкты самосохранения посылаемые мозгом, самовольно решает попробовать свой метод.       Так и не воспользовавшись заминкой со стороны утомившегося пиромана, Хо выждав момент, пока Борзой поднимет голову и вопьётся в него безжизненным взглядом, будто бы под гипнозом тянет ладонь к чужим волосам. Прожигающий злостью взор моментально ловит нерешительный жест от своего противника, однако реакция не следует — Раян замирает, обманчивым спокойствием путая Хорса. Какие-то секунды, и пальцы всё-таки касаются чужих влажных волос, сразу же зарываясь в них и начиная аккуратно массировать, с посылом слегка успокоить хозяина этих жёстких прядей. Кажется озверевший парень меняется, возвращаясь в свой настоящий рассудок — но всё это лишь страшный обман, который порадовав Хосока не больше тридцати секунд, резко решил заявить о спрятанном за собой ужасе.       Психопат пропустив по телу постороннее внимание и раздвоив больными зрачками образ паренька перед собой, без предупреждения и эмоций взмахнул обломком ржавой балки, с отчётливым хрустом ударяя по чужой правой руке. По мёртвой территории проносится нечеловеческий крик боли — хрупкие кости руки благодаря силе металла превратились в множество обломков, что упираясь в мягкие ткани плоти, приносили Хо нестерпимую боль. Это нападение было настолько неожиданным и сильным, что парнишка, который ещё мгновение назад стоял не думая ни о чём, сейчас в беспамятстве медленно спускался по стене, присаживаясь на корточки и невольно прижимая неподвижную руку к груди. Он словно закрыл себя в капсулу, благодаря которой никто и ничто не умудрится повторно дотронуться до него — он подтвердил самому себе, что окончательно проиграл. Готовые ещё секунду назад к малейшей провокации слёзы, сейчас получив желаемое в виде сильного болевого шока, быстрыми ручьями покатились по горячим щекам, неосознанно остужая их. Солёные капли спускаясь ближе к земле, никак не помогали успокоиться — наоборот, они только мешали, размывая картинки внешней реальности.              Дополнительно на голову ещё давило и сердце, которое до сих пор не верило в конец этой истории и даже под давлением боли, продолжало верить в правильность своих поступков. Однако отныне, оно больше ничего не решало — разум приняв боль извне, чётко решил, что доверять сердцу не стоит, и все его новые попытки что-то предпринять просто-напросто теперь перебивались. Такая вынужденная мера являлась безусловно правильной и необходимой, но не со всех сторон, так как в этой раз сердце было вернее всего остального.       Пока глаза Хосока были переполнены слезами, а голова упорно перебивала крики алого осколка, виновник всего этого молча бегал по морально-убитому пареньку своими огненными зрачками, словно пытаясь разглядеть в нём что-то особенное. Он следил за каждый движением Хо, даже незначительным — видел, как соленые струйки разочарования и потерянной надежды случайно попадая на недавно появившееся место ушиба, начинали шипеть и словно разъедать рану юноши, от чего тот сжимался ещё сильнее. Все эти отрицательные эмоции, прямым рейсом ударялись в неработающую голову пиромана, силком требуя от главенствующего дьявола хоть чего-то. Подобно разуму Хосока, просчитались и эмоции — они требовали реакции не от того, кто им был нужен, ведь как только арматура коснулась чужой руки и сквозь огонь пульсирующие зрачки уловили знакомые рыжие волосы, психопат умудрился пробить свет к комочку стабилизации.       Новый громкий всхлип со стороны пострадавшего, после которого следует неконтролируемая дрожь от боли — и Борзой разрывая самого себя изнутри, падает перед Хо на колени, с размахом кидая голову на шершавый асфальт. Посторонний грохот моментально привлекает внимание — рыжеволосый продолжая прижимать ноющую руку ближе к себе, медленно переводит красные от боли глаза на опустившегося перед ним пиромана, замирая от увиденного. Злобный, не чувствующий ничего псих, сейчас в прямом смысле валялся в ногах своего неравного соперника, ритмично ударяя свой лоб об бетон.       — Ра. ян… — сбивчиво хрипит Хосок, тотчас ровняя свой мутный взгляд с обжигающим.       Секундная задержка на залитых слезами зрачках, а дальше удар, ещё один, и ещё — пироман с силой вжавшись в обломок арматуры, со всей дури бил себя по правой руке, сохраняя на лице безэмоциональность. Поначалу Хорс смотрит на это с ужасом и непониманием, но как только его собственная правая рука напоминает о своём повреждении, тот наконец-то понимает — Борзой мстит самому себе.       — Раян остановись! — выкрикивает Хо, когда арматура касается уже не руки, а кровавой лужи.       Кажется, что это сработало — пироман действительно замирает, но проходит не больше десяти секунд, как окровавленное железо вновь заносится за спину, со свистом мчась прямо в грудь паренька. Хосок не успевает ни что-то крикнуть, ни что-то предпринять — злосчастный обломок балки на скорости врезается в костлявый торс Борзого, сразу же с визгом падая на асфальт. Следом за этим обломком готов упасть и Хо — он игнорируя боль, зажимает обоими руками рот, чтобы оглушительный крик души не дай бог не вырвался наружу, пока высохшие от напряжения глаза неотрывно смотрят на неподвижного пиромана. Тот без эмоций приняв от самого себя удар в грудь и словно не услышав хруст собственных рёбер, продолжал безмолвно стоять на коленях, смотря на юношу напротив. Абсолютно ничего не выдавало ту боль, что принял на себя Борзой — только скулы легонько дёрнулись, позволяя Хосоку понять, что пироман стиснул зубы. Превосходное терпение и контроль над эмоциями играли сейчас главные роли, открывая внутреннюю личность психа с других сторон. Вместо того, чтобы в беспамятстве упасть на холодный асфальт, тот не решаясь даже на мимолётные телодвижения, смотрел сверкающими зрачками в испуганные глаза юноши перед собой, словно что-то считывая с них. Это затишье и отключение от человеческих эмоций сильно пугало Хорса — вспоминая прошлые стычки с Борзым, он был уверен, что это не к добру. Только вот пытаться строить логические предположения о дальнейшем поведении людей с большими сдвигами в нервной системе — глупо, ведь их главным преимуществом является непредсказуемость.       Выждав свою особенную паузу, пироман, как и предполагалось, не пойдя по логическому пути Хо, поднимается на ноги, опираясь нетронутой рукой о колено. Не требуется дополнительной чуйки, чтобы увидеть с каким внутренним дискомфортом поднимался псих — его затаившееся дыхание и неуловимые похрустывания разбитых костей говорили за него. До изнеможения измученный организм паренька уже медленно сдавался — он больше не справлялся с нескончаемыми потоками физической и психической боли, всеми силами пытаясь уговорить хозяина закончить всё это. Мольба собственного тела молниеносно отправлялась в блок — Борзой не принимал слабости ни от себя, ни от посторонних, а потому сколько бы новые и старые раны не ныли, он не откликнется на их зов и не посочувствует. Именно этим он и был схож со своим бывшим другом — с Психо — оба из них плевать хотели на себя, проявляя отголоски жалости только чужому горю, но ни в коем случаи не своему.       Проникся ли сейчас Борзой сочувствием к Хосоку или нет — сказать наверняка было невозможно, однако и тайком не думать об этом положительном просветлении, тоже было нельзя. Пироман через силу поставив ноги в устойчивое положение и более-менее наладив хриплое дыхание, открытым жестом левой руки поманил Хо на себя. Рыжеволосому требуется около минуты, чтобы хоть как-то принять неожиданное поведение психа и с замиранием сердца протянуть ладонь в ответ. Мгновение, и руки двух противоположностей сливаются в единый крепкий узел, который, казалось, превратился в портал, что забирая негатив от Борзого и страх от Хорса, менял их местами. Уставшие тела пустив излишние чувства в никуда, легонько расслабились, искренне обрадовавшись долгожданному избавлению от тяжести, но счастье мимолётно, а потому Хо, чья рука даже после поднятия на ноги, продолжала держаться за горячую ладонь пиромана, совсем скоро вновь опустела. Несмотря на явные изменения в нездоровом режиме и отсылки к светлому разуму, в голове Раяна по-прежнему правил дьявол, который может и позволил себе дать слабинку, но всего на один раз. Особенно плохо этот факт понимал запутанный Хосок, который наблюдая за перепадами товарища, совершенно не понимал, как ему себя вести. Однако подстраиваться или пытаться подгадать с правильным ответным поведением, было необязательно — Борзой неосознанно сам диктовал условия сотрудничества, безмолвно указывая на нужные шаги. Так было и сейчас, вырвав свою руку из чужой хватки, молчаливый парень в тишине направился прочь, обернувшись к Хорсу лишь тогда, когда между ними было не меньше ста метров. Этот беглый взор для многих не значил ничего, но в голове Хосока это «ничего» выдвигалось, как нечто особенное, а всё благодаря просыпающемуся солнцу — оно стрельнув своими сонными лучами прям на лицо Борзого, открыто показало рыжеволосому пареньку настоящий перелив его глаз. Яркий, пылающий закрытой болью и злостью взор пиромана, сейчас необъяснимо резко потускнел, а что самое главное, в испорченных оранжево-бардовых тонах глазного яблока, Хо наконец-то смог разглядеть проблески зеленоватого оттенка — того самого оттенка, что был на глазах здорового Раяна. Видя эти мельчайшие детали, Хорс больше не мог себя контролировать — вся его грудь заполнилась приятным туманом, который медленно поднимаясь ближе к голове, незаметно приглушал боль. Следует минутное сомнение, после которого ноги паренька сами собой двинулись за нестабильным психом, словно поверив в его исцеление.       Небольшой белоснежный диск луны, который ещё полчаса назад лениво плавал по чёрному покрывалу ночи, уже практически пропал, позволив слегка сонному солнцу начать игру своими резвыми лучами. Эти природные пятнышки заполнив всю территорию пугающего места желтоватым светом, сделали так, что прячущийся повсюду мрак, просто напросто исчез. Продолжая одновременно и идти, и держать дистанцию, Хосок отдавшись моменту, с интересом рассматривал незнакомое ему место, мысленно подмечая тот факт, что ночью всё выглядело совершенно иначе. Взломанные гаражи, что от старости и безысходности покрылись толстым слоем ржавчины, сожжённые автомобили, от которых остался только металлический каркас, разбитая круговая трасса, что местами поросла зелёной травой — с приходом нового дня, всё это больше не казалось отрезанным от мира хаосом, что будто бы замер на мгновение — всё это превратилось в заброшенную сказку с плохим концом. Хочется закрыть глаза, а затем распахнуть их обратно и увидеть заброшку в более оживлённом виде, однако подобное волшебство не работает, и Хо приходится молча продолжить свой путь по забытой локации.       Сто, двести, триста, … шестьсот, — подсчитываются пройденные метры кем-то из вне, обрывая счёт ровно с тем, когда на горизонте появляется яркий корпус спортивного автомобиля. Живой, сильно отличающийся от своего окружения предмет, быстро замечается Хосоком, рисуя на его измученном лице лёгкую улыбку. Белые и красные пигменты пёстрого «Мустанга» не могли не радовать глаза, ведь сейчас он был единственным «выжившим» из множества других составляющих этой территории, а потому косвенно давал надежду на хорошее завершение и без того печальной сказки. Только вот, окончательный сюжет писал сам создатель, а потому Борзой словно не замечая сзади плетущегося Хорса, без пояснения ныряет в салон автомобиля, тотчас выбираясь оттуда с чем-то маленьким, но увесистым в руках. Необычным изделием оказались наручники, которые не дожидаясь прихода рыжеволосого, с хрустом закрепляются на запястьях пиромана, значительно лишая его свободы.       — Что ты делаешь? — забыв про все предостережения, уточняет Хо, подходя вплотную к Борзому.       — Отвези меня в психушку. — скалится тот, пряча глаза.       — Что? — переспрашивает парнишка, но собеседник уже скрывается на задних сиденьях машины, с силой закрывая за собой дверь.       Короткая фраза психа переворачивает внутренний мир Хосока с ног на голову настолько сильно, что память неосознанно выдаёт кажется давно забытый диалог с Психо: «Этим людям предначертано сидеть всю жизнь в темноте или больничке, однако для Раяна проще умереть, чем остаться в одиночестве… — То есть он считает себя психом? — Так считают врачи, а он лишь боится этого звания, думая, что узнав об этом он навсегда останется один».       — Проще умереть, чем остаться в одиночестве… — дословно повторяет Хосок отрывок из всплывшего разговора, с замиранием сердца поднимая голову к небу. — Тогда зачем…       Самостоятельно отвечать на нелогичное поведение Борзого было глупо и оптимально невозможно, а потому парень собрав остатки разума, уверено направился к водительскому месту. Сидевший в пустом салоне пироман, доходит до цифры сорок, перед тем как Хо всё-таки садится за руль, в конец изолируя себя от отрицательной атмосферы местности. Лёгкое касание кнопки запуска, и холодный мотор Мустанга без лишних колебаний начинает свой разогрев, дребезжа по сиденьям приятной волной. Проходит ещё секунда и панель сверкнув авторским значком автосалона, на автоматизме запустила музыку, которая моментально оглушила привыкшего к тишине Хосока. Здоровая левая рука порывается убавить неугомонную мелодию, но её действие резко обрывается сами Хо, ведь через зеркало заднего вида на него смотрело два убийственных зрачка. Пассажир на задних сиденьях может конечно и старался контролировать свои эмоции и рвущиеся негативные телодвижения, но жаждущий новых ощущений дьявол требовал иного, из-за чего настроение Борзого скакало как ненормальное. Точно также было и сейчас — сжимая обездвиженные руки в кулаки до покраснения, пироман пытался падавить в себе множество нездоровых хотелок, отвлекая себя громкой музыкой. Сумев догадаться до этого, Хорс не смея сбавлять волны постороннего шума, аккуратно надавил на педаль газа, заставляя Мустанг с неохотой крутануть шины. Столь подозрительная медлительность была неспроста — машина будто бы не хотела ехать, противно корябая литые диски о тормозную систему. Хосок привыкнув к авто с характерами, поначалу не придал этому никакого значения, искренне думая, что этот «непослушник» так и должен себя вести. Однако неладное в машине хорошо чувствовал сам хозяин, который собрал этого красавца с нуля в одиночку — Борзой знал, что машине в новинку видеть за рулём чужака, когда сам владелец сидит сзади.       Самовольно обездвижить себя и покорно поехать в психиатрическую больницу было в новинку и пироману, но он беря пример с автомобиля, тоже терпеливо принимал реальность такой, какая она и была, стараясь поверить незнакомому пареньку за рулём.       Мустангу не хватает и тридцати минут, чтобы привыкнуть к незваному гостю за водительским сиденьем — он продолжая упрямиться, открыто игнорировал вжатую в самый пол педаль газа, удерживая скорость не превышающую 120 км/ч. Ему было совершенно не важно насколько сильно старается его временный водитель подобрать к нему ключ взаимоотношения — необъяснимая яркая неприязнь так и отталкивала Хосока, не позволяя совладать с системой управления. Пока кто-то заглушал внутреннюю тряску потоками музыки, кто-то пытался разобраться с неконтролируемой скоростью, а кто-то наоборот создавал проблемы, счётчик километража спокойно накручивал метры пройденного пути, приближая технику с пассажирами к конечной цели. Предчувствуя скорую развязку и последующий за ней отдых, в котором так сильно нуждался Хо, парень должен был бы радоваться, но в действительности всё было иначе. Стараясь не вспоминать про покалеченную руку, юноша сжимая зубами сухой язык, проворачивал в голове всего один вопрос: «Неужели я буду тем, кто лишит парня позади меня всего?». Голос сидевший у самого горла, так и норовился вырваться наружу и закричать слова протеста — закричать настолько сильно, что даже было бы слышно на пустой улице. Однако с виду погружённый в самого себя пироман, неожиданно опередил рыжеволосого паренька — он исподлобья бросив на Хосока колкий взгляд, всем телом метнулся вперёд, скованными руками неуклюже убавляя музыку на нет. В салоне резко повисает молчание, то самое напряжённое молчание, что обитало на закрытой заброшке, но из запутанного состояния Хо снова вытаскивает Борзой, который уже как секунду сидел на своём прежнем месте.       — Очень давно, я как-то поехал на стоянку выбирать себе первую машину. — прохрипел юноша, на мгновение замолкая и как бы проверяя заинтересованность своего слушателя. — Денег в карманах было совсем немного, хоть я и пахал на всех работах, что мне тогда предлагали. — признаётся он, рисуя толи печальную, толи ностальгирующую улыбку. — Думал, вот сейчас куплю себе какую-нибудь классную тачку и буду на ней гонять. И так бы и было наверное, если бы я не увидел у забора в щепки разбитый Мустанг… — поясняет Раян, и Хорс тотчас понимает о чём тот рассказывает.       — Ты купил его? — спрашивает Хо, давая понять, что ему искренне интересно.       — Да, все деньги накопленные на него спустил, — отвечает псих, впечатывая глаза в зеркало заднего вида. — Помнится, хозяин стоянки долго надо мной смеялся, говорил, мол дурак ты, не восстановишь ведь, а я всё рано купил. Потом мне знакомые рассказали, что этот хозяин и был бывшим владельцем машины, и состояние её плачевное было по его вине. Если кратко, то бандиты, которым он денег был должен, Мустанг фурой несколько раз переехали, а что не сломали так, добили вручную, — стараясь не упустить мелкие детали, рассказывает парень. — Три года понадобилось, чтобы его восстановить, три…       — Никогда бы не подумал, что этот автомобиль был совершенно в ином виде. — признаётся Хорс, чуть сильнее надавливая на руль.       — Такое чудо можно сотворить лишь с «мёртвым железом», когда живые души людей восстановлению не подлежат. — иронично добавляет Борзой. — Но как по мне, так называемое «железо», порой намного живее, нежели человек.       Небольшой рассказ с огромным смыслом, приводит Хосока в неописуемый восторг — опасный пироман, который совсем недавно бегал за ним, чтобы убить, сейчас выдвигался как кто-то совершенно удивительный и неизученный. В добавок к моральному впечатлению, прибавляется ещё и физическое — спортивный автомобиль выслушав историю со своим участием, казалось наконец-то решился открыть своё сердце новому водителю. Стрелка на спидометре, что до этого упрямо висела на отметке 120, вдруг в быстром темпе побежала дальше, демонстрируя Хо свои способности. Больше не требовалось с силой надавливать на педаль газа, было достаточно приложить к педали всего несколько пальцев ноги, чтобы машина с ощутимым рывком начинала набирать обороты двигателя.       — Порой трудно поверить во что-то, что выглядит уже неисправным, но если рискнуть, можно выиграть джекпот, — бросает псих, накрывая голову большим капюшоном.       Некая цитата, сказанная словно просто так, играет огромную роль в дальнейшем развитии событий — Хосок выбив слова Раяна на подкорке мозга, на развилки дороги поворачивает колёса в противоположную сторону от психиатрической больницы. Между выбором «просто оставить в одиночестве» или «пойти на риск и попытаться выиграть джекпот» — парень выбрал второе, мысленно предупреждая самого себя о высокой возможности остаться ни с чем. Теперь все глупые поступки Чимина, о которых вспомнил Хосок, приобрели другой смысл — ему стало ясно, что когда сердце выбирает себе «особенного» человека, инстинкт самосохранения словно пропадает, оставляя тело хозяина на произвол судьбы.