Выбери меня

      Будучи лучшим другом и внимательным товарищем, Хенджин никак не мог не заметить перемену настроения Чанбина, который уже примерно неделю ходил смурнее тучи. На все вопросы «чего грустим?», Бини отвечал, что все хорошо и просто встал не с той ноги. Ну или стандартная отмазка «график загруженный, устал». Да, в это можно было поверить, ведь иногда даже не было времени на поесть. Но Джинни все равно чувствовал что-то не то.        И вот в один из вечеров, когда у ребят была в распоряжении парочка свободных часов перед сном, они, как бывает часто, собрались в общей комнате общежития, посмотреть телевизор и на фоне пообсуждать дальнейшую работу. Все были уставшими, но все равно порою хватало сил на то, чтобы громко засмеяться от очередной шутки Хана или дурачеств самого Хенджина. Вот только Чанбину было невесело. Он крайне спокойно наблюдал за присутствующими и вяло улыбался. Вскоре он, сообщив о том, что собирается лечь пораньше, направился в свою комнату. По пути, в коридоре, репер погрузился в свои мысли настолько, то не заметил, как чья-то рука схватилась за его запястье и потащила в другую сторону. Пока Чанбин приходил в себя, то за ним уже была закрыта дверь чужой комнаты, а сам он прижат к ней же. — Ну и? — недовольный голос Хенджина заставил Бини опомниться. — Джинни, ты чего? — как-то неожиданно робко спросил Чанбин, над которым нависал насупившийся младший. — Хен, ты может уже скажешь, что тебя беспокоит? Ты разве не понимаешь, что от того, что ты молчишь я сам меньше беспокоиться не стану? — наконец, отпуская ранее сжимаемое запястье репера, проговаривает Хенджин и отстраняется. Он подходит к своей кровати и садится, движением головы подзывая старшего поступить так же.       Чанбин немного мнется, но вскоре с тяжелым вздохом пристраивается рядом с танцором. — Да блин, Джинни. Это немного личное. И мне неловко разговаривать о таком именно с тобой.       Чанбин ссутулился, по его виду было видно, что ему неловко больше, чем обычно. Но и желание хоть кому-нибудь выговориться так и рвалось из его грустных глаз. — И почему это именно со мной ты не хочешь обсуждать? — возмутился младший. — Ну потому что… как бы тебе сказать. — старший замялся и отвел взгляд, обдумывая как бы удачнее пояснить. — Ну ты же определенно уверен в себе и своей внешности, так? — Хван кивает. — А я, сам знаешь…вся моя уверенность в своей неотразимости…она напускная. И как тебе, по настоящему красивому человеку, понять переживания того, кто вечно сомневается насчет себя? — Боже, хен, ты так все усложняешь. — чуть закатил глаза Хенджин. Но он мог принять аргумент Чанбина, ведь Со часто признавался танцору в том, что недоволен своей внешностью. И как бы Хван не пытался его переубедить в этом, старший все равно оставался при своем мнении. — Хорошо, тогда поделись с тем, кто открыто не признает себя привлекательным. — усмехнулся Хван. — Поговори с Чанни-хеном. — Ааах, Хенджииин. — протянул Чанбин. — В этом и проблема. В нем самом проблема. Ему я в первую очередь ничего сказать не могу, потому что это полностью касается его. — Так все, — танцор хлопнул ладонями по своим коленям и встал, — либо ты мне все нормально рассказываешь, либо я сам иду к Чану и уже ему говорю, что у тебя проблемы связанные с ним. Тогда он от тебя уж точно не отстанет, сам знаешь.       Хенджин уже было собрался идти в сторону двери, но сильная рука Чанбина вцепилась в его запястье. Чанбин сейчас выглядел как загнанный кролик (свинокролик). Не часто его можно было видеть таким. — Ладно-ладно, я все расскажу, только пообещай, что не пойдешь к нему.       Хван выдохнул и мягко улыбнулся, возвращаясь на свое место рядом с Чанбином. — Я обещаю, хен. Мы ж с тобой друзья все-таки.       Чанбин неловко улыбнулся этому и вновь отвел взгляд. — С месяц назад — начал репер. — мы с Чаном познакомились с некоторыми трейни из нашей компании. Это вышло случайно, но мы так хорошо разговорились, что обменялись контактами. И-и-и-и одна из девушек-трейни начала мне писать. И мы так мило общались… — А, так вот ты почему такой довольный ходил и в телефон пялился? Так и думал, что девушку завел. — перебил старшего Хенджин. — Ни какая она мне не девушка. — с некой тоской возразил старший. — В том-то и дело. Мы так хорошо общались, что я вдруг подумал, что могу нравится ей. — тут Чанбин горько усмехнулся. — Я даже был почти готов позвать ее куда-нибудь погулять вдвоем. Типа свидания…наверное. Но в какой-то момент она начала интересоваться делами Чана. Сначала не слишком очевидно, а потом чуть ли не выясняла его расписание. Я, конечно, не говорил ей. Ну а позже она мне все-таки призналась, что, грубо говоря, хотела через меня сблизиться с Бан Чаном.       Голова Чанбина уже совсем опустилась от тяжести грусти. У Хенджина же чуть не отвисла челюсть. Так нагло использовать других людей в своих интересах…это так мерзко. — Капец, хен. Сочувствую. — все что мог сейчас сделать Хенджин это положить свою широкую ладонь на плечо унывающего друга. — Так, а по поводу внешности …не понял, при чем тут твоя внешность?       На это Чанбин резко развернулся к младшему. — А ты связи не видишь что ли? — слишком уж возбуждено проговорил Бини. — Видимо, я недостаточно хорош собой, если она выбрала его, Чана. Пусть сам хен и сомневается в своей красоте, но постоянно из нас двоих все выбирают его. Так всегда. — Чанбин тараторил быстрее, чем зачитывал свой реп. — Ну ведь необязательно это дело во внешности. — Хенджин лишь умилялся такому поведению старшего, но также пытался его успокоить, но кажется получалось только хуже. — Ты хочешь сказать, что и характер у меня отвратительный? — Чанбин пребывал между яростью и отчаянием и смотрел уже куда-то в пол, пытаясь снова перебрать все свои недостатки. Хенджин невольно усмехнулся. — Конечно нет, хен. — Хенджин, ложась на кровать, потянул на себя Чанбина и заставил того упасть на свою грудь. Танцор крепко обнимал старшего и поглаживал успокаивающе по спине Чанбина, который в ответ тяжело выдохнул. — Это все из-за моего роста. — уже спокойнее констатировал Бини. — Чанбин-хен, не накручивай себя. — укоризненно проговорил Хван, слегка ударив старшего во плечу ладонью и ею же продолжая гладить уже волосы репера. — Ты красивый, умный и добрый. Ты самый лучший репер и самый прекрасный друг. У тебя есть целая армия фанаток, которые бы хотели встречаться с тобой. — Фанатки это не то. Им нравится мой образ айдола, а не я сам. Ты сам это знаешь. — уже совсем спокойно проговаривал Чанбин. Видимо поглаживания Хенджина действительно ему помогали справиться со своим негодованием. — Знаю, но… — Хенджин недоговорил. Казалось, что любые слова сейчас никак не подействовали на Чанбина. Он бы их переиначил, утрировал и разозлился еще больше. К тому же в какой-то мере старший был прав.       Повисла тишина. Успокаивающая тишина для Чанбина, который наслаждался уютом в объятьях лучшего друга, хоть и прокручивал вновь и вновь всю ту ситуацию с девушкой в своей голове. Но после того, как он выговорился, стало и правда легче. И вновь он убедился, что каким бы дураком не был Хенджин, и как бы он не любил подкалывать при любом удобном случае Чанбина, но если дело действительно щепетильное, то он всегда выслушает и попытается понять, принять и успокоить. И каждый раз, как и этот, Хвану удавалось это делать вновь и вновь. Чанбин вдруг подумал, что зря таил от него свои переживания все это время. В его руках так хорошо, так удобно. Его пальцы так бережно треплют волосы Чанбина, что хочешь не хочешь, но в такие моменты становилось невероятно легко. Пусть Бини и испытывает неудачи в любви, но у него хотя бы есть верный друг Хенджин.       Для самого Хвана эта тишина была напряженной. Он старался дышать как можно спокойно, хотя на деле его снова и снова охватывала паника каждый раз, как он представлял что скажет то, что так давно вертится на языке. Он боялся, что Чанбин сейчас почувствует то, как нервничает Хван, но тот видимо слишком был погружен в свои мысли. И Хван решается. — Я бы выбрал тебя…- голос подводит, хрипит в самый неподходящий момент. И Хван готов под землю из-за этого провалиться. — А? — Чанбин чуть сдвигает голову на груди младшего, навостряя уши. Хван же прочищает горло и вновь повторяет. — Я бы выбрал тебя.       Чанбин отрывается от Хенджина и на локтях привстает, чтобы посмотреть с недоумением на лицо танцора. — В каком смысле? — его брови сведены. Он искренне не понимает, о чем говорит младший, но замечает как у того горят щеки алым румянцем. А тот в свою очередь отводит глаза. — Если бы я выбирал между тобой и Чанни-хеном, я бы выбрал тебя. — после небольшой паузы проговорил Хенджин. Чанбин завис на пару секунд. — Ой, Хван, ты это говоришь мне для того, чтобы я успокоился. — недовольно выпалил Чанбин. На это уже совершенно раздраженный Хенджин резко повернулся лицом к старшему и встретился с ним взглядом. — Какой же ты тупой.       Чанбин и возразить не успел, как его губы были оккупированы чужими. Резким движением Хван поддался вперед и прямо-таки впечатался с губы старшего. Было неудобно, да и Чанбин не сообразил ответить на поцелуй, поэтому это продолжалось недолго. Но этого было достаточно для того, чтобы дать понять Чанбину, что имеет в виду Хенджин. Оторвавшись от сладких уст репера, Хенджин будто с отчаянием в глазах посмотрел на своего хена. — Ты мне нравишься, ясно, хен? И…я давно выбрал тебя.       Чанбин ошарашенно смотрел на Хенджина и безмолвно подрагивал губами словно рыба, пытаясь хотя бы что-то выдавить из себя. Хван не выдержал такой паузы и, аккуратно скидывая с себя Чанбина, встал и направился к двери. — Я в душ. Воспользуюсь тем, что он свободен, пока остальные в общей комнате.       Затем Хван закрыл за собой дверь, оставляя все также ошарашенного Чанбина одного в комнате. Когда же Хенджин вернулся, то хена уже не было, зато уже был Сынмин, который посапывал на своей кровати.

***

      С того непонятного признания Хенджина прошло довольно много времени. Из-за их загруженных личных графиков возможность встретиться была только в общаге. Но и там Чанбина было редко застать, как и Хана с Чаном которые в очередной раз трирачей запирались в студии и творили. В моменты, когда им приходилось работать вместе, то оба концентрировались на работе и мало разговаривали друг с другом. Пусть Чанбин и Хенджин и жили в одном доме, но будто бы не виделись целую вечность. От этого Хенджин готов был на себе волосы рвать. Он так скучал по непринужденному общению с мембером, он так скучал по его объятиям, он так скучал по его дурацким шуткам. Лучше бы он никогда в жизни не признавался Чанбину, лучше бы он никогда в жизни не влюблялся в Чанбина. Даже в те моменты когда им удавалось поговорить хотя бы на рабочие темы, Хенджин чувствовал как Бини напряжён рядом с ним. Он много раз пытался завести разговор о том вечере, но старший обрывал все на полуслове. И вновь Хенджин не выдерживает этой недосказанности.       В очередной раз, когда вся группа собирается в общей комнате перед телевизором, Хван замечает, что Чанбина нет. Он точно знал, что тот в доме. Парень проверил его комнату — никого. Проходя мимо душа, он услышал всплески воды и понял, что хён там. Он решил ждать. Чанбин необычно для себя долго задерживался в ванной, что заставляло Хенджина нервничать ещё больше. Он прокручивал в голове те слова, которые собирался сказать старшему. Вновь и вновь правил и репетировал про себя свою речь. И вот наконец щеколда издала щелчок, а дверь с лёгким скрипом открылась. Не успел Чанбин и на полкорпуса выйти из ванной, как Хенджин выскочил из-за угла и затолкал того обратно. — Все, хён, я так больше не могу. Мы должны поговорить. — запираясь проговорил Хван и развернулся к Чанбину. Перед собой Хенджин увидел слегка смущенного и немного испуганного Чанбина, волосы которого прилипали ко лбу, а маленькие капли воды стекали с подбородка по шее вниз к оголенной груди. Хван сглотнул. — Э-э-э, да, я знаю… Я как раз… — Хён, хён, позволь мне сказать первому. — Хенджин побоялся услышать неприятный отказ от старшего, поэтому решил оборвать все сам. — Пожалуйста, забудь все, что я тогда сказал. Я не хотел тебя ничем обременять, я не хотел, чтобы наши отношения хоть как-либо поменялись. Пожалуйста, оставайся мне таким же другом, как и раньше и считай что ничего не было. … Пожалуйста.       Хенджин говорил быстро, боясь что его оборвут. Он хотел вернуться к прежним отношениям. Он был готов заставить себя подавить чувства к старшему лишь бы вновь все стало так как раньше. Парень был напряжён до предела. — Но я не хочу. — начал Чанбин слегка нахмурив брови. — А? — Я не хочу возвращаться к прежним отношениям. По крайней мере пока что. — Хён, о чем ты говоришь? — в голосе слышалась нервозность, из-за которой голос слегка сорвался. — Так дай договорить, идиот. И не перебивай. — старший чуть отошёл и облокотился о столешницу рукомойника. — Когда ты мне признался и…поцеловал, я сначала подумал, что это шутка такая. Хотя поцелуй…в общем, я начал об этом много думать. ОЧЕНЬ много думать. Сперва мне показалось, что это неправильно, ведь я никогда не задумывался о тебе в ТАКОМ ключе…наверное. — Чанбин пожал плечами. — Но в какой-то момент подумал, что мне ведь не было неприятно. Возможно, я просто не понял противно мне или нет, потому что все случилось слишком быстро. Но в итоге, я начал думать, что хочу проверить и поцеловать тебя вновь. Вскоре, я уже просто хотел поцеловать тебя без причины. Да, могло показаться что я тебя избегаю, прости. Я пытался разобраться в себе. — он взглянул на Хвана ожидающе. — Я…я не держу зла. — младший отвёл взгляд. — но ты мог хотя бы что-то сказать.       Хенджин надул губы, на что Чанбин усмехнулся, посчитав это чрезмерно милым. — Прости, прости. — Чанбин приблизился к Хенджину, нежно зажал своими ладонями его щеки и потянулся вверх за поцелуем.       Хенджин затаил дыхание. Он все ещё не верил в происходящее. Но этот любимый аромат Чанбина, эта мягкость его губ и твердость его рук опьяняли. Хенджин тонул в прикосновениях, легко поддался вперёд и ответил на поцелуй. Такой нежный, лёгкий, такой долгожданный поцелуй. Пусть Хван ещё не всё понимает, да и плевать. Кто откажется от возможности поцеловать любимого человека, даже если это шутка, даже если это последний раз в жизни?       Изначально Чанбин хотел один раз поцеловать младшего и покончить с этим, но он увлекся. Ему слишком нравилось происходящее, он улыбался в поцелуй, запустил одну ладонь в волосы Хенджина и прижал того к себе ближе.       Они стояли в ванной и целовались так, будто это самое правильное, что когда либо они делали в своей жизни.       Но все же, Чанбин последний раз провел языком, прервал поцелуй и чуть отстранился от тянущегося за продолжением Хвана, который вдруг крепче стал обнимать за талию. Со усмехнулся. Он взглянул в глаза младшего, от чего тот был заворожен. — Мне определенно это нравится. — старший гладил волосы танцора — Я не совсем уверен в том, что именно так должны появляться чувства, но я определенно уверен в том, что хотел бы целоваться с тобой ещё очень долго и только с тобой.       Хенджин не выдержал, он уткнулся носом в плечо старшего. Вся его душа трепетала, все его нутро дребезжало, а то, с какой скоростью билось его сердце, даже не описать. Он будто окунулся в фантазию, нереалистичность которой не могла никогда оказаться явью. — Что ты со мной делаешь, Чанбин? — его выдох щекотал кожу у шеи старшего. — Ты мне нравишься. Правда нравишься.       Хенджин чмокнул старшего в шею, от чего репер чуть поежился и посмеялся своим глупым и одновременно таким любимым смехом. — И, кстати, — вновь начал Чанбин, обнимая младшего за талию. — до того, как ты меня запихнул сюда, я шел к тебе.       Он говорил прямо в ухо Хенджина, обжигая своим дыханием. Одновременно с этим его руки гладил бока младшего и медленно спускались к бёдрам. — Хёеееен — на выдохе протянул Хван. — Я хочу продолжения, малыш — игриво продолжает старший и сжимает ягодицы танцора, на что получает в ответ полустон. — Но нужно подготовиться… — все также пряча лицо в изгибе шеи старшего, молвит Хенджин, вздрагивая от очередного движения рук хена. — Я подготовился. И смазка, и презики при мне.       Хвана дико возбуждала мысль о том, что Чанбин шел к нему, чтобы заняться любовью. Он промычал в ответ. — Ещё нужно растянуться, хен. — Так я растянут.       На этом Хенджин резко отстранился от старшего. Он смотрел на Чанбина взглядом, в котором смешались то ли шок, то ли непонимание, то ли ещё что-то. — Так стоп. То есть, ты хочешь быть снизу? — почему-то Хенджину это представлялось крайне тяжело. Ведь Бини такой мужественный, такой крепкий. Проще говоря, альфа-самец. И в танцоре с каждым днем, как только он осознал свои чувства, росло желание быть оттраханным таким мужчиной, как Чанбин. — Ну да, я же ниже. — пожал плечами старший. — А это тут при чем?       Хван окончательно перестал что-либо понимать из происходящего. — Ну, я углубился в изучение …мм…мужского секса. Гей-порно, если честно, меня испугало. Поэтому я решил почитать мангу. Яой. И там все уке низкие, а семе-высокие. — как на духу признался Чанбин.       Хенджин слушал это и его лицо передало кучу неописуемых эмоций в этот момент от полного непонимания, до еле скрываемого желание заржать, как конь. И все же Хенджин в конце речи старшего начал тихонько смеяться. Тихонько, чтобы никто из мемберов вдруг не решил их проведать, да узнать, что тут такого веселого творится. Но смеяться тихо получилось с трудом. Одно представление о том как старший с упоением читает яой было дико смешным. К тому же, Чанбин действительно углубился в тему, если даже выучил кто такие уке, а кто семе. — Эй — Чанбин хлопнул недовольно младшего по плечу. — Ты чего ржешь? — Хен, — протянул Хенджин, пытаясь усмириться свои смешки. — Но это же все глупые клише. Шаблоны, понимаешь?       Хенджин все еще пытался успокоиться, но давалось это ему с трудом, учитывая какое неописуемо смешно выражение лица было сейчас у старшего. — Ааа…а как тогда? — Бини-хен, в жизни мы могли бы хотя бы обсудить наши позиции. — уже более спокойно отвечал танцор. — Но если честно, то я всегда представлял снизу себя.       В голосе Хвана вновь заиграл флирт, который, кажется, был проигнорирован Чанбином, который все еще сокрушался из-за своей, как он считает, оплошности. — Так я, че, зря что ли…?       Старший и не заметил, как поменялся настрой Хенджина, который вдруг осмелел от мыслей о растягивающем себя Чанбине. Ему вдруг захотелось на это посмотреть. Но пока что Хенджин прижался к хену, удерживая того за талию. — Совсем не зря. — танцор начал целовать Чанбина в щеки, далее опускаясь к шее.       Чанбин, ощущая язык младшего на своей шее, тяжело выдыхает. Старший чувствует, как Хенджин толкается своим возбуждением в бедро репера. Руки танцора проникают под резинку домашних шорт Чанибна. Хван усмехается, обнаружив, что хен без нижнего белья. Своими длинными пальцами младший сжимает мягкие ягодицы репера, в ответ тот громко вздыхает. В это же время Хенджин продолжает тереться о бедро старшего, чтобы получить необходимое трение. — Может… — выдохнул Чанбин. — может все-таки пойдем в комнату? — Мм…хорошая идея, но… — Хенджин резко заставил развернуться Чанбина и опереться руками о рукомойник. Репер увидел в отражении зеркала себя прижатого Хенджином, чьи руки блуждали по его телу. — Но мне хочется видеть каждую твою эмоцию, пока я беру тебя сзади. Я хочу, чтобы ты и сам видел себя. Вслед за этим Хенджин облизнул за ухом, отчего Чанбин вздрогнул. Одной рукой танцор обхватил старшего за грудь, а второй спустился под те же самые шорты. Он сжал полувставший член Чанбина, вызывая жалобный скулеж. Размазывая предэякулят по стволу, Хенджин начал надрачивать. Со видел в отражении, как двигается рука младшего под тканью шорт. И почему то это возбуждало больше, чем если бы шорт не было. В это же время Хенджин двигал тазом имитируя толчки, упираясь своим каменным стояком между ягодиц старшего.       Чанбин неосторожно взглянул на лицо Хенджина и встретился с хищным взглядом, с которым не встречался еще никогда. Даже ради съемок Хван не использовал этот взгляд. Отчего сердце Чанбина пропустило удар. Ему нравилось осознавать, что он единственный, кто видит танцора таким. — Посмотри на себя. — рука Хвана поднялась с груди старшего к его челюсти. Он грубо сдавил щеки Чанбина и направил его лицо так, чтобы репер взглянул на свое отражение. В зеркале старший видел свое раскрасневшееся лицо. Больше. Чанбин покраснел до плеч. А взгляд был таким нуждающимся, таким… Со выглядел таким слабым и маленьким на фоне Хвана. Между приоткрытых губ стекала слюнка, которую Хенджину так хотелось слизать. — Ты такой красивый. — Хван поцеловал в загривок. — Такой сильный, — еще раз поцелуй. — Такой милый. — еще раз. — Такой потрясающий. А еще… — Хван отпустил лицо и потянул старшего за волосы. — А еще я знаю, что ты любишь, когда тебя хвалят.       Хенджин прошептал это в самое ухо, опаляя его своим дыханием. В этот момент Чанбин кончил и заскулил. Хван быстро отпустил волосы и закрыл старшему рот ладонью, прижимая того к себе. — Тише, тише, малыш. — продолжал шептать Хенджин, пока в его руках в подрагивал от оргазма Чанбин, с глаз котрого потекли слезы. Парень уже не помнит, когда в последний раз ему было так хорошо.       Как только дрожь унялась, Хенджин резкими движениями развернул обмякшего Чанбина к себе и усадил на столешницу рукомойника. Младший стянул с Со шорты, а затем с себя футболку и куда-то отбросил. Он сел на колени перед Чанбином и раздвинул его ноги. Чуть дезориентированный из-за оргазма репер не успевал среагировать, как язык Хвана уже во всю слизывает с его опавшего члена его же семя. — Хенджин, что ты…ах…       Чанбин схватился рукой за густые Хенджина, ведь язык того проходился по и без того чувствительным местам. — Я хочу тебя отчистить от спермы. Я хочу тебя вылизать везде, где только дотянется мой язык. — блондин вновь принялся лизать. Иногда он отрывался и чмокал внутреннюю сторону бедер Чанбина. — Как ты не смущаешься это все говорить? — Потому что, Бини, я так давно этого хотел.       Вид Хенджина на коленях вылизывающего бедра и пах не могли не возбудить вновь. И Хван это почувствовал, усмехнувшись в ответ. Он продолжил стимулировать член старшего рукой, пока тот не отвердел окончательно. За всем этим блондин и забыл про свой стояк, который уже изнывал от боли. — Так, а теперь… — Хенджин вновь стащил на себя Чанбина и развернул к зеркалу. Тело репера было таким податливым, словно тряпичная кукла и это безусловно нравилось Хенджину. Ему нравилось, что такой непокорный в жизни старший теперь такой покладистый и жаждущий. Внутри танцора все трепетало. Иногда ему казалось, что вот-вот его разорвет от чувств. — Презики и смазка…где? — нетерпеливо тараторил Хенджин, пока снимал с себя домашние спортивки и белье. — В кармане шорт. — еле выдавил из себя Чанбин, не поднимая взгляд на свое отражение. Его рука плавно водила по члену. Его потряхивало от предвкушения хенджинова члена внутри. Он боялся и жаждал одновременно. — Блять, блять, блять. — выругался Хван, который в нетерпении не мог сфокусировать взгляд на чем-то одном и поэтому у него не получалось найти шорты, которые, как он обнаружил вскоре, оказались под его же футболкой. Наконец, развернувшись, он увидел перед собой такую картину, от которой перехватило дыхание. Чанбин склонился над столешницей, выпячивая свою задницу. Меж чуть раздвинутых ног виднеется, как его крупная ладонь водит медленно по члену. Его уши покраснели, его шея покраснела, его плечи покраснели. Его охватывала мелкая дрожь, а плечи вздымались в тяжелом дыхании. — Ну и чего ты застыл? — недовольно выплюнул Чанбин, развернув чуть голову, чтобы встретить блуждающий по его телу взгляд младшего. — А, сейчас…       Хенджин вновь замельтешил. Он быстрыми движениям включил воду в душевой кабине. — Это чтобы нас не услышали. — встретив недоуменный взгляд, пояснил Хван. — Надо было тогда с самого начала так сделать. — недовольно буркнул Со. — И вообще вряд ли это помо…       Но договорить ему не дала ладонь Хенджин, которая сильно, до боли, сжала одну ягодицу Чанбина, отчего тот аж пискнул. Хвану нравился любой Чанбин. И тот маленький коротышка Чанбин, которого полюбил с дебюта. И эта огромная скала — Чанбин, который в то же время был до одури мягким. Зубами младший разорвал одноразовую упаковку со смазкой, часть которой ушла на длинные пальцы танцора, а остальное выдавилось меж разведенных ягодиц старшего. Чанбин чуть поежился от неприятной холодности жидкости. Хенджин церемониться не стал и сразу же ввел один палец, встретив легкое сопротивление скорее от неожиданности. Чанбин и до этого и сейчас подавлял в себе вырывающиеся стоны и лишь мычал в сомкнутые губы. Но ему для верности пришлось зажать рот, когда второй палец танцора вошел в него. — О да, детка, ты правда хорошо себя подготовил. — усмехнулся Хенджин наблюдая как три пальца плавно скользят вовнутрь. А Чанбина вновь передернуло от того, как его назвали.       Свободная рука Хенджина все это время блуждала по телу старшего. Ему дико нравилось то, как его пальцы словно утопали в мягких мускулах Чанбина, да и самому реперу нравилось, когда его так сжимают. Его влекла мысль увидеть на себе синяки позже от рук Хенджина.       Наконец, Хван все же уделил внимание своему члену, проведя смазанными пальцами пару раз. Он сильно, но тихо ругался сам на себя за то, что не додумался сперва надеть презерватив, а потом браться за смазку, ведь, и без того дрожащие от возбуждения руки, все никак не могли расправиться с упаковкой. Чанбин вновь остался без ласк, что ему категорически не нравилось. Он развернулся и увидел, как младший мучается с упаковкой. Хен быстро отобрал серебряный квадратик и резко разорвал его. Но вдруг что-то щелкнуло в голове и вместо того, чтобы раскатать защиту по чужому члену рукой, Чанбин присел на колени и сделал это ртом. Хван от такой картины чуть позорно не спустил, однако каким-то чудом сдержался и лишь жалобно проскулил, схватившись за волосы Чанбина и потянул назад. Но старший не хотел так быстро оставлять член Хенджина в покое. Он еще пару раз протолкнул стояк младшего себе в глотку, кайфуя от того, как им же и давится. — Хен, я сейчас кончу… прекрати…       Чанбин послушался. Он встал и взглянул на младшего с таким самодовольным взглядом, что заставило танцора криво и раздраженно улыбнуться. Хван вновь сжал сильно щеки старшего и втянул в горячий мокрый поцелуй. Со лишь усмехнулся, очевидно он этого и хотел.       Губы Хвана опустились на подбородок старшего, далее обласкали шею и спустились к соскам. Хенджин с упоением облизывал и покусывал твердые комочки, наслаждаясь восторженными вздохами Чанбина. Далее младший вновь развернул Чанбина лицом к зеркалу. В отражении их взгляды встретились на мгновение. То что они увидели в глазах друг друга заставило обоих окончательно убедиться в правильности происходящего.        Хенджин вставил. Медленно скользя внутрь, он закусил губу. Чанбин был не в силах держать себя и свалился на столешницу. Когда член вошел до конца, Хенджин дал возможность обоим отдышаться до тех пор, пока Чанбин сам не толкнулся задницей назад, призывая к действиям. Хван чуть вышел и уже более резко вошел, вызывая тем самым первый громкий стон. Чанбин сразу же зажал себе рот рукой, поняв, насколько он был громким. Хенджин вошел в ритм и вбивался с силой в Чанбина, который с трудом сдерживал любые звуки. Хотя был ли в этом толк, если звуки шлепков кожи о кожу перекрывали даже шум воды. Да плевать.       Хван рывком за шею поднял Чанибна и прижал к себе, заставив смотреть на себя в отражение. Хенджин наблюдал за тем, как в отражении подрагивает упругая грудь Чанбина. Старший тоже это видел. Это сводило его с ума. Хенджин сбавил темп, а толчки стали более жесткими, более смачными. — Посмотри на себя. — блондин закусил мочку уха старшего. — Теперь ты можешь представить себе, чтобы ты также трахал какую-то там девку? — толчок. — Когда ты мне рассказывал про нее, я хотел плюнуть ей в лицо за то, что она отнимает тебя у меня. Я был так рад, когда ты сказал, что она тебя отвергла. — толчок. — Это плохо, это ужасно. Это не достойно друга. Но я ликовал тогда. — толчок. — Я хотел, чтобы ты желал только меня, чтобы ты трахал только меня. — вновь толчок.       Взгляд и рука Хенджина опустились на член Чанбина. — Он такой толстый у тебя. — толчок. Хван начал стимулировать стояк старшего. — Я так хочу, чтобы ты поскорее им меня выебал, хен.       Матерящийся Хенджин, который обычно этого не делет — это отдельный новый фетиш Чанбина. Он осознавал, что Хван такой жестокий, такой грязный только с ним. От этих мыслей он начал течь еще сильнее. — Так что запомни, как это делается, хен. — продолжил Хван. — И сделай то же самое со мной в следующий раз.       После этого Хенджин опустил Чанбина, который вновь оперся на столешницу. Далее младший перешел на бешеный ритм, вбивался в Со как сумасшедший. Из Чанбина все же проскальзывали громкие стоны, Но Хвана это будто не волновало. Он закатил глаза и бурно кончил, издавая гортанный стон. На мгновение в глазах все потемнело так, что он вдруг подумал, что ослеп. Когда же он вновь смог фокусировать взгляд, то заметил, что Чанбин тоже кончил. Возможно, они сделали это одновременно. Танцор тысячу раз успел себя проклясть за то, что собственное возбуждение затуманило его разум и он не увидел вновь кончающего хена.       Хенджин еще недолго плавно толкался в Чанбина, расцеловывая его спину, пока тот пытался восстановить дыхание. — Нам надо помыться. — прошептал Хенджин.       Как только они попытались отойти в сторону душевой кабинки, Чанбин чуть не свалился на пол, от обессиленных ног. — Чертов Хван Хенджин. Ты мог полегче долбиться? У меня теперь все тело ноет, идиот. — Начал возмущаться Чанбин. — В следующий раз я тебя отымею так, что ты неделю с кровати не встанешь, понял? — Хорошо, мой хен.       Хенджин хохоча поцеловал Чанбина в щеку и взгляд того будто стал мягче, да и возмущаться он перестал, лишь бурчал себе что-то под нос.