A Life, Redux

Его жена, лишившая его дара речи, была слишком довольна собой и Деймон позволил ей спокойно насладиться своим достижением, потому что ему нужно было подумать, успокоить свои бушующие мысли. Ему нужно было... Ему нужно было навестить Эймму и Дейллу. Он должен был увидеть их - дракона и ребенка, увидеть их и понять, что он ошибся доверившись сну.  Это была не загробная жизнь - как он думал сначала. Не драконий сон - как он пришел к убеждению позже. Никакого предчувствия или видения будущего - всего лишь сон, созданный его собственным разумом, его собственными страхами, надеждами и извращенным воображением. Не имело значения, то что у него вообще не было желания увидеться с братом, уж точно не после ужасного осознания того, что он все испортил своими собственными заблуждениями. Не всё, напомнил он себе, когда его взгляд упал на Гейль, которая с широко распахнутыми глазами возбужденно болтала о драконе Эйммы, его вылуплении и ребенке, с сияющей широкой улыбкой на лице. Не всё, потому что Гейль и Деймон, безусловно, были в лучшем положении из-за тех действий, которые он предпринял после сна, который явно не был драконьим сном. Ничего хорошего не вышло бы из его женитьбы на Рее Ройс - он был уверен в этом еще до сна. Сон просто сделал его абсолютно уверенным и отчаянным в желании сбежать любой ценой. Без сна он бы не поговорил с Гейль. Без сна он бы не сказал ей, что она умрет если не поможет ему и не выйдет за него замуж. Возможно, именно поэтому его разум создал этот сон, а не для того, чтобы показать ему ужасное, ужасное будущее. Он еще до этого знал, что брак с Реей Ройс плохо закончится и это имело бы для него последствия. После сна он уверился, что их всех ждет что-то худшее, и стал более отчаянно пытаться сбежать и не тратить зря годы, проведенные в мучительном союзе с Реей Ройс. Он искренне верил в то что сможет управлять Гейль. Не то что Реей Ройс. Если месяцы, на протяжении которых они были женаты, что-то и доказали, так это то, что он был дураком, и до сих пор остаётся дураком. Не было никакой возможности управлять Гейль, уж точно не у него, не с ней такой... неопытной и восторженной во всем, временами неправильно понимающей ситуацию. Но до сих пор они достаточно хорошо справлялись вместе, также был Гаэлитокс, и в недалеком будущем у них появится ребенок, и их отношения станут ещё лучше - в этом он был уверен. И Городская стража. Сон мог разрушить отношения с его семьей за пределами Гейль, но так же была Городская стража. Он знал, что может изменить ситуацию внутри нее - он уже ее менял. Итак, у него будет Гейль, их ребенок и их драконы, которые составят ему компанию, и Городская стража, для того чтобы занять его, и только благодаря этому он будет намного, намного счастливее, чем во сне. И судьба Гейль будет намного лучше по сравнению с тем какие планы стоила ее мать на ее будущее. Также, вероятно, многим стражам стало бы гораздо лучше, если бы их жалование было повышено. И горожане. Горожане также будут в большей безопасности и, вероятно, счастливее. По правде говоря, хуже будет только семье Деймона, в основном его брату. Даже жизнь Эйммы станет лучше когда у нее появился собственный дракон. Он не мог заставить себя сочувствовать своему брату - не после того яда, который тот на него выплеснул. Нет, Визерис более чем приветствовал хождение с надутыми губами, угрюмость и страдания на показ. Если же у Визериса не было ничего значимого чем он мог наполнить свою жизнь, если обида на Деймона была всем, чего он хотел - это было его прерогативой. Да он уже устал скручиваться в узлы, только ради того чтобы брат заметил его и полюбил. Гейль заботилась о нем таком, какой он есть - так же как и должен был заботиться его брат. Его жена прервала свою болтовню, задумавшись, ее брови сошлись вместе и нахмурились. — Как ты думаешь - отец пошлет тебя на Драконий Камень за другим яйцом? Деймон пожал плечами, притворяясь, что ему все равно. — Полагаю, да. Он послал меня за яйцом для ребенка, а теперь она все равно осталась без яйца. По правде говоря, у него были некоторые сомнения, был ли он подходящим человеком для этого. Он считал, что желтое яйцо, которое он выбрал для Рейниры - это Сиракс, но если вместо этого оно вылупилось для Эйммы, невозможно было сказать, как назовут этого дракона, и неизвестно, была ли это вообще самка. Неизвестно, сможет ли он подобрать второе яйцо, которое вылупится вовремя. Гейль с улыбкой поднялась со своего места и села к нему на колени, обхватив руками его шею и лениво поглаживая его затылок. — Нам следует навестить их. Повидать Эймму и Дейллу, а затем вместе отправиться на Драконий Камень, чтобы найти подходящее яйцо для Дейллы. Разве это не было бы здорово? Только мы вдвоем с нашими драконами в нашей бухте на Драконьем Камне. Легкая улыбка тронула его губы. — Напомнить тебе, что драконьи яйца там не хранятся, жена? Они находятся в инкубатории, который нам предстоит посетить. —  Не то чтобы он был против, но символический протест нужно было подать, чтобы она не подумала, что он слишком нетерпелив.  И хотя ему действительно следовало бы сходить к своей невестке и ее новой дочери, - это действительно было нужно, все же он был далек от желания это сделать. — Или мы могли бы остаться здесь, в нашей постели или в нашей бухте, и развлекаться самостоятельно, не беспокоясь ни о чем и ни о ком за пределами наших покоев. Она была искушена. Он видел по ее глазам, что она была искушена, и поэтому он просунул руку под ткань ее халата и провел ею вверх по ее бедру, а затем вверх по ее боку, кончики его пальцев дразнили ее ребра и грудь легкими, как перышко, прикосновениями. — Деймон, — выдохнула она ему в ухо, и на его лице появилась ухмылка, когда он повернул голову, чтобы поцеловать ее, и она растаяла в его объятиях. Когда их губы разъединились, для того чтобы сделать вдох, она тихо вздохнула. — Я не должна позволять тебе делать это со мной.  Он отстранился, обидевшись. Что... она чувствовала себя вынужденной? — Позволять мне? Нужно ли напоминать тебе, о том что это ты сама сегодня утром оседлала дракона? И что это ты сама сейчас пришла посидеть у меня на коленях? Так что же ты не должна мне позволять делать? Гейль снова вздохнула и нежно погладила его по щеке, глядя на него мечтательными глазами. — Это. Позволять тебе свести меня с ума несколькими прикосновениями. Его брови сошлись на переносице в хмуром выражении, потому что, по его образовавшемуся мнению, не было ни одной веской причины, по которой она не могла бы позволить ему сделать с ней именно это, и он напомнил ей об этом довольно сухим тоном. — Мы женаты. Ты, безусловно, должна позволять мне делать это. И если бы я не смог этого сделать - я был бы для тебя плохим мужем. Она закатила глаза и провела по его лбу большим пальцем. — Вчера я достаточно ясно убедилась в том, что принес мне ты, будучи таким хорошим мужем, и мне приходит в голову, что мне не следовало быть столь податливой к твоим ухаживаниям. Его нахмуренное выражение лица стало еще глубже, несмотря на ее попытки сгладить его. — Ребенок? Ты хотела ребенка. Она хотела ребенка больше, чем он, раньше, чем он. — Родильное ложе. И боль. Невыносимое количество боли. Что ж, это была необходимая часть для получения ребенка, каким бы ужасающим это ни было, но это вряд ли оправдывало ее сомнения по поводу его внимания сейчас. — Но... Какое это имеет отношение к чему-либо? Не позволяя себе наслаждаться трахом сейчас, ты не сделаешь себя менее беременной. Это не послужит ничему хорошему, кроме как сделает нас обоих несчастными. Ее руки оторвались от его лица, и она нахмурившись попыталась отстраниться, но его руки удержали ее на месте. — Тебе обязательно использовать такой грубый язык? Деймон рассмеялся. — Да, я должен. И знаешь почему? Потому что он все еще заставляет тебя извиваться от дискомфорта, когда я использую его вне траха с тобой. Ее лицо залилось краской, и он наблюдал за ней с немалым интересом. Они занимались этим уже много месяцев, и она все еще краснела, когда поднималась эта тема. Как это вообще возможно? Она отказалась от попыток отстраниться и вместо этого приблизила свое лицо совсем близко к его лицу, хмурое выражение исказило ее черты. Если подумать, румянец мог быть от гнева, а не от смущения. — Ты используешь это, чтобы отвлечь меня! Ты хочешь, чтобы я сосредоточилась на этом. Ты хочешь, чтобы я злилась на тебя. Он невинно моргнул, глядя на нее, а она зашипела на него, словно разъяренная кошка.  — Фу! Ты не можешь просто поддержать меня? Утешить? Мне страшно! Тебе обязательно постоянно меня раздражать и отвлекать? — Да, я должен это делать. Чему послужит мое утешение? Это не поможет развеять твои страхи, а страхи отравляют ребенка сильнее, чем гнев. И пока твои страхи калечат и неизменны, твой гнев вспыхивает и быстро угасает. Так что, да, я должен быть скорее раздражающим, чем приятным. Это для твоего же блага. Она издала странную смесь смешка и нытья и спрятала лицо у него на шее. — Ты ужасен. Просто ужасен. Деймон согласно промычал. — Боюсь, уже слишком поздно пересматривать свои плохие решения. Теперь ты застряла со мной. Гейль замурлыкала и потерлась носом о его горло. — Полагаю, это хорошо, что тогда я не нахожу их слишком плохими. Но сегодня мы увидим Эймму и малышку. Просто чтобы ты знал - тебе не удалось отвлечь меня и от этого. Он тяжело вздохнул и устремил взгляд в потолок. — Я думал, ты должна быть податливой. Ее палец лениво провел по его горлу, дыхание дразняще коснулось его кожи, снова зажигая огонь в его крови. — Я податлива... Любая другая уже задушила бы тебя во сне. Она поднялась на ноги. — Ты уже закончил есть? Если да, то тебе действительно стоит одеться, чтобы мы могли пойти. Он закрыл глаза со стоном. Она была неумолима. Он создал монстра.   Гейль почти протащил его через дверь спальни их невестки и как только Эймма их увидела сияющая улыбка на ее лице заменила глубокую хмурость, которая была на нем всего несколько мгновений назад. — Дорогая невестка, надеюсь, ты смогла хорошо отдохнуть. Деймон молча кивнул, едва веря, что видит свою невестку такой - ярко улыбающуюся, светящуюся от счастья. — Я так счастлива, что мое заключение закончилось. Мой отец и братья уже были здесь и говорили со мной о том, чтобы отправиться с ними в Долину, когда они будут готовы вернутся туда. Ты знала, что было нападение на Кровавые Врата? Успешное нападение, и никто мне об этом не сказал! Даже ты. Эймма бросила обвиняющий взгляд и надула губы на Гейль, а губы Деймона дрогнули, и он ответил на обвинение небрежным пожатием плеч. — Должен признать, я и сам не знал. Мне наплевать, что происходит в чертовой Долине, и, думаю - Гейль тоже. Его жена бросила на него сердитый взгляд, а затем смягчила его, обратив его на Эймму. — Мне жаль, но я тоже не знала. Эймма тяжело вздохнула и похлопала по месту на кровати, которое быстро заняла Гейль, с улыбкой сжав ее руки в своих руках. — Тогда ты прощена. Деймон закатил глаза, увидев необычную дружбу между ними двумя. В то время как его отношения с братом ухудшились до неузнаваемости, эти двое стали верными друзьями. — Где Дейлла? Деймон так хотел ее увидеть. Лениво размышляя о коварстве женщин он поморщился, не потрудившись скрыть это, поскольку эти двое были так поглощены друг другом. Ей пришлось тащить его сюда, она прекрасно знала, что он не заинтересован в том, чтобы увидеть свою племянницу. Эймма по прежнему улыбалась, когда отвечала. — Ее отнесли в детскую, но я приказала принести ее как раз перед тем как вы пришли, так что она скоро будет здесь. О, она такая милая малышка, самая красивая малышка, я уверена. Деймон приятно промычал, поскольку в его мнении явно не нуждались, да и сказать по этому поводу ему все равно было нечего. Он никогда не видел младенца и намеревался держаться от него как можно дальше, поэтому, когда дверь начала открываться, для того чтобы няня смогла войти с новым младенцем - он отступил как можно дальше от нее в другой конец комнаты, что конечно же заметила его жена, но вот его невестка была в блаженном неведении, поскольку ее лицо просветлело еще больше при виде ребенка. — О, Деймон, ты, должно быть, просто умираешь от желания взять ее на руки. — Он собирался задушить Гейль. — Я проживу и без этого, уверяю тебя. — Напряженная улыбка, которую он был вынужден ей подарить, говорила о многом, но Эймма была слепа ко всему, кроме радости материнства, и сразу же приказала няне передать ему на руки ребенка, при этом гордо улыбаясь. — Ну, разве она не самая красивая малышка, которую ты когда-либо видел? Он молча моргнул, глядя на младенца, и подумал о том, сколько малышей он видел в своей жизни, если не обращать внимания на свои заблуждения от сна. Их было немного, только этот и его мертвый брат. Он разглядывал ребенка, критически исследуя его черты, пытаясь определить, похожи ли они на сон. — Она действительно похожа на милую малышку. — Наконец смог сказать он. Она казалась почти такой же, подумал он, но, вероятно, ее нынешний вид повлиял на туманные воспоминания времени, которое было показано во сне. Нос-пуговка и маленькие губы казались немного знакомыми, но они были родственниками, и он, вероятно, видел их раньше у кого-то еще, поэтому он отбросил эту мысль и передал ее матери с облегченной улыбкой. Когда Эймма прижала младенца к своей груди и заворковала с ней, нежно поглаживая ее по щеке - улыбка померкла на его губах, потому что одеяло зашевелилось, и из-под него высунулась чешуйчатая головка, которая тоже зарылась ей в руки. Синяя чешуйчатая голова. С бронзовым гребнем. Что за... Как? Это... Это был синий дракон. И не просто какой-то синий дракон. Тессарион. Синий дракон не должен был вылупиться из жёлтого яйца. Никак. Это было не возможно. Это не могло быть возможно. Он уставился на дракона, его замешательство сменилось осознанием, а затем - гневом, нет, яростью. Деймон не помнил, как развернулся на каблуках и вышел из покоев, но, он должно быть, сделал это, потому что следующее, что запечатлел его беспокойный разум, было то, как он промчался мимо удивленного рыцаря Королевской гвардии и захлопнул перед его носом дверь в солярий деда. — Где, черт возьми, яйцо?! Король, казалось, был невозмутим, как всегда, и отвечал ровно, и Деймону захотелось разорвать его на части. — Именно в том месте где я и хотел чтобы оно было. — Что, черт возьми, это вообще должно значить?! Ты послал меня на Драконий Камень за яйцом для Рейниры, чтобы положить его в ее колыбель, но его там нет! — Яйцо вылупилось, Деймон. — Это был голос его отца и если бы он не заговорил, Деймон так и не заметил бы его, настолько он был сосредоточен на своем деде. — Нет. Это было не то яйцо, которое я привез с Драконьего Камня для своей племянницы. — Ответ был рычащим, и его взгляд не отрывался от спокойного короля. — Это правда, но я полагаю, что никогда не говорил, что оно предназначалось для твоей племянницы, не так ли? Деймон уставился на него. — Что ты...? — Я только сказал, что хочу одно, дабы иметь возможность подарить его моей любимой правнучке. И если я правильно помню - на тот момент у меня была только одна. Когда он положил руки на разделяющий их стол и наклонил лицо так, чтобы зашипеть на своего деда, глаза которого в тот момент были широко раскрыты и невинны, но он ни капельки им не доверял. — Мы оба знаем, что ты знал, что у тебя будет еще одна. Мы оба знаем, для кого ты хотел, чтобы я поверил, это яйцо. Ни капли вины, ни сожаления, ничего, кроме моря спокойствия, не было во взгляде деда. — Меня вряд ли можно винить за то, что ты делаешь предположения. У меня была только одна правнучка в то время, и не было никаких оснований полагать, что я говорил о ком-то, кроме нее. Деймон отшатнулся в шоке. — Предположения. Ты…! — Он схватил себя за волосы, отчаянно дернув их. — Какого хрена ты вообще творишь?! Зачем? Взгляд короля стал сострадательным, а голос чуть теплее. — Мое внимание было обращено на то, что, если оставить их на произвол судьбы, дела пойдут на самотек. Мой долг как короля — позаботиться о том, чтобы этого не произошло, и поэтому я меняю ситуацию. — Но… Ты уже изменил ситуацию. Важные вещи. Почему это? Почему что-то такое… —Но Сиракс тоже была важна. Сиракс была драконом королевы, драконом от которого произошли драконьи яйца ее собственных сыновей. Он стоял и тупо моргал, глядя на короля, пытаясь во всем этом разобраться. Яйцо подменили. Может быть, это имя тоже было его заслугой? Был ли этот сон все-таки драконьим сном? Когда его отец положил теплую руку ему на плечо, он посмотрел на него совершенно потерянно. Яйцо подменили, а у его племянницы украли дракона. Если имя… У нее также украли имя. И во всем этом была его вина. Это он отнял у нее и имя, и дракона. Он. Деймон был так ранен, так зол, так злобен, когда рассказал королю о будущем, которое он видел во сне... Он хотел, чтобы его дедушка почувствовал ту боль, которую его действия в будущем причинят его семье, и рассказал ему все, что знал. Он сделал это таким способом, который смог причинить глубочайшую боль его деду, наслаждаясь теми мучениями, которые ясно были видны на его лице. Он сказал ему правду, но не подумал о том, как такой поступок может навредить будущему его племянницы. Он нарисовал ужасное будущее в худшем свете, и его племяннице пришлось расплачиваться за это.