Чонгук!

— Я уничтожу их всех. Они будут молить о пощаде. А те, кто решился пойти против моего слова — позавидуют мертвым. Никто не смеет м… — Доедай кашку, братик уже ждет тебя в машине, — проурчал старший омега, чмокнув ребенка в лохматую макушку. Чонгук моментально расцвел улыбкой и, подняв взгляд на папу, протянул к нему ручки. Чимин заулыбался в ответ и, не сдержавшись, все же поддался порыву и обнял младшего, подняв на руки. — Ну паааап, — раздалось с порога. Хосок недовольно хмурился, глядя, как худенький папа любовно прижимает к себе трехлетнего дьяволенка, который не по дням, а по часам набирал жировую и мышечную массу, едва вписываясь в весовую норму своего возраста. — Ничего не могу с собой поделать, — отозвался Чимин, любовно потираясь носом о носик сына, который улыбался, жмурясь. Младший вцепился в воротник рубашки своего папы и не собирался выпускать. — Чонгук, отцепись от папы, — спокойно произнес вошедший через второй вход старший альфа. Юнги мельком взглянул на обнимающихся и, попутно завязывая галстук, прошел к столу, где его ждала чашечка ароматного кофе. Глядя на мужа с ребенком, он обычно не сдерживал улыбки, но в этот раз пришлось, дав волю лишь приподнявшимся уголкам губ. Благо в дверях стоял недовольно заламывающий брови старший сын-альфа. Порой Юнги казалось, что глава их семьи именно он, Хосок, потому что только он не поддавался очарованию младшего. Пальцы малыша нехотя разжались, и он, под тяжелый вздох старшего брата, лизнул щеку папы. Старший омега хихикнул и, в ответ уткнувшись носом в пухлую щечку, все же опустил сына на пол. — Отец, — Чонгук забавно переставляя ноги в дутом комбинезоне, подбежал к старшему и, ухватившись за его брюки, поднял голову и, глядя своими невозможными обсидиановыми глазами, пролепетал: — Можно я еще дома посижу? Пожааалуста. Юнги отставил чашку и серьезно посмотрел на сына, пытаясь придать себе строгости, потому что на самом деле он был согласен на все, что захотелось бы этому крохе. Но нельзя. Потому что этот мелкий — доминантный альфа. Обычно точно определить второй пол можно было лет в десять, до полового созревания, по фигуре, поведению и запаху. Так было с Хосоком, до десяти даже сам Юнги пару разу думал, что его сын, который так сильно любит яркие вещи и побрякушки, — омега. Это не плохо, Юнги очень любил его и не стал бы меньше, определись Хосок омегой в четырнадцать, но сладость запаха в десять приобрела терпкость, характер — жесткость, а занятия спортом и танцами — фигуру. Он быстро вытянулся и в одиннадцать уже сто процентов можно было сказать, что это маленький альфа. Юнги тогда долгими ночами благодарил смущающегося Чимина за первенца-альфу. Хосок родился, когда они оба еще учились в университете, Чимин на третьем курсе на факультете искусства, а Юнги на первом, на менеджменте. Омега увидел его в коридоре и влюбился в худощавого красивого альфу с лисьим взглядом, подошел познакомиться, пошутил шутку и, смеясь, хлопнул парня по плечу с такой силой, что у альфы остался синяк. С тех пор они не расставались. А когда три года назад Юнги занял пост президента небольшой компании, было принято решение о пополнении семьи. Второй альфа получился изначально крупнее первого. И пока Чимин носил его, Юнги тайно питал надежду, что там все же двойня. Ему страшно хотелось троих, но он не хотел подвергать омегу таким испытаниям снова, он и на этого-то решился лишь потому, что Чимин действительно хорошо себя чувствовал и все врачи дали им зеленый свет. Мысль о том, что любимый омега пострадает, пусть даже и во имя их ребенка, пугала Юнги до смерти. Сам Чимин с большим энтузиазмом воспринял скромное предложение мужа о втором. Хосок был уже довольно взрослым, а Чимин еще совсем не старый, некоторые в его года только за первым ходили. Юнги нравилось, как запах омеги передался Хосоку, младший альфа до десяти пах совсем как Чимин. Сладковатый запах дарил старшему альфе настоящее ощущение комфорта, стоило только обнять мелкого, чуть потереться носом о его макушку, пока он, пища и хохоча, вырывался и сразу же в душе наступало спокойствие — он дома. Конечно, потом, его феромон изменился, а после полового созревания и первого гона лишь несколько тонких ноток напоминали о его детском запахе. Именно так родители могли находить своих детей в толпе и умели дарить особые родительские объятия, которые определяли их связь с ребенком. Чонгук тоже пах, как Чимин, только у него ни капли омежьего не было. Все началось с того, что Юнги стал замечать, что даже если укачивал младшего на руках, а то и спал с ним, сидя в кресле, на крохе совсем не оставался его запах. Как с гуся вода. При этом Хосок в детские года впитывал его как губка. И пока был маленький не понимал, почему старшему альфе так важно обнять его перед выходом из дома, а когда подрос, то сам тянулся, чтобы не пахнуть только как омега. Чонгуку было все равно на феромон старшего. Тянулся он только к омеге, хоть и признавал Юнги как главного, но засыпать привык на руках Чимина. Сначала это проблемой не казалось, но вот через пару месяцев Чонгуку четыре, а у него нулевая социализация. Он рычит на чужих детей на детской площадке и предпочтет посидеть на лавочке рядом с папой вместо того, чтобы копаться в песке с другими. Маленький альфа, а это был альфа, исходя из поведенческих особенностей, хвостиком ходил за Чимином, норовил послюнявить омегу, потаскать его вещи, есть с ним одну еду, а еще лучше из одной тарелки. Чимин, ни о чем не подозревая сюсюкал младшенького, в то время как двое альф их семейства начали присматриваться, подмечать и обсуждать странности. Последней каплей стало то, что Юнги ощутил укол ревности. Он, конечно, в ту же секунду осознал и облился кипятком из стыда, за то, что вообще допустил такую мысль, но что еще он мог почувствовать? Это была прошлая зима, Чонгук заболел и стал вести себя совершенно отвратительно. Он капризничал, отказывался есть и спать, постоянно плакал и успокаивался только в объятиях омеги. Приехавший врач с горем пополам осмотрел его, выписал лекарства, получил укус от младшего и извинения от старшего. Собственно, по отпечатку зубов на своей руке врач деловито заметил, что это маленькое злобное существо — сто процентов альфа. Верхняя пара клыков, пусть пока и молочных, но была куда более явной, то есть во время укуса матушка-природа подсказала ему выпустить клыки посильнее, чтобы уж наверняка прокусить руку врага. У омег тоже были клыки, но совсем маленькие и статичные, они никогда не высовывались за ряд передних зубов, как, бывало, у альф в порыве эмоционального или гормонального всплеска. В тот же вечер Юнги лично смог рассмотреть такой отпечаток, только уже на собственной руке. Чимин, поочередно целуя надутые пухлые щечки сына, уговорил его выпить лекарства, после чего оставил рядом с собой, на кровати, а не вернул в кроватку. Проводивший доктора Юнги, собирался вернуться в постель. Ранее они уже спали втроем и старший альфа был готов принять тот факт, что сегодня он опять спит на самом краю, но, видимо, самый младший альфа это принять был не готов. Чимин уже спал, он сильно вымотался, таская Чонгука на руках. Омега лежал на боку, мило подложив ладошку под щеку, от чего его пухлые губы сделались бантиком. И Юнги страшно хотел чмокнуть свою красоту, но едва потянувшись, наткнулся на злобный взгляд обсидиановых глаз. Чонгук тоже лежал на боку, рука омеги обнимала его, а он держался за его средний и большой пальчик своими. Маленький альфа был чуть ниже на подушке, поэтому Юнги в полутьме спальни, которую рассеивал лишь слабый ночник, не сразу осознал, что мелкий не спит. Задрав голову, он уставился на старшего. Юнги молча наблюдал, подперев голову рукой. Он понимал, что происходит что-то не то, не должен ребенок так реагировать на старшего родителя. А реагировал он как на врага, как на альфу, который пришел забрать его омегу. Именно так он отреагировал на врача, так же днем зарычал на Хосока, который принес им в комнату обед. По какой-то причине его щенок-альфа чувствовал опасность, возможно, причина была в болезни, ведь больной альфа — слабый альфа. А у слабого заберут омегу. Только вот Чимин не был его омегой, он омега Юнги, который тоже не чужой Чонгуку. Это все повадки маленького зверя внутри, инстинкты, которые не должны брать верх, что бы там Чонгук не думал. — Малыш, никто у тебя папу не заберет, — осторожно начал Юнги. Он выпустил феромон, попытавшись на животном уровне напомнить Чонгуку о родстве, как делали родители, чтобы успокоить чадо. Конечно, тогда Юнги не сопоставил это его поведение с тем, что на ребенке совсем не остается его запах. Чонгук ощутил рядом сильного альфу, а его запах был на Чимине, на омеге, которого младший определял как своего. Рык в вперемешку с воплем разбудил Чимина. Вздрогнув, он не сообразил сжать объятия, а потому Чонгук сорвался вперед, вцепившись до крови зубами в выставленную в защитном жесте руку. Он целился в горло, как и подобает хищнику. — Чонгук! — закричал Юнги, вцепившись в второй рукой в холку мелкого альфы, что навис над ним. — Чонгук! — взвизгнул окончательно проснувшийся Чимин. Чонгука пришлось долго уговаривать. Ему было очень плохо, все тело выворачивало от лихорадки из-за температуры, болело горло и легкие, совсем не работала голова. Он не хотел разжимать челюсти, а попытка оттянуть заставила его выпустить клыки сильнее. Поэтому пришлось словами. Чимин сдерживал всхлипы, быстро стирая бегущие по щекам слезы. Он сидел рядом с ними, боясь притронуться, глядя как терпеливо муж успокаивается, как разжимает руку с холки их комнатного монстра и начинает мягко поглаживать по влажным взъерошенным волосам, давая понять, что все в порядке, что он не злится и опасности нет. И Чонгук отпустил. Разжал челюсти, в глазах не было осознанности, но в знак извинения перед старшим альфой, он быстро лизнул рану, тут же подавшись назад, к папе. — Видимо, я сегодня здесь не ночую, — пробурчал альфа, мельком оглядев кровоточащий прокус, он посмотрел на омегу. Чимин весь сжался, сгорбился, дрожащей рукой поглаживая ребенка, что уткнулся ему в живот и тихо скулил. — Прости, — надломлено прошептал Чимин. Он никогда прежде не видел, чтобы его сильный альфа позволял ставить под сомнение свой авторитет. Ему было стыдно, что он так плохо воспитал Чонгука, что не разглядел в нем этого, потакая, хотя и Юнги, и Хосок говорили ему, что он иногда перегибает, не стоит идти на поводу у младшего. Юнги ощутил болезненный укол уже второй раз за вечер. Ему было невозможно видеть своего любимого омегу таким. Альфа не видел вины Чимина в этом, тут не было ничьей вины, лишь его собственная неосторожность, стоило понять, что Чонгук отреагирует так. — Минни, все в порядке, — он хотел потянуться, чтобы стереть мокрый развод на щеке мужа, но вовремя себя одернул. Главное, что омега позволил поймать свой взгляд, а глазами Юнги всегда умел успокаивать куда больше, чем словами. Потому Чимин улыбнулся уголками губ, шмыгнул носом и кивнул. — Это тебя Чонгук тяпнул? — удивленно округлил глаза Хосок, стоило отцу семейства появится утром на кухне. Старший альфа тяжело выдохнул, а Хосок расхохотался. Как только Чонгук поправился, они всей семьей пошли в больницу. Оплатили дорогущий тест на определение признака второго пола, уговорили Чонгука плюнуть в баночку, а не в лицо медбрата, который брал кровь, и стали счастливыми обладателями официально подтвержденного доминантного альфы. Таких на земле было меньше одного процента. Именно поэтому запах Юнги не оставался на нем — это один из главных признаков доминанта. И именно поэтому он, по природе главнее прочих альф, забрал себе самого сладенького омегу из окружения. Разумеется, его детское восприятие мира врезалось в неясные чувства и желание обладать. Благо врачи с уверенностью заверили, что, как только малыш начнет социализироваться, больная привязанность к омеге из семьи пропадет, останется только нормальная связь родителя-ребенка. Вспоминая все это, Юнги смог отрицательно покачать головой, в ответ на что Чонгук надул щеки, развернулся и собирался бежать обратно в объятия омеги. — Ан, нет, — старший пальцем ухватил его за капюшон, заставив побуксовать по ламинату, упорно подаваясь вперед. — Папа заработал себе очень много дней отпуска, поэтому я отвезу Хосока в школу, а затем тебя в садик. — Не хочу в садик! — он топнул ногой и хмуро уставился на омегу. Чимин удивленно вскинул брови, потому как раньше никогда на себе гнева маленького альфы не испытывал. — Мы уже это обсуждали. Ты должен познакомиться с другими детьми. Тебе через два года в школу, — заговорил Хосок. Он подошел к брату и взял его на руки. Тот начал биться, словно в него вселился демон, но все тщетно, в комбинезоне он был максимально милым и максимально безопасным. — Там будут другие омеги, познакомишься, — скрыв улыбку за чашкой, произнес Юнги, бросив взгляд на Чимина. Омега закусил губу и отвернулся к столу, чувствуя, как краснеют щеки. Из-за Чонгука у них было очень мало времени друг на друга, поэтому взгляды мужа с каждым днем становились все откровеннее. Он собирался закончить с делами до обеда, а Чимин к этому времени обойдет пару магазинов, парикмахерскую и салон. До вечера дом будет в их распоряжении. — Зачем мне другие омеги? — резко успокоившись, вдруг спросил Чонгук, взглянув сначала на удивленного по другой причине старшего брата, а затем, обняв его за шею, насколько позволял комбинезон, повернулся к отцу. — Каждый альфа находит своего омегу, — крайне серьезно ответил Юнги, глядя на сыновей. Чонгук нахмурился и коротко кивнул в знак того, что понял. Что конкретно он понял — ясно было только самому Чонгуку. В садике ему сразу понравилось. Много маленьких детей, все они пахнут сладко-сладко, почти как папа. В их группе было двадцать человек, Чонгук подошел к каждому, чтобы прижаться и понюхать. Все, кто весело хохотали, ощущая у себя на шее холодный носик — омеги. Те, что моментально напрягались — альфы и последних он тут же начинал давить. С улыбкой забирал игрушки, а стоило им открыть рот — тихо, но угрожающе рычал. Из-за того, что на нем не было запаха отца, запаха альфы, омеги принимали его за своего и ютились поблизости. Он делился с ними отобранными игрушками, а они давали себя обнюхать. По той же самой причине будущие альфы, даже собравшись в обеленную группу обиженных и оскорбленных, не давали сдачи, ведь Чонгук пах только омегой. Поэтому, когда вечером Хосок пришел за ним, он давил довольную улыбку. — Вот видишь, а ты идти не хотел, — с встречной улыбкой произнес Хосок, помогая Чонгуку надеть куртку. — А завтра я сюда вернусь? — с надеждой спросил Чонгук, глядя на старшего брата, пока тот завязывал ему веревочку от шапочки под подбородком. — И завтра и после завтра. Пять дней в неделю, два года подряд, если быть точным, — с готовностью ответил Хосок. Проверив все ли застегнуто, он поднялся с колен, поправил рюкзак за плечами и взял Чонгука за руку. Они вышли на улицу, многие дети оборачивались на них, улыбались мальчику или махали ручкой. — А где отец? — Чонгук окинул стоянку взглядом, но черной ауди Юнги нигде видно не было. — Мы на автобусе, как взрослые, — ответил Хосок. Он сам уговорил отца не заезжать. Пусть он всего на всего ученик средней школы выпускного класса, но он прекрасно понимал, что между омегой и альфой должна быть близость. А из-за маленького Чонгука это было почти невозможно, он не отлипал от папы. Поэтому Хосок задался целью освободить родителям столько времени, сколько сможет. Взялся забирать Чонгука из садика, он и приводить его сам будет, отцу ведь совсем не по пути, а ему — да. Средняя школа находилась в трех кварталах от садика. — Не хочу на автобусе! — громогласно заявил Чонгук, от чего на них стали оборачиваться родители, выходившие из садика с детьми. Как это так, всех на машине забирают, а он на автобус? — Не начинай, — непробиваемый истериками брата Хосок, спокойно взял его на руки и прижав к себе, пошел на остановку. Чонгук и в одном комбинезоне то был такой себе боевой единицей, а закутанный в куртку, да еще и в этой шапке с помпоном, что за дерганьями съехала на глаза, он сдался через минуту. — Как прошел твой день? — Никак, — буркнул ребенок. Он назло не шел на разговор, хотя самого распирало от впечатлений. — Что давали на обед? — с полуулыбкой расспрашивал Хосок, совершенно не реагируя на злобность тяжело дышащего альфочки. — Ничего! Они дошли до остановки, Хосок поудобнее перехватил брата под попой, прослушав еще серию недовольств, на которые беззлобно усмехнулся. — Познакомился с кем-нибудь? — Нет! — Чонгук пыхтел, потому как Хосок не поправлял ему шапку, а у него самого из-за дутого комбинезона и куртки рука так сильно не сгибалась. Вместо слов, Хосок потянулся к нему лицом, прижался к надутой щеке губами и выпустил воздух через рот. По мягкой коже пошла волна, послав щекотку, и раздался смешной звук. Чонгук взвизгнул и попытался увернуться, но лишь подставил вторую щеку, которая также была атакована. Младший не выдержал и захохотал. Губы старшего альфы были теплые и улыбающиеся. Чонгуку нравилось, как пах старший брат и как его феромон окутывал, когда они находились рядом. Хосок ассоциировался у него одновременно и с отцом, и с папой. Дома Чонгук почувствовал сильный запах отца и очень довольного папу. Хосок почему-то покраснел, а родители поспешили открыть окна, а то жарко. Хотя Чонгуку сильно жарко не было. В честь первого дня социализации их комнатного монстра, папа закатил целый праздник. Приготовил много разных вкусностей, а есть их они отправились в зал перед телевизором, хотя обычно папа ругался, если кто-то тащил еду в зал. Это событие Чонгук запомнил надолго. Родители, впрочем, тоже, ведь стоило начать расспрашивать его о садике, и их былая радость быстро поутихла. — Я познакомился со всеми омегами! Теперь они все в моей стае! — восторженно рассказывал маленький альфа, уплетая мясо. — Солнышко, там же все еще маленькие, как ты понял, кто омега, а кто альфа? — осторожно спросил Чимин, переглянувшись с Юнги, который даже палочки отложил. — Я понюхал каждого, — как само собой разумеющееся ответил Чонгук, нагло нырнув палочками в тарелку брата, который удивленно таращился на него, забыв о еде. — Ах, вот оно что, — кивнул Чимин, делано соглашаясь и вновь кидая беспомощный взгляд на главу семейства. — Зачем тебе столько омег? — вопрос старшего альфы мог звучать как один из тех, которые задают глупеньким деткам, ожидая забавный ответ, но Юнги спрашивал серьезно. — Не знаю, — честно отозвался Чонгук, притягивая к себе тарелку с салатом. — Мне просто нравится, что все они мои и ни один омега не достанется тем альфам из группы. — Нельзя так, Чонгук! — возмутился Хосок. — Они же не игрушки! Они не могут быть твоими. — А вот и могут! — зарычал Чонгук, в миг нахохлившись и злобно сверкнув обсидианом. — Так! Не надо мне тут ругаться! — взвизгнул Чимин, видя, как напрягается дьяволенок, готовится к прыжку на брата. Хосок тоже не промах и явно готов был отбить нападение, отложив палочки. Они уже сцеплялись пару раз, Хосок, разумеется, выходил победителем, но, как и отец, знал, насколько болючие у младшего укусы. Чонгук тут же сдулся и вернулся к еде, Хосок цокнул и тоже взялся за ужин, обратив внимание на дораму, что шла по телеку. Родители обеспокоенно переглянулись. Вечером, когда Хосок уволок Чонгука спать, а спали они теперь в одной комнате, младшему поставили «взрослую» кровать, Юнги мыл посуду, а Чимин вытирал и расставлял на полку. Каждый думал о своем, но мысли обоих сводились к младшему. Первым не выдержал Чимин: — Почему он такой агрессивный? Может, мы слишком резко решили отучать его от меня? — Нет. Его еще год назад нужно было переселить его в комнату к Хосоку. Он должен привыкать к отсутствию твоего феромона, — ответил Юнги. — Да, но ему всего три… — Будет четыре через пару месяцев. — Но он все равно совсем малыш. — Чонгук должен был уже как год ходить в детский сад, — Юнги отжал губку и, выключив воду, повернулся к обеспокоенному супругу. — Тогда почему он называет некоторых детей омегами, а других альфами? Разве это не подсознательное желание окружить себя мягким феромоном папы? Юнги отрицательно покачал головой и, задумчиво посмотрев на Чимина, тихо произнес: — То, что он мог ошибочно принять часть детей за омег, потому что те провели больше времени с папой, а другую, с сильным запахом отца — за альф, я еще объяснить и понять могу. Но откуда он знает слово «стая»? — Из телевизора? Хосок ему иногда что-то на ноутбуке включает, — растерянно начал предлагать Чимин. — Он ведь не наобум его сказал. Чонгук использовал это слово правильно. — Нужно завтра позвонить доктору! — тут же спохватился омега. — И еще поискать книги о социализации доминантных особей! На следующий день позвонить не успели. Не прошло и часа, как Чонгук оказался в детском саду, Юнги на работу позвонила директор и попросила срочно приехать. Мелкий альфа устроил разборки. Кто-то из старших, кого Чонгук определил как альфу, хотел познакомиться и поиграть с одним из его омег. Разумеется, рычания и угрозы страшим восприняты не были, поэтому в бой пошли кулаки и зубы. И если у Чонгука количество битв с отцом и братом было уже не счесть, то вот у его соперника это была первая. Благо на Чонгуке был все тот же дурацкий комбинезон, разве что другой расцветки, потому его соперник получил лишь шишку на затылке, да пару синяков и то, просто из-за того, что Чонгук его дважды свалил с ног, так и не добравшись зубами до тела и не имея возможности замахнуться как следует. Когда Юнги зашел в кабинет, то там уже был родитель пострадавшего. Он гладил хлюпающего носом мальчика по голове. Чонгук сидел в другом конце кабинета, на диване, с одной стороны сидел охранник-альфа, а с другой растрепанная перепуганная нянечка-омега. — Ваш ребенок чуть не покалечил моего малыша-омегу! — заверещал омега-родитель. — Никакой он не омега! — зарычал Чонгук, резко подавшись вперед. Нянечка взвизгнула и отпрянула, а охранник вцепился в рукав комбинезона, не дав ребенку спуститься с дивана. В кабинете повисла тишина. Хмурый Юнги подошел к сыну и взглянул на охранника. Мужчина молча поднялся и вышел. Опустившись рядом с Чонгуком, старший альфа взял его за руку. Юнги не собирался ругать его, дома он обязательно мягко выяснит подробности и как альфа, укажет на ошибки. Вошел директор, поздоровался, сел за свой стол и начались обсуждения. Проблема была в том, что это самая младшая группа, в которой никогда не происходят драки. Чонгук же мало того, что отсеял альф от омег, как он сам думал, так еще и отжал у всех игрушки и незримо очертил свой ареал в игровой комнате, больно толкая каждого, кто заходил за границы. Нарычал и на няню, которая пыталась подружить образовавшиеся лагеря. — Я буду настаивать на том, чтобы вашего ребенка исключили! — вопил омега. По итогу было принято решение о переводе Чонгука в самую старшую группу. По возрасту он почти подходил, потому как там были те, кому уже пять-шесть лет. Старшие дети более осознанно дружат между собой и Чонгук не сможет установить свое господство. Перед этим, директор посоветовал поводить маленького доминантного альфу на двухнедельный тренинг к детскому психотерапевту, где специалист сможет направить его в нужное русло социализации. Старшая группа была в соседнем здании, поэтому перед уходом, Чонгук попросил зайти попрощаться. Директор разрешил. Его проводила няня, пока Юнги обговаривал детали перевода и оплату. Вернулся Чонгук совсем грустный. Не сопротивляясь сел в машину, дал пристегнуть себя к детскому креслу и отвернулся к окну. — Не вещай нос, вы еще можете встретиться в школе или в парке, — попытался подбодрить его Юнги. — Не хочу их видеть, — пробурчал Чонгук. — Почему? — удивился такой перемене старший. — Они были рады, что я ухожу… — тихо ответил Чонгук. — Как ты это понял? — Никто не грустил. Они играли там без меня все вместе, строили замок из кубиков. Юнги, конечно, понимал, что возможно, кому-то из его сыновей, однажды омега сделает больно, но не думал, что это будет так скоро, а их будет так много… — Не переживай, ты сможешь найти себе друга-омегу в старшей группе. Только давай договоримся, что он будет один, — Юнги мельком взглянул в зеркало заднего вида, на сына. Тот надулся, вцепившись в ремни, хмурил брови и смотрел перед собой. Размышления его не были недолгими, потому как он почти сразу выдал: — Не хочу дружить с омегами, они глупые. Найду своего альфу! Юнги усмехнулся. Двухнедельная терапия может и дала какие-то плоды, но она длилась по часу в день, а все остальное время Чимин был предоставлен Чонгуку, и он этим пользовался как мог. И под конец второй недели Юнги опять сидел на кухне рядом с хохочущим Хосоком. Чонгук укусил отца, когда тот попытался взять его с рук задремавшего в кресле Чимина. Омега читал сыну сказку и уснул вместе с ним. Мелкого альфу, конечно, депортировали в комнату старшего брата, от чего сам Хосок и не спешил возвращаться в комнату, но осадок у главы семейства все же остался. Он как будто растил не сына, а мелкого вредного шпица, который любил только Чимина. Конечно, это было не так и не будь Чонгук сонный, он бы, конечно, кусать отца до крови, ни за что не стал бы. Новая неделя началась с того, что Хосок, под благодарный взгляд отца, увел вялого со сна Чонгука в детский сад. В автобусе младший доспал полчаса и уже на пороге нового здания, был готов знакомиться с новыми детьми. — Прошу, Гуки, веди себя хорошо. Найди одного друга, ладно? Не надо строить всех, это не понравится нянькам, и они опять пожалуются отцу, — наставлял его Хосок, помогая раздеться. Они немного опоздали, все дети уже были в зале. — Понял-понял, — пробормотал младший и подставив щеку для поцелуя, развернулся и уверенной походкой, (в этот раз он с визгом отказался надевать новый пестрый комбинезон), в свободных джинсиках, футболке и плюшевой кофточке с капюшоном, потопал в зал. Ребята в этой группе правда оказались старше. Они все были чуть выше или одного роста с Чонгуком, а еще определялись альфами или омегами из далека. Ему не нужно было подходить и нюхать шею. Нянечка подвела его к играющим и познакомила. Его приняли с улыбками, дети уже были разбиты на группки и некоторые позвали его играть к себе. Он подошел к ближайшим, они играли фигурками животных, катали их на паровозике. Здесь было две омеги и три альфы, но альфы общались хорошо и друг с другом, и с омегами. Чонгук молча приглядывался к окружающим, не понимая, почему они не разделились, как в младшей поделил всех он. И где тут главный, чтобы побить и занять его место. После обеденного сна Чонгук увидел новенького мальчика. Он опоздал, нянечка сказала, что его зовут Тэхен и он болел, а сегодня выписался, поэтому и опоздал. Чонгук хмуро смотрел, как мальчик в серых штанишках и коричневой вязаной кофточке поправляет берет на отросших волнистых каштановых волосах. Он растерянно смотрел на детей, что первыми позвали его играть. Няня подтолкнула его, и он неуверенно пошагал к ним. Чонгук поднялся, до этого сидя на ковре, он играл с другими пластмассовыми динозаврами, и уверенным шагом направился к Тэхену на встречу. Под возмущенное: «Эй!» — маленький альфа снес чью-то стену из кубиков. Он замер перед новеньким. Карамельные глаза взбудоражено бегали по лицу напротив, а обсидиан облизывал медовую кожу. — Я Чонгук, а это, — он сунул ему в руки свою игрушку, — это Тираннозавр, мне его брат вчера подарил. Он самый крутой и сильный динозавр. Теперь он твой, а ты мой. — Ч-что? — Тэхен растерянно разглядывал пугающую игрушку, а после вновь поднял взгляд на Чонгука. — Ты теперь мой друг, хорошо? — Чонгука не сильно волновал ответ. Он вцепился в запястье Тэхена и увел его подальше от всех, чтобы кому-нибудь еще в голову не пришло сделать его своим другом. Усевшись с ним на краю ковра, Чонгук воровато обернулся. Нянечка отвлеклась на других детей, поэтому он быстро прижал к себе Тэхена, который принялся разглядывать подарок. Уткнувшись носом в изгиб его шеи, он глубоко вдохнул, ощутив, как под руками вздрогнуло тельце. В нос забился противный запах больницы и тонкий, едва заметный шлейф сладости. Чонгук интерпретировал ее как запах сахарной ваты. Только это ему ничего не дало. Тэхен непонимающе взглянул на него и потерев шею, тихо произнес: — Ты это зачем? — Хочу понять альфа ты или омега, — серьезно ответил Чонгук, вновь нахмурив бровки. — Я же еще маленький. Папочка сказал, что, когда мне будет… — он замялся, положил динозавра на колени и выставив обе ладошки, растопырил пальчики. — Вот столько годиков, когда мне будет, то сразу станет ясно: альфа я или омега. — Это десять, — хмуро заметил Чонгук, понимая, что ждать столько не может. Тэхен должен быть альфой, иначе дружить с ним он не будет. И динозавра заберет. — А тебе зачем? Разве есть разница? — мальчик вскинул бровь, спрятав ее под густой челкой, взглянув на Чонгука. — Я не хочу дружить с омегами. — Почему? — Омеги злые и глупые! — резко вспыхнул Чонгук. — Ой-ей. Тогда я не омега, — заулыбался Тэхен. Его губы растянулись в такой забавной квадратной улыбке. — Откуда тебе знать? — маленький альфа упер руки в боки, глядя на своего оппонента.  — Я не злой и не глупый, — объяснил Тэхен. Для Чонгука это вдруг стало каким-то контраргументом. Мальчик и правда подходил под эти параметры, и хоть Чонгук не мог как у других понять, кто он, дружить с Тэхеном хотелось. Да и динозавра отдать ему совсем было не жалко. Вечером, когда за всеми пришли родители, за Чонгуком пришел Хосок. Пока не понимая своих чувств, Чонгук хотел показать Тэхену, что он лучше, что у него самые красивые игрушки, что он самый умный, что у него все самое-самое, даже в сравнении с самим Тэхеном. Поэтому он взял его за руку и подвел к Хосоку, который пришел одним из первых. — Это Тэхен, а это Хосок — мой старший брат, правда красивый? — представил их Чонгук, узнав сегодня, что Тэхен единственный ребенок в семье и что он очень сильно хотел бы иметь старшего или младшего брата. Хосок завис с курткой в руках, удивленно глядя то на брата, то на мальчика рядом. Это был первый раз, когда маленький альфа выразил что-то подобное словами, а не тактильно, ведь даже «спасибо», он никогда не говорил вслух, а предпочитал чмокнуть в щеку или потереться о дарителя носом. Тэхен с полминуты разглядывал высоченного поджарого альфу в школьной форме, поверх которой был длинный расстегнутый пуховик. — Да-а, — протянул Тэхен, да так и остался с приоткрытым ртом, глядя на старшего. Чонгук тут же изменился в лице — идея похвастаться братом уже не казалась такой хорошей. Он не мог оказаться менее красивым, чем Хосок. Поэтому дернув друга за руку, потащил его назад в зал, где дети собирали игрушки и прощались. Вернулся Чонгук уже один, когда в раздевалке было порядком народа — подошла большая часть родителей. Хмурый как туча, он позволил улыбающемуся Хосоку надеть на себя куртку и шапку. Старший хотел что-то сказать, но его отвлекла воспитательница. Так как Чонгук пришел под конец второй четверти, ему нужно было догнать остальных по учебе, поэтому она передала ему папочку и давала рекомендации. В это время, словно опомнившись, Чонгук завертелся юлой. Ему вдруг стало жизненно необходимо увидеть хоть одного из родителей Тэхена. Если сам мальчик пах больницей, то родители должны были носить собственный стойких феромон. Запахов в раздевалке и коридоре было много, но Чонгук разглядел знакомый берет, а прямо перед ним — омега. Тогда маленький альфа забыл, как дышать. Он впервые в жизни видел омегу красивее его собственного папы. Высокий, кажется, даже выше отца, этот омега мягко улыбался Тэхену, который самостоятельно надевал курточку и что-то оживленно рассказывал, беря динозавра то в одну руку, то в другую. У омеги персиковая кожа, розовые волосы до кончиков ушей, большие темно-карие глаза и пухлые губы. На нем белая кофта с горлом и горчичное пальто, брюки и высокие кроссовки. Чонгук его целиком рассмотрел, а напрягая слух еще и голос мягкий услышать смог. Старший омега взял Тэхена за ручку и повел к выходу. — Я тебя потерял, — усмехнулся Хосок, вышедший в коридор за Чонгуком. Мальчик и сам не понял, как там оказался. — О, а где тираннозавр? В коробку с общими игрушками бросил? — поинтересовался Хосок, застегивая свой пуховик. — Он теперь будет жить у Тэхена, — ответил Чонгук, все еще завороженно глядя на дверь, за которой скрылась пара. — Это твой друг? — Хосок проследил за взглядом брата, но впереди уже никого не было. — Ага, — отозвался мальчик и потянул брата вперед. Конечно, во дворе было много отъезжающих машин, но альфа был уверен, что именно аромат сахарной ваты остался на пороге, именно запах этого безумно красивого омеги. Дома Чимин снова расстарался, ведь это была вторая серьезная попытка социализации сына. Вновь сели в зале перед телеком. Хосок рассказал о Тэхене, а Чонгук лишь кивал с набитым ртом. Родители были несказанно рады. Но затем заговорил сам Чонгук: — Я сегодня впервые встретил омегу красивее папы. — Ну, это нормально. Я, когда встретил твоего папу, тоже решил, что он для меня самый красивый омега в мире, — без капли застенчивости сказал Юнги, погладив прильнувшего к его боку мужа. — Это Тэхен? Он омега? — осторожно спросил Чимин. Он успел за день проштудировать пару статей, где было сказано, что доминантные особи действительно имеют способность определения второго пола почти со сто процентной вероятностью. — Если бы Тэ был омегой, я бы с ним дружить не стал! — возмутился Чонгук. — Это его папа! Омега с розовыми волосами и персиковой кожей. У него такие добрые глаза, и я уверен, он пахнет сахарной ватой, потому что Тэхен немного пахнет ей. Повисла тишина. — Час от часу не легче, — натужно вздохнул Хосок, потерев лоб. — Солнышко, у папы Тэхена скорее всего есть муж, он взрослый и занятый омега, даже если он тебе нравится, ты не можешь… — Чимин запнулся, не понимая, как объяснить ребенку взрослое понятие: «ты не можешь испытывать к нему чувства». Разве ребенку такое объяснишь? Это ведь прикол взрослой жизни, когда ты, руководствуясь разумом, говоришь сердцу — нет. — Да не нужны мне ваши омеги! — вспылил Чонгук и, соскользнув с дивана, убежал наверх, в их с Хосоком комнату. Чимин опустил голову и с грустной улыбкой тяжело вздохнул. — Пап, не расстраивайся, — Хосок подался к омеге и положил голову ему на ноги. Омега тут же запустил пальцы в его волосы, чувствуя, как ладонь Юнги успокаивающее гладит по плечу. — Хочешь, я пойду и защекочу его до слез… — Ну уж нет, он опять обоссыться от смеха, а мне потом его штаны стирать, — наигранно нахмурился омега. Старший альфа прыснул со смеху, а Хосок заулыбался, жмурясь от приятного массажа головы. На следующий день Хосок на руках принес сонного Чонгука в садик. Он и сам почти спал, пока ехал, тяжело вставать рано утром, когда на улице темно как ночью. Но он обещал родителям, что сам позаботится о брате. Юнги готовил им завтрак и обед в школу Хосоку, потому как сам с утра отправлялся на работу, но чуть позже, чем дети. Чимин же сладко спал. Знала бы мать Чимина, обнесла бы последними словами. Как так, старший омега в семье, а мужа и детей не обслуживает? До рассвета не встает, завтрак не готовит и рубашки не гладит? Может, поэтому Чимин в восемнадцать и сбежал из глубинки в столицу, поэтому не ждал, когда альфа сделает первый шаг, а сиганул на встречу счастью сам, поэтому сейчас сладко спал по утрам. Юнги же готов возвести мужу памятник при жизни, он ему двух детей родил. ДВУХ. Каждого по десять месяцев носил, каждого по несколько часов в мучениях рожал. Какой вставать по утрам и готовить? Может ему еще и руками на речку ходить белье стирать? Юнги не был бытовым инвалидом и до Чимина сам заботился о себе, а вместе с Чимином — готов заботиться еще и о нем, и о их детях. Альфа должен делать в семье все, потому что он не омега. Если омега согласен делать что-то — пусть делает, но если он устает, то альфа молча берет и делает все. Чем трудолюбивее будет воспитан ребенок, тем меньше у него будет бытовых конфликтов и в жизни холостяком, и в жизни замужним/женатым — так всегда считал Юнги, по такому принципу его вырастил брат. Этому он учил и Хосока, потому гордился, когда старший сын взял на себя обязанности отводить и забирать младшего. Обеспечить Чимину максимально беспечную жизнь полную удовольствий — одна из важнейших прерогатив Юнги. Как только подрастет Чонгук, альфа начнет учить и его, а пока, пусть он смотрит и учится на примере. Хосок снял с него курточку и шапку, легонько подтолкнул вперед, в поток детей, что гудящей рекой проходили в общий игровой зал. Чонгук разлепил глаза сидя у батареи, под окном. Он замерз пока они ждали автобус, не смертельно, но руки где-то погреть хотелось. Дело было в отсутствии перчаток. Чонгук имел одну суперспособность — он терял перчатки. Даже если их привязать к куртке, утром они будут, а вечером только веревочки. Поэтому Чимин просто покупал ему куртку всегда на размер больше, чтобы рукава закрывали ладошки до самых кончиков пальцев. Пригревшись, Чонгук вспомнил о Тэхене. Повертев головой, волнистой макушки нигде не заметил. После завтрака у них были занятия. Из-за того, что Чимин передержал Чонгука на год дольше положенного дома, он сам учил его. Поэтому все эти квадратики, палочки и цветочки были маленькому альфе ясны как день. Ничего нового он не узнавал, руку не поднимал, но всегда верно отвечал на вопросы воспитателя. Мысли Чонгука были заняты карамельными глазами, поэтому обеда он ждал как собственного дня рождения. Тэхена вновь привели только после обеденного сна. Мальчик был бледный и грустный. Чонгук подбежал к нему, взял за руку и повел к батарее, решив, что тот просто замерз. Он усадил его туда, где до этого сидел сам, проверил не будет ли тепло от батареи жечь ему лицо или руки, после чего сел рядом. Сначала Чонгук стеснялся, но они просидели так около получаса. Тэхен гипнотизировал пол, поэтому альфа набрался смелости и обнюхал друга. От него еще сильнее пахло лекарствами, а в этот раз еще и противным йодом, что так резал обоняние. Фыркнув, он принялся рассматривать его. Медовая кожа была темнее его собственной, но не на много, у мальчика имелась пара родинок, и Чонгуку нравились его черты лица. Так же, как нравились черты лица папы, которого он тоже когда-то хорошо рассмотрел. Опустив взгляд на его пальцы рук, что покоились на бедрах, альфочка облизнул губы и, мельком взглянув на лицо, проверяя эмоции, потянулся к его руке и повел пальцами по внешней стороне ладони. Рука и правда была прохладная, а кожа невероятно мягкая и такая приятная на ощупь. Сглотнув, Чонгук просунул свою ладонь под ладонь Тэхена и протиснул пальцы меж его, переплетая их в замок. Правда замок односторонний, ведь друг никак не отреагировал, но Гук ощутил себя каким-то невероятно счастливым. Улыбаясь, он тоже пялился в пол. Старшие дети не трогали их, были заняты своими игрушками и друзьями, поэтому Чонгук и не заметил, как задремал. — Чонгук-и? — тихонько позвал знакомый хрипловатый голос. Лениво приоткрыв глаза, он повернул голову на звук и едва носом не столкнулся с Тэхеном. Мальчик смотрел на него вполне осознанно, даже с каким-то волнительным интересом. Он задремал у него на плече, так и оставив пальцы сплетенными, потому вдруг ощутил, как его ладонь в ответ чуть сжали. Это вызывало в Чонгуке какую-то странную волну благодарности, будто его приняли. Поэтому он совершенно не задумываясь потянулся и потерся своим носом о щеку Тэхена, ощущая кончик его носа на своей. Чонгук отстранился и с чувством выполненного дела, потянулся. Тэхен повторил за ним. — Почему ты всегда так сильно опаздываешь? — спросил Чонгук, опершись на вытянутые руки позади себя, он уставился на мальчика. — Я должен ходить в больницу на уколы, — тихо ответил Тэ, опустив голову. Он вжал голову в плечи и как-то разом весь подобрался, словно от одних мыслей ему было очень неприятно. — Папа говорил, что укол — это быстро. Да и мне делали, — поспешил похрабриться Чонгук. — Мне от них всегда так плохо, что приходится долго лежать. А еще, иногда, мне вот сюда, — Тэхен закатал рукав кофты и продемонстрировал сгиб локтя, на котором виднелись синяки. — Сюда тоже иголку вставляют и трубку. Чонгук с интересом подался вперед, взял руку Тэхена и внимательно осмотрел. — Это очень больно? — заломив бровки спросил Чонгук, подняв на друга взволнованный взгляд. Тэхен сжал губы и кивнул, глядя мокрыми от подступающих слез глазами в ответ. Альфа решительно посмотрел на синяки и, опустив голову, прикоснулся к ним губами. Тэхен охнул, забыв и о слезах и больнице. — Так лучше? — спросил Чонгук, снова обеспокоенно взглянув на друга. — Л-лучше, — заикнувшись ответил Тэ, толком и не поняв, что произошло. Довольный Чонгук распрямил ему рукав и произнес: — Мой папа всегда так делал, если я набивал синяк, а если ранился, то он дул и заклеивал ранку пластырем, тогда вообще не больно было, — сказав это, его осенило, о чем он поспешил сообщить другу: — Давай я завтра попрошу у папы пластырь и мы наклеим их тебе, чтобы не болело? Тэхен закивал с улыбкой. Вечером у Чимина была задача со звездочкой — пластыри с динозаврами. Конечно, сначала, когда Чонгук сказал, что его другу нужны чудо-пластыри, потому что он поранился, напряглась вся семья. Юнги понимал, что перевести Чонгука в выпускную группу нельзя, ведь он слишком маленький, а искать другой садик поблизости, где будет свободное место в середине года — задача с тремя звездочками. Но все оказалось куда проще, поэтому все выдохнули. Утром Чонгук получил свои пластыри, залез на спину сонному Хосоку и, ткнувшись носом в макушку, сам задремал. Утром в саду Тэхена не было. В обеденный сон Чонгук и глаза сомкнуть не мог, потому отпросился у няни в туалет, а сам побежал в коридор. Тэхена должны уже были привести, ведь вчера, когда они вернусь с обеденного сна, он уже был в игровом зале. Забежав в коридор, он завернул в раздевалку и столкнулся с чем-то твердым и высоким. Ойкнув, он задрал голову и вдохнул. В нос забился терпкий мощный запах, в который ласково вплеталась сахарная вата. Это был огромный, широкоплечий альфа с серебряными волосами, аккуратно уложенными назад. За воротом темно-серого пальто виднелась рубашка и галстук, на ногах черные брюки и туфли из кожи. Холодный взгляд светлых глаз заставил маленького альфу вздрогнуть, будто старший просканировал его насквозь, узнав, что он в прошлом году напрудил в родительскую кровать, а позавчера подавился чаем в столовой, и он полился через нос, прямо в тарелку с кашей. Тут же нахохлившись, Чонгук показал клыки, закрываясь внутренне. Старшего альфу это позабавило, он беззлобно хмыкнул и повернувшись, произнес кому-то: — Это и есть твой друг? — М? — раздался болезненно сонный голос Тэхена. Чонгук вздрогнул и, бесстрашно обогнув незнакомого альфу, увидел своего друга. — Тэхен-а, — тихо позвал маленький альфа, нерешительно протянув руку к бледному мальчику. Он метнул взгляд на старшего, который вновь смерил его этим странным сканирующим взглядом, после чего легонько подтолкнул сына на встречу. Тэхен сделал пару шагов вперед. — Он очень вялый после лекарств, позаботься о нем, — вдруг совсем по-взрослому попросил альфа, глядя на взволнованного Чонгука. Мальчик кивнул и, взяв Тэхена за руку, потянул за собой, то и дело оборачиваясь и проверяя, как быстро он переставляет ноги, чтобы идти не слишком спешно. Чонгук заботливо садил его у батареи, клеил пластыри на синяки, брал за руку и терпеливо ждал. Когда Тэхен приходил в себя, они играли, прерываясь только на еду. Чонгуку очень нравилось играть с новым другом и с каждым днем он все больше думал, что даже если Тэхен окажется омегой, он все равно не разорвет их дружбу. Когда в очередной раз Хосок пришел за братом, чуть припозднившись из-за дополнительных, он действительно испугался, увидев брата на лавочке, перед садиком. Рядом с ним сидел какой-то огромный мужчина, широко расставив ноги он упер локти в бедра, расслабленно опустив кисти и плечи, от чего его поза выглядела пассивно-агрессивной. Зеркальной, но куда более мелкой копией напротив сидел Чонгук. Лица у обоих каменные, будто мафиози обсуждают какое-то дело. Прибавив шагу, а к ним Хосок уже прямо бежал, альфа с удивлением услышал обрывок их разговора, прежде чем они, замолчав, оба подняли на него головы. — … глупая песенка, согласен, но сам мультик мне нравится, — донеслось от огромного альфы. — Вы… я… — запыхавшись пытался собрать мысли в кучу перепуганный альфа. — Я Хосок, старший брат Чонгука, а вы кто? — он хотел звучать угрожающе, но был скорее удивленно-взбудораженным. Огромный альфа поднялся, заставив Хосока шагнуть назад. После чего улыбнулся, показав ямочки и протянув руку, произнес: — Ким Намджун, отец Тэхена. — Я сказал, что могу сам подождать тебя, а Намджун-хен сказал… — Какой он тебе «хен»?! — едва не задохнулся от возмущения Хосок, пожав руку старшему в поклоне. — Это я так попросил называть, — с веселой усмешкой поспешил остановить братский гнев старший альфа. — Все-таки он заботится о моем сыне. — Заботится? — Уточнил Хосок, взглянув на надувшегося брата. Мальчику не понравилось, что его перебили при чужих. — Да, Тэ был на лечении больше года, поэтому пропустил много и ему тяжело социализироваться. Мы еще проходим стабилизирующих курс препаратов, поэтому он может по полдня спать на ходу, а дети же не любят сидеть на месте. Вот ваш Чонгук ему и составляет компанию. — Наш Чонгук и сам то не слишком в этом деле хорош, — беззлобно усмехнулся Хосок, наконец расслабляясь. Чонгук надулся еще больше. — Извините, что вам пришлось задержаться. И большое спасибо, что покараулили Чонгука. — Не стоит благодарности. Муж все равно раньше забрал Тэ, а я совсем забыл и заехал следом, вот и остался поболтать. — Сокджин-хеним очень красивый, как папа, помнишь, я рассказывал! — подал голос восторженный Чонгук, потому как этот омега сегодня погладил его по голове и помог одеться. Хосок метнул в него уничтожающий взгляд, а старший альфа хохотнул. — Передам Джину, — сказал он, а после, пожал руки братьям и растворился в темноте парковки. На семейном ужине было о чем поговорить. Потому как даже видящий в своих детях и муже Чимин только самое лучшее, не представлял, что его дьяволенок может о ком-то заботиться. — Сделаю все возможное, чтобы вы пошли в одну школу, — без капли насмешки сказал Юнги, подытожив рассказал Хосока. — Правда?! — Чонгук аж на стуле подпрыгнул. — Если ты его за этот год не замучаешь, то, разумеется, да, — серьезно ответил отец.