24 to 25

На следующее утро Мин долго не выходил на связь, точнее не отвечал на сообщения и даже не появлялся в сети. Хван не придал этому особого значения. Все-таки сегодня выходной, может Ким просто отсыпается или занят чем-то таким, что требует абсолютной концентрации и полного погружения в работу. В любом случае, даже иногда наглому Хенджину попросту не хотелось навязываться. Ким ответит, когда будет желание и возможность, нет в этом ничего личного. Хван приготовил завтрак, налил в чашку кофе и, усевшись за стол, стал медленно, кусочек за кусочком, поглощать пищу. Он смотрел в окно и наблюдал за размеренным движением выходного дня. Неспешно идя по улице, люди болтали друг с другом или по телефону, выдыхая из своих легких теплый воздух, мгновенно превращавшийся в пар. Некоторые весело прогуливались со своими собаками, а другие просто молчали, думая о чем-то своем. На узенькой улочке было довольно тихо. Иногда проезжали машины или шумели люди, но этого было так мало, что всё так и говорило о том, что сегодня можно спокойно отдохнуть. Снег лежал на дорогах, напоминая Хвану о вчерашнем волшебном вечере. Он вдруг вспомнил про Кима и о том, как их мягкие губы нежно касались друг друга. Трепетные ощущения с теплотой разлились по всему телу. Хван проверил свой телефон, но от Кима ничего так не пришло. Доев свой завтрак, парень отнес посуду в раковину, решив, что помоет ее чуть позже. Найдя на полке интересную книгу, за которую брался когда-то давно, так и не закончив, Хенджин решил, что это именно то, чем он хочет заняться. Наверное, она и правда была очень интересной, а слог непременно хорошим, но он этого так и не узнал. Прочитав две страницы произведения, парень словил себя на том, что совершенно ничего не понял. Все его мысли были где-то, но не здесь. Они будто витали в совершенно другой реальности. Он даже попробовал почитать вслух, но все равно ничего не вышло. Звучала строчка, полная смысла, заложенного автором, а мысль в голове плела уже новый узор. Честно говоря, парень сам не знал, о чем думал. Была только пустая голова, в которую не доходила никакая информация. Она была словно колодец, каждый раз отражающий громким эхом брошенный в него камень, который после бесследно исчезал во всепоглощающей темноте водного пространства. Оставив и себя, и книгу в покое, Хван натянул серые спортивки, худи, легкую куртку и вышел на улицу. Прогулка его была бесцельной, неспешной и отчего-то очень несвободной. Свежий холодный воздух попадал в легкие и окутывал тяжелый камень на душе. Парень выглядел грустным и опечаленным, сам того не подозревая. Вдруг раздался звонок, и Хенджин, вытащив телефон из кармана, только и мечтал о том, чтобы тот был от Кима. На экране высветилось «мама🤍», и Хван сразу расплылся в улыбке. Эта дама чудесным образом всегда звонила в самое необходимое время. — Алло, привет, сынок! — радостно прозвучала женщина. — Привет, мам. — Как твои дела? Мы с отцом уже очень соскучились по тебе. — Ммм… Я нормально, — не став ее беспокоить, ответил Хван. — Тоже скучаю по вам. Не знаю смогу ли приехать на Рождество, но точно буду после. — Дела? Ну… мы всегда будем рады тебе, — расстроенно протянула женщина. — А ты чего такой грустный? — Грустный? — почти удивленно спросил парень. — Ну да, грустный. Не так разве? — Не знаю. Наверное, просто нет настроения. Думаю, стоит ли вообще как-то действовать и не совершил ли я какой-то ошибки, — немного потерянно поделился Хенджин. — Ох, Джинни, мой милый, тебе еще не раз придется столкнуться с подобными размышлениями. И, к счастью, или же к сожалению, ответ на них всегда будет разным. Но знаешь, я вот что тебе скажу: жизнь слишком коротка, чтобы бояться неправильно поступить. Всегда слушай свое сердце, первые ощущения неизменно правдивы. Все остальное, что приходит в голову после — совсем не то. Действуй так, как считаешь нужным. Это твоя жизнь, и зависит она только от тебя самого. — Спасибо, мам, — бережно поблагодарил парень. — Твои слова очень ценны и важны для меня. — Люблю тебя, не буду отвлекать. — И я тебя! Пока, мам, — попрощался Хван. Хенджин с большим уважением относился к своей матери и считал ее довольно мудрым человеком, к которому всегда можно обратиться за помощью. Он был очень благодарен им с отцом за его воспитание и постоянно пытался показывать это, проводя с ними свободное время, даря небольшие приятные подарки и помогая финансово. Погуляв еще около половины часа, парень вернулся домой, перекусил в полной тишине и ушел в зал своей светлой уютной квартиры. Уселся на диван, включил музыку и зашел в переписку с Сынмином. Ким еще 10 минут назад отправил ему сообщение: «Извини, что долго не отвечал тебе. Думаю, мне пока что нужно время, чтобы все обдумать и немного отдохнуть, прости», — с каждым прочитанным словом лицо Хенджина становилось все более печальным. «К чему столько извинений», — тут же подумал Хван. Он достал из комода краски, установил холст и начал рисовать. В момент, когда кисть выводила цветную небрежную линию, душа выпускала весь скопившийся груз и переживания. Все уходило в искусство. Цвета движение за движением плавно смешивались, на холсте появлялись все новые и новые мазки, образуя что-то не очень похожее на рисунок. Но это только начальный этап. Хенджину безумно нравилось рисовать. Порой он просиживал за эти занятием по несколько часов без перерыва, с головой окунаясь в работу. Полная вовлеченность помогала не только расслабиться, но и понять свои чувства: краски и кисть обо всем обязательно расскажут.

***

Время для Кима действительно было необходимо, но неужели нельзя просто взять и спокойно обсудить, то, что тревожит? Жаль только, он так не думал. Для него легче сначала понять себя, чуть отстранившись от человека, поразмышлять некоторое время, успокоиться и только потом приступить к обсуждению, если это все же будет необходимо. Ему зачастую было безумно стыдно, что он мог пропадать на неопределенный срок, но сделать с этим он ничего не мог, как бы ни старался и сколько бы сил в это не вкладывал. Люди нередко обижались на эту черту в его характере, считая его эгоистичным придурком, неумеющим ценить других и заботиться об их чувствах. Это была одна из причин, по которой парень общался только с Йени. Хотя и тот бывало на него обижался, не пытаясь понять ситуацию. Но иногда Ким просто боялся… Боялся того будущего, что могло ему предстоять, боялся трудностей в отношениях с людьми и каких-то нелепых ссор, которые ни к чему не приведут, а только потратят ресурсы. Какой-то опыт из прошлого не давал ему действовать и мыслить свободно, но какой — он и сам не знал. Вспоминая теплые губы Хвана, его крепкие, нежные руки, ему казалось все неправильным и странным. Будто не должно быть так, как есть, и он зашел слишком далеко. Эти мысли пожирали его, словно кислота разъедала изнутри. Рядом с Хенджином все казалось верным, без него — ужасно неприятным и отталкивающим. Буря смешанных чувств разрывала грудную клетку на части, не давая покоя сердцу. На душе скребли кошки, хотелось только выть от несчастья. Ощущения того, что все чудесно и жизнь налаживается совершенно не было, все диаметрально противоположно. Его ужасно пугали мысли о том, что он поцеловался с парнем, его пугало то, что его в принципе очень сильно тянуло к этому самому парню. Он был уверен, что в семье его выбор совершенно не примут и устроят вселенский скандал, если только узнают. Какой-то огромной роли это не играло, Ким все равно бы остался при своем мнении, к тому же, он уже давно не зависел от родителей. Но портить с ними отношения он тоже не хотел. В старшей школе Мин встречался с девушкой, и это вызывало огромное негодование его матери. Она считала, что в столь раннем возрасте он не имеет права заводить отношения. Позже парень вообще перестал кем-либо интересоваться, полностью погрузившись в работу. На подсознательном уровне его тревожило и мнение общества. Он даже и представить себе не мог, как они с Хенджином при свете дня идут за ручку по оживленному проспекту. А ведь вчера они целовались в парке… Ситуацию меняет только то, что их никто не видел. Благо, трудностей не добавляют размышления о чувствах Хвана: они реальны, кристально чисты и абсолютно искренни. Ким был рад сегодняшнему выходному. Он мог самостоятельно все обдумать, не маяча на работе с кислым лицом, полным отчаяния. Хотя это его стандартное выражение. Он не любил бессмысленные вопросы о его самочувствии от окружающих или неприятные упреки в сторону его эмоций на лице. «Бред, какая вам нахрен разница, с каким выражением я хожу, занимайтесь своими делами, чертята», — каждый раз мысленно возмущался Ким. Сынмин вдруг вспомнил, что еще утром видел сообщение от Хвана, но полностью его проигнорировал. Он зашел в чат и стал долго-долго собирать буквы в слова, а слова в предложения, чтобы донести свои дурацкие мысли до Хенджина без особого углубления в подробности. светловолосый маньяк доброе утро! ты как? 09:17

Извини, что долго не отвечал тебе. Думаю, мне пока

что нужно время, чтобы

все обдумать и немного отдохнуть, прости

15:12

Он настолько «не углубился в подробности», что в итоге толком ничего и не сказал. Ответ от Хенджина поступил спустя некоторое время. светловолосый маньяк ничего, я понимаю тебя увидимся, когда будешь готов Сынмин мысленно поблагодарил за понимание и терпение и, стащив со своей же кухни печенье, плюхнулся на кровать, пролежав в ней до самого вечера. Когда стемнело, он всунул наушники и вышел на коротенькую вечернюю прогулку.

***

Незаметно для Кима к концу подошел уже третий день его мучений и второй рабочий. Он со стаканом горячего какао возвращался домой. Если бы чувство было человеком, то Мин был бы ходячим опустошением. Точнее он и есть. По пути в квартиру парень встретил своего недавнего знакомого и по совместительству соседа. Или наоборот. — Выглядишь неважно. — Взаимно. — Да ладно, прости, что вмешиваюсь. Просто хотел помочь. — Вряд ли мне что-то поможет сейчас, — меланхолично заявил Ким. — Извини. — Тебя опять твой начальник на работе достает? Или ты от Хвана заразился? — перебирал варианты Феликс. — И вот почему, когда мы так мало знакомы, я готов тебе, дурному, рассказать все на свете? — Да ты сам такой же, — с улыбкой ответил парень. — Если вы горите желанием побыть моим личным психологом, тогда идем ко мне, хоть чаем напою, — выходя из лифта, предложил Ким. — Да кто ж от такого отказывается. С шумом потягивая горячий чай из кружки, Феликс оглядывал квартиру. — Планировка такая же, — подметил он.- Так что там насчет…? — Да что… Бан не достает, спасибо, — в своей привычной манере слегка улыбнулся Ким. — Он, кстати, сейчас совершенно по-другому стал ко всем относиться. — Оплата у психолога прошла, и начальник больше не просит слетать на Марс и не отчитывает за то, что не привез камень с Луны. — Пхахах, точно. Хотя знаешь, лунный камень ему бы точно не помешал . — А что насчет Хвана? — с интересом спросил Мин. Не то что бы он горел желанием вспоминать сейчас про него, но любопытство брало верх. К тому же, почему Феликс знает о нем что-то большее, чем он сам? — Судя по тому, что ты спрашивал его номер, я думал, вы общаетесь, — озадаченно выдал парень. — Я просто шутил тогда. — А, да… — протянул Ким. Тяжелая тишина повисла между ними. — Теперь уж ситуация для меня стала проясняться, мистер Ким, — спокойно рассуждал Енбок. — Хенджин во время тренировок обычно часто рассказывал о каком-то хорошем знакомом. При удобном случае после занятия всегда упоминал, что едет на встречу с ним и все прочее в таком духе, — увлеченно делился парень. — А сейчас он прям сам не свой. Эти два дня он совсем потерянный котенок. Постоянно что-то забывает, не слышит, одним словом — жутко рассеян. Притом, что это я вообще-то тут практикант, — ухмыляясь, заявлял Феликс. — И к чему ты клонишь? — изображая полностью непонимающую моську, спрашивал Ким. — Когда мне было семнадцать, мне до жути нравился один мальчик. Мы с ним ходили в один театр танца, иногда прогуливались вместе, но каких-то тесных взаимодействий у нас почти не было, — начал свое откровение Ли. — И я, будучи окрыленным желанием отношений с ним, всеми возможными способами пытался ему намекнуть о своей симпатии. Время шло, а уровень наших отношений не менялся. Иногда он тоже проявлялся в мою сторону, но это не давало мне уверенности в том, что он тоже что-то чувствует ко мне. А после пары рассказанных им историй о том, как ему уже признавались в любви, я совершенно отчаялся. И в тот момент, когда я все-таки смог понять его проявления, мне стало жутко противно от всей ситуации. — Я тебя понимаю, очень знакомо, — говорил с пониманием, переживающий историю Феликса, Сынмин. — Ага… — протянул парень. — И я чего-то так загнался, так накрутил себя тогда, что и видеть его больше не мог. Конечно, даже малейшие наши взаимодействия прекратились. И я выдохнул. Думал, что все к лучшему. Но потом, спустя пару-тройку недель я привел себя в порядок, понял, что вытворил полную хрень. Пытался вернуть общение, но меня уже не ждали. Все-таки ему тоже нравились мальчики. Я узнал об этом тогда, когда он начал встречаться с братом моей давней знакомой… — опечалено повествовал Феликс. Парень сделал глоток чая и на время замолчал, формируя мысли. — Тогда я думал, что сам жутко перед ним виноват: это же я исчез тогда, будто растворился в стратосфере. И да, отчасти это правда. Но только тогда, когда он сам просто забил на ситуации, не удосужившись поинтересоваться, он даже не подумал о том, что я тоже живой человек и у меня тоже есть чувства. Хотя перед этим он подавал большие надежды и не раз делал намеки. — Да уж… Какая грустная и обидная история, — сожалел Ким, будто сам был этим мальчиком. — Сейчас уже не обидно, спасибо, — улыбнулся Енбок. — Но может он и сам испугался холода и трудностей? — предположил парень. — Может, но я его и не виню. Вышло как вышло, — с легкостью в голосе ответил Ли. — Я хоть и младше вас обоих, и знаю о каждом не так уж и много, хотя о тебе уже достаточно, — ухмыльнулся парень, — но я точно уверен в том, что Хенджин готов тебя ждать. Ты бы слышал с какой нежностью он говорил о своем знакомом. Надо быть дураком, чтобы не понять с самого начала, что этот знакомый — ты. В этой ситуации очень важно доверять своему сердцу и своим ощущениям. Вот послушай, что они тебе говорят? — проговаривая шепотом последнюю фразу, замер парень. — Что они могут сказать? Только пустое молчание… — Хван очень любит тебя, и пока ты думаешь о том, что правильно, а что нет, убиваешь и себя, и его, — заключил Феликс. — Может я вообще не об этом переживаю. — Ага, ну точно, — саркастически согласился Феликс. После ухода гостя ощущение опустошенности уже не валило Сынмина с ног. Он принял теплый душ с любимым цитрусовым гелем для душа и отправился в постель. Поставив телефон на зарядку и положив его на прикроватную тумбочку, он расстроенно поглядел на дату на экране и отвернулся на другой бок. На дисплее отображалось: 23:46, 23 декабря.