«Капкан для Принца»

Я выдохнул и проглотил ком в горле. Посмотрел в ответ в его глаза и понял, что именно нужно мне ответить: – Ты одного не просчитал… Немой вопрос застыл в холодных, расфокусированных его пьяных глазах. – Сегодня ты мне напомнил, а даже можно сказать, воскресил мою ненависть к тебе. Я никогда больше не дам тебе шанса быть со мной. Если ты меня запрешь в своём доме или тут, я каждую секунду, проведённую тут, буду мечтать наскучить тебе и уйти, буду стараться сбежать от тебя. Но больше терпеть я не собираюсь. Бей меня, насилуй. Ты зверь и мучитель. Но никакой искры, тепла и уж тем более любви ты от меня не получишь. – Как тебе такая перспектива от меня? Он медленно поднялся и швырнул стакан в стену. Тот со звоном разлетелся на куски. Лекс резко приблизился ко мне и навис надо мной. Я сжался, ожидая удара, даже приподнял руки, закрыл своё лицо. – Пусть бьёт, лучше физическая пытка, чем его психологические унижения и эмоциональные ужасы, что он со мной вытворяет. – Мышонок. Протянул он деланно нежно. –Посмотри на меня. Я поднял глаза. Медленно не разрывая зрительного контакта, он начал расстёгивать пояс своих брюк. У меня пересохло в горле, ладони вспотели. – Он не посмеет, ну нет! Он не станет.. Отчаянная мысль пульсирует в моей голове. – Мышонок ты смотришь на меня? Вот он я, смотри. Я хочу почувствовать твою ненависть ко мне. Ненависть – это тоже чувство, говорят иногда она перерастает в любовь. Я понял, что он собирается делать. От этого у меня сердце словно упало в пятки. Отчаянным зверем я бросился к двери, пытаясь уйти от его захвата, по пути задев вазу с искусственными цветами, послышался звон стекла. Сильно и быстро он схватил меня, я тут же был возвращен на диван. Одной рукой удерживая меня, другой он резко разорвал всё то, что осталось от футболки на мне. – Шшш, не брыкайся мой принц, ведь раньше тебе нравилось. И сейчас понравится. Я попытался сбросить его руку, но она словно была вылита из металла. Мои силы оказались слишком ничтожны. К тому же он резким хлопком по моим ушам, оглушил меня и не приятный звон, стал пульсировать в моей голове. Через минуту он уже был полностью обнажён. Он вдавил моё тело в диван, не давая возможности отодвинуться. Шепча мне пошлятину, он облизал моё ухо. – Ты знаешь, что умелым мальчикам доплачивают за такую игру в неприступность. А у тебя явный талант. Я закрыл глаза и стиснул зубы. Ненависть, отвращение охватило меня. Без особых усилий он преодолел сопротивление и завладел моим ртом, грубо проникая языком внутрь. Я делаю так чтобы он не смог насладиться этим и отчаянно борюсь. И после нескольких тщетных попыток, он перестал ломиться в мой рот. – Можно и без поцелуев. Одним движением он стал расстёгивать мои штаны. Я протестующе задёргал ногами. Он негромко засмеялся. – Не поверишь. После той ночи в интернате, всегда хотел довести начатое до конца. Лекс двумя движениями стянул с меня джинсы и следом трусы, перевернул меня на живот. Раздвинул мои ноги, оказавшись посередине, подтянул меня, словно безвольную куклу ближе к себе. Конечно он уже возбуждён, наклонившись к моей шее он смачно поцеловал её, и сильно облизывая кожу одновременно вошёл в меня. От вторжения я подался вперёд, не было смазки, прикосновение к плоти принесло резкую боль. Но ему под воздействием алкоголя было все равно, в отличии от меня. Острая боль заставила меня бороться, я попытался помешать ему, отодвинуть от себя. Но его руки удержали меня за бедра, полностью контролируя процесс, подстраивая тело под нужный ритм. – Как за минуту человек может измениться. Сначала клянётся в любви, а теперь как зверь трахает так, как в последний раз. Вот он, настоящий. Быстрая мысль посетила меня. Он в этот раз нисколько не щадил меня. Сила его движений стала нарастать, теперь он шумно дышит и время от времени покусывает шею, тянет очень сильно за мои волосы. От боли я застонал. В какой-то момент я чуть не потерял сознание. – Возбуждаешь. Прям не могу долго трахать тебя. Всё делаешь для того чтобы я кончил. Он прорычал мне это практически в ухо. Несмотря на это, Лекс не хотел приближаться к финалу. Он терзал и терзал меня, словно зверь, выпущенный на волю. Не выдержав боли, я зарыдал. В звенящей тишине слышу свои всхлипы и его стоны. Но он не обратил на мой плач никакого внимания. Перевернул и продолжил дальше. Теперь он сильно сжимал мои соски, бил ладошкой по моим яйцам. – Господи, за что он так со мной? Почему я заслужил всё это? На меня накатила тошнота и муть. – Если меня сейчас вырвет? Остановит это его или нет? Подумалось мне. А так в голове, кроме мыслей о боли, того, что я ощущаю, больше ничего и не оказалось. Спустя несколько мгновений он хрипло выдохнул. – Мой… И через пару судорожных толчков замер успокаиваясь. Наконец он устало лёг на меня. Я перевел взгляд в окно, огни теперь ярко горят в ночи. Слеза скатилась с щеки и упала на диванную подушку. Лекс закончил, и, пошатываясь, ушёл из комнаты. По всей видимости пошёл в гостиную спать. А я еще долго лежал, уставившись невидящим взглядом в окно, из которого на диван падает мягкий свет. Низ живота все сильнее стала охватывать тянущая боль. Шею, соски, яйца саднило. В горле застыл комок, но глаза остались сухими. Сложно сказать, сколько мне понадобилось времени, чтобы сползти с дивана. Покачиваясь, словно пьяный, я открыл дверь и медленно прошёл в ванную. Встав под душ, я вздрогнул от горячей воды, которая соприкоснулась с воспалённой кожей. Но делать холоднее горячие струи, не стал, потому что эта внешняя боль стала заглушать внутреннюю. – Мне хочется плакать, но слезы походу закончились, их просто больше нет. Я опустился на колени и тихо завыл. – Как же погано всё это. И как, я мог поверить ему, что он изменился? Он стал только хуже… – Я не могу так жить. – Сейчас было ощущение, что время вернулось назад и тут в углу сидит шестнадцатилетний школьник. А тело болит в разы меньше, чем после той "темной», но чувство безысходности и безвыходности, вернулось в стократном размере. Произошло то, чего я, прошёл, боялся и избегал. То, от чего хотел спрятаться. Но тогда я был другим. Возможно я был – эмоционально и психологически чистым, и из-за этого более сильным скорее всего. Прошло всего несколько месяцев, как я с ним. А уже так изменился, так потерял себя. Вот теперь я заплакал, сильно с надрывом. Я обнял колени и впился зубами в кожу, но боли не последовало. Словно все тело онемело, и уже не могло ничего чувствовать. Придерживаясь за влажную стену, я встал. С длинных волос капает вода, смешиваясь с солёными каплями, текущими из моих глаз. – Зная, чем всё закончится, лучше бы он тогда изнасиловал меня, еще в школе. Сказал я шёпотом. Я с остервенением смывал с себя грязь и липкие следы его прикосновений. Натирал мочалкой до крови своё тело. – Хочу смыть всё. Отпечатки его пальцев. Прикосновения. Смогу ли я, когда-нибудь избавиться от этого? Невозможно очистить душу. Тело можно, душу нет. Залечить разве что со временем. Мне кажется, что оно – лучший лекарь, но всё-таки не каждую душевную рану время способно исцелить. Я думаю оно может лишь уменьшить боль, сделав её более переносимой. Проговаривал себе, еле тихо. Я встал напротив размытого отражения в запотевшем зеркале. Мысли вяло сменяют одна другую, но не задерживаются в голове. Перед глазами всплывают осколки воспоминаний. – Кажется душ пошёл мне на пользу. Но внутри всё как будто умерло. И я не знаю, стану ли я сам собой? Смогу ли я вернуться из небытия из той пропасти? – Я всё больше погружаюсь в темноту и единственный выход, это наконец-то встретится с теми огнями ночного города, которые так и мерцают у моих ног. Они будто ждали меня всё это время. Говорю уже громко, ведь никто не услышит. Потому что, я стою на краю крыши, смотрю вниз. Волосы треплет ветер и смертельно холодно. Ладони настолько замёрзли, что невозможно пошевелить пальцами. На душе давящее чувство безразличия и сильного опустошения, слезы катятся, влагой покрывая моё лицо. Когда-то меня спас прекрасный принц, я свалился на его балкон. От этого воспоминания я улыбнулся сквозь слёзы. – Ох Вадик. Мой Васутон. А ведь ты так и не купил ту квартиру. Да только этот самый дом остался и до сих пор вход на крышу открыт. Проговорил я еле слышно. – Я…Просто так больше не могу. Я всё испортил, прости меня. Невольно я замечаю, что рядом кто–то есть, я слышу его шёпот, но не могу разобрать смысла слов. Пытаюсь повернуть к нему лицо, но не могу, глаза прикованы к огням, мерцающим вдалеке. Наконец, я разбираю шёпот, и узнаю голос того, кто ну никак не может быть здесь сейчас – Вадика. Он обращается ко мне. – Вовочка…Ты не прыгнешь… Я тебе не позволю… Боль в груди становится мучительной, закрываю глаза и делаю шаг навстречу далёким огням. Утром Лекс открыл дверь в комнату и не сильный запах кофе, проник в неё. Я поднял свою голову и посмотрел на него. Он стоит собранный, спокойный и сильный. А в глазах – огорчение. Глядит на меня лежавшего, в кровати с разбитой губой, с синими кругами под глазами. – Вчера на крыше, со мной был, не Вадик. К сожалению. Эта мысль частично пульсировала у меня в голове всё оставшуюся ночь. – Кажется, теперь у меня есть оружие, для его уничтожения. Я стал отражением его любви. Пусть теперь смотрит во что он превратил меня. Пусть каждый синяк, царапина на моем теле подтвердит его безумство. Его жестокость. Но если честно, я не уверен, что он до конца понимает всё это. Вряд ли он осознаёт, что делает со мной? Да, блять! Пусть катится ко всем чертям. К его невесте, к модельным давалкам, к кому угодно. Пусть оставит меня, забудет навсегда. Хочу, чтобы он сделал себе лоботомию в том участке мозга, которая отвечает за воспоминания о нашей связи. Я желаю ему смерти. Конечно, я все это прокрутил в голове, ни слова не сказав. – Я думаю, что завтра мы уедем, мышонок. Начнём с нуля. Я все искуплю, залечу тебе все твои ранки, твоё сердечко. Я тебе такое подарю, не поверишь. Я всё улажу с невестой и её семьёй, об этом даже не стоит беспокоиться. Движение. Лекс рядом, прижимает к себе, целует, я не сопротивляюсь. У меня нет ни сил, ни желания, что-либо делать. – Мой принц, солнце моё, я знаю, я сволочь, но прошу…Найди силы. Не надо меня ни понимать, ни оправдывать. Ничего не надо. Просто дай мне шанс всё исправить. Ты не пожалеешь. Вова, я сделаю всё, что в моих силах, просто дай возможность попытаться снова. Будь со мной. Голос, у него какой-то надломленный, хриплый. – Это всё водка. Это блядь грёбанный алкоголь. – Знал бы он сколько раз мне приходилось выслушивать подобные слова, не рискнул бы их повторить. Хотя постой! Он же знает, про мою мать. А значит снова пустые его слова в никуда. Подумал я, находясь в его объятиях. И ничего ему не сказав. – Вова, любимый мой, прости меня. А затем он встал передо мной на колени. Уткнулся лбом в мои ноги. – Это именно то, что ты видишь. Я на коленях перед тобой. Безрассудный, просто ненормальный я, но такой, какой есть, я правда постараюсь теперь измениться. Других слов у меня нет. – Я же тебя безумно люблю. Когда увидел, подумал, что ты такой светлый, чистый человечек...Мой луч в конце моего тёмного туннеля…Яркий свет моей паршивой, неправильной жизни. Виноватая его улыбка сменилась сиянием его синих глаз. – Он с кем сейчас говорит? Он убеждает себя или меня? От этого нервная улыбка появилась у меня на губах. – Накрыло меня тобой, Вова. Что я могу поделать? Скажи, что мне сделать, куда отвезти тебя? Хочешь макбук, для учёбы или просто так? Я хотел тебе на нашу годовщину подарить что-то такое, полезное. Подарю сегодня. – Макбук? Он вот сейчас серьёзно? От этого мне стало смешно, и я расхохотался, но мне стало очень болезненно внизу живота и голова моя, чуть от этого не лопнуло. Смех тут же прошёл. – Знаешь, чего я хочу? Я отодвинулся от него и посмотрел в его непонимающие глаза. Он кивнул и его брови подлетели вверх. – Отпусти меня, пожалуйста. Я хочу уйти. Я улыбнулся, и слеза сама покатилась по щеке. Забавно осознавать, но ничего внутри у меня не дрогнуло от его слов. Прежний я задохнулся бы, наверное, от эмоций. Нынешнему мне абсолютно плевать. Я бы даже денег от него взял, если бы он их предложил за мой уход, только пусть отпустит. – Хочешь на свежий воздух? – осторожно спросил Лекс. – Вова, мы поедем в любой ресторан. Любой город, курорт. Только скажи. – Нет Саша. Я больше не хочу быть с тобой, находиться рядом, гулять. Нагулялся. Я спокойно выдержал его взгляд, затравленный, виноватый. – Отпусти меня, – проговорил я спокойно, настолько твёрдо, что сам удивился. – Нет! Его глаза снова начали стекленеть, наливаясь привычной агрессией. – Ты никуда не уйдёшь! Я задрожал. – Противно. Тошнит от того, что у меня язык не поворачивается назвать любовью. На него страшно смотреть. Безумие поглощает его сознание. Он болен, а считает, что любит. Только мне больше ни страшно и ни жалко, не себя, ни его. Вот оно – безразличие. Подумал, просто смотря на его лицо, руки. Он же выдал: – Я тебя не отпущу. Никогда! – Да кем же надо быть, чтобы творить такое? Как он, после всего может предлагать мне остаться? До чего надо дойти? Кем надо быть? Я выдохнул и снова просто подумал, не сказав ни слова. Наконец–то парень развернулся и подошёл к моему шкафу. – Почему, Вов? Я схожу по тебе с ума, а всё что мне остаётся это заставлять тебя меня любить? Вытянул футболку светлую, штаны обычные тёмно-синие, порылся и достал носки с другой полки и трусы. Всё это предназначается мне. Ведь сейчас я полностью голый. Вчера, он вернул меня домой. Ухватил за руку и вытянул с обрыва. Я не сопротивлялся. Помню, что он нёс меня на руках и раза два мы чуть не упали. Но он донёс, раздел, помыл меня под тёплым душем и уложил спать. Смотря на него сейчас, быстро понимаю, что он хочет одеть меня. Я внутренне сжался, зная его непредсказуемость. Но он мягко притянул меня к себе, вытягивая из–под одеяла. Игнорируя слабый протест, он легко увлёк меня за собой. Начал одевать. Я дёрнулся, желая столкнуть руку, но она сжалась клещами. Да и боль во всём теле и голове, преобладает надо мной. Мне не хорошо, как физически, так и морально. Парень по–хозяйски одевает, поправляет. – Он приводит своё игрушку в приличный внешний вид. Я молчу и отрешённо смотрю в сторону. – Вова, – Лекс наклонился к самому уху, выдыхая слова. – Не сопротивляйся, мне, – очень серьёзно попросил он. – Не надо. Парень без видимых усилий поднял меня на руки и вынес в коридор, оттуда отнёс на кухню. – Ты поешь, и мы поедем в город. Я тебе все куплю. Все что захочешь. Он поставил передо мной омлет. При виде еды ощутились не приятные моменты в желудке, стало мутить. – Если хочешь знать, я не хотел жениться. Но так нужно, и этот факт никак не изменит наши с тобой отношения. Катерина мой партнёр по бизнесу. Она из другого мира, он не для тебя. Ты слишком светлый для него. У нас будет свой мир. Своя история. Своя семья. Лавина слов. Он обрушивает на меня фразу за фразой. – Ты нужен мне…Я хочу быть с тобой. Всё бы отдал, чтобы отмотать время назад. Он прильнул ко мне, шепча слова прямо в губы: – Ты все, что есть у меня. Ты только мой. Я заметил, что в его глазах всегда решительных и твёрдых сейчас пульсирует боль, словно кто–то изнутри потушил то голубое пламя. – Я знаю, что ты не согласен. И понимаю, что для тебя это просто слова. Произнеся это, он замер, прижавшись лбом к моему лбу. Тепло его дыхания обволакивает меня. Он сам притянул мою ладонь к своей щеке и накрыл собственной. – Все что я вчера говорил, так я пытался уйти от чувства вины перед тобой. Сможешь понять, всё у нас с тобой будет хорошо, а не сможешь…Всё равно будет всё хорошо. У нас с тобой два пути, а результат один. От этого меня снова стал разбирать смех, я улыбнулся и отвернул голову, чтобы он не видел, что ещё не много и я зальюсь нервным смехом, ну или просто начнётся истерика. – Кем он себя считает в этот момент? Хозяином жизни? Вершителем моей судьбы? Он никогда им не станет. Это нелюбовь. Всё что угодно, желание, похоть, унижение. Моя же слабость перед ним – это страх. А значит, у меня есть шанс вырваться из всего этого. Шанс суметь преодолеть это, ведь сейчас мне уже всё равно, и я его больше не боюсь. Тут сильный импульс в животе, переключает на себя, все мои мысли. Я понимаю, что голова стала плохо соображать, появились блики перед глазами и всё стало расплываться. – Лекс, мне не хорошо. Попытавшись встать, я почувствовал, как сильный спазм пронзил моё тело, и я не смог выпрямиться. Слышу какие-то слова Лекса, но не понимаю, что он говорит. Всё меркнет.