Чонгук!

Осень прекрасной порой Чонгуку никогда не казалась. В пачке была последняя сигарета, и он собирался насладиться ей сразу, как только доберется до кофейни на углу. Оказалось, что доминантный альфа не может заиметь никакой зависимости. Его мозг устроен так, что пусть сигарета и принесет удовольствие сейчас, но за повторной дозой рука сама не потянется. Поэтому к своим шестнадцати Чонгук много всякой дряни перепробовал. Худшей своей способностью альфа считал толерантность к алкоголю, он мог перепить любого бывалого алкаша в пивнухе или баре, чего уж говорить об одноклассниках на вписках. Он пьянел в определенной степени, но влить нужно было столько, что никакая туса не потянет по бюджету. Поэтому он очень быстро нашел иные способы отключаться от внешнего мира и добывать дополнительные гормоны счастья, раз уж мозг обманываться не хотел. Спорт — банально продолжил заниматься тхэквондо. Это служило не только выбросом адреналина, но и неким громоотводом. Он уже имел несколько значительных наград за победы на юношеских соревнованиях. Второй внезапной золотой жилой эндорфинов оказалось рисование. Ради него он даже количество тренировок уменьшил, чтобы посещать школьный кружок. Еще одним легальным способом получить выброс эндорфина для доминантного альфы — потрахаться. И вкусно покушать, конечно, но там работало не так ярко, да и проходило быстрее. А вот в сласть наебаться — чудо средство. И у Чонгука никогда не было с этим проблем. Презентовавшийся в десять, уже в тринадцать он попробовал омегу. И с тех пор их было столько, что Чонгук сам сбился со счета. Дело было не только в признаке второго пола, сам альфа выглядел очень хорошо и куда старше своих лет. Раздался в плечах, высокий, отрастил волосы почти до подбородка, что черными как смоль слегка волнистыми кудрями обрамляли острые черты лица. Научившись у отца потакать омегам, он как актер менял маски: нужна улыбка? Вот она, милая, заячья улыбка. Омега хочет доминантного альфу? Легко! Чуть более суровый взгляд, надменная усмешка и слегка дать волю феромону. Ох, этот феромон, о нем вся школа слагала легенды. И дело было в том, что каждый чувствовал доминантного альфу по-своему, говорят, что только истинный сможет сказать, как на самом деле он пахнет. И это романтично совпадет с тем, как сам себя ощущает Чонгук. Мироощущением Чонгук пошел в отца. Он обладал феноменальной памятью и способностью к изучению абсолютно любой темы или дисциплины, но отнюдь не стремился познать все. Окружающие казались ему скучными, а последний год средней школы он часто прогуливал. Никто не мог ему ничего предъявить, он являлся на тесты и контрольные и задавал такую высокую планку, что большая часть класса едва ли доползала до половины. В школе никто не пытался усомниться в его авторитете, даже некоторые учителя побаивались его из-за второго пола. Пару раз родителей вызывали к директору и предлагали перевести Чонгука на специальную программу, чтобы он экстерном закончил школу и поступал в университет, но Юнги наотрез отказался. Их комнатный монстр вырос в настоящее чудовище, если бы не отец Бомгю, который являлся капитаном полиции, Чонгук бы как минимум уже дважды мог загреметь за драки с тяжкими телесными. Но муж Хосока уговаривал отца отмазать нерадивого родственничка. Обычно, он становился особенно невыносимым перед гоном. Тогда Юнги подряжался привозить и забирать его из школы. Чимин дома успокаивал его как мог, но чаще всего все заканчивалось тем, что он убегал к какому-нибудь взрослому любовнику-омеге. Чимин однажды шел из магазина и увидел, как его маленький альфа засасывает какого-то омегу, сидящего за рулем машины. Потом шепчет что-то на ухо, от чего омега краснеет и хихикает, а после, вылезает, поправляет школьную форму и с рюкзаком на плече идет домой. Омеге за рулем как минимум двадцать один и меньше всего это было похоже на настоящие отношения. — Боже, я воспитал альфонса, — обреченно выдал Чимин, помешивая суп, пока Юнги нарезал овощи. — Лишь бы не обрюхатил никого, — усмехнулся старший. Он, конечно же, провел с младшеньким полный инструктаж, но что происходит с доминантным в гон сложно представить простому альфе. — Пусть только попробует, я ему тогда так по жопе надаю! — зашипел Чимин на суп, а затем горько улыбнулся. — Ну как мое солнышко могло превратиться в это? Вопрос был риторический, никто бы на него ответить не смог, даже сам Чонгук. Хосок как-то сказал, что скорее всего, он просто пытается прощупать все свои грани, потому и ведет периодически себя до крайности безобразно. Старший брат работал с детьми, он после университета открыл свою танцевальную студию. И сам готовился стать отцом, потому как Бомгю был на сносях их первенцем. Они часто заходили в гости к родителям, чему Чимин был безмерно рад и каждый раз устраивал пир. После сигаретки и кофе Чонгук почти что ожил. Кто бы мог подумать, что первая неделя старшей школы окажется такой выматывающей. Омега-бариста мило улыбался, положив в коробочку к тортику еще и пару печенек с шоколадной крошкой. Чонгук отзеркалил улыбку, заставив омегу покраснеть. Когда он наконец вышел из кафе, на его стаканчике с айс американо было не только имя, но еще и номер телефона. Альфа не сильно спешил домой, потому что сегодня должны были прийти Хосок с Бомгю, он именно им торт и прикупил. Чонгук был рад за брата, но ему так не по себе от здоровенного живота омеги. А он хоть и говнюк, но из вежливости и за столом со всеми посидит, и потом в зале за тортом. Но самое веселое было то, что Хосок обещал ему баснословные карманные деньги, если он скажет, кто в животе. Да, из-за доминантного признака второго пола он мог определить, кем ребенок презентуется. Навык был проверен временем, потому как Чонгук угадал всех своих одноклассников. А ребенок в Бомгю, мальчик, если верить УЗИ четырехмесячной давности, был уже большой, шел десятый месяц, он там полностью сформированный выжидал своего звездного часа. Отчего Хосоку было не подождать еще месяцок, а затем еще лет десять? Да старший брат усидеть на месте не мог, его интересовало вся информация, которую он мог узнать о будущем ребенке. Бомгю шутил, что, кажется, Хосок знает о родах больше, чем сам омега, посещающий курсы будущих пап. И до этого, целых два месяца, Чонгук умело скрывался от второй половины семьи Мин. То ему на тренировку надо, то у одноклассника день рождения, а он обещал прийти еще месяц назад, а родители и верили, потому что надеялись, что их чудовище найдет такого человека — друга. Но друзей у Чонгука не было. Одноклассники, приятели по кружкам, но ни с кем из них он не стремился сблизиться. Если он шел гулять, то брал с собой только наушники и собственные мысли. Будь у него желание, он бы додавил своим авторитетом всех выскочек в школе и примерил корону, но ему это было не нужно. Скука — вот что испытывал Чонгук, глядя как некоторые старшие альфы, выпятив грудь колесом, прессуют других, показывая всем их места, как кондуктор в автобусе, разве что билеты не спрашивают. Он бы и в драки с ними не лез, но перед гоном нервы натягивались как струны, а эти клоуны словно назло активизировались. А еще бы нет, эка была бы важность, завалить доминантного альфу. Чонгук же свой авторитет использовал только в личных эгоистичных целях, если кто-то надоедал — выпускал феромон и давил с улыбкой на лице. Тем не менее его причисляли к «элите» школы, а некоторые учителя-омеги чересчур легко прощали ему опоздания и прогулы. Видимо, природа подсознательно подсказывала всем вокруг него, что он главный, а когда он от свой «главности» вдруг отказывался, то либо злились, либо неверили. Подходя к дому, альфа выкинул стаканчик, поправил лямку рюкзака на плече и с тяжелым вздохом поднялся по ступенькам на порожек. Машина Хосока уже стояла, а за дверью слышался звонкий голос папы. — Чонгук-а! — радостно прозвенел Чимин, поспешив к вошедшему на кухню сыну. Чмокнув его в подставленную щеку - альфе пришлось для этого немного нагнуться, - омега взял коробочку с тортиком из его рук и довольный вернулся к столу. На столе уже все было подано. Юнги сидел во главе и, приветственно кивнув, вернул взгляд на старшего сына, который, также кивнув брату, продолжил рассказывать о новом помещении для студии, которое планирует покупать. Бомгю с улыбкой поманил Чонгука к себе, рядом было пустое место и тарелка для него. Напротив, рядом с Чимином тоже был стул, но его, почему-то, посадили именно с этой бомбой замедленного действия… — Как прошел твой день? — с улыбкой спросил омега брата, тут же принявшись накладывать ему еду в тарелку. — Хорошо, — Чонгук поставил рюкзак на пустой стул и сел рядом с омегой. Чимин придвинул к ним миску с острым мясом, тоже увлеченный рассказом Хосока. — Я тебя так долго не видел, растешь не по дням, а по часам, — проворковал Бомгю, придвигая мясо к Чонгуку. — Вы тоже, — отозвался альфа, скосив взгляд на живот. Он был огромный, словно омега проглотил гимнастический мяч. Взяв палочки, Чонгук захватил побольше мяса и с наслаждением запихнул в рот. Это точно готовил отец и Чонгук был горд, что тоже так умел, Юнги любезно передавал ему свои навыки. Овощи готовил папа, они были хорошо прожарены, а Чимин всегда уделял много внимания деталям. Неподалеку стоял рамен, и Чонгук уже положил на него глаз, но его отвлек вдруг сморщившейся Бомгю. Кинув беспомощный взгляд на взрослых, а никто из них не обратил внимания, альфа не на шутку перепугался. — Все хорошо, он просто толкается, — с мягкой улыбкой отозвался Бомгю, заметив панику на лице младшего. — Вот, потрогай, — он взял его руку и приложил ладонь в области пупка. Чонгук вздрогнул и если бы не рука омеги, лежавшая поверх его, то одернул бы. Это так странно — осознавать, что через пару недель, Бомгю родит ему племянника, целого нового человека. В это совсем не верилось, поэтому он сам повел рукой чуть дальше, вслед за бугорком, что появлялся и уходил в сторону. Бомгю незаметно потрогал сидящего рядом мужа по руке и взглядом указал Юнги и Чимину назад, на Чонгука, у которого огромные глаза и полное забвение на лице. — Мы назовем его Ёнджун, — шепотом произнес омега, с мягкой улыбкой глядя на свой живот. — Альфу или омегу? — тупо спросил Чонгук. — Это мы у тебя узнать хотели, — усмехнулся Хосок. Чонгук нахмурился и, подняв глаза на брата, произнес: — Я спросил, кого из них вы назовете Ёнджун? Альфу или омегу? — Ч-что? — пискнул Бомгю, обеими руками схватившись за живот. — Их двое? — вылупился Хосок, глядя сначала удивленно на Чонгука, а затем со щенячьим восторгом на Бомгю. Чимин подскочил и завизжал так, будто это у него будет двойня, а Юнги засветился улыбкой с деснами, принявшись поздравлять Хосока. — Но ты ведь был на УЗИ четыре месяца назад, когда плод уже вполне сформировался, почему они не увидели, что их двое? — заплетающимся языком, но очень быстро произнес Хосок, сам приложив обе ладони к животу. Чимин обежал стол и встал между Юнги и Хосоком, схватившись за их плечи, словно ноги не держали от счастья. — Может омега заслонил альфу? — не подумав, предположил Чонгук, все с той же прострацией на лице держа руку на животе. — Как это? — выдохнул удивленно Чимин. — Омега крупнее? Все внимание вновь перешло с Бомгю на Чонгука. — Ну он явно сильнее. Я чувствую его сильнее, чем альфу, думаю, он больше, — ответил Чонгук и, кивнув своим мыслям, отнял руку, взглянув на Юнги. — Насколько сильнее? — спросил старший альфа, ловя взгляд младшего. — Не знаю, сходите еще раз на УЗИ, — быстро ответил Чонгук и, схватившись за рамен, придвинул его к себе. Чимин защебетал о том, что он обязательно поможет юному многодетному папе, а Хосок с восхищением смотрел на мужа. Юнги еще некоторое время не сводил взгляд с младшего альфы, но хлопнувший его по плечу Чимин, который уже планировал их будущий быт, отвлек. Чонгук недоговорил, вовремя закусив язык. Юнги это понял, но ответа не требовалось, все и так было понятно. Он решил, что пока лучше Хосоку с Бомгю не знать, что у них будет доминантный омега, это явно принесет им лишние волнения. Не почувствовать доминантного он не мог, перепутать тоже, потому что такой признак второго пола имеет по ощущению резкое различие от обычного, как соль и сахар. Видимо, он закрыл собой альфу, а возможно, даже в животе главенствует над ним, забирая себе больше, от того и крупнее. Все внимание было приковано к Бомгю, поэтому Чонгук смог, вежливо сославшись на уроки, убежать к себе наверх. Хосок давно съехал, кровать убрали, а на ее место поставили мольберт, Чонгуку нравилось рисовать на больших холстах, о чем кричала заляпанная краской тумба рядом. На ней множество тюбиков в коробочках и так, он рисовал масляной в последний раз. Рядом, как и в былые времена, стоял стол, на нем компьютер, а напротив — кровать, за ней шкаф с вещами. Дверцы его украшены постерами видеоигр. Комната прямоугольная, одно окно было над столом, а второе, на узкой стене, напротив двери. Солнечная сторона с видом на улицу, поэтому он заклеил окно постером из фильма «Парк Юрского периода» с тем самым тираннозавром. Сходив в душ и переодевшись в пижаму с розовыми зайчатами — подарок от папы на шестнадцатилетние, - Чонгук воткнул в уши эйрподсы и, включив какой-то нейтральный трек-лист, начал поиски чистого холста. Он хранил их за шкафом. С боку на многострадальном шкафу были хаотично расклеены карандашные зарисовки на тетрадных листах. У него был нормальный альбом для скетчей и не один, они занимали целый ящик в столе, но все же иногда вдохновение приходило на математике или корейском. В комнате у Чонгука пару раз был кое-кто из одноклассников, любовников он сюда не водил, родители редко заходили, поэтому он и налепил сюда свои карандашные страдания. Вроде спрятал, а вроде и на виду. Здесь было то, что он не слишком хотел показывать другим, но хотел постоянно видеть сам. В основном — лицо юноши, он знал его до мельчайших подробностей, до каждой родинки на лице, но никак не мог изобразить улыбающимся. Его прекрасный принц, а чаще всего волнистые волосы венчала корона то из игр, то из фильмов или сериалов, никогда не улыбался и не смотрел на художника. Ресницы всегда опущены, не то смотрит вниз, не то спит. Пару зарисовок тела, без рук или ног, только плечи и торс по центру которого шрам. Он несколько раз прорисовывал шрам отдельно, чаще всего рука сама рисовала его в виде анатомического сердца. Чонгук думал, что это память о его первом партнере — старшекласснике омеге, который, почувствовав его гон, вытащил из драки за школой, утащил в туалет и сделал мужчиной. У него тоже были волнистые волосы, очень красивое лицо, мягкий взгляд, чуть припухлые губы, прямой подбородок и довольно низкий тембр голоса для омеги. Может, Чонгук бы и не пошел за ним, врезал бы по лицу и убежал домой, до папы. «Меня зовут Тэхен», — эхом отозвалось в сознании. «Я помогу тебе, потому что ты очень хорошенький, а у меня никогда не было с доминантным альфой», — куда более насмешливо выдали воспоминания. И Чонгук сам невольно усмехнулся. Это был не тот Тэхен, от него не пахло ни больницей, ни сахарной ватой, он пах шоколадом и примесью горечи. После, они виделись еще пару раз. Ни о каких отношениях не могло быть и речи. Хотя перед своим выпуском, когда они трахались в раздевалке, прямо на выпускной церемонии, омега предлагал продолжить общение. Но Чонгук не собирался. У него не было к нему никаких чувств, кроме благодарности, за тот первый раз и за все те и этот. Так было и со всеми последующими омегами. Он мог дарить им цветы, конфеты, подарочки, но никакой любви к ним он не испытывал. Было что-то вроде влюбленности, на конкретный вечер или пару месяцев, но Чонгук всегда смотрел в этом плане на родителей. И он мог с уверенностью сказать, что ничего того, что отец чувствует к папе, у него нет. Вытащив новенький холст размером А1, он разместил его на мольберте. В голове уже была картинка, он взял акварель, пастельные оттенки оранжевого и коричневого. Сегодня он нарисует своего принца. В золотую корону он добавил зеленых камней, а ресницы прорисовал черным. Его юноша сидел на троне с красной обивкой на спинке, наклонив и чуть опустив голову, он спал, подперев щечку кулачком. Отойдя на несколько шагов назад, Чонгук повертел головой, разглядывая рисунок, затем вернулся к тумбе, вытащил коробочку с другими цветами. Переключил трек-лист, заиграл какой-то медитативный эмбиент. Ему вдруг захотелось добавить цвета. Он украсил трон малиновыми, изумрудными и синими прямоугольными камнями разной формы. Затем взялся за цвет кожи — медовый. Он красил самой маленькой кистью, словно боялся разбудить принца. Кафтан — синий, а вышивка золотая. На шее белый платок. Но и этого Чонгуку казалось мало. Поэтому он взял еще красок и сделал блики, словно справа, за кадром, окно с витражными стеклами. Здесь он был особенно осторожен, потому как его принц был в кадре лишь по пояс, а от того блики нужно было нарисовать большие, прямо поверх него, кресла и темно-красной стены. Чонгук дал краскам немного подсохнуть и нанес цвета. Легли как надо. Завалившись на кровать, он еще некоторое время любовался картиной, пока наконец не уснул. Утром он принес ее на кухню. Юнги забирал все его картины, парочка висела у него в офисе, а остальные он размещал в новых домах, которые продавала его фирма. Он работал с новыми застройщиками, поэтому дома и квартиры на продажу всегда были. Вот и сегодня Юнги должен был передать документы на подписание новым владельцам. Он бы мог просто передать их риэлтору, но это были особенные покупатели, потому он лично подрядился явиться на подписание. — Это подаришь новым покупателям или повесишь в продающейся квартире? — спросил Чонгук, положив холст на стол. Юнги стоял спиной к столу у кухонной тумбы, готовил Чимину завтрак в постель. — Дай-ка взгляну, — отозвался старший альфа и повернувшись, замер. — Вчера ночью нарисовал, — отрапортовал Чонгук, обогнув отца и протянув свои загребущие руки к сэндвичам с клубникой. — Пожалуй, новым покупателям. А это кто? — Не знаю, — резче, чем стоило ответил Чонгук, запихивая сэндвич в рот и тут же потянувшись за вторым. Юнги повернулся к сыну и серьезно посмотрел на него. Чонгук не понял в чем дело, поэтому поспешил к холодильнику, где со вчерашнего дня должно было остаться банановое молоко. Старший альфа усмехнулся тихо, взял поднос, который обеднел на два сэндвича, но все еще имел на себе третий, миску с фруктовым салатом и кофе. Чонгук проводил отца взглядом и вернулся к картине. Ему впервые перехотелось отдавать что-то, что он рисовал ночью и видел с утра. Здесь принц получился особенно хорошо, а цветные лучи будто придавали худому лицу жизнь и теплоту. Вытащив телефон, он сделал пару снимков, решив, что если так уж сильно соскучится, то нарисует себе миниатюру или просто распечатает фотку и прилепит ее на «слепую» сторону шкафа, к зарисовкам. Подкрепившись, он отправился досыпать, все-таки суббота. Проснувшись ближе к обеду, Чонгук спустился вниз на запах еды. Папа жарил что-то, а потому уже на лестнице он уловил аппетитный аромат. Быстро пройдя на кухню, он тут же взял кусок уже остывшего тыквенного пирога и приземлился на стул за столом, лицом к спине папы. — Чонгук-и, я видел твою новую картину, — произнес Чимин. Чонгук напрягся, даже жевать перестал. Папа отправил овощи в сковороду и заглушил шипение, закрыв ее крышкой. — Очень красивый юноша. — Принц, — не задумываясь поправил его Чонгук. Омега повернулся и с грустной улыбкой повторил: — Принц. Вздохнув, он подошел к сыну и пригладил ему волосы, убрав пряди со щек назад, нырнув в них пальчиками. — У тебя скоро гон, да? — Угу, — мурлыкнул Чонгук, сунув в рот оставшийся кусочек пирога и подставляясь под мягкие руки папы. — Ты пойдешь к… — Чимин запнулся, в прошлый раз он был у омеги из параллельного класса, а потом еще черт знает где. Это было ужасно, что его ребенок вот так просто пропадает дня на три, а потом является под утро четвертого, помятый, воняющий сладкими феромонами, сонный, но зато натрахавшийся. Будь он обычным альфой, они бы запирали его в комнате с таблетками, как было с Хосоком в ранней юности, но с доминантным альфой это не прокатывало. В самый первый раз, когда гон вошел в полную силу, а это было год назад, Чонгук впервые пропал на три дня, ушел на гульки как мартовский кот. Юнги сразу подумал, что его мелкий паршивец оприходует кого-то, но Чимин перепугался и потащил его писать заявление в полицию о пропаже. А там, как только узнали, что пропал мелкий спермотоксикозный доминантный альфа, сказали, что по закону могут приступать к поискам только спустя три дня. Чимин там учинил скандал, но закон есть закон. А на третий день Чонгук сам вернулся. С тех пор он пропадал так уже шесть раз и на горизонте маячил седьмой. Это папа сильно переживал, а у Чонгука было все просто. Он ехал в один из баров, платил вышибале за вход, дабы тот не попросил его предъявить документы, и вот лиса вошла в курятник. Было в городе несколько особенных мест, где часто собирались одинокие омеги старше двадцати пяти, так называемый «отряд старородящих». Падкие на молодых и сильных альф, омеги с низкой самооценкой легко поддавались влиянию. И в отличие от молодых и сверстников им не нужны были отношения, они не навязывались. Обычно Чонгуку хватало одного, те чаще жили в одиночестве. Таким образом он познакомился с парой милых тридцатилетних омег, а в позапрошлый гон случайно переспал с преподавателем корейского. Он вел у параллели, поэтому они друг друга в баре и не признали. В этот раз он собирался к нему. Случайно пересеклись в школе, Чонгук красиво улыбнулся и подмигнул и уже вечером ему пришло сообщение. У учителей был допуск к личным делам учеников — именно на это альфа и рассчитывал. Но были еще свежи воспоминания их разговора с Юнги в тот день, когда он предложил ему вызывать омегу легкого поведения. Чонгук тогда чуть со стула не упал. А как бы на это отреагировал папа? Старший, конечно, исходил из логики, ведь попробовав омегу в гон хотя бы раз, ты все последующие вряд ли сможешь провести в одиночестве, а так как он доминантный, то это все умножалось на сто. Поэтому было принято решение, что пока Чонгук не совершеннолетний или не найдет себе одного партнера, которого познакомит с родителями, он будет писать ему сообщение каждый раз, когда будет находить пару для гона. Вот он приедет к учителю домой и перед тем, как его накроет, напишет отцу, где он и с кем. Об этом их чате папе было принято не говорить. — С Бамом. Это знакомый из кружка. — Ага, — задумчиво произнес Чимин. После чего чмокнул сына, а в лоб и вернулся к готовке. Выходные пролетели. Юнги заключил очередную сделку, это отметили в воскресенье вечером, расположившись в зале перед телевизором с попкорном и сладким пивом. В понедельник Чонгук планировал прогулять, ему с лихвой хватило первой недели, но как назло, отец в этот день ехал утром в офис и решил подкинуть его до школы. Шел мелкий дождик, срывая с деревьев по-осеннему разноцветные листья, пахло мокрым асфальтом и холодной свежестью. Попрощавшись с отцом, Чонгук закинул рюкзак на плечо и поспешил в школу, чтобы не намочить форменный пиджак. Для куртки было еще слишком тепло по его мнению. Первым уроком был корейский, что заставило Чонгука предаться крайне некультурным воспоминаниям. Со взрослыми омегами было легче провести гон, чем с одногодками и чуть старше, но возможно, именно по причине опытности Чонгуку быстро надоедало. У него словно гон проходил не потому, что он натрахался, а потому что ему надоело. Страсть была лишь в самом начале, а второй и третий день — тупое утоление потребности. И это печалило, ведь по ощущениям сильно отличалось. Провел он и пару течек с парочкой омег из параллели, они сами звали к себе домой, откуда так удобно сбегали домочадцы. Это было веселее, но все равно не то. Приятно, безусловно приятно иметь горячее текущее смазкой тело, которое очень легко принимает и со всей отдачей берет все, что дают. Но в последний раз, Чонгуку пришлось срочно искать свободного взрослого омегу из контактов, потому что течка омеги возбудила, но он словно не смог взять достаточно для самого себя, хоть и кончил несколько раз. Где найти омегу, взяв которого он бы смог пресытиться — вопрос на миллион. И задавая его себе уже второй месяц подряд он игнорировал очевидные подкаты одноклассников и парочки старших. И хоть воздержание грозило ему полным отрывом башки в гон — он не мог себя заставить согласиться на то, что заставляло ощутить голод, но не насыщало. Следующие два урока прошли мимо Чонгука. Затем был обед, и он собирался ограбить кафетерий и ближайший автомат с газировкой, где обычно брал молочный газированный напиток с банановым вкусом. В кафетерии была толпа, но Чонгук просто прошел вперед и встал за первым. За спиной послышалось недовольное бормотание, альфа выпустил феромон, и оно затихло. — Эй, уступить не хочешь? — раздался недовольный голос ученика из выпускного класса. Он обратился к кому-то в очереди, через пару человек за Чонгуком. — А с его это я должен? — искренне удивился парень. — Мы же с тобой в одном классе учимся. — Ты новенький, видимо, не знаешь правил. Ну и что, что в одном? Ты только пришел, а значит, я тебе хен. — Я старше тебя на год, — парировал новенький. На них начали поглядывать, Чонгук усмехнулся, представляя, какое сейчас будет шоу. Старшеклассник по фамилии Ли, был почти такой же невыносимый перед гоном, как и Чонгук, а у Ли точно должен был быть скоро гон. — Ты тупой? — быстро закипал Ли. Раздался шорох и топот, кто-то тихо охнул, а шум в кафетерии стал тише. Затаили дыхание, Ли наперекор сейчас никто лезть не станет, а учителей в зале не видно. — Да что я тебе сделал?! — громко возмутился новенький, которого, судя по звуку, выдернули из очереди. — Что? Хм, ну не знаю, — со злобной усмешкой начал Ли. — Вот, например, ты же альфа? А чего такой тощий? Старше на год? Да ты скорее младше на два. Волосы волнистые и лицо миловидное, как у омеги. Хотя нет, для омеги ты довольно уродлив, — вновь раздался толчок. В этот раз по ощущениям толкнули Чонгука, прямо в сердце. — А это что? Брелочек на рюкзак? Ой как мило! Динозавр? Аха-ха! — Ли ухватил парня, развернул и дернул за рюкзак со всей силы. Новенький щелкнул челюстью от неожиданности, а затем, неловко крутанувшись, вылетел из лямки и завалился на пол. Ли, хохоча как чертов демон, потряс рюкзаком перед лицом новенького и собирался зашвырнуть его в мусорку у входа, но замер от рыка. — Рюкзак отдай обратно, — холодной произнес Чонгук, подходя к Ли. Он честно старался не глядеть на новенького, но не мог. Это был Тэхен. Это был его принц. С каштановыми волнистыми волосами, которые закрывали лоб. На медовой коже отразился румянец от досады или испуга, а в карамельных глазах плескалось непонимание. На нем была белая рубашка, горчичный джемпер и форменные горчичные штаны. — Чон, иди обратно в очередь, а то кто-нибудь займет, — с мерзкой улыбкой произнес Ли, кивнув на начало очереди. Чонгук подошел к нему и вырвал рюкзак из рук. Протянул сидящему на полу парню. Тот принял его и прижал к себе, растерянно глядя то на одного, то на другого. Ли не заставил себя долго ждать. Он ударил первым, но Чонгук понял это по испуганному лицу Тэхена, потому легко парировал удар, уйдя от него в сторону. Крутанувшись, он схватил Ли за холку и, протащив к ближайшему столу, со всего размаха опустил в тарелку с гарниром какого-то младшеклассника, что быстро ретировался. Ли начал вырываться, но тщетно, злющий как тысяча чертей Чонгук заломил ему одну руку и продолжая тыкать как нашкодившего щенка в тарелку, прижался к нему и быстро прошептал: — Еще раз, блядь, я тебя рядом с ним увижу, рожу разукрашу так, что родной папаша не узнает, понял?! Ли, ощущая подавляющую ауру доминанта, а еще свою позорную позицию, из которой вырваться никак не выходило, быстро согласился. Чонгук отпустил и отпрянул. Ли плюнул ему в ноги и с овощами на лице убежал из кафетерия. На них смотрели абсолютно все. Чонгук подошел к Тэхену протянул руку. — Привет, Тэхен-а, — тихо выдохнул он, сжав длинные пальцы своими. — Чонгук? — удивленно выдохнул парень, но скорее не спросил, а просто произнес, чтобы дать знать, что он тоже помнит. Злобно зыркнув на остальных, дабы отвернули свои бошки, Чонгук взял им обед и усадил Тэхена за любимый столик у окошка. Они молча ели, то и дело сталкиваясь взглядами. Чонгук отсчитывал секунды до звонка. Звонок. Ученики поспешили из столовой на уроки. Чонгук отсчитал еще минуту, а затем схватил Тэхена за руку и потащил на третий этаж, на запасную лестницу. Там никого никогда не было. Он зажал его в пролете, под лестницей. Толкнул к стене и, прижав своим телом, взял одной рукой за запястье, так же прижимая к стене, а второй за нижнюю часть лица, заставляя повернуть голову, открыть шею. Он прижался к ней носом и жадно вдохнул. Альфа. Тэхен был альфой. Это звонким колокольчиком раздалось в его голове, а следом ворвался запах липового меда и чего-то терпкого, вязкого на языке, но невероятно приятного. Он отрывисто сделал второй вдох, не сдержался и размашисто лизнул. Мед. И на вид, и на вкус. Тэхен дрожал, а потому не сразу смог произнести, чтобы Чонгук услышал. — Я… я тоже х-хочу. Ч-чонгук-и, дай и мне тоже, — с хрипотцой и шепотом произнес Тэхен, обжигая дыханием пальцы и цепляясь второй рукой за плечо доминантного. — Конечно, — быстро согласился Чонгук и отпустил его лицо. Он сам отклонил голову, доверительно подставляя шею, тут же мелко вздрагивая. Нос Тэхена холодный, но такой же жадный, потому он прошелся от сгиба до уха, нырнув за него, туда, где запах должен быть сильнее всего. Ладони легли на его плечи, удерживая, словно Чонгук был в силах отстраниться. — Я так и знал, — прошептал альфа. — Я знал, что от тебя будет пахнуть теплотой. — Теплотой? — чуть улыбнулся Чонгук, прикрыв глаза. — А как она пахнет? — Я не знаю, не знаю, Чонгук-и, но ты пахнешь именно ей, — спешно пробормотал Тэхен и шумно вдохнул за ухом. Чонгук тоже не знал, как пахнет теплота, потому что его феромон не был похож ни на что, он не мог описать собственный запах. — Почему тебя не было так долго? — Чонгук запустил пальцы в его волнистые волосы, с удовольствием пропуская их через пальцы. — Я был в Америке с родителями все это время, лечился. Только месяц назад вернулся в Корею, чтобы доучиться в школе и сдать экзамены для поступления, — честно и коротко ответил Тэхен, никак не желая отстраняться от шеи доминантного. Чонгук осторожно выпутал одну руку из волос и, протиснув между ними, положил ему на грудь, посредине, там, где под ладонью взволнованно стучало сердце. Тэхен чуть отстранился. Они были одного роста, потому их глаза легко нашли друг друга. — Хочу посмотреть, — прошептал Чонгук, опустив взгляд на губы, которые столько раз рисовал. — Покажешь мне? — Здесь? — немного растерялся Тэхен, хотя в принципе, был готов на все. — Блять, — Чонгук словно опомнился. — Нет, не здесь. Поехали ко мне. Отец на работе, а папа отправился по магазинам, вернется не раньше пяти. — А Хосок? — робко спросил Тэхен. Чонгук едва не зарычал. Никаких других альф, когда они вдвоем. — Он давно живет со своим мужем. Альфа в ответ кивнул и послушно пошел следом, чувствуя, как рука Чонгука крепко сжимает его, как когда-то давно. Добрались до дома быстро, середина понедельника, пустая дорога, пустой автобус. Чонгук понятия не имел, какие позитивные мысли вели Тэхена, но он был настроен крайне решительно. Сразу повел его наверх, в свою комнату. А стоило им войти, даже дверь не до конца закрыл, как тут же подался к альфе. Тэхен не успел повернуться, угодив в объятия. Доминантный прижался, утыкаясь носом в затылок. Ему безумно нравилось, как пахнут его волосы. Чонгук запустил свои ладони под его рубашку и с упоением прошелся по мягкой коже боков к животу. Альфа вновь мелко задрожал, это едва ощущалось, но было видно по трясущимся пальцам расслабленных рук. — Разденешься для меня, Тэхен-и? Я очень хочу посмотреть, — он на мгновенье прижался губами к его шее, а затем отпрянул. Альфа трясущимися руками подцепил сначала джемпер, отставив его на полу, а затем принялся расстегивать мелкие пуговички. Чонгук не выдержал, он прошел мимо, потянув парня к кровати. Швырнул на нее спиной, оседлал его бедра, взялся за края рубашки и дернул. Пуговицы с глухим стуком ударились о стену и пол. Это заставило Тэхена дернуться, но он ничего не сделал, так и замер с согнутыми в локтях руками на подушке. Чонгук завороженно оглядел шрам. Их было несколько рядом, от того они слились, видимо, резали не раз и не сразу. Шрам белый, давно заживший, но выпуклость легко ощущалась под пальцами. Чонгук огладил кожу, глядя как в местах, куда он прикасается, поднимается стайка мурашек. Тэхен тяжело выдохнул и облизнул пересохшие губы. Он сместил одну руку на лоб, томно наблюдая за альфой. Абсолютно черные глаза Чонгука поднялись от груди на губы, а затем в карамельный цвет. Он пригнулся, упершись согнутой рукой рядом с его головой, а вторую держа на груди, поверх шрама. — Тэхен, — зашептал он, оказавшись в жалком сантиметре от губ альфы. — Можно поцеловать тебя? Тэхен не ответил, а когда Чонгук потянулся к губам, тот тут же отвернулся, поцелуй приняла щека. Он хотел, но почему-то не давался. Доминантный быстро скользнул ниже и прикоснулся губами к его шраму, а затем размашисто лизнул, подняв взгляд. Тэхен смотрел на него, покраснел, но взгляд не отводил. Поэтому Чонгук продолжил. Он словно зализывал рану, уделяя внимание краям и коже вокруг. Покрыв слюной, он чуть отстранился, оглядел работу и вдруг подул, заставив Тэхена вновь вздрогнуть от холодка на влажной коже. Улыбнувшись, Чонгук вновь переместился наверх, в этот раз начав с шеи. Короткие поцелуи дошли до подбородка, заставив запрокинуть Тэхена голову. Аккуратно куснув за подбородок, он тут же потерся носом, чуть надавив, безмолвно прося, дабы альфа дал ему губы. Тэхен замешкал, но все же позволил. Он медленно опустил лицо и сжав губы, зажмурился. Чонгук никогда и никого в жизни не хотел поцеловать так сильно, как альфу, что лежит сейчас под ним и жмется как девственник. — Тэхен-а, — ласково позвал Чонгук, потершись носом о его щеку. — Ты такой красивый, я умираю. Посмотри на меня. И альфа послушно открыл глаза. Это заставило его немного расслабиться, потому Чонгук, пригнувшись, легко протолкнул язык между его губ. Но зубы он держал плотно. Доминантный сместил ладонь со шрама влево, поймал сосок меж пальцев, заставив Тэхена нахмуриться и тихонько замычать, сжав пальцами подушку. Чонгук закусил его нижнюю губу и, затянув в рот, чуть пососал, толкнулся языком, но Тэхен упорно не размыкал зубки. — Пусти меня, мой хороший, — проурчал Чонгук, чувствуя, что уже не остановится, но пока есть силы держаться и уговаривать, он будет держаться и уговаривать. Ладонь уперлась в его плечо, заставив чуть отстраниться. — Так нельзя. Я же тоже альфа, Чонгук, — прерывисто прошептал Тэхен, метая растерянный, но в тоже время возбужденный взгляд по лицу младшего. — Ты возбуждаешь меня сильнее любого омеги, — хотел бы он для пущей наглядности толкнуться своим стояком в его бедро как следует, но обошелся лишь словами: — Открой ротик, Тэхен-а. И альфа открыл. Тэхен шумно выдохнул ртом, чувствуя, как Чонгук, поводив по груди, вновь сжимает его сосок. Младший не стал терять такую возможность. Впиваясь, он сразу проталкивает язык и чуть поворачивает голову, чтобы быть глубже. Альфа под ним глухо стонет, в панике хватается руками за плечи. Ох как же Чонгуку тяжело не напирать, но он очень боялся напугать, вкушающего запретный плод Тэхена. Чонгуку же не казалось, что он делает что-то неправильное. Альфа под ним вкусный, сладкий как мед, тихо стонет в поцелуй, сжимая пальцы на его плечах, чем он хуже омеги? Доминантному было очень хорошо, он толкался языком, развратно вылизывал его рот, вовлекая язык альфы в свои грязные игры. С громким чмоком Чонгук на пару мгновений отстранился, жадно оглядел лицо Тэхена, чьи щеки, как и губы раскраснелись и вновь приник. С удовольствием ощутив, как губы сами впускают его, Чонгук застонал. Все одновременно и очень хорошо и очень плохо. Хорошо, потому что целовать совершенно неопытного Тэхена сейчас было лучше, чем секс в гон. Плохо, потому что если у альфы под ним не окажется желания или много сил, чтобы отбиться, он, скорее всего, возьмет его силой. Звучит ужасно даже в мыслях, но он словно шел все эти годы по жаркой пустыне без капли воды, а тут вдруг целое озеро. Правда и это его мысли ни на секунду не оправдывало. Очередной громкий чмок и Чонгук с удовольствием сглатывает их общую слюну, облизывается, оставляет несколько поцелуев в уголках губ и вновь ныряет в податливый рот. Тэхен тоже возбужден, он чувствовал его член своим бедром так же, как должно быть, чувствовал и сам Тэ. — Блять, Тэтэ, нужно кончить, иначе я не смогу остановиться, — честно признался Чонгук, с тяжелым дыханием отстранившись от желанных губ на миллиметр. Он взял его руку с плеча и потянул вниз, повернул и заставил прижать ладонь к его возбуждению. В распахнутых глаза Тэхена мелькнуло смятение. — Хорошо было бы трахнуть тебя хотя бы между бедер, без проникновения, — сбивчиво произнес он, коротко касаясь его губ своими. — Но боюсь, из той позиции я тебя девственником не отпущу. Сейчас было нельзя и Чонгук это понимал. Во-первых, Тэхен мог оказаться романтичным человеком, для которого перед сексом как минимум на свидание сходить надо. Чонгук не слишком любил такое, но ради этого альфы уже заочно согласился потерпеть. Во-вторых, с альфой это совсем не тоже, что с омегой. У Чонгука не было такого опыта, но он в свое время проштудировал категорию: альфа/альфа на порнхабе от корки до корки, поэтому знал, что как минимум нужна хорошая смазка и подготовка, возможно, даже моральная. Согласится ли Тэхен лечь под него таким образом? — Чонгу… — растерянно, хрипло и невероятно сексуально прозвучало, когда Чонгук расстегнул его штаны, а затем и свои. Он с удовольствием заметил, что парень был довольно близок к разрядке, выделилось уже очень много предсемени, как следует намочив боксеры. Стянув вниз его белье, насколько позволяла поза, он тут же размазал предэякулят по стволу совсем не омежьего члена. Горячий ствол приятно ходил в ладони, но все же был меньше доминантного. Чонгук облизнулся, вытащил свой и соединив их, едва ли смог обхватить ладонью. Тэхен зажал рот рукой, стоило альфе толкнуться. — Помоги нам, мой хороший, обхвати, — прошептал Чонгук, опустив взгляд вниз. Тэхен уверенно, больше на ощупь, потому как почти сразу зажмурился, обхватил, с другой стороны, положив свои пальцы поверх доминанта. Альфа начал толкаться. Тэхен всхлипнул и тут же застонал, Чонгук моментально занял его рот, протолкнув язык. Распаленный альфа охотно принимал его язык, чуть сжимая губы. Чонгук едва не сошел с ума, когда альфа гортанно застонал своим низким голосом, таким далеким от омежьего. Тэхен сделал несколько судорожных из-за неудобной позы толчков, задрожал и кончил. Чонгук чувствовал, как напряглись его бедра и горячее семя на пальцах. Он сделал пару резких движений и от одних только мыслей, как хорошо было бы меж этих крепких ног в такой момент, кончил, пачкая живот Тэхена. Он застонал ему в рот, наваливались всем своим весом, чувствуя, как его рубашка пропитывается их выделениями и как сбивчиво дышит альфа, еще немного вздрагивая после оргазма. Оторвавшись от его губ, Чонгук оставил короткий благодарный поцелуй на щеке и спустившись к шее, принялся лениво вылизывать ее. Тэхен был вкусный, и Чонгук только-только начинал его пробовать. Альфа под ним сбивчиво дышал, никак не мог прийти в себя, пока Чонгук принялся оглаживать его тело, перемежая язык с губами на шее, но все же не решаясь оставлять отметины. — Все хорошо? — спросил Чонгук, приподнявшись, желая увидеть карамельные глаза. Тэхен сглотнул, все еще жмурясь, а затем принялся дышать ртом, успокаивая сердцебиение. — Мне… мне нужно чуть больше времени, — ответил он, наконец открыв глаза. Но Чонгук уже спустился вниз, догадавшись, о чем речь. Он приложился ухом к шраму, слушая, как грохочет сердце. — Мы не торопимся, успокаивайся, — шепнул Чонгук, обняв его за талию и продолжая слушать. Позади раздался глухой стук, кто-то захлопнул дверь. — Пиздец, — тихо выдохнул Чонгук, не желая подниматься с дернувшегося от испуга альфы. Он почувствовал Хосока, как только вышел из комнаты. Феромон брата был плотно намешан с жвачкой Бомгю, благо омеги в доме не наблюдалось. Тэхен тоже почувствовал его, поэтому прятался за Чоном как за стеной, пока они не миновали проход. Скомкано попрощавшись, альфа едва ли не бегом помчался к остановке, наотрез отказавшись от предложения доминантного, чтобы провести. Чонгук, поправляя свежую футболку, заглянул в зал. На диване сидел Хосок, он устанавливал программу на новый ноутбук. Доминантный выдохнул. Папа просил старшего подобрать ему хорошую и недорогую модель, собирался открыть маленький интернет-магазин, а он об этом совсем забыл. — Я даже не знаю, хочется ли мне слушать твои объяснения, — не глядя на младшего, произнес Хосок, занятый вводом данных. — А я ничего объяснять и не собирался, — честно признался Чонгук, плюхнувшись на диван рядом. — Это Тэхен? — зачем-то уточнил Хосок, наконец взглянув на брата. — Ага. — Альфа? — Зачем ты задаешь вопросы, на которые и так знаешь ответы? — усмехнулся доминантный, откинувшись на спинку и сложив руки на груди. — Жду, когда ты начнешь отрицать, испугавшись ответственности и сложностей, — Хосок взглянул на брата. — Я не боюсь ответственности, — парень пожал плечами. — Отец не одобрит. — Мне плевать. — И папа тоже. Чонгук не ответил, молча уставился на черный экран плазмы на стене. Из-за того, что, будучи мелким он долго думал, что папа и есть его омега, ему всегда с трудом давались решения, которые могли пойти поперек родительского решения. Он мог себе представить, как сцепится с Юнги и как старший надает ему, а он не посмеет выпустить доминанта, чтобы подавить и получит по первое число. Ранее отец никогда руку не прикладывал, разве что пару раз давал по шее да разок по заднице и то исключительно за дело. Будь он омегой или бетой — отец бы не стал, но так как он альфа, да еще и с доминантным признаком, иногда нужно напоминать, что в их семье уже есть главный. А так как главенство в стае — первобытный признак, то и боролся с ним Юнги первобытными методами — пиздюлями. Сказать папе «нет» Чонгук не представлял возможным. Он в свои шестнадцать спал в омежьей пижаме с кроликами только потому, что папа подарил. Он хотел уши проколоть, но папа узнал и запретил. Стал ли Чонгук показывать свой юношеский максимализм и делать на зло? Нет. Так было и в детстве, когда Чимин запретил ему Тэхена. Только вот Чонгук не забыл о нем, просто тщательно скрывал. — И семья Ким явно не обрадуется, — добил Хосок, вернувшись к компьютеру. Чонгук шумно выдохнул и, закинув руки за голову, протянул ноги. Да, брат был прав, Намджун и Сокджин, что так сильно дорожат своим драгоценным единственным сыном, точно не обрадуются, узнав, что род прервется, а их альфа окажется под другим альфой. — Я не позволю отобрать у меня Тэхена, — твердо озвучил свои мысли Чонгук и решительно посмотрел на брата, словно видя в нем первого противника. Хосок, ощутив нагнетающую ауру, удивленно взглянул на младшего. — Чонгук-и, я, может, и не слишком рад, что все вот так, но мешать не стану. Да и какое право я имею? — он улыбнулся такой привычной теплой улыбкой, что доминантный тут же расслабился. — Ты в первую очередь, мой младший братик и какую бы хрень не сотворил, я всегда на твой стороне.