Hashira Speed Dating

Томиока Гию поклялся самому себе, что никогда не выпьет с ними снова. По правде, он периодически думал о простой клятве никогда не пить. Однако, Танджиро услужливо напомнил ему, что саке — часть брачной церемонии, так что это напрямую работало прямо против его заявленных целей. Ну, его пьяным заявленным целям. — Водный Хашира-сама, пожалуйста, поднимите вашу руку. Внутренне вздохнув, он послушался и Маэда поправил его новое, излишне вычурные хакама, прежде чем отойти. Узуи потер подбородок и осмотрел его. — Это так близко к яркости, насколько это возможно. Затем Узуи взял его за подбородок и наклонил голову справа налево. Гию раздражённо посмотрел на него, что он проигнорировал, а потом он взял второй образец ткани у Маэды и завязал вокруг его плеч, и повторил то же самое движение, прежде чем убрать второй образец. — Сделай другой. Выделит твои глаза, — он оценивающе сказал. — Женщинам понравятся твои глаза. Позади него Шиназугава со скрещенными руками, который продолжал заявлять, что не знает, почему здесь (как будто Гию знал, почему он был здесь), сказал с раздражённым равнодушием: — Узуи… Как бы хорошо он ни выглядел, ты поймёшь, что всё чертовски разрушится, когда Томиока откроет чёртов рот, чтобы поговорить с настоящей женщиной. Маэда со своего места издал небольшой звук, слегка испуганный комплиментом своему гардеробу, как бы пытаясь слегка защитить его, а затем убежал (еще дальше) прочь. Гию лишь полукивнул — в основном потому, что ничего из того, что было на нем надето, даже отдаленно не напоминало его собственную идею. — Что ж, Шиназугава, мы надеемся, красивое лицо Томиоки и очевидное богатство ошеломят женщину, прежде чем это произойдет. Гию пробормотал, что не настолько красив, и добавил: — Это правда женщина, которая мне нужна? Шиназугава проворчал что-то отдалённо напоминавшее «Ты предполагаешь, что какая-то женщина захочет тебя…» Не обратив на него внимания, Узуи снова схватил его подбородок, когда Маэда накинул новую ткань на него и снова покачал головой, после ответил: — Иногда, Томиока, мы берём то, что можем получить. Вздохнув, Гию с явным раздражением спросил. — Вот как ты получил своих жён? Взяв то, что мог получить? Узуи казался почти обиженным. — Это было бы совсем неярко… Гию вздохнул и подумал, что это был совсем не алкоголь. Может быть, это была компания. Может быть, если… то, что его заставляли делать, сработает, он наконец найдет себе компанию получше.

***

Следующая порция помощи, которую он принял, заставила его смутно задуматься совсем отказаться от общества (вместе с алкоголем). В момент раздражения он задумался о продаже своего поместья и переезде в какое-то простое, тихое место в горах, как сенсей. Из того немного, что он знал, формальный омиай должен быть очень личным: он, возможная жена и, вероятно, её семья, с посредником для облегчения информации. А сейчас, из-за энтузиазма Танджиро и влияния Оякаты-сама… сейчас это было мероприятием. Поскольку в одном из его писем Кирия-саме Танджиро упомянул о его планах и каким-то образом выяснилось, что с роспуска корпуса убийц демонов многие из бывших членов хотели пожениться… одно несчастье привело к другому, и благодаря связям Оякаты-сама и десяткам сватам в окрестных деревнях было организовано мероприятие, на котором бывшие члены корпуса могли попытаться встретить себе супруга из числа бывших убийц демонов, бывших какуши, бывших семей, управлявших домами Вистерии, и вообще подходящих мужчин и женщин, которые могли бы заинтересоваться бывшими членами корпуса. По правде говоря, предпочитая заниматься своими делами лично, он даже не подписался. Однако Узуи сделал. И Узуи с Танджиро и Незуко в городе появился утром в день запланированного события, чтобы «помочь ему подготовиться». (- И, — Узуи добавил, — убедиться, что ты не сбежишь.) Хотя он отказывался веселить Узуи, Танджиро и Незуко были другими. (Незуко вошла, молча взяла на себя ответственность и нежно напомнила ему, пока он послушно сидел перед ней, когда она расчёсывала его волосы, что ему не надо жениться на ком-то, кого он встретит здесь, если она ему не понравится. Танджиро полезно вмешался, придираясь к двум хаори, которые Узуи навязал ему. — Это может быть тренировкой! Менее полезно, Узуи усмехнулся и саркастично заметил: — И тебе нужна тренировка, Томиока. Незуко посмотрела на него резким взглядом (Гию был рад, что он был направлен не на него), повернулась обратно и приятно повторила «потом, когда вы найдёте кого-то подходящего, вы будете готовы, Гию-сан». Нехотя, он подумал, они были правы. Незуко была единственной девушкой, с которой он разговарил после роспуска корпуса, а прежде это были только Кочо и Канроджи — и в основном, его молчание во многом определяло его отношения с ними. Итак, он оделся в хаори, якобы подчёркивающее его глаза (Танджиро согоасился, смотря на него неудобно большое количество времени) и хакама, специально сделанные из более дорогой ткани, чем было необходимо для любой одежды, когда Незуко отказалась от идеи превратить его волосы в нечто иное, чем они есть. Он решил хотя бы «потренироваться». Он совершал вещи и посложнее, он предположил.

***

Его первое брачное собеседование объективно ужасно. Он даже не уверен почему и, несмотря на последующий анализ Узуи, он не уверен, что его можно винить. Женщина и, вероятно, её мать, сели напротив него. По крайней мере, она выглядела достаточно приятно. Она была в нежно зелёном кимоно со сливовым хаори, хотя когда её взгляд упал на него, её лицо стало таким, будто она съела что-то отвратительное. Её мать, выглядя серьёзнее в формальном томесоде, наградила его угрюмым выражением, совпадающим с лицом её дочери, после беззастенчиво осмотрела его. Следуя совету Танджиро, он подготовил краткое представление. Он открыл рот, а женщина напротив него, сжав губы и сверкая глазами, прервала его резко яростным «нет». После она оглянулась на ту, кто Гию был уверен, была её матерью, и её мать наградила его взглядом. Таким взглядом, какие он получал только перед тем, как получить пощёчину (обычно от женщин, которых он только что спас от съедения демоном, ранее бывшего членом её семьи и… это точно была не такая же ситуация). Та повторила с холодной точностью «нет». Гию смотрел, и внезапно обрёл голос. — Нет? — Нет, — они синхронно повторили. Затем, продолжая странным образом синхронизироваться, обе женщины встали и вышли из комнаты, прежде чем он даже смог сказать своё имя. Оглядываясь назад, она не назвала своё тоже. За соседними столиками, где сидели другие члены Корпуса, которые, похоже, начали куда более приятные беседы, чем он — если это вообще можно было назвать беседой — некоторые приостановились и посмотрели на него с выражением смутного сочувствия. Он вздохнул. По крайней мере, он смог доказать неправоту Шиназугавы. Ему не нужно открывать рот, чтобы всё пошло не так.

***

Он получил возможность заговорить во втором туре. И учитывая эффект его слов, он не уверен, что получилось намного лучше. Эта была хрупкой девушкой в тёмно-синем кимоно и без сопровождения. Её волосы были собраны и заколоты на голове в традиционном стиле канзаши розовым дождем из сложенных тканевых лепестков, падающих по бокам ее головы. Она поклонилась и представилась. Затем он вздохнул и произнёс, немного громче, чем намеревался. — Я Томиока Гию, бывший Водный Столп корпуса убийц демонов. Я хочу жениться, хотя, скорее всего, умру в 25 лет. Девушка, чьё имя он уже забыл, моргнула. Явно растерянная, по причинам, которые Гию не мог понять, она повторила. — А, К-китагава Ми-ияко. Приятно познакомиться. Потом её рот закрылся и она посмотрела вниз. И не зная, что делать, кроме представления, он моргнул. Его резко схватили за воротник одежды, за который его заставили заплатить небольшую сумму, и знакомый голос сказал девушке напротив него. — Простите, что трачу ваше время, я собираюсь забрать этого придурка. Если вы заинтересованы в нём, я верну его назад, когда он научится, как правильно разговаривать с женщинами. У его партнерши по второму браку открывается рот (снова), и она только успевает пискнуть в подтверждении, как Шиназугава уводит его. — Я был занят, — он слабо возразил. — Давай проясним. Ты уже облажался, Томиока. Задолго до середины. Его более или менее оттащили на энгаву поместья Убуяшики, где он наконец смог освободиться от хватки Шиназугавы и выпрямиться. Он встал, а потом поправил воротник теперь слегка помятого хаори. — Я только представился. — Этого было достаточно. Решив, что объяснение чего-то Шиназугаве — невозможное усилие, он вздохнул и посмотрел на него. — Почему ты вообще здесь? Санеми резко отвернулся от него и выдавил. — Мы говорим не обо мне, идиот. Отказавшись от попытки, он просто последовал за Шиназугавой, который практически топал по коридору, бормоча себе под нос какие-то комментарии, а затем свернул в комнату и практически рывком распахнул дверь сёдзи. Собравшиеся в комнате люди, сидевшие вокруг низкого столика-чубадая, уставленного чаем и всевозможными сладостями, уставились на него. Гию, недоумевая, почему они все здесь собрались, уставился в ответ. Узуи пошевелил пальцами и поприветствовал его. — Йо, Томиока. Идёт так же хорошо, как мы думали? Незуко с грохотом опустила чашку на поверхность стола и, одарив Узуи испепеляющим взглядом, спросила: — Гию-сан, что случилось? Не зная, как объяснить, он только снова мысленно вздохнул и не ответил. С рычанием Санеми грубо втолкнул его в комнату, и он, ощущая странную невесомость, умудрился сесть за стол напротив тех самых людей, которые заставили его участвовать в этом упражнении в унижении. — Я тренировался, — он сказал, защищаясь. — Разве это не то, что я должен здесь делать? После объяснения он попытался вернуться, но Шиназугава опустил руку на его плечо, чтобы удержать его от вставания, повернулся к Незуко, Танджиро и Узуи, и вздохнул. — Томиока открыл рот. Вот что случилось. Узуи моргнул и, игнорируя его, спросил Шиназугаву. — И что он сказал, когда наконец-то открыл рот? — Он сказал девушке в первые тридцать секунд, что у него есть четырехгодичный срок жизни на заднице. — На щеке, — Гию спокойно исправил, хотя он не понимал, почему его любая возможная жена не должна быть в курсе, что, может быть, их отношения не продлятся долго. Узуи усмехнулся, но потом снова начал его игнорировать. — Так, приступим к запасному плану? Сидящий рядом с ним Шиназугава скрестил руки на груди и фыркнул. — Это не сработает. Узуи практически пропел. — Может и сработает~~! Снова проворчав несколько слов себе под нос, в которых Гию смог только уловить разные формы ненормативной лексики, Шиназугава прошёл мимо него и сел рядом с Узуи в середине стола напротив Гию. Санеми издал тяжёлый вдох, положил руки на колени, наклонился вперёд и стиснул челюсть. — Хорошо, — он прорычал. — Давай, блять, потренируемся, Томиока. Гию смотрел. Потом его рот двинулся без согласия и он услышал, как сказал: — С тобой? Шиназугава в ответ только издал низкое рычание и отвёл взгляд. Что было достаточным ответом. — Нет, — его рот сам сказал. Хотя Гию понял, что его разум согласен с этим замечанием. На этот раз. (Он на мгновение вспомнил первую попытку омиай сегодня и задался вопросом, это было то, что девушка и её мать подумали тоже?). Выглядя совсем не как женщина, не говоря уже о той, на ком он хочет жениться, Шиназугава, чьи щёки стали странного оттенка розового, пробормотал. — Просто, блять, сделай это, Томиока. Чувствуя, объективно, будто этот день не может стать хуже, он пробормотал представление — без факта, что он может умереть в течение следующих четырех лет своей жизни, а потом, как ни одна женщина, которую он встречал в жизни, Шиназугава прорычал вопрос о происхождении его семьи. Гию пялился. — Мои родители владели бакалейной лавкой в Ногата Мачи, — он коротко сказал. — Они мертвы. Болезнь. — Весело, — прорычал Санеми. Как не сказала бы любая жена Гию. По крайней мере, добровольно. Незуко, обиженная его частью — хотя сам Гию принимал свою ранюю жизнь, как факт — отругала Шиназугаву, будто он был ребёнком. Это очевидно работает. Почти. По крайней мере на мгновение он почувствовал что-то, что можно было бы расценить как извинение. На секунду, явно не зная, как поступить, Санеми нахмурился, а потом спросил: — Что ты ищешь в женщине? Ответ Гию был быстрым и точным. — Кого-то, кто на самом деле женщина. — Просто ответь на чёртов вопрос! — Кого-то, кто не ты, — он сказал конкретно. — Кто женщина. — В чём, блять, твоя проблема, Томиока? Его спас от ответа факт, что Узуи начал смеяться. И несмотря на громкие возражения Незуко, неспособный сдержать веселье, он продолжал смеяться. Гию продолжал смотреть. Тем временем Санеми посмотрел на Узуи и практически закричал. — Над чем, чёрт возьми, ты смеешься- это дерьмовый план, на который мы согласились, разве нет? Согнувшись и, казалось, с трудом способный дышать от смеха, Узуи смог прохрипеть. — Я не думал, что ты это действительно сделаешь, Шиназугава. Мне надо закрепить яркую канзаши в твои волосы? Может быть, тогда ты окажешься в его вкусе. И исход был вполне предсказуем… для любого, кто знал Шиназугаву. Санеми вскочил на ноги с убийственным намерением в глазах. После того, как Танджиро убедился, что Незуко вне опасности, он попытался (и провалившись) остановить его. Он пожелал Танджиро удачи, но, чувствуя себя слегка виноватым, поскольку он был единственной причиной, по которой брат и сестра Камадо оказались здесь, воспользовался возможностью отвлечься от предстоящего ему упражнения в унижении, выйдя из комнаты в суматохе, когда Шиназугава грамотно пытался атаковать Узуи, а Узуи довольно грамотно уклонялся от него. Он знал: в итоге его пропажу заметят. Но ему хотелось быть достаточно далеко, чтобы у него был хотя бы шанс на спасение. (В этот момент над шумом соседнего омиай раздался крик Шиназугавы «Томиока, ублюдок!» и зловещий грохот.Он решил, что ему лучше поторопиться). Поэтому Гию благоразумно выскочил на крышу, чтобы оказаться как можно дальше от этой заварушки и хотя бы обдумать свои дальнейшие действия, но мысли его были далеко не полезными. На мгновение, он лениво задумался о том, не стоит ли ему предложить оплатить ущерб, нанесенный поместью Убуяшики, хотя, конечно, они не подумают на него. Заметив в глубине поместья закрытый двор, он опустился вниз, чтобы хотя бы на мгновение остаться одному. Если не на весь день. А может, при таком раскладе и до конца жизни.

***

Гию приземлился и, несмотря на не делание чего-то подобного некоторое время (в его жизни сейчас не требовались прыжки по крышам), обнаружил, что всё ещё способен справиться с задачей, невзирая на нелепую одежду, в которую был одет. Он воспользовался моментом, чтобы поправить хаори и вдохнуть. Только тогда он понял: он не один. Рядом с прудом с маленькими кои стояла женщина. Женщина, одетая в кимоно в красную полоску и желтое хаори, украшенное пионами, прятала лицо в руках. Её короткие волосы были слегка растрепаны, а на них небрежно висели маленькие шелковые цветы. Она, казалось, глубоко вздыхала, и Гию сразу же подумал, что, возможно, ей тоже сказали «нет» без какого-либо подобия объяснения, и она убежала, плача. Он подошел к ней поближе, но она не заметила. Однако, даже если он не был уверен, что он может сделать, чтобы помочь, он тем не менее знал, что не мог оставить всё, как есть. (Длинная череда женщин, которых он знал, внушила ему, что мужчина не оставляет женщину плакать в одиночестве.) Когда он очень осторожно положил руку на её плечо, она подняла голову и сразу стало понятно, что она не плакала. И неожиданно, хотя это была первая встреча с ней, он тут же распознал её ментальное состояние. В основном, из-за долгой дружбы с Кочо. Женщина была раздражена, гранича с ужасом. Совсем не глядя на него, она сделала глубокий вдох, видимо успокаивая себя. После развела руки в стороны, сжав кулаки и расширив глаза, и сказала без лишних слов «Это ужасно». Поскольку Гию согласился с этим утверждением, он ничего не сказал. — Ты действительно ожидаешь, что я выйду замуж за кого-то здесь, основываясь том, как он выглядит, и на нескольких предложениях о корнях их самурайской семьи в Токугава Шогунате или на больших участках земли, которые им принадлежат? Она явно ожидала ответа, потому что, не поворачиваясь, чтобы посмотреть на него, её подбородок поднялся выше и она добавила. — Ну? — Я не ожидаю, нет, — он невольно сказал. (Ему также внушили, что он должен — в основном Незуко — что он должен попытаться ответить женщине, которая заговорит с ним.) Женщина развернулась и уставилась на него. Подобные реакции не были рассмотрены на коротком и бесполезном импровизированном сеансе, и он уставился в ответ, не зная, как поступить. — Ты сбежал от этой… вещи тоже? — она спросила с ноткой удивления. Но прежде чем Гию мог сформулировать ответ, потому что он технически сбежал, только не от тех же обстоятельств, как она, она выпалила. — Ты- откуда ты взялся? Гию указал на крышу. Потому что это не казалось вопросом о происхождении его семьи. Она взглянула вверх, обратно на него, и всё ещё шокировано пялясь, сказала: — Кто ты? — Томиока Гию, — он ответил, и будто это ответило на что-то, её глаза расширились, и она кивнула. Но не сказала ему имени в ответ, потому что она продолжила. — Ты слышал, что это- эта вещь- в основном, для людей, охотящихся на демонов? Так как он несёт косвенную ответственность за эту вещь, он знал о ней, следовательно коротко кивнул. — Ты считаешь это неприемлемым? — он обнаружил, что спрашивает. Она сжала губы и наконец сказала, довольно честно. — Нет. Но это, конечно, ставит замечания деревенской свахи в тупик. — Она снова выглядела довольно раздраженной и бросила на него быстрый взгляд, чтобы узнать, отреагирует ли он на это. Он не ответил, поэтому она просто отвернулась и продолжила. — По ее словам, такая женщина, как я, никого здесь не испугает. Гию не знал, что делать с таким замечанием, но он не понимал, почему бы её посчитали страшной. Она казалась честной. Немного болтливой. Он сказал ей это. Что странно, это заставило женщину замолчать. Она повернулась, чтобы оценить его. — Как ты забрался на крышу? — она внезапно спросила. — Я прыгнул. Её глаза снова расширились. — До самого верха? — А потом вниз, — он прояснил. Просто, чтобы избавить её от следующего вопроса. Она пристально посмотрела на него, а потом, изучив, удивлённо произнесла: — У тебя нет руки! Затем, будто поняв смысл её слов после того, как она произнесла их, она прижала руки ко рту. Поскольку это было обычным наблюдением — хотя многим людям неудобно его произносить — Гию слегка кивнул и признал. — Это так. Затем, выглядя немного смущённо из-за такого действия, она медленно опустила руки, а потом сказала «прости». После извинения, будто она не могла остановить его, она задала вопрос. — Как? — Демон, — он коротко ответил. Она моргнула. Затем, произнося каждую часть её ответа, она посмотрела на него и сказала. — Ты запрыгнул на крышу. — Да. То же произношение: — А потом вниз. Гию не совсем понимал, почему они снова проходили эту территорию, так что он кивнул. Может быть, это была вежливость. — Вау, — она коротко сказала. Она на мгновение задумалась, словно собираясь сказать что-то более значительное и глубокое, а затем просто повторила. — Вау. — Такое- обычно для убийц демонов? — она спросила, нахмурившись. Гию не знал, что подобные подвиги были обычным делом для всех, кто раньше служил в корпусе, но среди хашира это точно не считалось бы хоть сколько-нибудь впечатляющим. — Для моих- коллег, да, — он ответил. Она бросила взгляд на здание. — У тебя здесь есть ещё коллеги? Он кивнул. И ощутил легкую волну беспокойства, когда на её чертах лица промелькнуло раздражение. Однако, когда она спросила «Их тоже втянули в эту вещь?» причина её раздражения стала понятной. Гию вздохнул. — Скорее, они втянули меня. Я единственный участвую. Один женат, второй может быть, а другой- — По правде говоря, участие Шиназугавы во всей этой вещи всё ещё было загадкой для Гию, так что он дал ей свой нынешний лучший вывод, — другой стеснительный. Женщина моргнула снова. Затем, с направления энгавы голос крикнул, со слышным раздражением. — Кумико? Кумико! Женщина замерла, её глаза расширились, и она быстро юркнула за него. Положив руки на его плечи, чтобы выставить его перед собой, она прошипела «меня здесь нет». Тактика оказалась бесполезной, поскольку женщина средних лет в томесоде уже заметила её и, положив руки на бёдра, прошипела «Кумико». Внезапно став взрослее, чем она ранее была, женщина вышла позади него и поклонилась, признавая старшую женщину слегка напряжённым тоном «окаа-сама». Женщина, которую видимо зовут Кумико, смогла удержать нейтральное выражение лица, когда её мать отчитывала её. — Я отвожу взгляд и ты просто исчезаешь, когда очень хорошо знаешь, что это может быть твоим последним шансом. А потом я нахожу тебя с- — Она впервые взглянула на Гию, её речь оборвалась с тихим выдохом. — Ох. Мать женщины неожиданно стала формальной и расчетливой, и в какой-то ужасающей трансформации, она мило сказала. — Ах, сэр! Я не ожидала увидеть вас здесь, разговаривающего с моей любимой дочерью наедине , в таком изолированном месте и без сопровождающего! Гию ощутил такую вспышку опасности, какую он не ощущал с поражения Музана, что не имело смысла, потому что женщина средних лет с трудом представляла угрозу. Он смог издать нейтральный звук, чтобы дать понять, что услышал её. Глаза женщины засверкали так, что напомнили ему — обескураживающе — на мгновение Санеми. Потом она поклонилась и сказала тем же милым голосом. — Я Кавашима Эцуко. Позаботьтесь обо мне… мистер… — Томиока, — раздался знакомый голос и, замерев, Гию посмотрел вверх, чтобы увидеть силуэт Узуи в двери, с Санеми (который уже собирался что-то сказать — наверняка неприятное) за ним, когда Узуи повернулся и многозначительно сказал, чего Гию не хотелось понимать. — Понятно, куда он делся, Шиназугава. Затем Узуи вышел и, оценив ситуацию с одного взгляда (неправильно, по мнению Гию), усмехнулся. — А, Томиока, понятно. Ты решил провести более личную встречу здесь с- — он бросил взгляд на женщину рядом с ним, и она, улыбнувшись знакомой улыбкой, без веселья, представилась. Узуи, как всегда не испугавшись, обратился к матери, и спокойно сказал. — Кавашима-сан, ваша дочь довольно ярко завоевала здесь приз. Гию сдержал вздох. Шиназугава не смог. Кавашима-сан посмотрела на него — критическим взглядом, к которому он сегодня медленно привыкал — и спросила. — И кто ты? Узуи проигнорировал явный намёк на то, что возможно, ему не следовало вмешиваться в жизнь Гию, и просто продолжил, как делал это с тех пор, как началась вся эта история. — Узуи Тенген. — Он подмигнул Гию. — Я накодо Томиоки. Удивительно, но Кавашима-сан не стала возражать, а посмотрела на Гию и, видимо, приняв его ошеломленное молчание по поводу столь откровенной лжи за подтверждение, кивнула и негромко сказала. — Что ж, тогда, давайте начнем? Санеми бросил на него и девушку взгляд и сказал «Эй, Томиока», и склонил голову в ту сторону, где Узуи начал рассказывать весьма точную информацию о семье Томиока, которая, по мнению Гию, никогда не всплывала ни в одном разговоре за все время их знакомства. Он сомневался, что семья Томиока давно служит клану Маэда и ведет свою родословную от самурайской семьи из Канадзавы, а затем прибыла в Токио в качестве торговцев во время Реставрации Мэйдзи. — Что-нибудь из этого дерьма правда? — он спросил. — Правда? — женщина прошептала, уловив в происходящем нечто похожее на забаву. Чувствуя себя как кусок мяса, продаваемый в базарный день, он кивнул. Шиназугава помассировал виски, а затем пробормотал «план С». Женщина перевела взгляд с Шиназугавы на Гию и ухмыльнулась. Мать же, видимо, решила, что Гию стоит еще раз осмотреть, осмотрела его и на мгновение задержалась на его правом рукаве. С некоторой деликатностью она снова обратилась к Узуи. — А его… доход? Может ли он содержать жену? Детей? Есть ли у него профессия? Усмешка Узуи увеличилась. — Кавашима-сан, — он сказал с уверенностью, подняв бровь. — Я сказал, что вы смогли поймать самого яркого из холостяков здесь, и не только из-за его внешности. Гию заметил, что мать казалась всё более заинтересованной. Однако дочь казалась смущенной. Она бросила на него сочувствующий взгляд. Санеми закатил глаза и проворчал себе под нос. — Просто скажи, что он чертов слиток золота. Женщина услышала это тоже и, резко повернув голову в его направлении, прошептала. — Это правда? В этот раз Гию вздохнул. Узуи поделился. — У него очень большая — хотя не такая яркая, как у меня — пенсия на остаток всей его жизни. Вашей дочери и любым детям, которые у неё появятся, никогда не понадобятся деньги, даже если он в отставке. Гию подумал, что сейчас самое подходящее время, чтобы рассказать о сложностях метки, но рука Санеми выскочила и закрыла ему рот, и он прокомментировал. — Прибереги это для второго свидания, придурок. Женщина явно не знала, как на это отреагировать. — Это какое-то свидание, — сказала она, подняв бровь. Гию, однако, вряд ли считал свиданием это выяснение подробностей его жизни (он даже не был уверен, откуда Узуи вообще это знает). Тем не менее Узуи и мать снова и снова переходили к техническим деталям, которые Гию никогда бы не раскрыл, если бы говорил сам. Женщина повернулась к Санеми и тихим голосом спросила. — Так какова же твоя роль в этом деле? Шиназугава тут же нахмурился и отвернулся. — Не спрашивай, чёрт побери, — он прорычал. Женщина хихикнула, прикрываясь рукой, и вскинула бровь на Гию, произнеся слово «стеснительный?» Гию кивнул. В этот момент Шиназугава, снова нахмурившись и переведя взгляд с Гию на женщину и обратно, направился к Узуи. Женщина выглядела весьма довольной таким развитием событий. — Томиока-сан, — сказала она между тем, как Узуи рассказывал подробности о Водном поместье, которых он не знал и которые его, конечно же, не интересовали, — вы можете запрыгнуть на крышу, неся на себе другого человека? Он бросил на нее косой взгляд и ответил. — Легко. — Он сделал паузу. — Я был хашира. На ее лице появилось странное выражение. — Я понятия не имею, что это значит, — странное выражение превратилось в усмешку. — Но я предполагаю, я могу узнать. Глаза Гию расширились, когда он понял её намек. Он честно сказал. — Я не уверен, что им это понравится. Женщина улыбнулась. — Я не уверена, нравитесь ли вы мне вообще, Томиока-сан. Он почувствовал странное ощущение дежавю от такого заявления, сказанного с такой улыбкой, но, поскольку чувство было взаимным — хотя он достаточно знал женщин (особенно тех, которые так улыбаются), чтобы не говорить этого вслух ей в лицо — он просто не ответил. Хотя в отличие от других женщин, которых он знал, она не обиделась на его отсутствие ответа, и, так как это было самым успешным взаимодействием с женщиной за весь день, он решил, что может посмотреть, куда это приведет. Как ему постоянно говорили на этой тренировке. И правда, он тоже не знал, нравилась ли она ему. — Мы можем пойти в другое место, чтобы выяснить это. На её лице появилась немного другая улыбка. — Хорошо, Томиока-сан, — она повернулась к нему, бросив взгляд на мать. — Вперёд. Он кивнул, а затем прервал обсуждение своих финансов, в которое никто не подумал его включить, сказав «Узуи, Кавашима-сан». Оба собеседника резко остановились, словно внезапно вспомнили, что он здесь, хотя обсуждали такие подробности его жизни, о которых Узуи не должен был знать. — Мы уходим, — он сообщил им. Мать Кавашимы Кумико уставилась на него так, словно у него выросла вторая голова (это было не так), а потом он решительно подхватил ее дочь на руки и, сделав короткий разбег, бросился на крышу. Санеми тут же последовал за ним, приземлился на крышу и заорал во всю мощь своих легких «Томиока, ты урод! Ты не можешь просто так похитить чертову женщину на таком мероприятии!» Женщина в его руках, казалось, нашла это забавным. — Это твой стеснительный друг? Гию не смог ответить, потому что спрыгнул с крыши и спустился в знакомые сады поместья Убуяшики. Когда он закончил — хотя Санеми, судя по тираде за его спиной, отнюдь не сквернословил, — он ответил: - Он стесняется только женщин. — Ах, — она сказала. — Куда мы идем? Он с легкостью перепрыгнул через забор на участке, после чего переключил свое внимание на Шиназугаву. Гию продолжил бежать. — Надеюсь, куда-нибудь в укромное место.