Higher than sun

      Беннету четырнадцать и он давно привык к неудачам. Давно привык к ссадинам, ушибам. Все полученные травмы уже не кажутся такими болезненными, когда ты получаешь их постоянно.       Ему стыдно признавать, что в Собор Барбатоса он приходит также часто как домой. Монахини закатывают глаза, когда каждый раз видят, как он неловко стоит на пороге. Они смотрят с жалостью и не смеют прогонять.       А Барбара даже не пытается посочувствовать Беннету. Она без всякой жалости перетягивает бинтами его раны и отчитывает за неловкость. Ему остаётся лишь неловко пожимать плечами и извиняться.       Барбара — прекрасный целитель. Она знает, как облегчить боль, знает, как помочь больному. Она сама похожа на воду — её движения плавные и мягкие. Водные ноты, которая она создаёт, весело пляшут вокруг Беннета и отражают лучи света в радугу. Это завораживает, и Беннет улыбается, понимая почему Барбара многим нравится. Но он не может отрицать того, что обеспокоенно ищет глазами другого человека в толпе монашек.       Сейчас в Соборе подходит к завершению вечерняя служба. Беннет сидит на скамейке в самом конце зала, внимательно слушая пение хора. Небольшая часть прихожан обычно сидит у самого алтаря, чтобы лучше слушать проповедь и скамьи сзади обычно пустуют. Поэтому никто не может видеть парня, с ног до головы покрытого ранами разной тяжести с засохшей кровью.       Но тем не менее до сидящих впереди людей начинает доходить дикий запах крови и пота — истинный запах приключений. Они обеспокоенно озираются по сторонам, пока не натыкаются взглядом на Беннета. Тогда в их головах всё встаёт на свои места, и они отворачиваются обратно.       Когда служба заканчивается Беннет ковыляет к Сестре Джиллиане. Та аж вздрагивает от его вида. «Пресвятые Архонты, где ты носился на этот раз?» — говорит она с явной брезгливостью, прикрывая рот рукой.       И только он хочет начать рассказ о своих удивительных похождениях, как Сестра Джиллиана прерывает его, приказывая идти за собой в больничное крыло.       Собор Барбатоса всегда служит пристанищем для всех нуждающихся. Будь то медицинская помощь, кров или совет, ты без сомнений можешь обратиться туда.       В больничном крыле очень часто можно встретить не только серьёзно раненных рыцарей Ордо Фавониус, но и простых граждан с их бытовыми проблемами. Без шуток, однажды Беннет видел, как к монахиням обратился достопочтенный господин с занозой в пальце.       Ну и конечно же, здесь можно встретить отчаянных искателей приключений. Таких как он, например. — Должна предупредить, — внезапно сказала Джиллиана, — Барбары сейчас, к сожалению, нет в Соборе. Её навыки срочно понадобились рыцарям, и боюсь она будет вынуждена ухаживать за ними некоторое время.       Беннет понимающе кивает. — Поэтому ты уж прости, но за тобой присмотрит эта грубиянка. — Джиллиана втолкнула парня в светлый зал больничного крыла и поспешила удалиться.       Он озадаченно посмотрел ей в след. Беннет обернулся и замер, увидев девушку, сидящую к нему спиной. Её светлые косички мгновенно привлекли его взгляд. Прямо как тогда в детстве.       Девушка склонилась над больным, видимо проверяя его температуру, но почувствовав, что на неё пялятся тоже обернулась. И когда её кристально голубые глаза встретились с его, у Беннета пошли мурашки.       Она изменилась. Неудивительно, ведь они не виделись… около пяти лет? В её чертах лица больше не было той невесомой лёгкости, которую он помнил, в когда-то знакомых глазах не было даже намёка на весёлые искры.       Но он отметил про себя, что она стала ещё красивее. Её детскую непосредственность сменила изящество, которое присуще только девушке.       Несмотря на то, что в её образе не было ничего, что могло говорить об её радостном настроении, по крайней мере она не выглядела сломленной. Напротив — её гордая осанка, прямой взор чуть с высока доказывали наличие стойкого стержня внутри девушки. И если у неё и были переживания, они были запрятаны достаточно глубоко, чтобы никто не смел их ворошить. — П-привет, Оттолайн, — Беннет неловко почесал затылок.       Девушка вздрогнула от упоминания своего имени. Поднявшись, она поправила своё монашеское платье и ответила: — Здравствуй, Беннет.       Как он и полагал её голос тоже поменялся. На мгновение ему захотелось услышать пение Оттолайн в церковном хоре. Он почти уверен, что она поёт за сопрано.       Беннет так много хотел ей сказать. Как он много думал о ней, об их общем прошлом, о том, как они снова могли бы дружить, о том какими похожими они были на самом деле. О том, как он скучал. И смотря как Оттолайн неловко перебирает подол юбки пальцами, он понял, что… Он не может этого сказать.       Какие бы чувства он не испытывал, он не имел права навязывать их Оттолайн. Будет гораздо лучше, если их дружба останется неомрачённым воспоминанием. Их судьбы больше не идут бок о бок, что даже хорошо, ведь девушке не придётся вновь столкнуться с силой его невезения. Но почему же ему тогда так горько?       И тогда он улыбнулся и сказал то, что тоже было правдой: — Ты стала ещё красивее.       Ни один мускул на бесстрастном лице Оттолайн не дрогнул. Пару раз моргнув, будто осмысливая сказанное, она устало покачала головой. — Садись на кушетку, пожалуйста. Я сейчас вернусь, — с этими словами девушка скрылась, оставляя Беннета одного.       Одного с огромным чувством стыда и неловкости, повисшем в воздухе. Хотелось сжаться в одну точку, провалиться сквозь землю, чтобы не видеть равнодушный взгляд Оттолайн. Беннет присел на краешек кровати, стараясь не сильно испачкать белоснежные простыни, и стал разглядывать мраморные узоры на полу зала.       Вскоре вернулась Оттолайн. С собой она несла небольшой тазик с водой, несколько полотенец и ящичек. Поставив тазик на пол рядом с кушеткой, девушка смочила полотенце и села рядом с Беннетом. — Сними пожалуйста перчатки и дай свою руку, — строгим голосом сказала она.       Парень послушался. Замешкавшись с левой рукой, которая неистово болела и не могла разогнуться, он всё же протянул её девушке. Беннет вздрогнул, когда Оттолайн аккуратно, едва ощутимыми касаниями стала стирать кровь с кожи. — Похоже, у тебя вывих, — она задумчиво осмотрела руку. — Это серьёзно? — Да, придётся вправлять, — монахиня порылась в медицинском ящичке, извлекая оттуда засушенную веточку загадочной травы. — Вот, съешь. Она должна облегчить боль. — О-у, я думаю, я выдержу и без этого, — Беннет почесал затылок.       Девушка одарила его скептическим взглядом. — Ты уверен?       Получив в ответ уверенный кивок, она пожала плечами. Оттолайн села спиной к парню, бережно закинув его больную руку через своё плечо. — И всё же скажи, если будет сильно больно, — оглянулась она.       Беннет показал ей большой палец и улыбнулся. Фыркнув, девушка удобнее обхватила его кисть и глубоко выдохнув, принялась медленно, но с силой поворачивать его руку.       «Возможно, не нужно было отказываться от обезболивающего» — с запозданием подумал он, со скрипом сжимая зубы. Было больно.       Представьте, будто вы ударились локтем об что-то твёрдое, задев прилежащий нерв. А теперь помножьте на десять. Вот примерно такую боль сейчас чувствовал Беннет. — Ты в порядке? — спросила Оттолайн. — Д-да, — едва выдавил парень дрожащим голосом. — Потерпи ещё немного, я почти закончила.       И действительно, боль стала постепенно уменьшаться, пока не достигла разумного значения. Монахиня отпустила его руку, внимательно проверяя её. — Кажется, всё. Поддержи вот так, сейчас зафиксирую бинтами.       Беннет зачаровано следил за её неторопливыми движениями. Смастерив бинтовую повязку, девушка убрала медицинские принадлежности и снова взяла в руки полотенце. Подвинувшись вплотную к Беннету, она прошептала: — Не шевелись.       Парень зажмурился и замер, боясь сделать лишнее движение. Когда мягкое влажное полотенце коснулось его лица, он всё же приоткрыл один глаз. Перед ним Оттолайн, закусившая губу, сосредоточенно и методично вытирала кровоподтёки с его лба. Она была настолько близко, что Беннет смог почувствовать едва уловимый, нежный цветочный аромат. Он показался очень знакомым.       Слыша стук своего сердца в висках, он почувствовал, как кровь против воли приливает к щекам. Когда Оттолайн подняла взгляд и заметила появившийся румянец, она остановилась. В её ясных голубых глазах промелькнула странная эмоция, которую Беннет не смог различить. Рассеяно осмотрев его лицо, она отодвинулась обратно, и парень еле слышно выдохнул.       Быстро пройдясь по другим кровоточащим местам, монахиня отложила полотенце. Она резко взмахнула рукой в круговом движении и Беннет увидел, как из её ладони появилась куча снежинок. Они кружились, оседая на его руках и ногах. Соприкасаясь с кожей, снежинки превращались в маленькие бутоны цветы.       Эти морозные растения распускались на его синяках и порезах, и в них парень узнал очертания сесилий. Цветки таяли, а вместе с ними исчезали и все раны. — Вау… — протянул Беннет, не скрывая восхищения. — Я и не знал, что ты умеешь лечить с помощью Глаза Бога. Это очень здорово и полезно! — Я это обнаружила совершенно случайно, и когда об этом узнали другие сёстры, меня отдали на обучение целительству, — сказала Оттолайн, наблюдая за цветами. — И тем не менее мне всё ещё очень далеко до уровня Сестры Барбары. — Но ты же можешь направить свои силы и в другое дело! Например, ты могла бы овладеть каким-нибудь оружием и быть прямо как капитан Кэйя. А хочешь я тебя научу фехтованию? — Н-нет, спасибо, — девушка заикнулась и покачала головой. — Мне это не нужно, да и Сестра Виктория не одобрит этого. — А если… — Нет.       Отвернувшись, Оттолайн стала собирать вещи и ясно дала понять, что эта тема на сегодня закрыта. Беннет настаивать не стал.       Проводив его до выхода из Собора, монахиня остановила его: — Рука ещё будет болеть некоторое время, но если будет совсем не выносимо, то приходи за целебной травой, — серьёзно произнесла она, смотря прямо ему в глаза. — И пожалуйста, постарайся снизить физическую активность на эту руку. Бери поручения полегче. — Э-э, хорошо! — Беннет смутился и неловко взъерошил волосы у себя на голове. — Спасибо тебя большое, что помогла мне сегодня!       Оттолайн фыркнула и поправила локоны у лица: — Пустяки, это моя обязанность.       Последние лучи света медленно спускались по фасаду Собора, окрашивая его в мягкий розовый цвет. Беннет повернулся к горстке домов внизу. Приятно было осознавать, что где-то там тебя ждут. — Я, наверное, пойду, — он переступил с ноги на ногу. — Спокойной ночи и спасибо ещё раз! — Спокойной ночи.       Беннет побежал внизу по лестнице, но внезапно развернулся. — Оттолайн, — крикнул он. — Я правда рад, что увидел тебя сегодня.       Она поджала губы и отвела взгляд. Громкий хлопок закрывающейся двери Собора послужил ему ответом.

***

— А теперь ещё раз с самого начала, — Сестра Розария грозно направляет на Оттолайн своё копьё, от чего та закатывает глаза и чертыхается. — Аргх, мы целую вечность отрабатываем эту комбинацию, — и несмотря на ворчание, всё же принимает боевую стойку. — Когда мы уже будем двигаться дальше?       Розария хмыкает, пожимая плечами. Всего на секунду в её глазах отражается лунный свет. — Тогда, когда ты будешь готова, — и с молниеносной скоростью наносит сокрушительную серию ударов.       Раньше Оттолайн бы растерялась. Упала бы на спину, больно ударившись копчиком. Но сейчас Оттолайн четырнадцать и она может похвастаться, что выучила почти все уловки Сестры Розарии.       Поэтому она уклоняется и посылает мощный крио поток в сторону наставницы. Розария не остаётся в долгу: она наступает с холодной расчётливостью, не давая девушке опомниться. — Ты слишком медленная, — монахиня резко делает подсечку, сбивая Оттолайн с ног. Её молитвенник падает на гравий, а следом приземляется и сама ученица. Приземляется на только недавно заживший копчик.       Оттолайн обидно до слёз, но, когда Сестра Розария протягивает ей руку, чтобы помочь встать, она почему-то улыбается. — Ты медленная, — продолжает Розария. — Но тот поток был неплохим.       Её наставница не улыбается, но у Оттолайн тепло на душе - понимает, что ей довольны. Удивительно, как они могут понимать друг друга с одного взгляда. — Чтож, на сегодня с тебя хватит. Три круга вокруг Собора, и иди в кровать. Розария зевает и Оттолайн неосознанно зевает тоже. — А ты уйдёшь по делам? — как бы невзначай спрашивает девушка. — Да.       Розария уходит, а Оттолайн, пробегая мимо спящих стражников, думает над отмазкой на завтра перед Сестрой Грейс. Потому, что как только она войдёт сегодня утром в молитвенный зал, её спросят… — Пресвятые Архонты, Оттолайн, что с тобой?!       Вчера она разучивала новые молитвы, а на прошлой неделе читала старинный кодекс. Сегодня же она «тренировалась в пении». Не похоже, что Сестра Грейс поверила хотя бы на йоту в её чушь, но тем не менее она говорит: — Почему только тебе втемяшивается заниматься таким ночью? Ты же знаешь, что будет, если Сестра Виктория узнает… — Если она узнает, — уточняет Оттолайн, переходя на заговорческий шёпот.       Сестра Грейс опасливо оглядывается по сторонам, ведь она точно не хочет быть причастной к этой афере. В конце концов, она бормочет что-то вроде: «Ургх, главное будете осторожнее — иначе наживёте неприятностей себе на голову и мне в добавок» и отпускает её.       К завтраку приходит Сестра Розария и Оттолайн садится рядом с ней. Со стороны они выглядят как две вампирши: бледные, с красными глазами. Сестра Виктория не упускает возможность язвительно прокомментировать их внешний вид, но Сестра Грейс аккуратно вмешивается и так конфликт исчерпан.       Другие монахини давно привыкли к такому утреннему представлению. Они никогда не признаются, что на самом деле им даже интересно наблюдать за этим.       Когда завтрак заканчивается, Оттолайн неспешно идёт к больничному крылу. Пока Сестра Барбара с её вездесущим чириканьем отсутствует, в госпитале непривычно тихо, слышно только пение птиц на улице.       Девушке нравится эта тишина. Она прислоняется спиной к мраморной стене, закрывая глаза. Когда каждую ночь спишь всего пару часов, невольно начинаешь учиться спать стоя в любых доступных местах.       Оттолайн не знает, сколько она уже так стоит. Может всего пять минут, а может уже целый час. Но когда в коридоре начинает раздаваться гулкое эхо приближающихся шагов, она резко открывает глаза.        Один из самых полезных уроков, которые она усвоила от Сестры Розарии — ты всегда должна быть начеку. Неважно, кто бы это ни был: одна из сестёр, случайно заблудившийся прихожанин или может… Беннет?..       Он нелепо стоит в проходе и от одного его вида мир Оттолайн замирает. Её трясёт, она хочет закричать, разрыдаться, убежать и свернуться калачиком у себя на кровати. Сделать всё, чтобы не видеть этого проклятого искателя приключений.       Но она стоит на месте. — Тебе что-то нужно? — спрашивает Оттолайн, сразу переходя к сути дела. Сегодня она не хочет тратить время на лишние формальности. Беннет кашляет, прочищая горло: — Д-да, тут… Вот, — и показывает руки, усыпанные мириадами порезов.       Оттолайн глубоко вздыхает и берёт бинты с лейкопластырями. Без слов она садится рядом с Беннетом, беря его за руку.       С каждым днём этот парень придумывает всё более глупые причины явиться сюда. Без дня, как три недели, он ходит сюда каждый божий день, от чего Оттолайн хочется выть. Её неимоверно раздражает его эта… Настойчивость? Чего он хочет добиться, мозоля ей глаза из раза в раз?       Более того, он прекрасно осведомлён, что Оттолайн не может выставить его за дверь. На прошлой неделе, когда Беннет пытался расспросить её во время лечения своего перелома, она резко оборвала его: — Не нужно. — Что? — Не нужно со мной разговаривать.       Его поражённое лицо ярко выжглось в памяти Оттолайн, заставляя чувствовать вину за свои грубые слова.       Но после того случая он действительно старался не докучать ей разговорами. Он был умнее и выбрал другую стратегию. И Оттолайн никому бы не призналась, что общество Беннета было не таким уж и плохим.       И самое страшное в том, что она привыкла к его обществу.       Поэтому, когда на следующий день Беннет не пришёл утром, девушка удивилась. Когда он не появился и днём, в душе появилось душащее тревожное чувство. И чем ближе шли минуты к ночи, тем беспокойнее были навязчивые мысли в голове.       За пару минут до отбоя Оттолайн в спешке выбежала из Собора и наткнулась на Розарию. — Пожалуйста, прикрой меня, мне нужно уйти из Собора, — крикнула девушка, спускаясь по лестнице вниз, в Мондштат. — Но куда ты мчишься на ночь глядя? — сказала монахиня в замешательстве.       Оттолайн была уже на другом конце лестницы, когда до неё донеслись слова наставницы: — Не забудь всё, чему я тебя учила.       Девушка кивнула и помахала ей молитвенником в ответ.       Стойка Катерины располагалась там же, где и помнила Оттолайн. — Скажите пожалуйста, а Беннет сегодня возвращался с поручений Гильдии? — сбивчиво спросила она, задыхаясь от бега.       Катерина мельком взглянула на неё и вскинув брови, начала перебирать бумаги перед собой. — Кажется, ещё нет, — она нахмурилась. — Это… очень странно. Оттолайн задрожала. — Прошу, отметьте на карте расположения его поручений, — попросила она, неравно заламывая руки.       Три поручения находились в долине Ветров, и Оттолайн стремглав побежала туда. Лёгкие нещадно саднило, а голова кружилась от прилива кислорода. В последний раз она так бежала, когда…       Эта мысль молнией пронеслась по сознанию и ударила в ноги. И даже церковные туфли, явно не предназначенные для бега, не могли остановить Оттолайн. Она неслась по траве, спотыкаясь и сбивая большие головки одуванчиков у себя на пути.       У Статуи Архонтов она вскинула взор вверх, к звёздам. «Я никогда не просила у Вас ни о чём, но сейчас… Помогите мне» — взмолилась Оттолайн. Эта была единственная искренняя молитва в её жизни.       Недалеко показался лагерь хиличурлов. Девушка смутилась, ведь одно из поручений состояло в том, чтобы уничтожить этот лагерь. Но раз лагерь цел, значит ли это…       «О Архонты! — по спине Оттолайн побежали мурашки. — Пожалуйста, подожди ещё немного!». Она кинулась к этому лагерю из последних сил.       Вход в лагерь был у большого камня, у которого собрались несколько монстров. И только когда огромный митачурл замахнулся топором, монахиня обратила внимание на раненного человека, лежащего внизу у камня.       В голове появился шум, когда она узнала в нём Беннета. На ватных ногах Оттолайн бросилась к монстрам, вскидывая руку и концентрируя Крио энергию.       Мощный поток отбросил хиличурлов на небольшое расстояние, сбив с ног. Используя крупицы полученного времени, Оттолайн подлетела к Беннету, который был без сознания. Нервно приложив пальцы к его шее, она с облегчением вздохнула — пульс есть, значит живой. — Прошу тебя, живи, — она склонилась к нему, слушая биение его сердца.       Со стороны лагеря донеслось рычание. Закрыв собой Беннета, девушка встала и грозно окинула взглядом приближающихся монстров. Она покажет, чему научилась её Сестра Розария.       Только когда ледяные сесилии принизили последнего хиличурла, Оттолайн повернулась к искателю приключений. Покачиваясь, она приблизилась к нему и обессиленно села рядом.       Её руки и платье тоже были запачканы в крови, но это было несравнимо с тем состоянием, в котором сейчас был Беннет. Голова расшиблена, фингал под правым глазом, синяки на каждом участке кожи. Но больше всего пугала широкая рубленая рана поперёк груди. Дрожащими руками девушка призвала цветы лечения.       Медленно, но кровавая полоса начала затягиваться. Веки парня затрепетали, и он приоткрыл глаза. Он смотрел на ночное небо, пока его взгляд не скользнул на Оттолайн. Он с трудом улыбнулся. — Отто… — Молчи, — сказала она, с трудом проглатывая тугой ком в горле. — Тебе нужно беречь силы.       Его горящие глаза цвета спелой травы говорили всё лучше него. Закончив с крупными ранами, монахиня спросила: — Идти сможешь?       Беннет кивнул. Оперившись на девушку, он с трудом встал. Перекинув руку и придерживая его за бок, Оттолайн попробовала сделать пару шагов. Двигаться было возможно.       Тащились они еле-еле. Было уже за полночь, когда они дошли до статуи Барбатоса у дуба.       Опустив Беннета у ручья, девушка принялась смывать кровь: сначала с себя, потом с парня. Положив его голову себе на колени, она мокрым платком вытирала его лицо, бережно очерчивая скулы, щёки, лоб. Его глаза безотрывно ловили каждое её движение. — Ты красивая, — прошептал он так тихо, что она едва расслышала. — А у тебя, похоже, жар, — Оттолайн поправила свои волосы, прилипшие к потному лбу.       Ночь была тёплая, а вода давала нужную свежесть. Вокруг них стрекотали цикады, и слышалась трель ночных птиц. Монахиня закрыла глаза, мечтая сохранить это мгновение покоя. — Я напоминаю тебе их? — пробормотал Беннет.       Взглянув на него сверху-вниз, Оттолайн кивнула, грустно улыбаясь: — Ты даже не представляешь, как.       Он отвёл взгляд и легонько коснулся её запястья своей ладонью. — Прости меня, — парень шмыгнул носом. — Я должен был быть рядом с тобой тогда, должен был помочь. Я… — Ты не виноват, — перебила его Оттолайн, прикладывая палец к его губам. — Это я должна просить прощение за то, как обходилась с тобой в последнее время. Ты не заслужил этого. Беннет хрипло засмеялся и Оттолайн не смогла не засмеяться в ответ. — Тогда… Снова друзья? — он протянул ей мизинец. С блеском в глазах она сплела их пальцы. — Да.       На рассвете Оттолайн нашла Розарию на заднем дворе Собора. Она курила, прислонившись к изгороди. Едва переплетая ноги, девушка облокотилась рядом. — Расскажешь что-нибудь? — спросила Розария. — Беннет попросил вступить в его отряд искателей приключений, — со вздохом ответила Оттолайн. Старшая сестра удивлённо похлопала глазами. — Ну, думаю, он переживёт твой отказ. Загадочная улыбка расцвела на губах девушки. — Я не сказала ему «нет», — заметила она. — Думаешь, я тебе позволю? — Розария прищурила глаза и выдохнула дым прямо в лицо собеседницы. — Думаю, что я и не спрашиваю твоего позволения, — отмахнулась Оттолайн, разворачиваясь и покидая наставницу. Розария посмотрела ей вслед и устало потёрла свои виски. — И кто её научил такому упрямству? — проворчала она.