Бесконечное лето

— Ну и что ты тут устроил? — хрипловатый голос врывается в сознание вместе с открывшейся дверью, и у Егора слабеют колени. Он понятия не имеет, что делать с последствиями выходок своего пьяного разума. Но Женя выглядит прекрасно. На нём чёрная рубашка и брюки, и Егор ещё не видел его в такой одежде, а теперь пускает слюни. — П-привет, — нервно здоровается он, словно они не виделись сегодня утром. Словно они не обнимались сегодня утром. — Что, больше сказать нечего? — усмехается Женя, медленно приближаясь к нему, будто дикая кошка. Егор сглатывает густую слюну, и та отдаёт привкусом виски. Чёрт, грёбаный виски. — Нечего, — вздыхает Егор, во все глаза глядя на то, как Женя встаёт прямо перед ним, и на секунду его рука дёргается к лицу Егора, но он опускает её. — А в переписке таким смелым был, — продолжает издеваться Женя, а потом громко цыкает, убирая волосы со лба. Егор не способен сфокусироваться на его словах, когда видит, как он красиво двигается, и это всего лишь волосы, что лезли ему в лицо, но, блять, Егору достаточно и такого, чтобы его торкнуло. Он невольно облизывает губы, но боится подойти ближе, хотя хочется. Боже, кто бы знал, как много ему хочется. — И что теперь? Поджал хвост? — спрашивает Женя спустя десяток секунд бесцельного сопения Егора. — Нет, — голос Егора, на удивление, твёрд. Как и его член. — Мои слова в силе. — Зато ты сам не в силе, — усмехается вдруг Женя, и Егор дует губы. — От тебя разит. — Это пустяк, — Егор вспыхивает и смущением, и злостью одновременно. В конце концов, он не говорить его сюда звал! — Пустяк? — Женя вдруг подходит к нему вплотную. — Пустяк… — он устало вздыхает, а затем поднимает на Егора серые, словно тучи, глаза. — А что ты в зале натворил, а? — тон звучит то ли обвиняюще, то ли обиженно, и Егор ещё ни разу не слышал такого от Жени. — Мешал людям смотреть концерт, устроив ржач со своими дружками, — на лице Жени отражается отвращение целой вселенной, и Егор не знает, что на это сказать. — Залез на идиота, выставляя себя не в лучшем свете. Хочешь, чтобы ещё больше слухов пошло? Они смотрят друг на друга в полной тишине, за исключением концерта вдали, и Егор кусает губы. Не тем они занимаются. Здесь никого нет, они наедине, так хули Женя его отчитывает? Телефон в кармане вибрирует всё новыми и новыми сообщениями, но Егору нет до них дела. — Ты как моя бабушка, — фыркает вдруг Егор, а затем, осмелев, тянет Женю на себя за рукав рубашки. — Я смотрю на вещи адекватно, — тот выдёргивает руку из захвата, и Егор раздражённо стонет, хватаясь за волосы, которые лезут в лицо, и заправляет их за уши. — Это меня и бесит, — взрывается он, хмурясь и отводя горящие зеленью глаза. — Я хочу тебя, Жень, — признаётся он, раз уж наобещал всякого в переписке. И эти слова даются легко только благодаря алкоголю, что ещё гуляет по венам. — Всего и полностью, со всеми тараканами. Женя рассматривает его без каких-либо эмоций, поджав губы. И Егору так надоело его напускное равнодушие, что выть охота. — Тараканы здесь только у тебя, — всё-таки подаёт голос Женя и, блять, лучше бы он молчал! Егора пронзает отчаянием. Неужели всё снова вернётся туда, с чего всё началось? Туда, к нему на чердак, когда Женя чинил ему проводку и отвергал его чувства? Пережить такое Егор не сможет — просто взорвётся. Вера в то, что Женя сломается, как-то медленно растворяется, и дышать становится тяжелее. Они не будут вместе. Не будут. Ну почему? — Пожалуйста… — шепчет он, чувствуя себя поставленным на колени без выбора. Становится плевать на границы, и Егор подскакивает к Жене, вцепляясь в рубашку у него на груди, словно иначе и вправду не выстоит на ногах. — Пожалуйста! — Егор, я не железный, — вздыхает Женя, пытаясь отодрать его руки, но у него не получается. Тогда он просто берёт его руки в свои, и Егор поддаётся, позволяя пальцам Жени сжать расслабившиеся ладони. — Я тоже, — и этот ответ отдаёт такой горечью, словно он сдуру лизнул руки после сбора одуванчиков. Женя на это не менее горько усмехается. Пальцы на руках Егора скользят к запястьям, лаская так трепетно, нежно, аккуратно. Словно боясь, и Егор тоже боится. Дышит через раз, наслаждаясь касанием подушечек, словно крыльев бабочки. Егор жалко тычется к нему, будто слепой котёнок, склоняет голову, прижимаясь лицом к его плечу, и всхлипывает от усталости. — Ты просто очень плохой мальчик, — шепчет Женя ему в волосы, прикасаясь к ним губами, а потом скользит ниже, к щеке, и у Егора перехватывает дыхание. — Так воспитай меня, — шепчет он в ответ, зажмурившись от того, как много чувств вызывают эти прикосновения. — А ты выдержишь? — Женя поднимает руку, зарываясь ею в волосы на его затылке, и по телу Егора пробегают мурашки. — От тебя — всё что угодно, — соглашается он, вдыхая уже знакомый травянистый запах, и так не хочется, чтобы это заканчивалось. — Тогда попроси, — удивляет его Женя, снова оставляя короткий поцелуй на его щеке, так близко к губам, что Егор едва сдерживается, чтобы не повернуться к нему и не впиться поцелуем. Просить слишком унизительно. Да и о чём просить? О ёбаном перевоспитании? Это злит. Это должно злить. Должно. Но остаётся только горечь. — П-пожалуйста, — выдаёт Егор сквозь зубы, словно это последнее, что может удержать Женю рядом. — Женя… пожалуйста, помоги мне исправиться. Женя снова ведёт губами вдоль его щеки, а затем отстраняется и заглядывает в глаза. Так проникновенно, что у Егора в который раз перехватывает дыхание. — В таком случае, мы сейчас пойдём домой, и ты извинишься перед бабушкой. Это спускает с небес. Падать оказывается так больно, что Егор неверяще отшатывается. Слова ощущаются хлёсткой пощёчиной, но лучше бы Женя и вправду его ударил. — Что?! — вспыхивает Егор, хотя едва слышит свой голос. Какая нахуй бабушка? Это издевательство? Женя просто... блять. — Нет, я хотел… — Знаю я, чего ты хотел, — прерывает его Женя и грустно улыбается. — Потому что я тоже хочу. Но Рая уже даже мне звонила, чтобы я тебя вразумил. Не успевает Егор вставить и слова, как дверь в туалет распахивается. — Блять, Егор, ты тут скончался, что ли? Сколько можно игнорить сообщения? — Руслан настроен максимально недобро, судя по агрессии, с которой он едва не выдрал дверную ручку. Но стоит ему увидеть Женю, как спесь внезапно улетучивается. — А вы тут чё делаете? — Писсуар делим, — рычит Егор, понимая, что грёбаный Руслан заявился ну блять вообще невовремя. Как и Женя начал гнать своё «пойдём домой». Какой домой? После всего, что между ними было? И всё? Вот так всё закончится? — Заебись, конечно, но там концерт уже к концу подойдёт, пока ты тут хернёй маешься. Кстати, привет, — Руслан подаёт Жене руку, и тот как-то заторможенно принимает её, пожимая. Взгляд Жени поднимается на Егора вместе с бровями, как бы спрашивая, что это за хуйня, а Егор во все глаза пялит на Руслана, что выглядит так невозмутимо, будто не он загонял недавно про то, какой же Женя плохой. Видимо, слова Егора отложились у него в памяти, и он пытается относиться к Жене лучше. От этого в груди отлегает, потому что одна ниточка связывается. Егор обязательно добьётся того, чтобы его друзья перестали воротить от Жени нос. — Да мне и без концерта неплохо, — запоздало отвечает Егор, пожав плечами. — Там слишком людно. А Женя мне таблетку от головы занёс, вискарём накрыло, ну ты понимаешь, — Егор закатывает глаза на самого себя, взмахнув в воздухе рукой, и Руслан хлопает его по плечу. — Ну ты чё такой хилый-то, Егоре, — усмехается он. — Там ведь ещё полный багажник добра. Егор смотрит на Женю, не отрываясь, в ожидании реакции. Но её нет. Он так хочет, чтобы Женя его остановил. Чтобы запретил пить, запретил уходить отсюда, забрал к себе, но всё, что Женя делает — это молча выходит за дверь. И Егору хочется бить стены кулаками. — Пойдём. Кажется, у тебя там был самогон? *** Ещё два стакана, и жизнь, вроде как, должна стать проще. Но она не становится. Егор успевает распластаться по капоту, пока Надя с Кристиной скидывают вещи в машину после концерта, и смотрит на закатное небо, чувствуя, как разрастается дыра в груди. Ёбаный Женя. Даже под градусом спасения от него нет, одна погибель. Егор всё крутит и крутит их разговор в плывущей голове, и даже признание Жени не скрашивает картины. Толку с признания, если ему всё равно ничего не светит? — Ну что, все готовы повеселиться? — с улыбкой спрашивает Надя, и галдёж в виде «да-а-а» не поддерживается только Егором. Он не хочет никому портить праздник, только вот сердцу не прикажешь. Это сердце хочет быть сейчас совсем не здесь, как бы он ни пытался убеждать себя в обратном. — Тогда пойдём, пока к Саше не начали клеиться всякие мудилы, — торопит их Валера, и из ДК уже слышна первая музыка. Это какой-то древний клубняк, который Егор даже не помнит, но он раздаётся так громко, что ему жаль живущих поблизости людей. — У нас, получается, только Егор без дамы сердца, — вдруг заявляет Руслан, приобнимая Надю. — Надо срочно это исправлять! Дискачи для этого и созданы! — Может, он сам решит? — мягко спрашивает Надя, стрельнув глазами в сторону Егора. — Да вы только посмотрите, какой он грустный. Сто процентов хочет кого-нибудь отпялить. — Руслан! — Надя бьёт его по плечу, и тот смеётся. Да уж. Руслан попал почти в точку. Только Егор хочет, чтобы отпялили его. — Я просто задумался, — подаёт голос Егор, отлепляясь от капота, и пошатывается. — Ну чё, идём? — Так только тебя и ждём, Егоре, — Руслан фыркает и ставит машину на сигналку. В руке у него рюкзак с горячительным, чтобы догоняться уже в ДК, и Егор рад, что у него есть возможность утопиться в спирте. Двери ДК распахнуты на полную. Холл заполонило молодёжью, извивающейся под музыку, и от того, какая она громкая, у Егора едва не закладывает уши. Танцевать ему уже не хочется. Всё хорошее настроение унёс с собой Женя, и развлекательная программа кажется просто мишурой. Мысли топят и топят Егора в непроглядной яме, и спасения ждать не приходится. Где он сейчас? Наверняка уехал домой, подальше от дрыгающихся пьяных тел. Думает ли он о Егоре? Жалеет ли, что обрубил очередную возможность? Руслан с Надей устраивают мастер-класс по жарким танцам. Они становятся в самый центр сегодняшнего танцпола, и Надя притирается к нему спиной, пока он обнимает её талию. Егор смотрит на них и, признаться, завидует. Они могут проявлять чувства на публике. Они в целом могут проявлять чувства и ничего им за это не будет. Его же чувства спускают в канаву. И мотивация медленно затухает. А может, её забивает ногами алкоголь — разбираться с этим не хочется. — Эй, красавчик, — обращаются явно к нему, бесцельно стоящему у стены, и Егор поднимает плывущий взгляд. Девушке приходится перекрикивать музыку, чтобы он услышал хоть что-то, и Егор невольно морщится от того, что делает она это ему в самое ухо: — Не хочешь потанцевать? Что? Егор хмурится. Танцевать с девчонкой?.. Ему хочется рассмеяться ей в лицо. Хочется тыкать пальцем и обвинять в сумасшествии. — Давай, — отвечает он, сам от себя не ожидая, и берёт её за руку. Маленькая ладонь так хорошо помещается в его, что это кажется гармоничным. Наверное, такой и должна была быть его жизнь? Милая девушка с чарующим голосом, что оставляла бы следы своей страсти ногтями на его спине. Наверное. Они выходят к центру танцпола, и Руслан, только завидев их, свистит, а вот Надя кажется опечаленной. И Егор знает, мать его, почему. Девушка выглядит, словно бестия. У неё рыжие длинные волосы и проколотый нос, а ещё одета она, словно женщина лёгкого поведения, но это, на удивление, её не портит. Егор кладёт руки на узкую талию, и, наверное, у парня его возраста должно встать даже с этого, а его член мертвее мёртвого. Эта загорелая кожа, безусловно, красива. Тонкие изящные запястья, что обвивают его шею, цацки на них, цепляющие кожу и пускающие по ней мурашки, тоже выглядят неплохо. И локоны, обрамляющие дерзкое личико. Только Егору это не нужно. Ему нужны крепкие мужские руки, что умело справляются с любой задачей и будут сжимать его до боли в рёбрах. Тонкие губы, что оставят на его коже следы страсти. И крепкий член в заднице, от которого он будет кричать, как в дешёвом порно. И всего этого она никак не сможет ему дать. Врубается «attention» в какой-то тупой клубной обработке, и Егор не понимает, что он здесь делает. Стены ДК плывут перед глазами разноцветными кругами от проектора, и тошнота подступает к горлу. Ему становится мерзко прикасаться к этой девушке. Мерзко от аромата её духов, и от бёдер, что притираются к его паху. — Прости, — кричит он ей на ухо, убирая её руки со своего тела, и отходит назад, едва не врезаясь в какого-то придурка. Она пытается его остановить, говорит что-то, но Егор ничего не слышит, только убирает её руки со своих, пытаясь уйти. ДК начинает кружиться перед глазами слипающимися телами, и Егору так плохо, как не было уже давно. Он снова прилепляется к стене и достаёт телефон в надежде на какое-то чудо. Но там только десяток непрочитанных от Руслана ещё с момента концерта. «Блять, я безнадёжен», — мысленно стонет Егор, и хотя бы думать он ещё может трезво. Тела бесконечной вереницей извиваются в танце, музыка бьёт по перепонкам до боли, а Егору хочется разреветься, как слабаку. Спрятаться на чердаке от всего мира и остаться наедине со своей болью. — Уёбок, ты что сделал с моей сестрой?! — прилетает ему прямо в лицо, и, подняв ошалевшие глаза от телефона, Егор видит перед собой Никиту, о чьём существовании успел позабыть. — Чего? — не врубает он, а потом видит заплаканную девчонку, с которой танцевал с пару минут назад. — Думаешь, городской, значит, всё можно? Руки распускать? А вот нихуя! — Никита рвётся в бой, но сестра пытается удержать его за руки. — Никит, не надо, ну он же бухой, — кричит она, как будто не пыталась это устроить специально. Но Егор видит злую ухмылку на её лице за спиной Никиты, и устало вздыхает. Видимо, задел её самооценку. Егору это не нужно. Чужая драма его не интересует, а уж то, почему эта сучка наврала — и подавно. Он просто хочет тишины и покоя. И чтобы мозолистые пальцы перебирали его волосы на рассвете. — Я ничего не делал, — открещивается он, и пытается уйти в сторону, но заплетающиеся ноги и рука на плече не дают этого сделать. И стоит ему снова повернуться, как мимо его лица пролетает кулак. Одним чудом ему удаётся увернуться, и натуральный ахуй отражается на вытянувшемся лице. — Ты ебанутый? Я сказал, что ничего не делал! Отъебись! — Егор отталкивает Никиту от себя, словно тот прокажённый, и медленно ползёт к выходу, неловко выворачиваясь из толпы людей. Злость в нём кипит раскалённой лавой, но усталость съедает её, не оставляя шансов. Наверное, ему стоило бы подраться, только это ему не поможет. Ему вообще уже ничего не поможет. На крыльце народу не меньше. Кучка подростков столпилась у выхода, чтобы покурить, и Егор морщится от тошнотворного запаха дыма. Господи, и он пытался курить эту дрянь? — Я не договорил! — кричит ему в спину Никита, вырвавшийся таки у сестры из рук. Егор даже не пытается остановиться. Он не знает, куда идёт, и тем более не знает, зачем, но ему нужно просто свалить отсюда подальше. — Я в рот ебал твои разговоры, веришь? — фыркает Егор едва ворочающимся языком, даже не поворачиваясь, и спотыкается на лестнице с крыльца, едва не падая. Блядские заплетающиеся ноги! Ёбаный самогон! — Думаешь, можно лапать всех без разбору? — Никита снова хватает его за плечо, пытаясь развернуть, но у Егора другое мнение — он всё-таки путается в ногах, и они оба падают с лестницы прямо на асфальт, и Егор громко стонет от свалившегося на него тела. Знал бы сраный Никита, что единственная женщина, которая есть в его жизни — это его мать, не был бы таким уверенным в своих высказываниях. — Твоя сестра пиздит, — рычит Егор, отталкивая рыжего уёбка с себя, и тот стонет от очередного падения. — Если бы я хотел полапать её, то сделал бы это не на людях. Это раз. Меня не интересуют девчонки. Это два. Так что если у твоей сестры нет… — Егор! — Руслан зовёт его так громко, что он услышал бы и на другой планете. — Он тебя ударил? Я счас его… — Не надо, бога ради, — Надя хватает Руслана за локоть, а Егор лежит в тотальном ахуе. Что он, блять, только что чуть не сказал? Что он вообще сказал? И как язык повернулся? Он же, нахуй, бухой! Хорошо, что Никита валяется и давится матами и, скорее всего, ни хрена не услышал. Зато подростки с крыльца косятся на них, явно заинтересованные потасовкой. — Этот мудак решил, что я лапал его сестру, — бормочет Егор, хватаясь за поданную Русланом руку. — Его сестру? — Руслан вдруг хохочет. — Да она сама кого хочешь отлапает по полной программе! — Руслан, ну не при людях же, — шипит Надя, явно не желая устраивать публичных разборок, и смотрит на Егора с каким-то печальным теплом в глазах. А Егора это заебало. Он и так знает, что у него проблемы. Никита с горем пополам поднимается с асфальта и покачивается на ногах. Он пытается вроде как снова броситься на Егора, видимо, торкает его с мысли о том, какой же он благородный, только стоит увидеть рядом Руслана, как напор куда-то испаряется. — Разберёмся позже, — обещает Никита, сплёвывая в его сторону, и спешно взбегает по ступеням, отправляясь обратно в ДК. Егор смотрит ему вслед безразличным взглядом и снова тянется, чтобы проверить телефон, но одёргивает себя. — Самогон ещё остался?