Злодейский (Villainous)

      Итак, подстегиваемый гневом Кроу оделся и прихватил амулет вместе с волшебным мечом Азры. Теперь дело оставалось за малым – добраться до Феллз до заката, а это более сорока миль. Он не понимал, как это возможно, учитывая, что это целый день пути на очень хорошей лошади, но Анафема заверила его, что у нее есть способ, а он больше не сомневался в способностях лесных ведьм. Может, у нее был амулет другого типа? Может, она знала какое-то забытое заклинание транспортировки? Может, она поможет ему отрастить крылья и полететь, подобно настоящему ворону? По правде говоря, он уже утратил способность удивляться.              Его внимание привлекло жжение на руке; при ближайшем рассмотрении оказалось, что нескольких длинных неглубоких порезов, которые он получил, когда неосторожно продирался сквозь живую изгородь, обильно кровоточат. Впрочем, порезы были не настолько серьезные, чтобы потребовалось их бинтовать.              Но это натолкнуло его на мысль – очень интересную мысль.              Он отхлебнул красного вина из графина на столе, вытер рот рукавом и поспешил по лестнице на пятый этаж. Кто-то из Совета явно открывал (в последнее время не защищенную заклинанием) дверь, но, к его облегчению, сам сад остался совершенно нетронутым. Несомненно, они лишь взглянули на цветы и сочли их бесполезными.              С другой стороны садовой комнаты, прикрепленные к каменным стенам рядом с огромными горшками пурпурных роз размером с дыню, располагались несколько деревянных полок. На них стояли аккуратные ряды маленьких глиняных баночек с надписями, сделанными черными чернилами: семена всех цветов, которые он здесь выращивал, а также несколько удобрений и средств от насекомых. Кроу проигнорировал все это и достал с самой высокой полки банку побольше, более старую, чем остальные, с трещиной, идущей по боку, которую он так и не удосужился заделать. На выцветшей этикетке его собственным почерком было написано «изгородь». Банка была примерно наполовину заполнена крупными черными семенами размером с ноготь большого пальца.              Он хмуро посмотрел на них, задумчиво пожевывая щеку.              Живая изгородь была одним из его самых важных магических достижений. Он потихоньку возился с лозой все эти годы, в основном когда ему было скучно, используя заклинания из книги, чтобы соединить простой терновник с наиболее полезными свойствами других растений, медленно изменяя и преобразовывая их в нечто более интересное. В результате получились толстые древесные лианы, вооруженные ужасно длинными шипами, а также цепкими усиками обычной ползучей лианы. Благодаря этому ветви живой изгороди сцеплялись и переплетались друг с другом, создавая непроницаемую стену, которую Кроу мог формировать и наращивать. Она оказалась чрезвычайно эффективной для защиты.              Сорнякам очень хотелось расти, поэтому они не требовали такого количества магии, как другие растения. Это был осознанный выбор, поскольку Кроу обычно приходилось выращивать их в спешке. Они не раз спасали его от прямого столкновения: достаточно было просто кидать семена в то место, через которое прорубался очередной Герой, и они вырастали заново и заполняли брешь быстрее, чем в ней проделывались дыры. Это была изнурительная работа, но менее энергозатратная, чем метание огня в чистом виде. А больше ста килограммов бронированных мышц, пытающихся пробиться с другой стороны, чертовски мотивировали.              Кроу сомневался, что сможет вырастить их достаточно быстро, чтобы сделать эффективным наступательным оружием, но это была самая необычная магия, которой он владел, и, вероятно, единственная, которую другие колдуны никогда раньше не видели. Конечно, семена могли бы пригодиться хотя бы для того, чтобы застать их врасплох.              Он схватил пару горстей и сунул в карман бриджей. ***       Кроу спустился по лестнице в рекордное время и вышиб проклятую дверь, уничтожив защитное заклинание, просто потому, что ему так захотелось. Затем ему пришлось потратить время на то, чтобы с покорностью вставить дверь на место и починить сломанную петлю заклинанием починки, потому что он не мог позволить себе оставить башню открытой.              Он вышел на территорию Гнездовья с мечом за спиной и развевающимся плащом, в такой ярости, какой никогда прежде не испытывал. Его ноги оставляли выжженные следы на сухой траве. Небо над головой из просто пасмурного окрасилось в зловещий мутный цвет. Когда он поднял голову, то увидел, что облака сгущаются, смещаясь и меняя форму по мере того, как усиливавшийся ветер нагонял все новое подкрепление. От этого ветра веяло сладковатым резким ароматом, от которого щипало в ноздрях, а в воздухе чувствовалось электрическое напряжение, от которого волосы вставали дыбом.              Идеально. Сейчас гроза как нельзя лучше соответствовала его настроению.              – Сюда!              Он посмотрел направо и с удивлением увидел Анафему и Трэйси, которые стояли с внутренней стороны живой изгороди и махали ему руками. «Как они сюда попали?»              Вслед за вопросом последовал и ответ: проклятые вороны. Сующие во все свои клювы птицы, должно быть, передали Трэйси пароль через Сержанта. Конечно. Точно так же, как в последнее время они подробно информировали ее обо всем, включая, надо полагать, и то, что происходило в спальне... Вспомнив все те случаи, когда они с Азрой не удосуживались закрыть ставни, и – «о, черт» – один раз, в частности, прямо перед окном... Кроу почувствовал, как вспыхнули щеки.              Когда все это закончится, ему будет что им сказать.              Он подавил смущение и с гордо поднятой головой направился к женщинам. Ярко-оранжевое платье Трэйси вызывающе выделялось на фоне черно-зеленой живой изгороди и травы.              – Вы забрались на эту штуку? – тут же спросила Анафема, указывая на башню. Ньют сидел у ее ног, довольно прищурив зеленые глаза в типичной кошачьей манере.              – Ага, – хмыкнул Кроу, подавив дрожь.              – Ха. Я же говорила! – с триумфом заявила Трэйси младшей ведьме. – У воронов глаз алмаз. – На ее плече Сержант открыл и закрыл клюв со слабым щелчком.              – Наверное, я просто не хотела в это верить, – ответила Анафема, покачав головой и сложив руки на бедрах. – Удивительно, что вы еще живы.              – Я и сам удивлен, – поморщился Кроу. – Но у меня не было выбора, дверь была заперта.              – Почему вы просто не позволили нам открыть ее? – поинтересовалась Анафема.              Кроу уставился на нее.              – Что? Но... там, в подземелье, вы сказали, что у вас больше нет этих временных штуковин.              – Когда вся конструкция – сплошной металл, это, конечно, единственный способ. Но с органическими материалами вроде дерева справиться гораздо проще. Если бы вы подождали еще несколько минут...              Кроу почувствовал, как лицо вновь нагревается.              – Я... это... я торопился! И я ведь снял кандалы, верно?              Анафема подняла руки в знак капитуляции.              – Это было всего лишь предложение.              – Верно, – хмыкнул он. – Точно. Что ж, меч у меня, и я вернул себе силу. Теперь мне нужно добраться до Феллз, пока никто не натворил чего-нибудь непоправимого. – Его слова подкрепил раскат грома, донесшийся из северных далей. Значит, гроза уже началась. Если повезет, она ограничится тучами и не прольется дождем.              – У вас еще есть время, – заверила его Трэйси. – По нашим сведениям, карета вашего Совета только-только достигла края Хай Феллз, хотя это сообщение было получено некоторое время назад, а птицы не всегда умеют четко определять человеческие границы. – Сорока возмущенно поклевала ее за ухом, но она проигнорировала ее.              Кроу ощутил, как желудок ухнул куда-то вниз и вся кровь схлынула с лица.              – Они уже прибыли? – Даже с учетом огромного преимущества Совета он надеялся, что у него будет больше времени. – Но...              – Да, причем раньше, чем мы предполагали. Карету ведет не колдун; должно быть, он помогает им менять кареты на ходу, чтобы не замедляться.              «Хастур». Кроу скрежетнул зубами.              – Точно. Вы сказали, что у меня есть время. Вы действительно можете меня туда доставить?              – Мы можем помочь, – твердо сказала Трэйси и, бросив взгляд на Анафему, кивнула.              Анафема сделала глубокий вдох и выдохнула.              – Как угодно.              Из одного из карманов юбки Анафема достала маленькую стеклянную бутылочку каплевидной формы с серебряной крышкой, наполненную мерцающей перламутровой жидкостью. Казалось, что она переливается на свету. На аккуратной этикетке плавным почерком было написано «жизненная энергия». Поколебавшись, она с некоторой осторожностью протянула ему сосуд.              – Что это? – спросил Кроу.              – Нарушение трехсотлетнего договора, – устало сказала она, скрестив руки на груди. – Особая формула. Лесным ведьмам и лишенным волшебного дара людям это просто дает энергию, позволяет обходиться без сна при необходимости. Магический стимулятор, если хотите. Но для колдунов... с учетом того, как работает ваша магия, это усилитель силы. Он пополняет и увеличивает ваши резервы в геометрической прогрессии, чтобы вы могли использовать свое заклинание всю дорогу без отдыха. В данном случае я смешала его с сахаром и несколькими другими питательными веществами, которые должны помочь справиться с тем, что вы не ели весь день. Конечно, было бы лучше поесть, но... – Она философски пожала плечами.              Кроу уставился на безобидную с виду маленькую бутылочку, ошеломленный мощью заключенной в ней жидкости. Способность увеличить свою магическую силу и выносливость, пусть даже на время? Нечто подобное может изменить все. Ограниченные природные резервы колдунов были самым большим препятствием, сдерживающим их, ограничивающим, сколько огня они могут метнуть и сколько вообще сделать. Подобное зелье могло бы изменить всю многовековую патовую ситуацию, дать колдунам неодолимое преимущество, даже с их ограниченными знаниями заклинаний. Колдуны убили бы ради него, начали бы из-за него войну.              Это было... пугающе, словно ему в руки невзначай вложили молнию.              Наконец он вновь обрел голос.              – Это... существует? Вы можете делать такие вещи? Я не могу... Я даже никогда не слышал о подобном зелье.              – Это, – сухо сказала Анафема, – редкая вещь. Мы нечасто его готовим.              – Даже в прежние времена о нем умалчивали и использовали редко, только для самых важных работ, – сказала Трэйси. Ее подчеркнутые зелеными тенями глаза были необычно серьезны. – Лучше бы всем сторонам о нем не вспоминать.              – О нем и не помнили, – сказал Кроу, покачав головой. – Я не могу... Знание о том, как мы сделали некоторые из имеющихся у нас вещей... было утраченным на протяжении веков.              Анафема фыркнула.              – Ну, это не было бы такой уж тайной, если бы они спросили нас, не так ли? – едко сказала она. – То есть, – поправилась она, – если бы нам захотелось им рассказать. Чего нам бы не захотелось.              – Конечно нет, – сказала Трэйси. – Это слишком опасно.              «Еще бы». Кроу сглотнул. Ему вдруг показалось, что он, возможно, прыгает выше головы.              – Так... зачем вы мне все это рассказываете? – медленно спросил он. – Я тоже колдун.              – Да, но колдун-предатель, – весело ответила Трэйси. – Что-то мне подсказывает, что вы не собираетесь бежать со всем ног, чтобы рассказать об этом остальным, правда, дорогой?              – Она пытается сказать, – сказала Анафема, похлопав его по руке, – что мы вам доверяем.              Кроу уставился на них обоих, озадаченный и тронутый в равной степени.              – Учтите, мы делаем исключение только потому, что это чрезвычайная ситуация, – добавила Анафема, устремив на него проницательный взгляд из-за круглых очков. Несмотря на ее маленький рост, выглядело это довольно устрашающе. – Мы не собираемся просто готовить это зелье по вашему капризу.              – Точно, точно. Конечно.              Его заверение, ее, похоже устроило, потому что она кивнула.              – Только не забывайте пить маленькими глотками.              – Хорошо. Эм... подождите, а оно опасно?              – Только в больших количествах, – ответила Анафема. – Мы в этом убедились. Флакон не причинит вам никакого вреда. Но если вы выпьете его слишком быстро, эффект может быть... – она сделала небольшую паузу, – ...ошеломляющим.              – Но за все придется платить, – поучающим тоном предупредила Трэйси, подняв палец вверх. – Вы частично позаимствуете энергию собственного тела, а его нельзя обманывать вечно. После всего этого вам надо будет проспать... хм, наверное, день?              – Как минимум сутки, – подтвердила Анафема.              – Логично, – сказал Кроу, глядя на флакон и теребя его в руках. Ему не нужно было обманывать свое тело вечно, просто еще несколько часов. Только чтобы пережить этот день. После он сможет спать сколько угодно в объятиях Азры, или... или это уже не будет иметь значения.              – Вот. – Трэйси достала маленькую деревянную баночку из кармана, спрятанного где-то в оранжевом платье. Казалось, у них обеих было неограниченное количество карманов в юбках. – Глаз наверняка болит, и если вы появитесь в таком виде, то напугаете беднягу Фрэнсиса до смерти. – Она наклонилась достаточно близко, чтобы он почувствовал запах ее духов, и смазала его опухший глаз очень знакомой бледно-зеленой мазью. Кроу сморщил нос – шалфей и мята – и удивленно моргнул, почувствовав, как припухлость резко спадает. Он вдруг смог нормально моргать, и его зрение больше не было расплывчатым с одной стороны. Кроу осторожно пощупал глаз и обнаружил, что теперь он имеет более или менее правильную форму, как и положено глазу.              – Вот. – Трэйси отступила назад и отодвинулась на расстояние вытянутой руки, чтобы осмотреть его. – Боже, Боже, – сказала она с удовлетворением. – Должна сказать, дорогуша, выглядите вы довольно... опасно. Смею предположить, что вы окажете на него немалое впечатление. – Она жеманно подмигнула ему и убрала баночку с мазью обратно в карман.              В памяти всплыли слова Азры, сказанные в тот день, когда его пырнули ножом. «Ее изготовили лесные ведьмы, хотя Габриэль в этом ни за что не признается». Кроу чуть не рассмеялся. Лицемерные королевские ублюдки.              Внезапно его осенила мысль, побудив его выпрямиться и хлопнуть себя по лбу.              – Вот черт. Серафина! – В своей упертой сосредоточенности он напрочь позабыл о лошади.              – Что?              – Я совсем забыл... лошадь Азры... там в загоне сзади есть лошадь. – Он указал в нужном направлении. – Ее не кормили со вчерашнего дня, так что не могли бы вы…              – Мы позаботимся о ней, – отозвалась Трэйси. – Мы не позволим животному пострадать.              – Спасибо, – горячо поблагодарил Кроу, почувствовав облегчение. – И... спасибо. – Теперь он обращался к обеим женщинам. – За все. Я... просто спасибо.              – Ну, конечно, – ответила Анафема, изогнув бровь. – Мы, живущие вне рамок, должны держаться вместе, как думаете?              Кроу извлек пробку из флакона с белым зельем и понюхал его. В ноздри ударил резкий аромат свежих измельченных цитрусовых и звездчатого аниса; от одного этого запаха сердце забилось быстрее.              – Ну что ж... – Он отсалютовал им флаконом, чувствуя легкую нервозность. – Пожелайте мне удачи. Полагаю, пора отправляться на поиски неприятностей.              – Удачи, – сказала Анафема. – Повеселитесь там, штурмуя дворец. – Усиливающийся ветер трепал ее заплетенные в косы волосы и бирюзовые юбки, развевая их. Снова зловеще загрохотал гром, еще громче, чем прежде, и в темных тучах над головой мелькнул серебристый разрез молнии.              – Будьте осторожны, дорогой, – с улыбкой добавила Трэйси. – И передайте от меня привет своему милому молодому человеку. ***              Кроу бежал – снова.              Анафема не преувеличивала. Первый глоток этого зелья стал для него шоком, словно тысяча молний пронеслась под кожей, заставив его охнуть и выпрямиться, как марионетку, которую дернули за ниточки. Усталость исчезла. Все вокруг стало абсолютно четким; голубое пламя просачивалось сквозь кожу и опоясывало его руки. Даже ведьмы, казалось, были слегка удивлены произведенным эффектом. Ему пришлось на мгновение сосредоточиться и подавить магию, чтобы не поджечь одежду. Это было трудно: магия не хотела уходить внутрь, она хотела вырваться на свободу, практически разрывая его тело; давление было таким сильным, что казалось, он может разойтись по швам. Ему как будто снова было тринадцать лет, и он был неуязвим, с силой, неконтролируемо бушевавшей в нем и бурлившей в крови, готовой пронзить ему грудь яркими стрелами света, если он не даст ей выход прямо сейчас. Магия хотела, чтобы ее использовали. Нуждалась в этом. И он подчинился.              Поначалу ему приходилось бежать рывками, соблюдая размеренный темп, чтобы не разбиться о деревья. Но как только он проскочил через Врата и покинул последнюю рощу за Стеной, перед ним наконец-то открылась ровная дорога.              В Эмпирионе, в отличие от Аполлиона, были отличные дороги – ухоженные магистрали, по которым легко проезжали лошади и кареты. Даже такие маленькие дороги, как эта в глуши, были широкими и гладкими, без ям, в которые можно было бы провалиться ногой, или зарослей зелени, о которые можно было бы споткнуться. Идеально для бега.              И Кроу побежал. Быстро, как скачущая лошадь, и гораздо дольше, чем любая лошадь могла бы выдержать. Заклинание ускорения приносило облегчение, размывая окружающий мир: деревья, небо и случайные испуганные фермеры сливались в длинную полосу цвета и тени, которую подчеркивали редкие вспышки белых молний, прорезавших грозовое небо над головой. И что это была за гроза. Пока что сухая, но это ненадолго. Стальные серые тучи окутывали открытое небо, насколько хватало глаз, наполненные непролитой водой. Заходящее солнце освещало горизонт на западе огненно-золотистым сиянием сквозь дымку, а на востоке рогатины молний опаляли поля и холмы. Между этими темнеющими просторами Кроу летел стремительно, как ветер, устремив взгляд на север, словно игла компаса. Он огибал крупные города и деревни, держась более сельских окраин Эмпириона, где было меньше шансов во что-нибудь врезаться.              К счастью, сверкающие молнии были достаточно далеко и не представляли опасности, но он все равно не сводил с них глаз. Меньше всего ему сейчас хотелось, чтобы в него ударила молния; он не знал, что может случится с ним в таком состоянии, если это произойдет, и не хотел выяснять. Вполне возможно, он просто взорвется.              В какой-то момент Кроу выбрал более прямой путь и срезал через поля, но быстро отказался от этой затеи, когда его нога зацепилась за торчащий корень. Со скоростью, которую он развил, он перекувырнулся три или четыре раза, как акробат, и только по счастливой случайности под ногами оказалась трава, а не камни, так что он не переломал себе все кости, как мешок с разбитой посудой. Пошатнувшись, он поднялся на ноги, подхватил упавший меч и вернулся на дорогу, весь в синяках и еще более потрепанный.              На дороге в этот час и в такую погоду было не так уж много людей. Он не обращал внимания на шокированные восклицания из редких проезжавших мимо повозок и со стороны пешеходов – их голоса едва успевали прозвучать, прежде чем оставались далеко позади. В его ушах стоял лишь бесконечный шум ветра, шлепки пристегнутого к спине меча и стук сапог по плотной земле, контрастирующий с завыванием бури.              Он останавливался через каждые несколько миль, чтобы отдохнуть, отдышаться и сделать еще один глоток из маленькой стеклянной бутылочки.              Заклинание ускорения расходовало огромное количество энергии, и обычно ему удавалось пройти всего три-четыре мили, прежде чем он, обессиленный, падал на землю без сознания. Под действием зелья Кроу прикинул, что преодолел уже около пятнадцати миль, и даже не почувствовал усталости. Каждый раз, когда он спотыкался, пошатываясь от бега, очередной глоток бодрил его тело, словно свежий сон и три чашки крепкого кофе, снова поднимая на ноги.              Даже чувствуя, как энергия бурлит в нем, он ощущал и напряжение. Такой бешеный темп был неестественным, но Кроу было все равно: силы воли ему не занимать. Его настоящим врагом было время. Он ориентировался по солнцу – этим огненным песочным часам, медленно опускающимся за горизонт: как только его свет исчезнет, он не сможет бежать в темноте. Лицо Азры всплыло в его сознании, дразня его тем, что может случиться, если он не успеет вовремя. Азра вполне мог страдать, подвергаемый пыткам, в эту самую минуту. Как только колдуны поймут, что он не настолько ценен, как им казалось...              Он потратит все силы, но прибудет туда раньше.              «Держись, ангел. Я иду».              Он сделал еще один, более крупный глоток, стиснул зубы от головокружительного выплеска силы и побежал быстрее. Там, где его ноги касались земли, вспыхивало пламя, оставляя на темнеющем ландшафте обугленную и мерцающую оранжевую линию, обозначающую его путь. ***       Азра был в ярости.              Он сидел, связанный по рукам и ногам, с капюшоном на голове, зажатый в неудобном положении между двумя колдунами на заднем сиденье очередной ужасной кареты – пятой за день, хотя не то чтобы он вел счет. Они по-прежнему мчались с предельной скоростью, как и весь день до этого.              Он переместился на сиденье с тонкой обивкой и поморщился. Оно было еще тоньше, чем в предыдущей карете, недовольно подумал он, просто кусок дерева, обтянутый тканью. Его собственная спина был гораздо мягче. Дешевая и шаткая повозка заставляла его чувствовать каждую кочку и неровность дороги, и после долгих часов езды он испытывал боль и дискомфорт. Запястья тоже болели, хотя перед последней сменой кареты ему наконец удалось ослабить путы. Теперь он сидел, крепко сжав запястья, чтобы это скрыть. Практической пользы от этого было немного, но было приятно хоть немного контролировать ситуацию.              Кто-то ткнул его в бок костлявым локтем.              – Сиди смирно, – прошипел гнусавый голос. Дагон, значит. Ужасный человек.              – Я бы и сидел, если бы вы выбрали более удобный транспорт, – язвительно ответил Азра приглушенным из-за капюшона голосом.              Еще один костяной удар в живот – достаточно сильный, чтобы оставить синяк.              – Заткнись, королевская мразь, – прошипел Дагон.              Азра закатил глаза и замолчал.              Колдуны тоже наконец-то замолчали, слава судьбе. Первые несколько часов они в мучительных подробностях рассказывали о своих планах захвата дворца и всего Эмпириона, как будто он не сидел там рядом с ними! Азра вздохнул. То, что они явно не считали его угрозой, раздражало его, хотя он и понимал, что они правы. Это было до боли знакомое чувство.              Короткая передышка наступала, когда они останавливались в каком-нибудь городке, чтобы ужасный Хастур купил для них новую, столь же ужасную повозку со свежими лошадьми. Колдуны в плащах и капюшонах поспешно запихивали Азру внутрь, накидывали ему на голову мешок и снова отправлялись в путь. Он и не подозревал, что во всем Эмпирионе так много некачественных карет. Он не знал, где именно они находятся, но, судя по заданному темпу, они должны были быть уже совсем близко. Эта мысль, как ни странно, принесла ему чувство облегчения. Он уже начал забывать, каково это – не быть запертым в этой маленькой дребезжащей коробке. Единственным утешением было то, что Хастур, сидящий на месте кучера и не защищенный от холода, должно быть, чувствовал себя еще более неуютно.              Забавно. Во всех историях, в которых рассказывалось о переворотах, похищениях и прочих драматических событиях, они никогда не описывались как нечто столь... нудное.              Он почти слышал в голове сухое замечание Кроу «прости, похищение не соответствует твоим высоким стандартам?»              Мысль была настолько абсурдной, что он тихо усмехнулся про себя. О, чего бы он только ни отдал, чтобы услышать голос Кроу прямо сейчас.              Поначалу он был ужасно напуган, как и любой, кого похитили, напялив на голову капюшон, заткнув кляпом рот и угрожая возможной смертью. Это был самый ужасающий опыт в его жизни. Его заставили просто сидеть, слепого, беспомощного, скованного, вне себя от страха за судьбу Кроу и неспособного даже сказать хоть слово, чтобы утешить его. Его дорогой удивительно храбрый возлюбленный. Азра на мгновение закрыл глаза, и его пронзили острые, как кинжал, тоска и печаль. Кроу старался не подавать виду, но Азра знал его достаточно хорошо, чтобы понять, что бедный колдун был в ужасе.              Потом Азру переместили неизвестно куда с помощью магии, и он провел ночь в маленькой холодной камере, переживая за Кроу и бедную Серафину, оставшуюся в одиночестве в Гнездовье, и думая о том, что эти колдуны собираются сделать с его королевством...              Но предаваться отчаянной тоске и страху можно было лишь до поры до времени. После дня, проведенного в страхе за свою жизнь, поняв, что они планируют не убивать, а просто заточить Кроу до конца его дней, после нескольких часов в пяти ужасных тесных каретах в плохую погоду с тремя колдунами (которым, как он заметил, не мешало бы помыться), выслушивая их коварные планы, с постоянно связанными руками, с мешком на голове, пахнущим так, словно в нем возили конский навоз, вдыхая собственное дыхание, потому что в рот ему время от времени засовывали отвратительную тряпку, без крошки съестного, потому что колдуны не кормили его, словно настоящие варвары... казалось, он достиг своего предела. Ужас, беспокойство и горе наконец уступили место устойчиво разгоравшемуся гневу. И глубокому ощущению, что с него довольно.              Все это было так... так несправедливо. Ради всего святого, он уже прошел через всю эту суету и хлопоты, чтобы принять решение! Он наконец-то нашел своего любимого колдуна, бросил вызов братьям, оставил корону, перевез свои вещи на Юг... и теперь после всего пережитого эти ужасные люди пытаются все у него отнять. Этого просто нельзя было допустить. Почему, ох почему, люди всегда пытались отнять у него то, что ему дорого? Сколько он себя помнил, у него выхватывали из рук книги, или увольняли слуг, с которыми он подружился, или говорили, чтобы он не ел так много, или продавали его вещи. Все, чем он когда-либо дорожил, казалось, могло быть отнято в любой момент, но он, наконец, набрался смелости и попытался обрести счастье для себя. И снова его тут же отняли.              Нет. Хватит с него обидчиков. Он устал от того, что его отвергают, что он беспомощная пешка, ходами которой управляет кто-то другой. Он уже не был тем плачущим ребенком, который наблюдал, как его заплетенного и украшенного лентами пони уводят на продажу.              Азра сел чуть прямее на сиденье и упрямо вздернул подбородок, поджав губы. Ну что ж. Ему придется набраться храбрости и взять все в свои руки. На этот раз Кроу не придет ему на помощь, и нет смысла бесполезно сидеть в стороне, ожидая какого-то драматического спасения. Он сам должен был остановить всю эту чепуху, которую затеяли эти подлые люди, и спасти как можно больше жизней.              А после этого... каким-то образом... он вернется за Кроу. Даже если ему придется разнести колдовской город по камешку, он найдет его и вернет домой. Даже если для этого ему придется торговаться с Гэбриэлем за солдат, неважно, какой ценой. Но сначала нужно было выжить.              Если он не даст ситуации выйти из-под контроля... возможно, они все выйдут из нее целыми и невредимыми. ***              За очередным городом Кроу остановился в облаке пара, задыхаясь, и достал из кармана бутылочку с зельем. Его слегка обеспокоило то, что она была пуста более чем наполовину. Но это неважно. Он должен быть почти у цели. Города, которые он миновал, становились все красивее и крупнее, а это означало, что он приближался к Феллз.              Гром и молнии перемежались проливным дождем, что замедляло его продвижение. Яростный жар, исходивший от его кожи, не давал ему промокнуть, испаряя воду, как только она успевала намочить его, но вода размывала дороги, превращая их в грязь. Бег становился все более рискованным. Это раздражало, но он не мог позволить себе поскользнуться и сломать лодыжку прямо перед тем, как начнутся настоящие трудности.              Кроу бросил взгляд вниз и поморщился. Его любимые сапоги теперь могли называться таковыми только в самом общем смысле этого слова. Подошва стерлась, а сами они были скорее серыми, чем черными от потертостей и толстого слоя грязи. Босые пальцы ног проглядывали сквозь зияющие дыры спереди, где кожа расплавилась или совсем истлела. Никакие заклинания их уже не спасут.              «Приоритеты».              Он прищурился, глядя на деревянный указатель перед собой. Впереди была развилка, и он никак не мог вспомнить, какой из путей правильный. Стрелки указывали на названия городов, которые он не узнавал. Бесполезно.              Его внимание привлек слабый звук, и он посмотрел направо.              В нескольких метрах от Кроу застыл на месте старик, пялясь на него с разинутым ртом. Худой, как ветка, с узловатыми коленями, он был одет как торговец и неуверенно держал в одной руке зонт, а другой прижимал к груди сверток. У его ног вертелась столь же нервная на вид маленькая собака.              – Какой путь ведет в Хай Феллз? – без обиняков потребовал Кроу.              Старик поднял руку, которая дрожала, как лист на ветру, и молча указал на дорогу слева.              – Точно, спасибо. – Кроу вежливо кивнул и проглотил очередной глоток зелья Анафемы. Туман, застилавший его мысли, резко рассеялся. Он тряхнул головой и сделал глубокий вдох.              – Я... я... добрый господин, ваш плащ горит! – пролепетал мужчина тоненьким голосом потрясенного до глубины души человека, который словно бы сам не мог поверить в то, что говорит.              Кроу посмотрел вниз. Эх. Так и есть, причем уже не в первый раз. Ну, ничего, дождь потушит его. Он отмахнулся от этой мелочи и без дальнейших слов снова пустился вскачь, промчавшись мимо старика, который успел лишь тревожно пискнуть, прежде чем остался далеко позади. ***       – Запомни, – мрачно сказала лорд Велз, вперив желтые глаза в Азру. – Любой намек на предательство, любая попытка подать сигнал о помощи – и это плохо кончится для того, с кем ты будешь говорить.              Рядом с ней Дагон создал маленькое зеленое пламя на ладони и медленно кивнул ему, словно тот был слишком глуп, чтобы понять смысл этих слов. Лорд Лигур лишь молча прожигал его взглядом.              Уже почти наступили сумерки. Снаружи все еще гремел гром, издавая низкий недовольный рокот, который полностью соответствовал его собственному настроению. Их карета остановилась у начала длинной посыпанной гравием дорожки, которая вела прямо к дворцовым воротам. Азра знал, что в этот час у ворот дежурит лишь минимум стражи. Вряд ли можно рассчитывать, что они окажут реальный отпор колдунам.              Азра вздохнул.              – Да, я так и понял. – Им не стоило беспокоиться. Если кому-то и предстояло принять на себя основную тяжесть этого противостояния, то уж точно не его слугам. Потребовалось немало усилий, чтобы убедить чересчур ретивых колдунов действовать исподтишка, а не просто промаршировать с кинжалами наперевес к воротам, но, слава богу, ему это удалось. Дворцовая стража была скорее декоративной, чем функциональной, по крайней мере против подобной угрозы – они только вслепую атаковали бы и погибли бы в бою.              – Однако это привлечет внимание. – Он поднял связанные спереди руки и выгнул брови.              Лорд Велз отрывисто кивнула лорду Лигуру, который достал из кармана своего черного кожаного камзола кинжал и перерезал веревку.              Освободившимися руками Азра наконец-то привел себя в порядок, находя успокоение в привычном ритуале. Он нервно поправил промокший от пота дублет, заново застегнул кожаный камзол и, как мог, пригладил волосы. Несомненно, он все еще выглядел ужасно. Он с тоской потрогал пустую шею – его лавандово-голубой платок куда-то запропастился во время всей этой возни. Жаль, он ему особенно нравился. Даже простой платок был бы лучше, чем ничего, но в тяжелые времена приходится довольствоваться тем, что есть.              – Хватит. – Лорд Велз резко толкнула его основанием ладони. Азра повернулся и устремил на нее сердитый взгляд.              – Да, хорошо, не нужно продолжать тыкать в меня, – раздраженно бросил он. Его уже столько раз тыкали и пихали, что к концу этого испытания он наверняка покроется синяками.              Трое колдунов устроились на сиденье напротив него, оставив его одного на своей стороне кареты. Они натянули капюшоны плащей, скрывая глаза от любого случайного наблюдателя, который мог бы заглянуть внутрь. Все они все еще носили следы встречи с воронами; щека лорда Велз была опухшей и поцарапанной. «Хорошо, – злорадно подумал Азра. – Так им и надо».              Лорд Велз открыла дверцу кареты, коротко проинструктировала Хастура, и они с грохотом начали подниматься по дороге, которая, как отчаянно надеялся Азра, была последним этапом их путешествия. Если после этого он больше никогда не увидит ни одну карету, это станет просто благословением.              Вскоре они снова остановились.              – Стоять! Назовите свою личность и цель! – прокричал мужчина снаружи.              Азра узнал голос начальника заставы. Хороший человек, хотя и немного чопорный. Определенно Азра не хотел, чтобы он пострадал.              Приподняв занавеску, он высунул голову из окна кареты, скрывая своих спутников из виду, и одарил стражников своей самой приятной улыбкой.              – Добрый вечер, капитан Ваймс. Это всего лишь я; не могли бы вы открыть ворота?              Ваймс – крепкий, непропорционально седеющий мужчина неопределенного возраста – опешил при виде него. Он тут же вытащил изо рта сигару, отбросил ее в сторону и быстро выпрямился в четком приветствии, звеня доспехами.              – О, кхм. Добрый вечер, Ваше Высочество. Вы прибыли как раз к началу банкета; все собрались в большом обеденном зале. Мне послать кого-нибудь вперед, чтобы объявить о вашем прибытии?              Банкет в честь открытия Турнира! То самое мероприятие, на котором они планировали официально объявить о его помолвке. Похоже, он все же будет присутствовать на нем; Азра едва не испустил нервный смешок от осознания абсурдности этой ситуации.              – Нет, спасибо, капитан, в этом нет необходимости. Я бы предпочел заехать незаметно, учитывая, что прибыл поздно.              Капитан снова отсалютовал ему.              – Как пожелаете, Ваше Высочество. – Чуть поколебавшись, Ваймс деликатно добавил: – Король сообщил мне, что требует вашего немедленного присутствия.              «О боже».              – Не сомневаюсь, – ровно ответил Азра. – Благодарю вас.              Капитан снова замешкался и окинул скептичным взглядом сгорбленную фигуру Хастура, похожего на горгулью, на месте кучера. Азра затаил дыхание. Несомненно, стражник не понимал, что он делает в такой дрянной карете, вместо того чтобы, как обычно, прибыть на Серафине. Но ничего слишком уж подозрительного не было, а стражники, как правило, не отличались способностью к критическому мышлению. Азра почти что видел, как капитан словно бы мысленно пожал плечами, когда повернулся и приказал открыть ворота.              Азра откинулся на спинку сиденья и медленно, с облегчением вздохнул. Все прошло неплохо, насколько он мог судить. Хаос пока предотвращен. ***              Кроу никогда не планировал возвращаться в это место.              По крайней мере, здесь, в Феллз, дождя не было; соленый воздух был холоднее, а небеса все еще мерцали и грохотали, но любой настоящий дождь, казалось, либо уходил в море, либо оставался дальше на юге. Это помогало бежать быстрее.              В этот раз никаких утомительных поездок в карете. Он мчался прямо по аккуратно вымощенным освещенным фонарями улицам фешенебельного городского района со скоростью скачущей лошади, мимо пекарей, ювелиров и переплетчиков, только что закрывших свои магазины на вечер, мимо стеклодувных мастерских, где над раскаленными печами еще трудились ремесленники. Он мчался прямо по центру почти пустой главной площади, уворачиваясь от скоплений медлительных пешеходов и маячивших перед ним случайных карет, вызывая крики, грохот и тревожные возгласы при каждом своем шаге.              Никто не пытался остановить его: он двигался так быстро, что большинство людей даже не успевали понять, что видят, и слишком быстро, чтобы кто-то мог остановить его, даже если бы и успел. В основном люди просто кричали и уходили с его пути. Один хорошо одетый мужчина в шляпе с плюмажем оказался недостаточно расторопным, и его отбросило на тележку с фруктами, когда Кроу беззаботно промчался мимо.              Выбравшись за пределы города, он оказался на широкой дороге, вымощенной белым мрамором, окруженной пышными зелеными лужайками и ухоженными садами; она змеей извивалась вверх по холму к дворцовым владениям. И вот, наконец, конец этой дороги: длинная освещенная факелами дорожка, которая, как стрела, тянулась прямо к краю белых скал, где на фоне неба возвышался дворец.              Кроу с раздражением отметил, что дворец Хай Феллз выглядел еще более впечатляющим, чем в прошлый раз, когда он его посещал. Свет заходящего солнца проникал сквозь тяжелые грозовые тучи и освещал все стеклянные окна и хрустальные мозаики: медь, фуксия, золото и тысяча других цветов, названий которых он не знал, – цветов, с которыми не могли сравниться даже его цветы. Ослепительный на фоне облачного пурпурного неба, такой яркий, чтобы на него почти больно было смотреть. Ничего нового.              Когда он мчался по последнему отрезку дороги, то достал бутылочку с зельем, сделал еще один глоток и, не сбавляя скорости, сунул ее обратно в карман. Попытки заговорить со стражниками он уже исключил: они лишь вызовут подкрепление и начинят его арбалетными болтами так, что дикобраз позавидует, а он не собирался так рисковать.              За все время, проведенное с Азрой, он успел понять, что для этих людей, живущих так далеко на Севере, колдуны были мифами. Они были желтоглазым чудовищем под кроватью, предостерегающими сказками, баснями, которые рассказывали при свечах, чтобы напугать и развлечь. Магические вещицы вызывали любопытство, были предметами роскоши, которые покупали богачи. Типично для королевства, в котором веками царили лишь мир и процветание. Хоть раз это могло сработать в его пользу. Кроу хотел навести немного шока и трепета. Он готов был поспорить, что с тех пор, как воздвигли Стену, в Хай Феллз не было ни одного настоящего конфликта, не говоря уже о применении активной магии... но он собирался это изменить.              Высокие золотые ворота в стене, окольцовывающей дворец, были плотно закрыты, и минимум два стражника стояли на своих постах. Ни звука беспокойства, ни крика, ни свиста, ни тревоги. Кто бы сомневался. Значит, они до сих пор не поняли, что, должно быть, происходит внутри в эту самую минуту, не догадались, что все эти чертовы Северные земли находятся под ударом.              Что ж, он мог и это изменить.              Кроу оскалился и, набрав скорость, помчался по главной дороге к воротам в развевавшемся на ветру плаще, стуча ногами по гравию и чувствуя, как магия струится по его жилам, стремясь вырваться наружу. Двое стражников стояли на месте, расслабленные и немного скучающие. Вероятно, их смена подходила к концу, и они с тоской думали об ужине. Один из них смотрел совсем в другую сторону, зевая на тыльную сторону руки в перчатке.              Даже с разделяющего их расстояния Кроу понял, что они относятся к той породе стражников, которых отбирают в первую очередь за их способность быть профессионально невозмутимыми. Королевские гвардейцы обычно такими и были. Аристократы меньше всего любили нарушать уютное спокойствие своей жизни, так что этим стражникам поручалось поддерживать порядок и спокойствие любой ценой. Прагматичные, скучные стражники в седьмом поколении, которые могли посмотреть на бунтующую толпу крестьян, лениво моргнуть и просто вызвать подкрепление, чтобы обуздать этих причинявших неудобство существ.              Повернувшись, они наконец заметили приближающегося Кроу и на мгновение остолбенели. Наверное, зрелище было впечатляющим: черная фигура в плаще, развевающимся за спиной, в истертых сапогах, хлопающих по дороге при беге, лицом, исполненным маниакальной решимости, и желтыми глазами, горящими огнем, мчащаяся прямо на них со скоростью скачущей породистой лошади, а за ней – облако густого черного дыма, языки пламени, стелющиеся по земле, и молнии, сверкающие в небе над головой.              Даже у профессионалов есть свои пределы.              И тут Кроу бросил первый огненный шар.              «Тук-тук».