И грянет гром

      Утро началось с привычного щебетания полных энергии первокурсниц. Белинда Джейбез, одна из соседок Миры, с самого пробуждения активно обсуждала с остальными девочками грядущие занятия, попутно жалуясь на трудности с особо нелюбимыми предметами.       — Профессор Бинс мог бы с успехом лечить людей от бессонницы! — воскликнула она, возмущённо насупившись. — Что ни лекция, то сплошной монотонный бубнёж. Такими темпами я вообще не сдам переводной экзамен по истории магии!       — Белли, ты слишком эмоционально на всё реагируешь, — Элизабет махнула на подругу рукой. — Что ты хочешь от старого призрака? Скажи спасибо, что он хотя бы на уроках не опрашивает, в отличие от профессора Вилкост. Я на Защиту от Тёмных искусств уже на трясущихся ногах хожу…       — А мне нравится, — пожала плечами Мередит. — Пусть профессор Вилкост и очень строгая, но уроки она ведёт просто потрясающе! Редко встретишь преподавателя с такой любовью к своему предмету.       — Но это не отменяет того факта, что от её голоса вздрагивает половина школы, — Белинда боязливо поёжилась. — И этот её жуткий взгляд, у-у-у…       — Поэтому я жду не дождусь, когда можно будет приступить к курсу по древним рунам, — вздохнула Яксли и мечтательно зажмурилась. — Одна лишь улыбка профессора Морено способна растопить любое сердце! Каждый раз во время обеда не могу оторвать от него глаз!       — Там уже целая очередь из старшекурсниц выстроилась, так что даже не надейся, — весело рассмеялась Мередит и, вдруг взглянув на полусонно одевавшуюся Миру, решительно двинулась к однокласснице. — Громова, просыпайся! Все уже собрались на завтрак!       — Да-да, бегу…       В отличие от соседок по комнате, Мирослава едва ли думала о предстоящей учёбе. Её мысли, всю ночь витавшие вокруг загадочного артефакта, не давали девочке уснуть, то и дело вгоняя юную волшебницу в беспокойные размышления о предстоящих поисках. Дух азарта и природное любопытство застывали в ногах нетерпеливым напряжением, подгоняя, торопя, буквально выталкивая на дорогу приключений. И разговор с Реддлом в библиотеке лишь дал Громовой ещё одну надежду на успех.       — Ты сегодня совсем рассеянная, — недовольно пробубнила Кинхейвен, усаживаясь рядом за стол в Большом зале. Мира виновато улыбнулась.       — Долго не могла уснуть. Видимо, переучилась после ужина.       Когда часы пробили восемь утра, пустые блюда тут же заполнились горячей едой, заливая слюнями рты голодных школьников. Положив себе небольшую порцию яичницы, Громова вгрызлась зубами в самый сочный кусок бекона и довольно замычала. Полный желудок после беспокойной ночи — лучшее лекарство от любых тревог.       Висок прожёг знакомый взгляд. Решив проигнорировать требовательную настойчивость Реддла, Мира спокойно отпила уже остывший чай из кружки и повернулась в сторону преподавательского стола. Педагоги весело о чём-то переговаривались, звеня посудой, и были явно гораздо более настроены на учебный процесс, ежели полный зал полусонных студентов. Профессор Морено, о котором с таким восхищением упомянула Элизабет, сдержанно улыбался профессору Васси и с заметной торопливостью заталкивал в себя остатки завтрака. Смуглая кожа, выделявшая его на фоне извечно бледных высокородных англичан, приятно золотилась в неярком свете множества свечей. Громова понимающе хмыкнула. В Советах хоть и не испытывали особенной любви к приезжим, но относились к ним с тем же любопытством, что и жители Великобритании. Любой, кто отличался от остальных, неизбежно становился предметом всеобщего интереса. А иногда рисковал получить и свою дозу ненависти и беспочвенных упрёков.       — Мы можем поговорить?       Том поймал её на выходе из зала, своим серьёзным видом недвусмысленно намекая, что отказ принимать не станет. Мира обречённо кивнула. Несложно было догадаться, что ей не удастся избежать своей участи жертвенного агнца.       Они завернули в один из коридоров, ведущих в противоположную от кабинета Чар сторону, и, предварительно оглядевшись, Реддл вдруг кивнул куда-то в сгустившийся в углу мрак. Из темноты выплыл улыбающийся Долохов и взмахнул перед одноклассницей воображаемой шляпой.       — Ну, сударыня, пиздец, получается.       Том посмотрел на Миру усталым взглядом. Антонин же тем временем изо всех сил старался не захлебнуться переполнявшим его смехом.       — И это продолжается с самого пробуждения, — тяжело вздохнул Реддл, посмотрев на одноклассника со смесью жалости и лёгкого раздражения. — Соседи по комнате и так порой не понимали половину из того, что он говорит, а сейчас даже не пытаются начать диалог. Один только Мерлин знает, что за бред вырывается из этого рта.       Мирослава с сомнением покосилась на Антона, едва сдерживающего хохот. В отличие от остальных англоговорящих учащихся, Громова прекрасно понимала каждое его слово и оттого ещё менее вникала в суть происходящего.       — Хочешь сказать, что обычно он не так разговаривает?       — Нет, ну это уж, конечно, прекрасная девица, полное наебалово! — возмутился Долохов. — Едва ли я, милейшая, разговариваю как конченный долбоёб большую часть суток!       — Уверен, что это из-за твоего «заговора»! — последнее слово Реддл буквально прошипел. — Я попробовал почитать его перед сном, а с утра обнаружил вот… это, — он с недовольством указал на Антонина. — Будь так добра, расколдуй его до начала занятий!       — Ты читал заговор вслух? Том, ну я же просила!       В тёмных глазах не было и тени раскаяния. Вымученно выдохнув, Мира снова посмотрела на Антона и с сомнением нахмурилась. Ей не хотелось это признавать, но у ребят явно начинались проблемы.       — Прости, я не смогу тебя расколдовать, — от услышанных слов глаза Долохова приняли форму почти идеально круглых монет. — Мама не научила меня обратному заговору. Но могу тебя утешить: неудачная попытка Тома привела к отзеркаливанию магии, а оно длится не более суток. Уже завтра проклятие само тебя покинет.       — Ты уж, конечно, блять, извини, но слова Вашего Превосходительства меня не утешили.       Рядом с заметным недовольством кашлянул Том. Мира едва сдержала улыбку. Уж кому-кому, а Реддлу более всех не нравилось быть выкинутым на обочину общего разговора. И сейчас он едва ли был настроен терпеть чужеродную речь, отсекавшую его от сути произошедшего.       — Эффект заговора закончится самостоятельно, но только на следующее утро, — Громова осторожно взглянула на Тома из-под ресниц. — Так как это всего лишь ошибка, а не полноценно произнесённое заклинание, действие проклятья ограничено временем и никак не повлияет на своего носителя. Думаю, ничего страшного не произойдёт, если Антонин походит так один денёк. По крайней мере, вряд ли хоть кто-то поймёт то, что он говорит.       — А что он говорит, если не секрет? — прищурился Реддл.       — Ебать, добрый молодец, лучше б тебе этого не знать, — не выдержав, заржал в голос Долохов.

***

      — Все, кто не сдал эссе на прошлом занятии, должны будут помочь мне с сортировкой пергаментов, — профессор Вилкост прошлась по аудитории строгим взглядом. — Как я уже говорила ранее, Защита от Тёмных искусств — предмет, спасший жизнь многим волшебникам, а потому требующий особого прилежания и усердия. Если вы не будете относиться к нему с должным старанием, рано или поздно это приведёт к фатальной ошибке, имеющей вполне реальные шансы стоить вам жизни. Мы живём в очень неспокойные времена, когда осторожность и необходимые знания могут сыграть ключевую роль в вашем спасении. Надеюсь, мне не придётся повторять это дважды и уже на следующем занятии все будут безукоризненно готовы к уроку.       Класс на мгновение всколыхнулся беспокойным шёпотом. Первокурсники, переглядываясь между собой, боязливо вжимали головы в плечи, страшась то ли самого преподавателя, то ли сказанных ей пугающих слов. Мира стиснула кулаки, впиваясь глазами в трещинки на потрёпанной временем парте. Мама учила её относиться ко всем видам магии с почтением и уважением, но в Англии заклинания, способные каким-либо образом нанести человеку вред, были под строжайшим запретом, а их использование влекло за собой суровые наказания. И Громова знала почему.       Причиной особенно серьёзного отношения к любым проявлениям тёмной магии в последние годы был не кто иной, как Геллерт Грин-де-Вальд, наводивший немало шуму по всей Европе. Если магическая Великобритания, находившаяся под защитой Дамблдора, ещё могла похвастаться долей спокойствия, то многие страны уже изрядно пострадали от рук тёмного волшебника и вынужденно склоняли головы под его нарастающим влиянием. «Колдовство — это дар и проклятие, способное как дарить жизнь, так и отнимать её. Стоит только выбрать путь гордыни — и ты тут же окажешься на пороге разрушительного искушения», — сказала однажды Василиса во время их очередного ритуала в лесу. Мира не сразу поняла, что имела в виду мама, но сейчас знала точно: власть, каких бы масштабов и силы она ни была, способна изменить человека до неузнаваемости и причинить много страданий другим людям. И чаще всего виной тому становилась власть над чужими жизнями.       — Сегодняшней темой будет небольшое введение о ведьмах, — продолжала профессор, изящным фрегатом проплывая между рядами, касаясь кончиками длинной шали лиц неосторожных учеников. — Кто скажет, кто такие ведьмы и чем они отличаются от обычных людей? Мистер Малфой?       — Они питаются… человеческой плотью, — Абраксас неприязненно поморщился. Вилкост кивнула.       — Верно. А что насчёт внешних особенностей? Мисс Эттвуд?       — Они похожи на старых женщин, — уверенно ответила когтевранка. — Но от обычных волшебниц их можно отличить благодаря зеленоватому цвету кожи и множеству бородавок, покрывающих тело и лицо.       — Есть что добавить? — профессор вернулась к своему столу и повернулась к классу. — Может, какие-нибудь замечания? Да, мистер Реддл, слушаем вас.       — Ведьмы не соблюдают Статут о секретности и потому нередко бывают замечены маглами, — Том с серьёзным лицом поднялся с места. — Хоть они и используют разнообразные способы для изменения своей внешности, чтобы скрыть природное уродство, их тяга к поеданию людей всё ещё становится причиной громких инцидентов. Несмотря на то, что с восемнадцатого века существует Общество реформации ведьм, многие из них до сих пор ведут прежний образ жизни и отрицают родство с волшебниками.       — Есть ли кто-нибудь, кто хочет продолжить ответ и рассказать немного подробнее про Общество? — Вилкост оглядела аудиторию, но первокурсники отчаянно молчали, отводя взгляды от преподавателя. — В таком случае продолжайте, мистер Реддл.       — Общество реформации ведьм было создано Онорией Наткомб с целью помочь этим существам адаптироваться к жизни в цивилизованном волшебном мире. Оно предусматривало разного рода социальную поддержку, выделение ведьмам рабочих мест и постоянного жилья. В данный момент штаб Общества располагается в Лютном переулке и ежедневно принимает более десятка ведьм, готовых к изменениям.       — Вижу, вы основательно подготовились, — улыбнулась профессор и, поправив шаль, сделала какие-то заметки в своём излюбленном блокноте. — Спасибо за развёрнутый ответ, мистер Реддл. Плюс десять очков Слизерину, — она вдруг внимательно вгляделась куда-то в середину класса и прищурилась. — Мистер Долохов, вы хотите что-то нам рассказать?       Мира повернулась вслед за взглядом преподавателя и увидела Антонина, растерянными глазами ищущего поддержки у однокурсников. Судя по его неловко застывшей позе, мальчик в очередной раз слишком активно ковырялся в своих вещах, чем и привлёк нежеланное внимание к своей персоне. Громова затаила дыхание в надежде, что Долохову хватит здравомыслия не открывать рот. Но было уже поздно.       — Нет, блять, простите, драгоценнейшая, я случайно.       Профессор недовольно поправила монокль, использовавшийся для повреждённого в былом бою глаза, и нахмурилась. Тонкая линия длинного шрама, рассекавшего левую бровь, заметно искривилась.       — В таком случае, может, поведаете нам об основных ареалах обитания британских ведьм?       Где-то в глубине класса зашелестели лёгкие смешки. Тонкие губы мальчика сжались до почти карикатурной чёрточки. Антонин заметно напрягся, но всё же выпрямился и как можно более уверенным голосом ответил:       — Если не ошибаюсь, они живут где-то на востоке Ирландии, милостивая госпожа. В Лощине Ведьм, или типа того. Нихуя не ведаю, если честно.       — Мистер Долохов, обучение в Хогвартсе ведётся только на английском языке. Пожалуйста, ответьте как положено.       — Извините, профессор, но это какое-то блядство. В виду некоторых пиздобратий я не могу выразить свою мысль яснее.       На бледном лице проступил опасный румянец. Где-то позади испуганно ойкнула Яксли, предвкушая надвигавшуюся бурю. Рядом замерла Мередит, не рискнув даже повернуться в сторону провинившегося одноклассника. Вилкост шумно выдохнула и, горделиво задрав подбородок, указала палочкой в сторону двери:       — Прошу вас покинуть кабинет. Минус двадцать очков Слизерину за неподобающее поведение во время занятий. И минус десять очков за игнорирование требований преподавателя.       По классу прошёлся взволнованный шёпот. Антонин, густо покраснев и кинув в сторону Тома и Миры два обиженных взгляда, почти выбежал из аудитории. Громова чувствовала, как соучастник по наведённому беспорядку оскорблённо всматривается ей в спину, но старалась держать себя в руках. После урока их троих явно ждал очень неловкий разговор.       По окончанию занятий ребята неспешно вывалились в коридор нестройной толпой, обсуждая произошедшее со смесью шутливого ребячества и беспокойства. Мередит, тихо вздохнув, крепко сжала в руках лямку школьной сумки и посмотрела на Миру взволнованным взглядом:       — Как думаешь, с Антонином всё будет в порядке? Знаю, он не самый прилежный ученик, но такое…       Громова даже оступилась от удивления. Тревога Кинхейвен за Долохова была чем-то навроде снега в разгар июля, а потому крепко ударила Мирославу по затылку. Просканировав подругу глазами на предмет повреждения ума, Мира с сомнением нахмурилась.       — Ты же не думаешь, что он весь вечер будет переживать о словах профессора, кутаясь в одеяло? Мери, это же Антон! Позлится пару часов и будет веселиться вместе со всеми в гостиной, я уверена. Вот увидишь, уже на ужине он будет как обычно дурачиться и бесить Вайолет своими шуточками. Не переживай зазря!       И хоть слова Мирославы явно не убедили Мередит, та задумчиво промолчала, мыслями витая явно не среди толпы шумных школьников. Громова не стала ей мешать. Да и добросердечная Кинхейвен была не самой большой проблемой в ближайший час: на горизонте уже маячил силуэт её напарника по несчастью. Как можно старательнее растягивая возвращение в подземелья повседневными разговорами с одноклассницами, Мира со знакомым трепетом застыла у входа в гостиную Слизерина. Это чувство покалывающего напряжения в животе и груди, скручивающееся в предвкушении неприятного разговора, было частым её спутником в последние три года. И вот оно снова кусало за рёбра, моля о пощаде. Сделав глубокий вдох, Громова назвала пароль и осторожным шагом вошла в зеленоватый полумрак коридора.       Гостиная почти пустовала. На диванах сидели два растрёпанных после занятий во дворе пятикурсника, изредка перекидываясь ленивыми фразами про домашку, а в кресле у камина нежилась староста факультета и тонкими пальцами листала шуршащие страницы очередной библиотечной книги. По затылку разлилось приятное облегчение: ни Реддла, ни Долохова в зоне видимости не было, а потому напряжённый разговор мог вполне подождать хотя бы до ужина. Утешив себя этими мыслями, Мирослава уже сделала шаг по направлению к женским спальням, когда что-то прохладное едва ощутимо коснулось запястья.       — Сбегаешь, Громова?       Хотя в полушутливом тоне не звучало и тени угрозы, по спине Миры мелкой дрожью пронеслась толпа мурашек. Обернувшись, она приложила все усилия, но так и не отвела взгляд от почти чёрных радужек. Реддл приторно улыбнулся.       — У меня есть к тебе несколько вопросов по вчерашней домашке. Не против, если мы обсудим их в библиотеке?       Она шла за ним, как под гипнозом, не забывая лишь переставлять ноги и уворачиваться от встречных учеников. А когда, усевшись за стол, обнаружила рядом с собой обиженную физиономию Долохова, не смогла сдержать нервный смешок. Оказаться кроликом, попавшим в засаду двух оголодавших волков, Громова совершенно не планировала.       — Давайте сразу расставим все точки над «ё», — решив нападать первой, Мирослава подняла руки в примирительном жесте. — В ситуации виноват каждый из нас и мы все должны это признать.       — Не спорю, королевишна, — усмехнулся Антонин. — Только вот эта хуебесина затронула лишь мою скромную персону. Вам же, окаянным, не досталось нихера.       — А ведь я заранее предупредила кое-кого, что заговор нельзя читать в людном месте без должной подготовки, — Мира бросила на Тома недовольный взгляд, но тут же отвернулась, почти смущённая его холодным равнодушием. — И если бы этот кое-кто соблюдал все правила, сегодняшнего инцидента бы не было.       От упоминания произошедшего на уроке по ЗОТИ уши Долохова вмиг заалели. Возмущённо поёжившись, Антон нахмурился и с вызовом посмотрел на Реддла:       — Полагаю, извинений ждать не стоит?       — Боюсь, ты стал невольным участником магического эксперимента. Можешь испытывать гордость, что смог присоединиться к исследованию чужеземного колдовства.       — Ну ты и чмо болотное, конечно…       Словесная перепалка постепенно перешла в лёгкие толчки под рёбра, а затем и вовсе обросла слишком заметным для окружающих шумом. И уже через несколько минут вся троица была выпнута за пределы библиотеки с обвинением в нарушении режима. От абсурдности ситуации Миру накрыло волной полубезумного смеха, пока мальчишки, тоже более не сдерживая улыбок, носились друг за другом по широким коридорам, кидаясь шуточными заклинаниями, которым их научили старшекурсники. Конфликт был исчерпан. И сейчас им явно стоило поспешить к ужину, чтобы не лечь в постель голодными.

***

      Спустя пару дней в сердцах юных искателей приключений всё же назрела должная решимость. Договорившись встретиться на обеденном перерыве, ребята снова изучили древний фолиант со странным рисунком и назначили дату первой вылазки на ближайшие выходные.       Искать подсолнухи в Хогвартсе в конце октября — воистину дурная затея. Это Мира уяснила, ещё когда они с Томом наведались к профессору Бири с просьбой провести их к искомым цветам. Ловко сочинённая Томом легенда о каком-то супер-сложном проекте по зельеварению пришлась Герберту по вкусу, и он ни капли не удивился, напротив, похвалил старательных первогодок за усердие и любознательность. Возможно, сыграл уже начинавший набирать обороты авторитет Тома по части учёбы. Они тогда потратили целый час, ползая вокруг клумбы и осматривая каждый лепесток. Реддл с важным видом время от времени отходил на пару шагов и, прищурив глаза, высматривал ответ среди высоких стеблей и ярко-жёлтых цветов. Злосчастные цветы же упрямо молчали.       Не зря говорят: дурак на дурака нашёл, и вышло два. Вот и Громова с Реддлом в поисках ответа залезали в самые неожиданные места. Даже умудрились догнать домового эльфа и с пристрастием допросить несчастное существо на предмет наличия в замке живых и искусственных подсолнухов. Так были проверены несколько пышных букетов, украшавших разные уголки древнего замка, скатерть профессора Слизнорта, которую он стелил в своих личных покоях на небольшой кофейный столик, и — немыслимо! — украшенная растительным узором личная ваза профессора по ЗОТИ. К слову, с последним исследованием Мирослава изрядно повозилась. Пришлось заявиться к Вилкост после занятий и завалить её кучей педантично продуманных вопросов на тему ведьм. Эти самые вопросы они с Томом выписывали весь вечер, спрятавшись в глубине библиотеки, а потом Мира заучивала каждый наизусть, пока слова не начали вылетать изо рта раньше, чем она успевала о них подумать. Галатея оказалась очень довольна подходом Громовой и пригласила её к себе в покои, чтобы поделиться углублённой литературой. И вот когда профессор ненадолго удалилась в смежную комнату, Мирослава тщательно осмотрела вазу на предмет каких-либо ответов. Естественно, ничего не обнаружив, понурая Громова покинула Вилкост, прихватив с собой целую кучу дополнительных заданий, в числе которых было обширное эссе на тему ведьм, упырей и банши.       Начинался ноябрь, в первые дни которого погода порадовала студентов неожиданно жарким солнцем. Мира сидела на подоконнике в одном из пустующих коридоров и бездумно следила за сновавшей по окрестностям Хогвартса ребятнёй. Реддл стоял совсем близко, облокотившись на край подоконника, в который раз вычитывая их заметки, занесённые в обычный магловский блокнот. Там они перечисляли места, которые успели проверить и которые ещё только планировали посетить. Устало цыкнув, Том отложил блокнот и посмотрел на Миру. Поначалу Громова игнорировала его взгляд, что, впрочем, уже стало входить у неё в привычку, но в конце концов обернулась:       — Что? — спросила добродушно и заметила, что взгляд Реддла был расфокусирован, а тёмные брови сведены к переносице. — О чём задумался?       Помолчав ещё пару мгновений, он моргнул и посмотрел в голубые глаза осознанно:       — А что, если всё не так очевидно?       — Что ты имеешь в виду?       — Сама подумай: книга, в которой я нашёл нужную нам информацию, довольно старая. И если в замке действительно спрятана Говорящая Голова, как один из семи древних артефактов, то ключ к её нахождению должен быть в неизменном месте. В месте, которое не меняется годами, десятилетиями.       — Чтобы искатель нашёл то, что ему нужно в любой отрезок мировой истории? Хоть сейчас, хоть двести лет назад? — Громова аж выпрямилась и поддалась немного вперёд, отчего её длинные рыжеватые волосы оказались в опасной близости от лица Тома, заставив его сморщиться и махнуть ладонью.       — Именно. Я думаю, ответ кроется в старом предмете, который находится в замке не одно столетие, — он сделал шаг в сторону и вновь открыл блокнот. — Картина? Статуя? Часть архитектуры?       — В Хогвартсе сотни, если не тысячи картин… — уныло заметила Мира.       — Что, Громова, столкнувшись с первыми трудностями, решила отступить? — губы Тома изогнулись в презрительной усмешке. Он одарил одноклассницу пренебрежительным взглядом, с явным довольством наблюдая, как стремительно она краснеет.       — Не дождёшься! — резво спрыгнув с насиженного места, Мирослава схватила свою сумку и только успела сделать пару шагов, как в спину ударился приглушённый беззлобный смех, а затем и абсолютно непринуждённая речь:       — Завтра Слизнорт даст большое задание, которое нужно выполнять в паре на протяжении двух месяцев.       Мира всё же остановилась и оглянулась через плечо. Откуда у Реддла информация относительно плана занятий по зельям, Громова не интересовалась. Всё было и так предельно ясно: только ленивый ещё не успел посудачить на тему периодических посиделок Тома и Слизнорта после уроков. Мастер Зелий открыто выражал свою благосклонность к скромному и чрезвычайно талантливому студенту. Мда, уж Громова-то знала, насколько Реддл «скромный»…       — Поэтому завтра я сажусь с тобой. Надеюсь, твоя подружка не очень огорчится, — тонкие губы растянулись в почти ласковой усмешке.       — Кто тебе сказал, что я соглашусь? — от такой наглости Мирослава опешила. Кажется, довольно большая группа людей считает Реддла скромным малым? Какие невежды, кикимора их укуси! — Садись лучше с Лиззи Яксли. Уверена, она будет в восторге.       Поравнявшись с Громовой, Том умилительно приподнял брови и бросил:       — Если захочу несколько месяцев подряд слушать глупый девчачий щебет вместо толковой работы над сложным зельем — непременно сяду. Спасибо за совет, Громова. Но, к твоему сведению, мне нужен высший балл. Поэтому со мной в группе будешь ты.       — Думаешь, мой «щебет» тебя раздражать не будет?       — Исходя из моих наблюдений, за тобой подобные пороки не числятся. Собственно, на этом всё. Увидимся!       Махнув на прощание, Том удалился, держа до раздражающего идеальную осанку. А Мира так и осталась стоять с приоткрытым ртом.       — Вот придурок! — выругавшись на родном языке, Громова отмерла и быстрым шагом направилась в противоположную сторону.       Вечером того же дня студенты наводнили гостиную Слизерина: ребята отмечали день рождения одного из старшекурсников, шумно выкрикивая поздравления и закидывая именинника подарками. Решив не мешать старшим веселиться, Мирослава поднялась в спальню, чтобы оставить учебник по ЗОТИ, и захватила с собой тёплую мантию, так до конца и не решив, куда именно отправится. В библиотеку идти не хотелось — там наверняка будет Реддл, а видеть его после сегодняшней перепалки Мире совсем не улыбалось. Но едва за ней захлопнулся проход, ведущий в гостиную, как Громова нос к носу столкнулась с одноклассниками.       — Куда собралась? — Мередит нежно улыбнулась подруге, заботливо поправив воротник её тёплой мантии. — Ты слишком бледная. Что-то случилось?       Одно Громова уже точно уяснила: врать Кинхейвен было бессмысленно. Слизеринка обладала удивительной проницательностью и легко считывала ложь. А уж Мира, так и не научившаяся достойно врать, не видела даже смысла пытаться обмануть единственную подругу. Хоть сейчас и очень хотелось, ведь рядом стояли и внимательно вслушивались в диалог другие ребята.       — Да так… Небольшой спор с Реддлом. Решила прогуляться перед сном, чтобы проветрить голову.       — Неужели подрались из-за очередной редкой книжки? — прыснула Мередит, отчего кто-то из ребят понимающе хихикнул.       — Ну, можно и так сказать, — уклончиво ответила Мира, когда к ней вдруг придвинулась Элизабет.       — Неужели наши неразлучники поссорились? — Яксли надула пухлые губки. Светло-зелёные, почти салатового цвета глаза отчего-то блеснули злобой. Мира удивлённо выдохнула, едва понимая, что за чушь несёт её соседка по комнате.       — Что, прости?       — Да ладно тебе! Всем и так понятно, что ты просто достала Реддла своим повышенным вниманием. Вечно носитесь с ним вдвоём, как ужаленные…       От услышанных слов челюсть Миры второй раз за день едва не коснулась пола. Она настолько растерялась, что могла только нелепо хлопать глазами и пытаться разглядеть на лице одноклассницы хотя бы каплю здравого рассудка. Лиззи же, оставшись довольной произведённым эффектом, уже набрала побольше воздуха, чтобы выплеснуть очередную порцию яда, но её довольно грубо перебили.       — Никому дела нет до Реддла. Ты единственная так старательно им интересуешься, Яксли.       Несмотря на юный возраст, голос вступившегося за Миру мальчика уже начинал ломаться, отчего звучал с лёгкой хрипотцой. Его звали Эллиот Трэверс. Второкурсник Слизерина, чистокровный волшебник из древнего влиятельного рода. С Громовой он общался не очень часто из-за разницы в расписаниях, лишь временами пересекаясь в библиотеке или деля уютные вечера в общей компании в гостиной факультета. Иногда они вместе завтракали. Поначалу Мира думала, что он так же, как и она, большой любитель поспать подольше, но в корне ошиблась. Эл вставал ни свет ни заря и упорно тренировал свои навыки в магии: искал пустующий класс и отрабатывал множественные заклинания, делая упор на боевые и трансфигурацию. Иногда тренировался физически, используя для этого поле для квиддича, из-за чего, собственно, и частенько опаздывал на завтрак. Так они с Громовой и разговорились.       Эллиот нравился Мирославе. Очень спокойный, сдержанный, собранный и воспитанный, Трэверс никогда не позволял себе грубостей, непрошенных советов и бестактных вопросов и мог поддержать любую беседу, хоть и был крайне немногословен — больше слушал незатейливую речь Миры, вежливо улыбаясь и одаривая её тёплым взглядом. Пусть в нём и не было той бушующей, неугасающей энергии и озорства, как в Долохове, Эл выделялся не меньше на фоне своих сокурсников. Одноклассники вполне очевидно уважали его за уже проявлявшийся яркий талант и серьёзный нрав.       Ярко-синие глаза Трэверса, что так сильно выделялись на бледной коже, внимательно оглядели притихшую Элизабет. В какой-то момент она даже попыталась огрызнуться в ответ, но быстро сдалась, опустив голову. А Громова, не произнеся ни слова, круто развернулась и устремилась в темноту подземелий, успев лишь улыбнуться Эллиоту в знак благодарности.       Буквально пролетев несколько коридоров подряд и едва не столкнувшись со Слизнортом, что неожиданно возник перед ней из-за поворота, Мира так и не сбавила шаг, углубляясь всё дальше и дальше в замок, разрываясь от невысказанных слов и переполняющих эмоций. С самого утра день — кошмарнее некуда! Сначала Антон со своей неудержимой бранью, затем наглый Реддл, а теперь ещё и глупая Яксли, по уши втрескавшаяся в Тома. Громова скривилась в отвращении. Лучше бы Лиззи думала о своих учебных долгах, чем о мальчиках. И это в одиннадцать-то лет!       А всё из-за кого? Реддл! Вездесущий, проблемный, самодовольный… Мира могла бы долго перечислять его качества, которые он так профессионально прятал от окружающих и так откровенно демонстрировал ей все последние дни. Скрипнув зубами, Громова напролом прошла сквозь зазевавшееся привидение, тут же почувствовав, как волна холода на мгновение окутала тело, словно кто-то вылил ей на голову ушат ледяной воды. Признаться, это сработало. Когда пыл немного поутих, Мирослава, наконец, остановилась и внимательно огляделась по сторонам. Так и не обнаружив привычных ориентиров, она досадливо закатила глаза. Ну и занесло же в такую глушь! Хорошо ещё, что мантию с собой захватила: на нижних уровнях царил такой холод, что каждый выдох оставлял после себя довольно плотные облачка пара.       Приняв решение развернуться и попробовать вернуться обратно тем же путём, Мира вдруг увидела за поворотом едва заметное рассеянное свечение. Недолго думая, она шагнула ему навстречу, а когда завернула за угол, поражённо застыла: на каменной стене в очень красивой массивной раме, украшенной орнаментом, висел огромный гобелен. Пара метров в длину и столько же в высоту искусно вышитого полотна ненавязчиво светились в темноте подземелий, словно сама суть магии пропитала древнюю ткань. Но больше всего Громову поразило содержание: на гобелене простиралось бескрайнее поле подсолнухов, которые качали головами в такт порывам слабого ветерка. Их жёлтые лепестки отливали чистым золотом и манили, притягивали к себе, будто просили хотя бы мимолетного прикосновения.       Мире потребовалась вся имеющаяся сила воли, чтобы оторваться от невероятного зрелища. Она зажмурилась и закрыла лицо руками, отгоняя наваждение. И лишь немного обуздав странное влияние гобелена, вновь оглядела подсолнухи, стараясь абстрагироваться и отыскать хоть что-то, что сможет натолкнуть на нужный путь.       И нашла!       В самом низу полотна была вышита знакомая лента, похожая на ту, что показывал прежде Том. Только текст отличался: здесь фраза на латыни была намного длиннее и сложнее, чем её книжная версия. Осознав, что никак не сможет сходу перевести заковыристый текст, Мира судорожно пошарила по карманам и не сдержала радостный писк, когда отыскала клочок сложенного пергамента с расписанием и магловский карандаш, которым временами пользовалась, несмотря на косые взгляды товарищей. Тщательно переписав каждое слово и проверив всё пару раз для надёжности, Громова поспешила скрыться подальше от зачарованного гобелена. Неизвестно, чем бы всё могло закончиться, останься Мира полюбоваться золотыми цветами ещё на какое-то время. В конце концов, вряд ли обладавшее магией полотно оказалось бы в глубинах подземелий без причины. Но сейчас Громову волновало другое.       Первая подсказка, первая ниточка, способная привести их к заветному артефакту, теперь была в её руках. Оставалось только поделиться находкой с пусть и раздражающим, но всё же напарником.       — Ну, и кто теперь выиграл, Реддл?       Самодовольная ухмылка коснулась пухлых губ.