Еще одна история. 21 век.

Яков Штольман шел по тихой, залитой ярким южным светом, улочке. Сонный городок, сейчас, после полудня, практически вымер. Немногочисленные еще в начале июня отдыхающие разбрелись по пляжам и номерам, и полусонные улицы затихли до вечера. Вадим Петрович снимал здесь дачу уже пятый год подряд – после женитьбы на тихой милой медсестре. В этом году общими усилиями уговорили, практически заставили, присоединиться и Якова. Они оба Якова обожали – ей он напоминал сына, служившего на другом конце страны, Вадиму Петровичу - его так и не сбывшуюся мечту. Было бы больно, если бы рана давным-давно не взялась толстой коркой – никто не виноват. И в нерожденных братьях, и в не случившихся встречах. Яков охотно позволил себя уговорить под благовидным предлогом – подготовке к юбилею. Вадиму Петровичу вскоре исполнялось шестьдесят. Он уже не оперировал сам, полностью перейдя на административную работу, но тем охотнее помогал и продвигал Якова – уже сейчас известного даже за пределами своей больницы. Крошечная комнатка в отдельном флигеле во дворе – Яков отсыпался там сутками. Он и не представлял, до какой степени устал за последние годы. Работал, и учился, хватался за всё. Тридцать три года – возраст Христа. Тридцать три года – а ему уже доверяют непростые операции. В травме случается всякое. Никому не придет в голову вызывать другого хирурга на сложный случай, если дежурит Яков. В эти года уже стелется свой путь на Голгофу. У каждого из них есть своё маленькое кладбище, и оно растет с каждым годом. Там, где ты не успел. Где не смог. И кто-то, срываясь в рыдания, обязательно когда-нибудь скажет: «Почему вы не позвали другого?» Может быть, тот бы сумел. Давно уже привык пропускать мимо. Ты или привыкаешь и работаешь дальше – молча. Или уходишь. Он был не прав – когда оставался во время отпусков в городе, когда отзывался на все просьбы, позволяя затыкать собой все дыры. Надо уезжать подальше, надо отвлекаться и забывать всё. У Якова было такое чувство, словно сейчас, через две недели отдыха, он вдруг родился заново, впервые увидев небо. Ох ты ж… Задумался так, что перестал смотреть по сторонам. Пролетавший, казалось бы, мимо, вдруг неожиданно затормозил мотоцикл, а Яков, не глядя, повернул в ту же сторону, и спрыгнувшая с заднего сиденья девчонка едва не сбила его с ног. Успел заметить лишь голую коленку в прорези модных дырявых джинсов, виноватую голубизну взгляда: - Извините, пожалуйста… Мотнул головой: - Ничего страшного. Повернулся, передумав переходить улицу, пошел назад, через двор, сквозь полукруглую, оплетенную диким виноградом арку, щурясь от бьющего прямо в лицо солнца. Не выдержав, неизвестно зачем обернулся – девчонка застыла на месте, глядя ему вслед странным остановившимся взглядом. Покачал головой, усмехнулся криво – курорт. Выкинул из головы.        Вечером шатался в одиночестве по набережной. В дальнем углу, на отшибе, располагалось тихое уличное кафе. Неплохая музыка, хорошая кухня. Но сегодня музыка там гремела – танцплощадка оказалась забита молодежью. Парни, девчонки прыгали под современные ритмы, носились вокруг, словно не зная, куда девать энергию, смеялись, перекрикивались. Судя по всему, в кафе собралась одна большая компания, разбившаяся к этому времени на более мелкие кучки, но остававшаяся всё той же общей энергичной сумасшедшей группировкой. Очередной взрыв смеха рядом вдруг заставил почувствовать себя – если и не стариком, то, во всяком случае, пожившим, давно повзрослевшим. Лопоухий рыжий паренек рядом попытался обнять за плечи невысокую, гибкую, словно ива, девушку. Та руки его с плеч, привычно вывернувшись, сбросила, и тут же, рассмеявшись, поволокла на танцпол. Яков смотрел на пацана с внезапно нахлынувшей ностальгией. Между ними была уже пропасть. Музыка загремела в бешенном ритме, запрыгала буйная молодежь. Яков усмехнулся сам себе, и хотел уже было уходить, как вдруг его внимание привлекла пара в центре. Тот же рыжеволосый пацан и та же девчонка в летящей короткой юбке танцевали джайв. Танцевали умело, ни на миг не сбивая бешенный ритм, но при том явно на чистой импровизации. Танцевали на такой энергетике, что Яков пил её, как воду. Вспомнил почти шесть лет занятий спортивными танцами в школе, и почувствовал себя столетним пнем, вросшим в землю. Может, не стоило бросать? Спортивные танцы являлись компромиссом между ним и мамой, когда в восемь лет он сам себя выписал из бальных и записал на единоборства. Ему казалось тогда – вот приедет отец, а тут он – такой крутой. А танцы – это для девчонок. Впрочем, какое-то время ведь получалось совмещать. Вот на паузе споткнулась музыка, захрипела коротко и поплыла дальше задумчивым медляком. Парочка танцоров, смеясь и пытаясь отдышаться, подскочила к стойке. Пили минералку из высоких стаканов, что-то рассказывал пацан, а Яков не отрывал взгляда от её лица, вдруг узнав встреченную им сегодня голубоглазую девушку. Узнал мимоходом от бармена – студенты из ближайшего спортивного лагеря, новый заезд. Сам себе удивился – что ему до них?