Змейка

Холодный камень был бесцветным. Иногда казалось, что фиолетово-чёрный туман впитал в себя все краски, весь свет, всю жизнь… Здесь безумие само по себе; оно кроваво скалит полый рот, скребётся когтями о стены, внушая страх; и ходит, то тихо, то громко. Белой змее сложно спрятаться в этом жутком царстве, благо, размер играет на руку, помогая скрыться в тесных щелях, забиться глубже и не отсвечивать, лишь изредка выползая на разведку и за пропитанием. Первое время было сложно привыкнуть к обилию цветов и запахов. Невольно бросало в дрожь от мысли, что отрава, испарявшаяся с недр тюрьмы, добралась до меня; что не справилась; что не сумела… одной из причин, почему не боялась полезть в уже тогда проклятое место — это собственные силы. Всё есть лекарство, всё есть яд: нужно лишь знать меру. — Чёртово похмелье, — недовольно хмурилась, прижимая прохладную ладонь ко лбу. И почему учёные не умеют пить? Это решило бы столько неприятных последствий сейчас. Через полуприкрытое окно несло утренней свежестью. В доме было тепло. То что нужно. Утренний душ приятно грел и пробуждал полусонное сознание. Чёрные, немного вьющиеся волосы прилипали ко влажной коже. Накинуть халат, закутать волосы в полотенце, надеть тапочки. Подогреть молоко, разогреть сковородку. Молоко в кружку и добавить ложку мёда. На разогретую сковородку масло и два яйца. Нарезать хлеб и сыр. Потушить огонь, яичницу на тарелку и на стол. — Приятного аппетита, — привычка желать всем приятной еды возникла ещё при моей семье, когда брат и остальные воинственные архонты шумной толпой вваливались к нам, архонтам, что предпочитали мирную стезю, — хм, а неплохо, — Мархосиус сделал большое дело в своё время. Покончить с завтраком, снова пойти в ванную, расчесать подсохшие волосы, почистить зубы — всё, что делает обычный человек каждый день на протяжении всей жизни. Я ни чем не выделяюсь и не отличаюсь от Юйхуа. На запотевшем зеркале были полосы чистого места, в которых можно было увидеть лицо молодой женщины. Тонкие брови, выразительные глаза, чувственные губы, прямой нос. Единственное, что изменилось, это глаза. У неё они были карие, тёмные, как ночь. Сейчас они зелёные, слишком яркие для человека. — Очки, что ли, начать носить? — рассуждала вслух, нанося косметические средства. — Не забыть надеть лифчик, не забыть надеть лифчик, — повторяла новое правило, расхаживая по спальне в поиске одежды, — это, это и вот это, и готово. Чёрное платье приятно облегало, подчёркивая тонкую талию, небольшие каблуки давали несколько очков к привлекательности, делая силуэт более подтянутым. Заколоть волосы в свободную гульку и накрасить губы красной помадой, смещая акцент с глаз. — Духи, сумка, и я готова, — нанося на открытые участки кожи лёгкий запах полевых цветов с древесными нотками, думала, где начать новые поиски, если в рукописях о Фатиде нет упоминания? Не мог же Моракс полностью выписать его из истории, не оставив даже крупицы напоминания? Лучше об этом не думать.