Прости меня, Нептун..

Пришедшая компания смотрела в след Урану. У каждого было свое мнение на счет его слов. В основном понятно, что Венера не очень рад такому раскладу событий. Он думал, что никто кроме рыжеволосого приятеля больше не будет осведомлен. Земле тоже не особо: он не хотел, чтобы кроме Марса кто-то вообще знал о произошедшем. Он считал это не самой лучшей главой в своей жизни. На зло им двоим про все знал Уран. Оно даже не удивительно. Он общается с Нептуном, а тот может выдать что угодно и когда угодно. Просто дай ему возможность вспомнить.  Марсу было как-то досадно. Рыжий определенно понимал, что когда нибудь все узнают о случившемся несколько лет назад. Какая реакция у них будет, сказать сложно, на его взгляд. Он не предполагал, что вообще столкнется с таким в реальной жизни. Что, оказывается, за долго до его появления, его друзья занимались таким.  Меркурий странно косился на Венеру. Ему и до этого было понятно, что тот что-то скрывает, но сейчас это стало многократно яснее. Остается только ждать, пока кто-нибудь выпытает информацию, в дальнейшем поделившись ей. Есть вариант спросить у Марса, но как он отреагирует на такую просьбу - непонятно.  —Comme c'est inculte, Vénus. Но тот лишь пренебрежительно посмотрел на первого. Газовые гиганты смотрели в след Урану, осмысливая его слова. Вердикт вынесен: Венера что-то натворил. Но когда? И что именно? Причем тут Уран вообще? Все это выясниться со временем, сейчас явно не до этого. Юпитера резко осенило. Повернув голову в последний раз на остальных, он быстрым шагом спустился с лестницы; спустившись, пустился вдогонку к бирюзовому. Не мог он так просто упустить человека, что может рассказать так много. Может, это даже поможет решить проблему с Нептуном?  «Раз он упомянул о странных действиях Венеры, то это наверное как-то взаимосвязанно. Зная Урана, у него вся информация, несущая в себе больше десяти слов - важная.» Сатурн еще несколько секунд смотрел в след стремительно отдаляющимся. Казалось, что ледяной идет довольно быстро, но его буквально спустя мгновение настиг Юпитер. В итоге они продолжили идти, но уже более медленно. Завязался какой-то диалог. Старший кольцевой находится далеко, так что расслышать из разговор он не может. Вздохнув, он слегка нахмурил брови. Все происходящее ему казалось странно взаимосвязанным. Инцидент с Нептуном, странный разговор скалистых дома и Уран, явно что-то знающий про Венеру.  «Венера был непосредственным участником тех… Утренних дебатов, если можно так выразиться. Уран еще и Землю приплел. А ведь он тоже был в разговоре… Нет, построение немых догадок мне ничего не даст. И причем здесь Нептун?» Сатурн кашлянул в кулак, после чего повернулся к молодежи. У них шел свой диалог. Меркурий пытался хоть что-то узнать у Венеры, но тот либо посылал, либо молчал как партизан. Земля сидел на перилах, виновато отведя взгляд на ближайшую пятиэтажку. Марс отошел дальше от них. Он явно не хочет становиться частью конфликта. Переведя взгляд с Ареса на огненноволосого, гигант постоял еще немного в молчании, после чего, скрестив руки на груди, спросил: —Венера, мы чего-то о тебе не знаем?  На что спустя несколько секунд последовал ответ, но не от опрашиваемого. Это был Земля. Он все так же прибывал в легком состоянии бокетто, будто сверля в панели здания дыру. —О нас не знаете. Обо мне и Венере.  Сат посмотрел на этих двоих. Вздохнув на этот раз еще более тяжело, дизайнер оперся на перила, потирая переносицу. Губы поджались. Хорошо, теперь все вроде как встает на места, по крайней мере хотелось в это верить. Кольцевой убрал руку от лица, после чего повернул голову в сторону скалистого. Все это время за его реакцией следил Венера. Ему от слова совсем не хотелось огребаться от кого-либо. Видя такую реакцию, Сатурн немного покачал головой. —Ты можешь сказать причем тут Уран?  Но со стороны «богини любви и красоты» было только молчание, пропитанное угрюмостью или раздражением.  С—Венера, я жду ответа.  В—… С—… В—… С—… В—… С—М? в—…Ай, ладно, ладно! Потому что он на прямую связан с человеком, который- З—Который пострадал от рук компании в которой мы состояли на момент шестого класса… В—Спасибо, о капитан очевидность, что уже который раз за день меня, блять, перебил. Это на выпускном было, кстати.  З—Завали. В—… С—…Кхм, шестой класс… Уран тогда в девятом был… А что за человек? В—Э-э, ну… Он с ним в одном классе учился. С—В одном кла… Стоп. Точно? В—Да-да. Девятый «В». У них еще там вроде помер кто-то когда-то.  С—… Осознание пришло. И от него стало не очень комфортно находиться рядом с Землей и Венерой. Если голубо-зеленый еще испытывает укор вины, то красному хоть бы хны. Внезапное молчание со стороны Сатурна насторожило всех. Меркурия, что явно сгорал от интереса. Марса, хоть тот и отошел, чтобы не становиться участником возможного конфликта. Ну и, разумеется, двоих виноватых. От такого Земля даже оторвал свой взгляд от хрущевки, посмотрев на Сатурна с не самым внушающим спокойствие взглядом. Прямой и порой громогласный сын Дионы отвел взгляд от старшего. Шестой посмотрел куда-то вдаль, обдумывая следующие действия. С—…Я… Попрошу, чтобы Юпитер с вами поговорил.  В—Слушай, не мы его избили. Мы вообще косвенно виноваты, к’мон! З—Мы могли ему помочь! Да черта с два, ты меня даже слушать не стал. Как ты сказал сегодня? «Засунь свою эмпатию себе в зад»? Ме—Земля, не начинай. З—Нет, я буду начинать! Какого, блять, черта <…> Но Сатурн уже не слушал. Их распри - не его дело. Хотя, послушать их мысли было бы интересно. «Получается избили… Не они, так компания, к которой они попали», - пронеслось в мыслях у дизайнера. На фоне поднимающегося шума, погода стала будто еще отвратнее. Мелкий снег, как нечто острое падал на лицо и попадал в глаза, вызывая не самые приятные ощущения. Из-за ветра приходилось щурить глаза, чтобы они не сохли или не слезились. Хотя, возможно эти изменения - просто дело невнимательности. Ты отвлекся от погоды на разговор, а потом опять сосредоточился на погоде, при этом забыв какой она была. Человеческий фактор, всего-то.  На заснеженно-скользком тротуаре показалось два знакомых силуэта в белом и кофейном пальто. Они выглядят несколько напряженно, но между ними все таки ощущается спокойствие, не под стать ситуации, и даже открытость.

***

Быстро преодолев ступени, ведущие ко входу в больницу, Юпитер начал идти за уходящим на столько быстро, насколько возможно. Не нужно забывать про аккуратность: не хотелось бы упасть. Казалось, Урану вообще все равно на скользкую поверхность. Он прет как гамма лучи, не имеющие никаких преград на своем пути. Но несмотря на это старшему все таки удается приблизиться. Ускоряя шаг, Юпитер окликивает Урана, говоря ему остановиться. Тот, очевидно, не хочет, начинает говорить, что ему не нужны разговоры. По итогу библиотекарь почти сравнивается с ледяным и кладет руку ему на плечо. Оба сбавляют темп ходьбы. —Что тебе нужно? Уран звучит недружелюбно, даже раздраженно. —Уран, скажи, к чему это? К чему твое изречение? Что значит, что ты знаешь слишком много о Ве- —То и значит. Чего не понятного?  Бирюзовый снова ускоряет шаг, в надежде оторваться от пятого, но тот следует за ним, не убирая свою руку с его плеча. —…Ты сам понимаешь, какой он человек. Что ты про него знаешь?  —Тебе это так необходимо? —Уран. —…Короче, они в шестом классе накуролесили. Стояли на шухере, когда Нептуна избивала их же компания в школьном туалете.  —…Что… А… А где вообще учителя были? Дежурные? —Это был выпускной. Так что, попробуй догадаться.  —Погоди… «Они». Венера и Земля? —Мгм. В Земле если совесть сразу проснулась, то в Венере - нет. Наступило молчание. Уран напряженно выдохнул. Очень ощущалось то, что он хочет сказать что-то, но по какой-то причине он этого не делает. —Хочешь сказать что-то? —Да, но… Я не знаю. —Говори все, что вообще в голову пришло. —…М…В общем. Вся эта ситуация с Нептуном мне кажется цикличной. —В плане? —В плане… Ну смотри: в тот выпускной вечер Нептуна обнаружил я. Тот был… Мягко говоря в плохом состоянии. Да, я его успокоил и помог, хоть это и было странно... Но знаешь, белая рубашка от его крови не отстиралась. Всю изляпал. —… —И потом он пропал. На шесть лет! А потом заявился, так еще и ко мне. И вот опять происходит какая-то хрень, и я опять мараю что-то белое об его кровь. Пальто. А что, если он опять пропадет? Уйдет просто, и все? —Уран.. —А потом этот синий комок из ментальных проблем опять объявится спустя дохрена лет! Я… Я просто не смогу так жить.. —Что ты имеешь ввиду? —Ну… Ждать его постоянно.. Надеяться, что он вообще прийдет. Я… Ладно, скажу напрямик. Я действительно волнуюсь за него. Последние слова прозвучали так тихо. Будто это было что-то тайное и совершенно несвойственное. Будто так не должно быть вообще, по мнению бирюзововолосого. Юпитер понимающе кивнул, немного сжав свою руку на плече собеседника. —И это нормально. Уран, я постараюсь помочь тебе и Нептуну. Чтобы он не ушел никуда опять. Но ты знай: главная задача у тебя, ведь ты у него самый близкий человек. Просто постарайся… Постарайся. —Но- —Я знаю, ты не самый коммуникабельный и тактильный человек, но это надо. Мне кажется, что мы оба не хотим опять потерять с ним связь.  —…Я буду стараться… Но как мне быть с… Я даже не знаю как выразиться. С тем, что меня считают виновным? —Небольшую часть вашей перепалки с Венерой слышала корреспондент.  —И ты думаешь, что она верит в мою правоту? —А смысл тебе врать?  —…Логично.. В молчании они бесцельно шли вперед еще несколько секунд, после чего Юпитер предложил собеседнику пойти обратно к остальным. Тот конечно не был в восторге от предложения, но согласился чисто ради того, чтобы не уходить «по-английски», как сначала получилось. Показаться на виду в последний раз, кивнуть головой на прощание и уйти восвояси. 

***

Под звуки ярых перепираний, которые уже успели надоесть, Сатурн начинает шагать по лестнице вниз, приближаясь к идущим. Ветер безобразно колебал шарф, из-за чего его концы постоянно оказывались позади плеч. Приходилось поправлять их, и заодно натягивать ткань на лицо, чтобы не было так холодно.  Вскоре они дошли друг до друга. Это заняло не больше минуты. Сатурн был взволнован, оно и ощущалось. Два гиганта в недоумении переглянулись, затем опять вернув взгляд на старшего кольцевого. Тот странно молчал и смотрел на них. Прочистив горло, Юпитер поинтересовался у своего давнего приятеля об произошедшем, на что получил ответ: —Юпитер, тут такое дело… В общем, нужно будет поговорить с Землей и Венерой. И возможно Нептуном.  Юпитер немного постоял молча. Опять посмотрев на Урана, он спросил у дизайнера: —Подожди… Я правильно понимаю, что это «дело о выпускном»? Назовем это так.  Шестой немного потупил взгляд, не понимая о чем ему говорят, но совсем скоро он понял, в следствие чего закивал. —Да, оно самое. Стоп, откуда ты.. Уран? Бирюзовый, что планировал не проронив слово уйти, неохотно откликнулся на свое имя. —Ну да, я ему рассказал. Потому что он попросил, заметь. Почувствовав некий укор, Сат отвел взгляд. —Я к тебе не имел претензий.  —Тогда я пошел. Разбирательства не по моей части.  Кивнув на прощание, Уран пошел вперед, хотя, чтобы дойти до его дома, нужно было развернуться назад. Ему показалось глупым опять идти в том направлении, откуда пришел только что. Уж лучше обойти больницу и немного дольше поторчать на улице, чем совершать что-то странное. Он вообще не любил странности и алогизмы. Это те самые вещи, которые не дают спать нормально по ночам. Причем буквально! Порой просыпаешься по середине ночи просто из-за того, что твоему организму так захотелось. Нет, чтобы спать, нужно проснуться по какой-либо абсурдной причине.  Что удивительно Нептун был полон таких алогизмов. Он мог сделать что-то просто потому что. Потому что захотел. Потому что забыл. Потому что потому что. Конечно, у некоторых действий были реальные причины, как мы уже поняли, но в основном он руководствовался не весть чем. Такая странная, непонятная черта. Ее можно было сравнить со спонтанным всплеском вдохновения, когда, ощущая саспенс, ты выполняешь идею, посетившую дурную голову. Это шло наперекор логичным установкам Урана. Буквально две противоположности, которые сошлись по случайности. Теперь нелогичность разбавленна последовательностью и структурированием, а педантичность - неразберихой.  Дойдя до дома, кольцевой зашел в свой уже родной подъезд. В нем все как обычно. Почтовые ящики на стенке; эти самые стены наполовину белые, на половину странно-синие. Это был не привычный синий, приятный глазу, а синий непонятного оттенка. Толи голубой, толи синий, толи в какой-то степени даже сероватый. Такой цвет не импонировал глазу. Быстро поднявшись по лестнице на третий этаж, Уран дошел до своей расписанной двери и открыл ее. Совершив еще несколько телодвижений, он оказался в своей двушке. Пристанище для творчества - вот его комфортное место. Спустя несколько минут кольцевой сидел на стуле перед столом, держа в руке свой дневник. Он писал в нем события минувшего дня, или же просто какие-либо детали. Не редко бывало такое, что со временем заметка дополнялась какой-нибудь зарисовкой на скорую руку. Это мог быть предмет, вид, в редком случае человек. Ну не очень нравится ему рисовать кого-то. Это не связанно с тем, что он не умеет, нет. Ледяной может нарисовать и человека, просто он работает с видами и натюрмортами. Не часто ему в голову приходит нарисовать персону просто так. Но по всей видимости, этот случай стал исключением. После рукописного текста, в уголке был по плечи нарисован человек. Его лицо выражало спокойствие и некую радость. Это можно было понять по приподнятым уголкам тонких губ и горящим глазам. В немного длинные, кучерявые, насколько это удалось передать на наброске, волосы хотелось зарыться руками. Почувствовать их мягкость, перебирать, хоть через бумагу это не было возможным. Эти кудри небрежно прикрывали разбитый лоб. Глаза были темные и глубокие, насколько это удалось передать синей ручкой. В реальности казалось, что у данной персоны глаза глубиной как два сапфировых Байкала.   Да, вы правильно поняли. Это Нептун. Точнее, как его внешность успел запомнить Уран. Как видно, проблем с памятью у него нет. Почему именно этот юноша? Попробуйте догадаться.  Уран переживает за своего друга. Он правда не понимает как вообще допустил подобный исход событий. А ведь было странное чувство того, что его нельзя оставить одного. По итогу кудрявый комок проблем теперь в больнице, где он не может поддерживать связь с внешним миром.  А является ли Нептун другом? Можно его таковым считать? Для друга он довольно странен. Кто станет целовать своего бывшего одноклассника, который лишь в некоторой степени был другом? Этот синеволосый юноша получает из своих мыслей странные выводы, которые в последствии приводят к таким действиям. Но ведь с другими он себя так не ведет. Возможно, Уран - это что-то вроде исключений из всех правил. Слишком много хорошего он сделал в жизни водного. Как минимум, стал каким-никаким приятелем в школе. Да, Нептун является другом. Но им надо будет поговорить о поведении синего и о том, что это все вообще значило. Кольцевой конечно догадывался, но старался отвергать все свои домыслы. Для него это как-то странно. Любить кого-то. Зачем? Неужели это действительно так необходимо нашему мозгу? Почти в центре страницы записной книжки можно было распознать записи. Пересказ дня, если можно так выразиться. Сначала все, что происходило, а потом - собственные мысли. В некоторых местах бумага была продавлена, видимо ручка плохо писала и нуждалась в начальном росчерке. Почерк аккуратный, средний по высоте, без каких либо закорючек. Классика. Выбивалась из всего только буква «т», написанная как печатная, и похожие между собой «н», «п» и «и».  «3 Марта. <…> Вот смотрю я на дату, а она такая символичная. Аж до некой боли в груди. Помнится, третьего марта все спешили уйти из жизни. И сейчас, совершенно недавно чуть не ушел и Нептун. Я… Я не знаю что мне писать. Было что сказать, но сейчас уже нет. Остается только гадать, что вообще сподвигло Нептуна на такое. Ну, можно конечно спросить, но я не уверен, что сейчас для этого самое время. Лучше дождаться выписки. Да и вообще, в больнице о таком разговаривать как-то не очень. Но меня интересует другое. Я не понимаю отношения Нептуна ко мне. И своего отношения к нему я тоже не понимаю. Это ощущается и так странно, так еще и он подливает своими действиями масла в кострище. Может, эти чувства просто временны? Я волнуюсь за человека, вот и чувствую к нему привязанность. Нужно просто подождать. Нептун он такой. С ним хочется лимонничать. Но хотелось бы поговорить с ним об этом. В чем причина такого отношения ко мне? Клички, поцелуи «как бы невзначай». Это странно. Куда делась моя отстраненность? А откуда появилась тактильность? Нептун на меня дурно влияет. А дурно ли? Не сказал бы. С его приходом что-то явно поменялось. Н-да, синеволосый новатор. Наверное, я не смогу понять всего смысла чувств людей. Мы такие сложные. Зачем человек испытывает что-то к кому-то?»  Окинув страницу взглядом в последний раз, Уран закрыл дневник, оставив ручку вложенной между потрепанными временами страницами. Чего они только не повидали. От кружки крепкого чая или кофе до стиральной машины. В тот день повезло, что он быстро спохватился и достал дневник. Да, записи поплыли, но сохранились читабельными. Больше он никогда в жизни не будет что-то записывать в дневник параллельно со сбором одежды на стирку. Только он собрался убрать записную книжку на стол, как в глаза бросился канцелярский нож. Лезвие выдвинуто почти на всю, оно окровавлено. Покрыта запекшейся кровью и пластиковая часть ножа. Желтый оттенок корпуса в купе с бурым оттенком засохшей жидкости давал странный коричневый оттенок. Такое себе зрелище, не из приятных. Вероятнее всего, Уран просто выкинет ножик, предварительно завернув во что-то. Не хочется, чтобы что-либо напоминало о случившимся. Стало как-то дискомфортно. Посмотрев на пол, в голове художника появилась идея: помыть пол еще разок. И еще, если хватит сил. Дело даже не в грязи, которой на первый взгляд не было. Просто хотелось избавиться от абсолютно всего, что хоть как-то напоминает об инциденте. 

***

18:47.  В момента создания записи прошло несколько часов. Никаких правок не было внесено. Личный дневник с коричневой обложкой лежал на столе. В него по-прежнему вложенна ручка с синей пастой. Можно заметить отсутствие ножа на столе. Уран выкинул его, предварительно завернув в спаленную чайником тряпку и пакет. Все колюще-режущие предметы в принципе пришлось убрать подальше.  Ледяной лежал на полу в позе шаванасы. Рядом с ним стояло оранжевое ведро, наполненное слегка мутной водой лишь на половину. Этой мутью можно было описать все мысли кольцевого. Смазано, странно, не особо приятно. Настроение с таким ментальным настроем лишь смотреть в белый потолок своей комнаты. В руке, покоящейся на полу, была мокрая серая тряпка. Бирюзовые волосы немного прилипали к влажному полу. Из-за воды он казался холодным. А может и не из-за нее, а из-за собственных рассуждений. Точная причина не до конца понятна. Наклонив голову в бок, Уран еще сильнее почувствовал разницу температур своего тела и влажного линолеума, прислонившись щекой к полу. Холодно и неприятно. Вздохнув, художник кладет свободную руку рядом со своим лицом.  За окном был закат. Но не привычный нам, рыжий и яркий. Это был закат, присущий пасмурному дню. Заволоченное тучами небо постепенно становилось темнее и темнее, приобретая синеватый оттенок. Ветер на улице утихомирил свой пыл, прекратив завывать и колыхать нагие деревья. В двухкомнатной квартире воцарилась тишина, от которой ужасно хотелось спать. Голова и веки будто налиты свинцом, а тело и конечности при этом ватные и слабые. Перед осоловелыми глазами все слегка кружится из-за усталости и сонливости. Рука, держащая тряпку, расслабляется, выпуская ткань из пальцев. Совсем скоро Уран сворачивается в комочек, самую малость приобняв свои колени рукой. Теперь стало теплее. И спать теперь хочется еще сильнее. Бирюзововолосый сладко зевает, после чего его глаза смыкаются. По прошествию нескольких минут художник заснул. Устал, бедняга. Вероятнее всего, к его пробуждению тряпка уже высохнет. Ну, это если он не опрокинет на себя ведро с водой  во сне, конечно. Тогда это будет самое отвратительное, но комичное пробуждение в его жизни. После бессонной ночи он готов уснуть даже на мокром полу, что можно понять. Он слишком много берет на себя. Сейчас ничего не имеет значения. Со всем остальным он разберется уже завтра. Приоритеты расставлены: сначала сон, потом все остальное. На сонную голову невозможно думать, да и в принципе делать что-либо.