Как обучить терять контроль

      Глаза закрывают повязкой, тихо шурша, пока она не оказывается плотно сидящей на глазах, создавая искусственную темноту.       — Ты уверен, что это нужно? — тихо спросил Калеб, сглатывая вязкую слюну. Он лежал на своей кровати, а его плащ уже был снят и аккуратно повешен в стороне. Он и так чувствовал себя не слишком комфортно, а теперь, когда он не может контролировать взглядом…       — Ага. Все будет хорошо, не переживай. Ты же мне доверяешь? Расслабься и не снимай, пожалуйста, — наверное, нужно было сразу послать этого веселого комиссара, который решил «кое-что попробовать», но ведь секретарь не смог.       Губ коснулись чужие, почти что гладя, так бессовестно мягко разминая. И неожиданно, через кофту почувствовал еще и руки. Не видя, Калеб даже вздрогнул, но после только тихо выдохнул, промычав. А вот второй охотно ловил каждый его лишний звук. Его поцелуи кружили голову, иногда даже буквально. Невероятный объем легких молодого Лололошки заставлял жмуриться, ноги подгибаться, а после громко хватать ртом воздух, которого секретарю чертовски не хватало.       И как только давление на губы пропало, сразу ветерок прошелся по шее от чужого выдоха. Игриво так, щекочуще, заставляя передернуть плечами. А потом резко вздохнуть от грубого поцелуя, оставляющего после себя наливной засос. Калеб почти панически схватился за чужие плечи, что только чудом нашел. А после громко замычал от легкого давления на пах. Секретарь свел бедра и только тогда понял, что это было колено Лололошки, которым он аккуратно начал двигать.       — Мгха-а, — сам по себе вырвался выдох, больше похожий на стон.       — Будь умничкой, разведи колени, — прошептал Лололошка прямо на ухо. И Калеб таки подчинился, прикусив губу и заливаясь краской пуще прежнего. И сразу же получил в ответ: — Вот молодец. Люблю тебя, — похвала была тем, на что не скупился комиссар для своего партнера. А тот все мялся и смущался, не привыкший, но готовый многое сделать за нее, даже если не признается.       Хотя в любом случае, мысли прервались, когда он почувствовал прохладный ветерок по коже. Его кофту задрали, а значит сейчас его пожирают глазами. Они делали это пару раз, но явно не столько, чтобы секретарь привык.       — Ты, как всегда, такой красивый, — только подтвердили ему его подозрения. Хотя какие подозрения, твердую уверенность. А после по боками прошлись руки, ласково, поглаживающе, заставляя дышать чаще, пытаясь прислушаться к тому, что происходит и не шарить руками в попытке что-то найти.       А после Лололошка и вовсе снял верх с парня, после наклоняясь и начиная осыпать тело поцелуями. Ключицы, грудь, живот, ребра, куда доставал, оставив на фарфоровой коже даже пару следов, все еще заставля тихо мычать, слегка ерзая. Да и ведь колено так и не ушло.       — Лололошка, пожалуйста, — тихо выдохнул Калеб, почти придушенно, облизывая губы. И как же хорошо, что комиссар понимал его даже с полуслова. Только тихо хмыкнув, он чуть отстранился, прекращая ласки, но зато через пару секунд секретарь почувствовал еще один поцелуй на своих губах. И он просто не мог не ответить.       И чуть поджал ноги, когда по бедрам прошлись все те же руки, умелые и твердые, полностью уверенные в своих движениях, заставляющие им без вопросов поддаваться. Хотя через пару секунд секретарь снова перестал чувствовать на своем теле ничего. И удивленно попытался осмотреться, даже на секунду забывая, что он ничего не видит. А после, неожиданно, обе его руки взяли, заставив сложить перед собой. Еще секунда и послышались характерные щелчки. И больше развести руки он не смог. По ощущениям он сразу понял, что это хоть и мягкие, но наручники. — Эй! Лололошка! Что это?! — тихой паникой выдохнул Калеб, дернув руками, пытаясь высвободиться, но железо было сильнее его. Страшное железо, что всегда предвещало какое-либо наказание в полицейских участках. Или, может быть, даже встречу с самим Войдом. А после его снова легонько поцеловали и обняли. — Тш-ш, все хорошо. Калеб, ничего страшного не происходит. Я рядом и ничего плохого не будет, — тихо, мягко и уверенно сказал Лололошка. Его руки были не слабее железа, но были намного теплее. — Я хочу, чтобы ты расслабился. Расслабился и отдал мне твои заботы. Тут нет никого лишнего, никто не увидит и не услышит, — а секретарь стремился к голосу, чтобы ухватиться хоть за что-то, прижимаясь к теплому телу. И в ответ же получал мягкое поглаживание по голове, будто маленького ребенка гладят, с любовью и нежностью. — Я обещаю, что все будет хорошо.       И после Лололошка снова поднялся, отстраняясь и проведя руками по чужим бокам все в таком же нежном жесте. Секретарь что-то тихо пробурчал, что его слов было не разобрать, но все же перестал так нервно пытаться сделать хоть что-то. Он почувствовал, как комиссар поднял его руки и как-то зафиксировал над головой. Теперь он не только не видит, еще и частично обездвижен. А еще он снова почувствовал поцелуи. Десятки их снова щедро рассыпались по телу. А еще теплые и сильные руки заскользили к его штанам.       Лололошка начал стягивать с парня и низ, мягко гладя и по ногам. А после, отложив вещи чуть в сторону, и вовсе наклонился, чуть разводя ноги секретаря, чтобы поцеловать в бедро изнутри, слегка поглаживая их еще и руками. Кожа там была мягкой и чувствительной. Комиссар только улыбнулся, видя, как от такого легкого прикосновения чужие ноги вздрогнули. Но парень продолжил, целуя и снова начиная оставлять засосы. И на это Калеб отвечал тихим мычанием, прикусывая губу.       А после, как комиссар решил, что цветных отметин на ногах достаточно, отпустил ноги парня. Зато сразу переместил руку на пах парня, что закрывала только ткань нижнего белья, проведя рукой.       — М-мгм, — откинув голову, секретарь протяжно и достаточно громко промычал, поджимая ноги в коленях, но не имея возможности их свести из-за сидящего между ними парня.       — Такой молодец, самый хороший и красивый, — все продолжал Лололошка, мягко начиная снимать и последнюю линию защиты от посягательств Калеба, его боксеры, заставив того сразу засмущаться еще больше, пытаясь хоть как-то закрыть свое тело. Только вот ему, опять же, не давали.       Но долго думать о чем-либо комиссар ему не дал, прикоснувшись к члену, мягко проведя по его плоти пальцами, вытянув из Калеба тихий стон. И, усмехнувшись, продолжил, водя пальцами по стволу и уделяя особое внимание головке. А когда, удерживая одной рукой, второй начал старательно поглаживать уретру, так и вовсе заставил секретаря выгнуться, снова постанывая. Хотя комиссар видел, что тот все еще держит себя в придуманных им самим же рамках.       Через пару секунд руки отодвинулись от горячей, весьма уже возбужденной плоти и потянул руки ниже. И Калеб снова вздрогнул, когда пальцы коснулись сжатого колечка мышц. Лололошка мягко гладил пальцами интимное место, сам наклонившись, продолжая целовать, не давая все внимание сосредоточить только на его руках, которые просто давали привыкнуть к чувствительным движениям. Все же, он, можно сказать, учил секретаря, который все всегда держал в своих руках, отдавать контроль и пытался делать все очень мягко, хоть и немного насильно.       Хотя через десяток секунд Лололошка, все же, оставил Калеба одного, потянувшись к тумбочке. С нее была изъята специально подготовленная баночка со смазкой. Комиссар взял немного на пальцы, после снова потянувшись к аналу, плавно начиная вводить пальцы, получая в ответ на это нечленораздельный звук парня снизу.       — Тише-тише, расслабься, не в первый раз, — почти шепотом сказал Лололошка, слегка погладив по животу, не двигая рукой, дав позжиматься вокруг, как это делал парень обычно, и привыкнуть к инородному предмету, сам же пока закрывая банку и убирая в сторону. — Ты как? Все хорошо?       Калеб смог только кивнуть, глубоко дыша. Грудная клетка ходила ходуном, но хотя бы он сам лежал почти спокойно. А после комиссар начал аккуратно двигать пальцами внутри. Это уже вызвало даже тихое поскуливание у секретаря. Хотя после он снова замолчал, кусая свои и так покрасневшие губы. Ну а Лололошка, чуть подвигавшись пальцами внутри, прицельно нашел простату, от которой Калеба выгнуло дугой.       — А-а-ах! — так же вырвался из него громкий стон. И комиссар улыбнулся с этого зрелища, продолжая давить именно туда.       — Лолол-л… Че-е-ерт, — Калеб запнулся на слове, а после его снова прервал стон, что непроизвольно вырвался из глотки. Руки сжались в кулаки, но двинуть он ими все так же не мог, как и уйти от настойчивого внимания.       — Да, я тут. И я вижу как тебе хорошо. Отдайся этому ощущению, позволь себе наслаждаться, — говорил комиссар мягким шепотом, наталкивая парня на то, что от него хотят, продолжая точно надавливать на комок нервов.       Лололошка видел, как за пол минуты его массажа изнутри Калеб медленно терялся в ощущениях. Движениями и звуками он раскрывался. Да и почувствовал, как тот и вовсе мелко задрожал, напрягаясь. Только так легко он не дал парню рядом закончить. Аккуратно пережав основание члена, комиссар перестал давить, быстро снимая напряжение, просто легонько двигая рукой туда-обратно.       — Мг-х, Лололокшка-а, — почти что всхлипнул секретарь, дернувшись в наручниках, что только звякнули. Без слов было понятно, что тот хотел, чтобы стимуляция продолжалась так, как и начиналась.       — Нет, я тебя сейчас не пущу, — хмыкнул Лололошка, как бы в извинение чуть погладив его по паху, но после снова прицельно нажал на заветную точку внутри, заставив парня в очередной раз выгнуться, вытягивая еще один громкий стон, но не более. Под недовольное сопение, комиссар просто успокаивал тело парня, если так можно было сказать.       А после напор продолжился. Секретарь снова почувствовал всю гамму чувств, пробегающихся от ног и по спине, заставляя видеть искры под закрытыми глазами, громко мыча и иногда постанывая. Мозги понемногу плавились, а тело теряло контроль, который он все пытался сохранить. И вот-вот уже конец, но ему снова не дали тем же методом, что и в прошлый раз. Лишь немного осталось и снова все прекратилось.       — Мгха-а, не-ет, продолжи, — поджав ноги, как единственное, что мог сделать, Калеб даже попытался качнуться на встречу, только вот у комиссара были явно другие планы.       — Тише-тише, расслабься, — слегка протягивая гласные, почти прошептал Лололошка, сжимая пальцами основание чужого члена, а пальцы снова лишь терроризировали вход, в котором давно легко скользили, при чем специально медленно.       — Я не могу, пока ты, ха-х, так делаешь, — Калеб пытался всем своим тоном выразить недовольство, хотя сам вздыхал и жмурился, даже если последнего было не видно.       — Ты можешь, еще как можешь. Вот как только расслабишься по-настоящему, так сразу и все дам, — хмыкнул комиссар и он явно улыбался, по голосу было слышно.       — Я и так расслабле-ен, — недовольно выдохнул парень, все так же тихо постанывая. Все же, он все так же чувствовал движение внутри. Прекрасно чувствовал, собственно.       — Ну, может ты так и думаешь, а я знаю, что это не так. Я тебе это и докажу, — сказал комиссар, еще раз наклонившись, поцеловав куда-то в грудь. И после, сразу же, снова нажал на простату. И снова Калеб выгнулся, выдавая красивый, по мнению Лололошки, стон. И опять его пальцы предательски давили только на собранные в одном месте нервы. И, кажется, уже даже сказать ничего не мог. Он уже перестал мычать, все переросло в стоны, что однозначно радовало. И те все набирали силу. А ведь комиссар знал, что Калеб не тихий, а только притворяется. И снова намеренно приближал его к оргазму.       — Лол-лолошка, а-ах, пожалуйста, дай мне- А-ах, — попытался сказать секретарь, надеясь, что его извращенная пытка закончится. Только вот сам Лололошка снова просто перестал давить, снова не давая переступить через грань.       Калеб только и мог, что издать душераздирающе недовольный выдох, чуть перекладывая ноги, что явно дрожали. Лололошка даже услышал, кажется, всхлип от парня.       — Все хорошо, красивый мой. Еще немного, — мягко уверил комиссар, прежде чем продолжить экзекуцию. Пальцы натренированно надавили на нужную точку и секретаря снова выгнуло, а голос почти сорвался на крик.       — А-ах! Я н-не могу больше! — на одном дыхании выдал секретарь. Внутри разливалось не просто напряжение, а уже болезненная натянутость, которая только усиливалась с каждым разом.       — Ч-ш-ш, еще немного, это последний раз, — сразу же сказал Лололошка и, чуть подумав, наклонился, слегка опаляя дыханием чужой член, прежде чем размашисто провести языком. И от секретаря в ответ на это вырвался такой красивый и громкий стон. Болезненное удовольствие сдавило только больше. Кажется, от парня Лололошка услышал даже всхлипы, смешанные с громкими звуками удовольствия.       Все так же надавливая на простату, комиссар взял горячую плоть в рот, мягко оглаживая языком все неровности и венки, грея и чуть сжимая в глотке. Кажется, под ним уже начали биться в легких, почти незаметных судорогах.       Не прошло много времени, как Калеб снова начал дрожать сильнее, да и напрягаться изнутри, да и голос срывался на какие-то хриплые прикрикивания. Даже пробовал что-то сказать, только его горло его подводило. Еще пара секунд и Лололошка чуть отстранился, видя как тот кончает себе на живот. Так сказать, самое сокровенное желание за весь этот день исполнилось. А после комиссар полез снимать с парня маску. Аккуратно стягивая ткань, Лололошка даже неожиданно для себя заметил, что глаза у Калеба действительно мокрые и чуть покрасневшие. И чуть наклонившись, парень легонько поцеловал усталого секретаря в лоб, потянувшись, чтобы и руки ему освободить.       — Я тебя ненавижу, — тихо сказал Калеб, прикрывая глаза и громко вздыхая. Его все еще немного потряхивало, но явно отпускало.       — Зато теперь я знаю, насколько тебя нужно вымотать, чтобы ты забыл о том, что нужно сдерживать голос, — беззаботно улыбнулся Лололошка, чуть накрывая парня одеялом, чтобы тому было немного уютнее.       — Если ты сделаешь еще раз — я тебя убью, — секретарь стрельнул явно недобрым взглядом. Хотя это, видимо, все равно не подействовало, ведь смертник только хихикнул.       — Если в следующий раз ты будешь таким же, как сегодня под конец, то я подумаю, — самодовольно сказал Лололошка. — Вот держи салфетки, а мне нужно отойти на минутку. Как вернусь — займусь тобой, — добавил он, отстраняясь от кровати. Все же, от такого вида, действий и звуков у него тоже давно уже стоял, но Калеб явно сейчас будет не рад, если тот продолжит его использовать.