Бесконечное лето

— Иди домой, — с тяжёлым вздохом требует Женя. — Нет, — упирается Егор, складывая руки на груди. Он сидит на скамейке во дворе Жени, не желая возвращаться домой после разговора с бабушкой по телефону. Ну как разговора… если считать сплошные маты за разговор — то да, это был именно он. — Я на тебя собак спущу, — угрожает Женя, толкая его в плечо, и Егор заваливается на забор сзади. — Они меня уже не тронут, — едва сдерживая желание показать язык, Егор снова садится ровнее, болтая ногами по песку у скамейки и вырисовывая какие-то неведомые узоры носком кроссовка. Домой правда не хочется. — Хочешь проверить? Я их дрессировал, — не сдаётся Женя и присаживается рядом. — Слушай, ну не сожрёт же она тебя. Хуже будет, если ты останешься здесь. Да и на ночь всё равно придётся идти домой, иначе Рая сама сюда придёт, и тогда проблем не оберусь уже я. Егору стыдно ввязывать Женю в свои разборки с бабушкой, но возвращаться правда ссыкотно. — Я боюсь, — честно признаётся он, стараясь не смотреть на Женю, потому что ему стыдно. — А что ты мне говорил, когда мы ехали в аптеку, а? «Да мне плевать, да я переживу», чьи слова, м? — ехидный голос Жени вызывает лёгкую злость. Но не на него, нет — на самого себя. Что это он разнюнился? Выглядит перед Женей, как ссыкло последнее, так не пойдёт! — Ты прав. Я пошёл, — резко встав с места, Егор срывается к калитке, преисполненный внезапной уверенности, которой сам от себя не ожидал. Но нужно. Ему нужно сделать это. Сорвать в одно движение, словно пластырь на больных пальцах. В конце концов, новые уже лежат в кармане. — Подожди, — кричит ему Женя, а потом Егора дёргают за руку, и он резко разворачивается, едва не падая Жене в объятия. Неужели?.. Женя смотрит ему в глаза так проникновенно, что Егор нервно сглатывает, опуская их. Ему тяжело выдержать этот прямой взгляд, и теперь он пялится на его губы, пытаясь держать свою фантазию в узде. Ещё мгновение, и Женя оказывается ближе, почти утыкаясь Егору в шею, и у Егора сбоит в голове так, как никогда. Он облизывает пересохшие губы, готовый распахнуть их навстречу чужим, но… — Ты телефон забыл, — Женя запихивает айфон, что лежал до этого на скамейке, ему в задний карман и отпускает его руку. — Всё, давай. Ни пуха, ни пера. Блять. Повёлся, как школьник. — К чёрту. *** — К чёрту тебя и твою драную девятку! — кричит бабка, пока Егор стоит на пороге. Спасибо и на том, что его на него пустили. Егор красный, как рак, и едва чувствует лицо от злости и смущения одновременно. Почему же от смущения? Да то количество мата, что Рая применила к нему, стоило ей увидеть его за калиткой, к другому не располагает. А потом ещё и взашей погнала домой, избивая по спине ладонями. — Ты вообще думаешь, что творишь?! — она бросает пакет с луком на стол, будто он в чём-то виноват. Егор смотрит на этот лук, думая о том, что ненавидит его в еде, отвлекаясь от насущного. — Да, — запоздало кивает Егор. — Я же говорю, мы просто прокатились и всё, — его сие событие нисколько не тревожит. Даже будь Женя реальным совратителем, сколько лет ему тогда было? Это бред. — И всё?! — едва не взвизгивает бабка, разводя руками. — А мне Ленка из магазина сказала, что вы там как голубки миловались! Ещё и пиво покупали! — Рая ходит по прихожей, словно злобный демон, и источает ауру ненависти. — Хочешь пидором прослыть? Егор морщится от выбора слова. — Да мне без разницы, — пожимает плечами он, едва сдерживая себя от злых слов в ответ. Ух, как же хочется высказать ей всё, что он думает: и о слухах, и о том, что Женя хороший, и о том, что он сам был бы не прочь присесть на его член и что прослыть пидором для него было бы не страшно, если бы не ебучая гомофобия в этой стране, преследуемая дурацкими законами. Его вообще не радует происходящее, ровно как и настроение между ними, и единственное, что удерживает его от злого признания, это страх за Женю. Страх потерять его, ещё не успев обрести. — Паразит! Отрезать бы язык твой, чтобы глупости не говорил, — бабушка вздыхает так болезно, словно готовится умереть вот прям счас. — Ещё и про Надю мне наврал! — всхлип срывается с её губ, и Егор едва держится, чтобы не закатить глаза. — Никаких больше Надь, понял? — Ага, — бубнит Егор, совсем не собираясь её слушаться. Вот ещё! Он не собирается тупо сидеть дома, когда вокруг столько всего весёлого. Да и на пилораме ещё есть работа, Валера писал ему сегодня утром. — Дома посидишь, подумаешь над своим поведением! И матери твоей всё расскажу, и Грише позвоню! Пусть тебя забирают, ирода! Сначала слова Раи размываются, не доходя до сознания, потому что Егор старается их не слушать. А потом… Егор, готовящийся к очередной обороне, широко распахивает глаза. Как это забирают? Куда забирают? Он же ещё столько всего не сделал: не покатался на девятке, не поговорил с Русланом. Не добился Жени, в конце концов! И последний факт самый важный. Он не может просто взять и уехать. Теперь нет. Настроение резко меняется. Сердце пропускает удар, и он подходит к бабушке, готовый умолять этого не делать. Та недовольно поджимает губы, глядя куда-то в окно, и будто бы не обращает на Егора внимания. — Ба, ну прости, пожалуйста, — тянет он, хотя эти слова приходится буквально из себя выплёвывать. — Я больше не буду, обещаю. Всегда буду говорить, куда иду. Да и мы правда просто прокатились до магазина и всё. Вернулись и я пошёл домой, клянусь. Я даже не пил! Отчасти он врёт, конечно же, не договаривая про посиделки в беседке на берегу реки, но лучше об этом не упоминать. Тогда с него точно три шкуры спустят. Да и с Женей видеться больше не получится. С другой стороны, у него и теперь не особо получится, но он найдёт способ. Обязательно найдёт. — Ох, и что будешь с тобой делать? Негодник такой, — Рая картинно вытирает слёзы, которых вроде как и нет. — Доведёшь меня до сердечного приступа своими выходками… Егор в эту игру, достойную оскара, не верит, но решает подыграть: — Больше не буду, — снова повторяет он, обнимая бабушку, словно это должно её смягчить. — Никаких сердечных приступов! Хочешь, я тебе по огороду помогу? Больше не буду морковку выдёргивать, правда. И всё что захочешь делать буду! — Конечно будешь! Потому что хрен я тебя из своего внимания выпущу! Распустился, значится! — она убирает его руки, уходя в коридор. И слёз уже нет, и лицо не страдальческое. Егору даже хочется раздражённо вздохнуть, но он держит очень-очень сожалеющую мину, чтобы ничего не испортить. — Это всё Руслан твой виноват, вот как пить дать он! — Наверное… — пожимает плечами Егор, пытаясь не спорить. Что-то подсказывает, что это сделает только хуже. — Никаких Русланов, никаких Надь и никаких Жень! Понял? — она строго грозит ему пальцем, и Егор вздыхает. — Понял, — кивает он, конечно же, на хую вертевший её указания, а потом вдруг спохватывается: — А как же девятка? Она у Жени. — Ох уж эта девятка! Весь покой забрала, сучка эдакая, — бормочет бабка, взявшись за ручку входной двери. — Пусть сам пригонит её сюда, тебя никуда не пущу. И вообще, марш на чердак! И чтоб до вечера тебя не видела, не то выпорю! Егор с недоверием пялится на неё, ожидая, что это всё просто глупая шутка, но лицо у Раи слишком серьёзное. Она ведь и правда может выпороть. — Что зыркаешь глазюками своими? Выпорю и глазом не моргну. Дверь за её спиной громко хлопает, и Егор морщится. Вот жеж проблема. Ему хочется бунтовать и так же злобно хлопать дверьми, но остаётся только забираться на чердак. Лестница под ногами скрипит от того, насколько агрессивно он ими топает по ней, но на этом его бунт и заканчивается. Тут он не рискует громить мебель, потому что ему здесь ещё жить, и только недовольно усаживается на кровать, сложив руки на груди. Обстановка нервирует. Или не обстановка, а ограничения. Нет, ну где это видано, чтобы его закрывали дома? Ему уже не пятнадцать! Даже отец не был так суров в своих наказаниях, а ведь Егору казалось, что он строгий. Зато сразу видно, что они с Раей родственники. Наверное, та растила его в ежовых рукавицах. И вот теперь за Егора взялась. Но Егор не пальцем деланный, чтобы поддаваться воспитанию, когда он уже давно воспитан. Нормально, между прочим, спасибо за это маме. Вздохнув от грустных мыслей, Егор укладывается на кровать. Заняться здесь совсем нечем. Можно, конечно, разобрать коробки, но сил после перепалки с бабкой на такие подвиги нет. От нечего делать Егор листает телефон, а потом заходит в инстаграм впервые за несколько дней. Истории сыплются как из рога изобилия, и он просматривает их все, желая убить время. Антон снова в какой-то поездке на природу, укрощает лесные просторы. Настя утопает в книгах японской библиотеки, видимо, готовясь к очередному международному экзамену. Мама постит приготовленный пирог, и у Егора урчит живот от воспоминаний, как же вкусно она готовит. Олег снова на свиданке с какой-то бедной девушкой, с которой они наверняка расстанутся спустя неделю. Аня как всегда убивает себя в спортзале, таская железки. И нет ни одной сторис, которая бы вызвала у Егора эмоции, кроме маминой. Жизнь каждого из знакомых течёт своим привычным чередом, в отличие от его. Ему хочется трубить на весь мир об изменениях, хочется сообщить всем, как много чувств он испытывает от нахождения в деревне, которую он ещё недавно ненавидел, но вряд ли кто-то поймёт его порыв. Разве что Антон, и то не точно. Но, поддавшись эмоциям, Егор фоткает красиво развевающийся на ветру тюль и выкладывает фото с огромной подписью о том, какая красота его окружает. Потом выкладывает ещё парочку с местной природой и рассказывает про новообретённую девятку, про то, как повыдёргивал всю морковку, про вечер с шашлыками. И пусть всем будет всё равно, ему хочется, чтобы это осталось в памяти. И когда он снова вернётся в город, то сможет пересмотреть свой архив, снова погружаясь в это потрясающее лето. Снова вернётся в город. Эта мысль кажется такой пугающей. Что его ждёт там? Сгорбленная над учебниками спина и тусовки с Настей и Антоном по пятницам. Походы по кофейням в обед с Аней, с которой он сам не знает, почему общается. Помощь отцу на работе несколько раз в неделю, потому что нужно наблюдать и «набираться опыта». Выезды с матерью на прогулку по воскресеньям. Походы по клубам, если повезёт с деньгами и компанией, и абсолютное одиночество в остальное время. Телефон вдруг блямкает сообщением, заставляя вздрогнуть. Мысль о том, что ему снова пишет Настя, заставляет тихо застонать, потому что он не готов к диалогу, но, стоит взглянуть на уведомление, как сердце подскакивает в горло. Женя: Ну что? Стоит готовить лопату, чтобы закапывать твой труп? Егор читает это сообщение несколько раз, чтобы осознать реальность происходящего, а потом едва не взвизгивает, утыкаясь лицом в подушку. Казалось бы, всего лишь дурацкое сообщение, а столько эмоций! Они ведь созвонились только один раз и, видимо, Женя записал его номер! За-пи-сал его номер! Нужно что-то ответить… только что? Волнение передаётся в подрагивающие пальцы, когда Егор печатает ответ:

Вы:

Ха-ха, очень смешно.

Рая отправила меня на чердак думать над своим поведением.

Отправив, Егор нервно ждёт ответа. Женя всё печатает и печатает, но не отправляет, и это очень нервирует, знаете ли. Женя: Ожидаемо. Ты когда теперь машину забирать будешь? Ох, чёрт. Девятка. Уже правда нужно её забрать, только вот самому сделать это вряд ли получится. Рая словно грозовое облако сразу же ударит по нему метафорическими молниями и, возможно, на серьёзе запрёт дома.

Вы:

Она сказала, чтобы ты сам её мне пригнал.

И Женя снова печатает целую вечность. Блять, как же это бесит. Егор уже весь извёлся, катаясь по кровати, и сбил покрывало, а Женя никак не хочет удовлетворить его любопытство. Женя: Ладно, хрен с ним. Завтра жди. Очередной взвизг срывается с губ, когда Егор читает сообщение. Он снова его увидит! Снова сможет с ним поговорить и… блять. А может и не сможет. Взгляд цепляется за потолок чердака, который стал его тюрьмой как минимум до ужина. А если Женя приедет, то бабка сто процентов загонит его сюда вновь. И всё же, пока её нет дома, он бы мог попытаться сбежать.

Вы:

Почему не сегодня?

Немного нагло, но не слишком. Егор уже выучил урок, что на Женю лучше не давить, но простой вопрос не должен всё испортить. Не должен же? Женя: А какая разница? Ты всё равно заперт и мы не увидимся. Облегчённый выдох срывается с губ. А вот следующее сообщение уже на грани, по которой Егор ходит, готовый упасть, но если бы он не попытался, то точно бы пожалел.

Вы:

То есть ты хотел бы увидеться?

И в этот момент Женя выходит из сети. «Был недавно» мозолит Егору глаза, заставляя похолодеть всё тело. Блять, он всё-таки перегнул. Злость на самого себя отдаёт болью в груди, и Егор агрессивно бросает телефон на пол, распугивая спящих по чердаку котов. А тот вдруг снова оповещает об уведомлении. Подорвавшись с кровати, Егор цепляет ногой сползшее покрывало и путается в нём, падая на пол. — Блядство! — стонет он, потирая колено. Ну вот, теперь его ждёт очередной синяк. Рука тянется к айфону, пока второй он обнимает свою ногу, усевшись спиной к кровати. Женя: Я бы хотел отдать тебе уже машину и не мучаться с ней больше. Егор фыркает. Ага, как же. На самом деле, что бы Женя ни говорил, ему кажется, что всё это напускное. Егор видит, как он смотрит на него, видит, как касается. Это не может быть обманом, его тело не врёт, так что слова — это просто слова.

Вы: Если бы это было правда так, ты бы не согласился мне помогать.

Егор делает ход конём, пытаясь выиграть эту партию, только Женя тоже умелый игрок. Женя: Я согласился тебе помогать, потому что иначе ты бы не отстал. Егор матерится себе под нос. Вот жеж… и что ему на это сказать? Это ведь абсолютная правда. Только вот и без девятки он бы придумал тысячу и один способ общаться с Женей, лишь бы добиться своего. Но это далось бы ему очень сложно, учитывая новый подход, который он использует. Никакого давления, бла-бла-бла.

Вы:

Тогда пригони сегодня и я точно от тебя отстану.

Возможно, Егор врёт. Но только возможно. Женя: Что-то не особо в это верится. И Женя явно его раскусил, но что-то не пытается сопротивляться. И это радует. Значит, не всё потеряно. Пока Егор пытается придумать, что на это ответить и как завлечь Женю к себе, тот уже снова что-то пишет. Женя: Ладно, сегодня, так сегодня. Егор взвизгивает снова, и больное колено больше не беспокоит. Ну Жене точно не всё равно! Иначе он бы не согласился.

Вы:

Может тогда вечером? Часов в девять? Рая ложится спать примерно в это время.

Женя: Разве ты сможешь выйти?

Вы:

Не недооценивай меня! Я сбегал от надзора отца, так что и от Раи сбегу.

Женя: Я от дедушки ушёл, я от бабушки ушёл, хах. Ладно, будь по-твоему. И эти слова для Егора слаще мёда. Ещё несколько дней назад Женя бы ему за такую наглость по шее надавал, а сегодня стойко терпит все его «гениальные» идеи. Хотя Егор готов поспорить, что у того опять брови сошлись к переносице. Это казалось забавным, но Егору всё время хотелось провести между ними пальцами, чтобы Женя смотрел на него не исподлобья. Эх, вот бы с ним нормально увидеться. И внезапная идея настигает Егора вновь.

Вы: Слушай, может это… прокатимся ещё разок?

Женя: По темени? Что ещё придумаешь?

Вы:

Ну Жень. Ну пожалуйста! Я ещё плохо езжу. А завтра хотелось бы поехать на пилораму самому.

Женя снова исчезает из сети, заставляя Егора нервно грызть уже подпиленные ногти. Что же он там такое делает, что постоянно исчезает?! За время, пока его нет, Егор успевает придумать себе невесть чего, а ещё послоняться по чердаку, от нечего делать прибирая раскиданные вещи. Женя: Ладно. Только будешь мне должен. А ещё сам придумывай, как выбраться из дома. А Егору большего и не нужно — одно лишь согласие, от которого внутри происходит настоящий взрыв. Тем более, что Женино «будешь мне должен» намекает, что это будет не последняя их встреча! И плевать ему становится на бабку, на её угрозы отправить его домой. В конце концов, он всегда может помириться с Русланом и напроситься к нему в гараж. Или в гараж Жени. Улыбка не сходит с его лица, когда он пишет ответ:

Вы:

Я обязательно придумаю.

И смысл жизни появляется снова.