A Life, Redux

Глаза Гейль сияли от энтузиазма заставляя Деймона посмотреть на нее настороженно и с внезапно возникшей тревогой. Для такого энтузиазма не было никакой веской причины, но все же она практически светилась от него, когда присоединилась к нему на кровати. — Я думаю, нам нужно помочь Эймме, — на мгновение ее лицо нахмурилось и его исказила недовольная гримаса. — Точнее это тебе нужно ей помочь. Он закрыл глаза, молясь всем Четырнадцати, Древним Богам, даже чертовой Семерке, в надежде на то что этот разговор шел не туда, куда как предполагалось он должен пойти. — Нет. — Это… Разве это не наш… долг? Убедиться, что Эймме… хорошо? Деймон твердо повторил: — Нет. Впрочем он мог бы даже и не говорить это. — Я тут подумала…— О, он скорее сомневался в этом. — Ты сказал… Ты хотел отвести меня в бордель. Ты сказал, что это будет познавательно. Что это гораздо лучше, чем септы, которые обучают девиц - рассказывают им что к чему, и… ну, ты понимаешь. Он едва мог поверить своим ушам. С одной стороны, это было намного лучше, чем то, чего он боялся. С другой… — Эймма не девица. Она замужем уже четыре года. Она знает что к чему. Выражение лица Гейль помрачнело. — Полагаю, это действительно так. Но как насчет всего остального? Она не знала, что это может быть… приятно. И Визерис, вероятно, тоже не знает. Разве... Разве это не... Я знаю, что сейчас у вас двоих отношения далеки от дружеских, но, конечно, ради Эйммы... им обоим явно не помешало бы некоторое... образование. Деймон долго смотрел на жену и не мог поверить в то что она сейчас говорит. — Нет. — Ну, если не ты, то остаётся только бордель, не так ли? — Нет. Визерис тоже прекрасно знает что к чему. — Я бы сказала - недостаточно хорошо. Совсем нет. Деймону хотелось бы заткнуть уши руками, хотелось бы спрятаться под подушкой и одеялом - не слышать ничего из этого, но гордость не позволяла ему проявить такую слабость. Иногда он ненавидел свою проклятую гордость. — Визерис знает, уверяю тебя. Он глубоко вздохнул и покачал головой. — Я же говорил... Есть те, кому все равно, приятно ли другой стороне. Может быть, ему просто все равно. — Это было гораздо больше мыслей, чем он когда-либо желал бы посвятить супружескому ложу своего брата, и он не хотел думать об этом мгновением больше. Не тогда, когда он вспомнил о многих родах и последующих за ними разочарованиях, а также о его следующем гораздо более продолжительном браке. Что-то, чему он отказывался дать название, терзало его изнутри. — Но Эймма... Если бы она знала... Деймон встал с кровати, отчаянно желая уйти от своей ноющей жены. — О, какое это имеет значение? Что изменит наличие этих знаний? В ответ на его вопрос последовала тишина, и когда его челюсть сжалась и заболела, - горькое удовлетворение наполнило его. — Что ты имеешь в виду? Конечно, это бы изменило...— Голос Гейль был потерянным и жалобным. — Как? — Она бы знала, что бояться нечего. Она бы знала, что и в супружеской постели ей может быть хорошо. Руки Деймона оказались в его волосах, пальцы запутались в них, и он отчаянно, отчаянно боролся с желанием их дернуть. — Она не может. Разве ты не видишь? Визерис знает. Он всегда знал. И он сделал то, что сделал. Ничего не изменит если Эймма также будет все это знать. — Определенно не в лучшую сторону. Если уж на то пошло, это было похоже на то, что все стало бы намного хуже. — Разве она не имеет права знать? — Ее голос постепенно становился душераздирающим шепотом. — Милосерднее — если она не будет об этом знать. — Милосерднее? Как это может быть милосерднее?! — Она исполняет свой долг. Так же, как и ее муж. Пока она не знает, что есть... другой способ сделать это, она не...— Он глубоко вздохнул. — Она исполняет свой долг. — Тогда, может быть… Может быть, ты просто поговоришь с Визерисом, объяснишь это… Может быть, сводишь его в бордель и… — Ему вряд ли нужно, чтобы я его туда отводил. Он сам достаточно часто там бывает. — Деймон постарался узнать, где бывает его брат, чтобы иметь возможность лучше избегать его, когда тот находиться в городе. Челюсть Гейль отвисла, и она, казалось, лишилась дара речи на долгое мгновение, достаточно долгое, чтобы он поверил, что их разговор благополучно закончился, и напряжение в нем начало ослабевать. Достаточно скоро было доказано то как он заблуждался, точнее в тот момент, когда она скрестила руки на груди и вызывающе подняла подбородок. — Ну, если Визерис не хочет делать ей приятно и при этом не желает оставаться ей верным... должна ли она это делать? Измена. Его милая, невинная жена предлагала измену. Его пальцы, которые по-прежнему находились в волосах, сжались еще сильнее, и он закрыл глаза. — Гейль, я люблю тебя, но, Боги, я умоляю тебя отпустить это. На мгновение повисла благословенная тишина, достаточная для того, чтобы его пальцы снова начали ослаблять хватку. — Ты любишь меня? Правда? — голос Гейль был тихим. Испуганным. Он сдался и дернул себя за волосы. — Это не самая важная часть, которую тебе нужно было услышать! — Ох. — В этом единственном слове было столько удрученного принятия, что у него защемило сердце. Он дернул себя за волосы ещё немного сильнее. Деймон повернулся лицом к своей несчастной жене, которая сидела на кровати, и попытался разжать пальцы. Проделав это - он сделал несколько неуверенных шагов к кровати. — Конечно, я люблю тебя. Его жена подняла на него глаза в которых мерцали слезы. — Ты говоришь это сейчас только для того, чтобы мне стало лучше. Он яростно покачал головой. — Нет. Я бы никогда.— Деймон сделал еще один шаг к ней, и когда ее взгляд опустился, он снова сделал шаг, чтобы попытаться встретиться с ней взглядом. — Ну же. Разве это действительно настолько удивительно? Ты, наш ребенок и Караксес — все, что имеет для меня значение. Ты — весь мой мир. Ну, две его трети, если судить по текущим обстоятельствам. Гейль издала слезливый смешок и наконец встретилась с его обеспокоенным взглядом. — Ты — весь мой мир. Уголок его губ приподнялся. — Ты имеешь в виду треть. Она покачала головой. — Нет. Полностью. Без тебя не было бы ни ребенка, ни Гэлитокса. У меня есть мир только благодаря тебе. Дыхание Деймона на мгновение замерло, потому что ее глаза были серьезными. Ее слова были серьезными. Она действительно верила в это. Его взгляд упал на руки. Его сжатые кулаки. Он намеренно выпрямил пальцы, и когда они снова сжались в кулаки, он послушно повторил движение и проигнорировал что-то царапающее его горло. Деймон был всем миром для Гейль. Это было просто... неправильно. Раньше он не особо задумывался над этим, но теперь… Он каждый день покидал их маленькое убежище, безопасность их покоев и бухты и уходил в город. Он видел людей, многих людей, разговаривал с ними, участвовал в драках — имел жизнь за пределами их покоев. Деймон не задумывался о том, насколько изолированной сделало Гейль сохранение их тайны. Она никуда не ходила. Ее посещали только те люди, с которыми она близко общалась, и если не считать его, то их было всего несколько человек. Он вспомнил начало их разговора. Неужели… Вся эта изоляция сделала ее… иррациональной? Гейль не хотела идти в бордель, была твердо настроена против этого, и теперь она хотела, чтобы он отвёл туда Эймму. Или Визериса. Или обоих. — А что если… А что если сегодня я не пойду в город? Улыбка, расплывшаяся на лице Гейль, была ослепляющей по своей интенсивности, и это каким-то образом заставило его почувствовать себя еще хуже. Он не хотел быть для нее дерьмовым мужем, но потерпел в этом полную неудачу. Он полностью ее подвёл. — И что же прикажешь мне делать, если мой муж будет полностью в моем распоряжении? — В ее глазах читалось озорство, и уголок его губ приподнялся даже несмотря на его расположение духа. — Я думал, мы могли бы полететь на Драконий Камень. Для того чтобы найти подходящее яйцо для ребенка. Перед тем как... Ее глаза расширились от удовольствия, и она прижала руки к груди. — О, это замечательная идея! Ты принес Эймме яйцо Дейллы… точнее ее яйцо еще до того, как появился ребенок! — Да. И я подумал... Может быть, именно тебе стоит выбрать яйцо для нашего ребенка. Голова Гейль наклонилась набок, а брови нахмурились. — Я? Но… тогда люди увидят меня? — Возможно… Возможно, пришло время перестать скрываться. Я имею в виду… Мы так долго хранили тайну… Если бы нам пришлось хранить ее еще дольше… Я имею в виду… Люди вряд ли поверили бы, что ребенок наш, если бы мы однажды просто покинули наши покои с ним. Улыбка вернулась на лицо Гейль . — Я надеюсь, что мои крики боли, когда я буду приводить ребенка в этот мир, станут достаточным доказательством того, что ребенок действительно наш. Он боролся, чтобы не вздрогнуть от напоминания, и барахтался, пытаясь что-то сказать. Слабый смешок вырвался у него, когда он все же смог найти слова — Я думаю, твои крики привлекут много внимания. Включая королеву. — Еще один смешок покинул его, на этот раз он был немного выразительнее. — Интересно, чьи крики были бы громче, если бы она невольно наткнулась на свою дочь посреди ее родов. Глаза Гейль были широко раскрыты от испуга и внимательно следили за ним, пока он продвигался вперед. — Я думаю... я думаю, мы выиграли себе столько времени, насколько могли бы разумно надеяться. Даже больше чем ожидалось. — Но мама... — Тебе не стоит беспокоится о ней. Если ее присутствие будет тяготить тебя, скажи лишь слово, и я уведу тебя из зоны ее досягаемости. Мы могли бы пригласить себя в Высокий Прилив. Посмотрим, сколько пройдет времени, прежде чем Рейнис измельчит зубы в пыль. — Не Драконий Камень? — Нет. Драконий камень точно не подойдет. Это будет первое место, где они будут нас искать. Ее губы дернулись. — А разве Дрифтмарк не будет вторым? Он пожал плечами с невинной улыбкой. — Это действительно так. Но твоя мать едва ли может взобраться на дракона. Я полагаю, что она могла бы полететь на Драконий Камень вслед за нами, но ей потребуется некоторое время, для того чтобы прийти в себя после полета и прежде чем снова рискнуть отправиться в новое путешествие. Деймон вздохнул с облегчением, как только покинул их покои. Теперь, когда он не находился рядом с Гейль, он мог признаться себе, что, вероятно, был слишком осторожен, когда дело касалось ее беспокойства и того, куда оно могло ее привести. Все они имели свои особенности. Ему потребовалось две недели после того, как год закончился, прежде чем он перестал приходить в покои Элисара, чтобы справиться о его здоровье. Озадаченность Великого мейстера росла с каждым визитом, но с ним абсолютно не происходило ничего плохого, никаких признаков надвигающейся смерти, хотя старик должен был умереть ещё несколько гребаных месяцев назад. Это заставило Деймона запастись терпением, прежде чем он пришел к выводу, что во сне он, должно быть, был болен. Все думали, что это произошло из-за его возраста, но это была болезнь. Болезнь, которой он избежал. Да, болезнь. Какая-то коварная штука, которую, вероятно, принесли в Красный замок те огры из Долины. Но Деймон не женился на Рее Ройс, и Элисар не подхватил какую-либо болезнь, которую они могли бы принести с собой. Это было чрезвычайно удовлетворяющее объяснение, и его настроение поднялось от одной только мысли об этом. Он почти шел вприпрыжку к солярию своего отца. Улыбка на его лице исчезла, а брови поползли вверх, когда он увидел, сколько людей входит и выходит из солярия, и Деймон вошел туда без предупреждения. — Отец, что-то случилось? Его отец вздрогнул, и его взгляд метнулся к сыну. — Деймон, ничего не случилось. Я готовлюсь к путешествию в Долину. — Снова? Взгляд Бейлона Храброго остановился на нем, в нем мелькнула искра веселья. — Да, снова. Ты же знаешь, что мне предстоит путешествовать с Арренами. Он не мог сдержать раздражения, прозвучавшего в его тоне. — Ты уже искоренил одичалых у Кровавых Врат. Разве этого недостаточно? Отец сурово посмотрел на него. — Ты также знаешь, что Визерис, Эймма и Дейлла должны отправиться в путешествие. Если бы не было других причин для меня уйти, я бы этого не сделал. Времена сейчас неопределенные, и я хочу, чтобы они были в безопасности Деймон не учел последствий освобождения Эйммы из-под драконьей власти, а также то множество людей, которые считают себя ответственными за ее выздоровление, а не за ее свободу. Его горло снова сжалось от этого осознания. Его отец, должно быть, увидел что-то в выражении его лица, потому что его тон смягчился. — Я вернусь вовремя. Он молча кивнул и сглотнул, чтобы прочистить горло. — Конечно. Конечно. Я никогда в этом не сомневался. Я просто... я забыл, наверное. — Он глубоко вздохнул. — В любом случае, я пришел сказать тебе, что мы с Гейль сегодня отправляемся на Драконий Камень. Мы собираемся провести там ночь. — Драконий камень? — Да. — Это… целесообразно? Он бросил на него ядовитый взгляд. Его отец явно забыл о собственной жене. — Да. Губы принца Бейлона дрогнули, и он наклонил голову. — Если ты так говоришь. Деймон наблюдал, как помощники его отца приходят, получают инструкции и осторожно уходят, - сопротивляясь желанию ерзать. Однако через некоторое время отец бросил на него раздраженный взгляд. — Может быть, есть что-то еще, о чем ты хотел бы со мной поговорить? Деймон наклонил голову набок. — Возможно. Его отец терпеливо закрыл глаза, прежде чем снова заговорить. — Оставьте нас! Когда солярий опустел, отец поднял руку и потер лоб. — Что случилось? — Ну... Кое-что забавное произошло этим утром. — Отец бросил на него довольно сомнительный взгляд, а Деймон неловко прочистил горло и нахмурился. — Или, может быть, мне следует... Нет. То есть... Гейль выразила некоторые... опасения. Да, опасения. Брови отца поползли вверх, пока он слушал. — Опасения? — Об Эймме. — Об Эймме. Какие опасения у Гейль могут быть насчет Эйммы? Она ее уже сто лет не видела! — Это... не совсем точно. Эймма сегодня утром приходила к Гейль. Брови Весеннего Принца поднялись еще выше. — И этот визит является причиной этих опасений? — Ну... строго говоря, нет. — И это была правда. У Гейль было собственное мнение о Визерисе и Эймме задолго до этого визита. Его отец выжидающе смотрел на него, поэтому он вздохнул и продолжил. — Она... ну... я имею в виду... Эймме пятнадцать. И она уже столько раз была беременна. Я имею в виду... Конечно, было бы полезно для ее... здоровья, если бы она... некоторое время не беременела. Медленный кивок вселил в него надежду. Надежда была раздавленна, поскольку его слова были отброшены. — Полагаю, так и будет, но Визерис и Эймма должны сами оценить риски и принять меры предосторожности. Деймон уставился на него. — Я не уверен, что это… сработает. Может быть… Это было бы к лучшему… Когда Эймма отправится в Долину, Визерис отправится… куда-нибудь еще. Бейлон Храбрый в недоумении посмотрел на него в ответ. — Куда-нибудь еще. Куда-нибудь еще. Они женаты! Где еще, как не рядом со своей женой, ему быть? Он все же решил не комментировать количество времени, которое его брат проводил вне компании своей жены и где именно. — Лис. А как насчет Лиса? Дедушка планирует отправить послов в Триархию. Визерису наверняка понравится Лис. Отец задумчиво промычал, скрестив руки на груди и нахмурившись. — Я уверен, что так оно и было бы. Хотя это довольно далеко от его жены. Деймон пожал плечами с легкой улыбкой. — Полагаю, так оно и есть. Но он лишь исполнит свой долг принца крови, представляя интересы Железного Трона. Неверие отразилось в чертах лица и голосе отца. — Ты считаешь, что он был бы подходящим человеком, для того чтобы возглавить переговоры с Триархией? Ты? Он закатил глаза. — Может быть не вести. Просто быть там. Как представитель. Ему не понравилось, каким взглядом окинул его отец. — Я поговорю с королем о твоем… предложении. И поделюсь своим мнением. Плечи Деймона поднялись и опустились. — Это все, о чем я прошу. — Так и есть, — тон его отца был совершенно сухим. Он кивнул сам себе, удовлетворенный сделанным. Честно говоря это было все что он мог сделать. — Это так. А теперь, если ты меня извинишь, мне нужно сообщить моим капитанам, что я уезжаю, а затем собрать жену для поездки на Драконий Камень. Его отец все еще хмурился, его голова по-прежнему была наклонена набок, когда Деймон покинул его.