Забытое бедствие

***

      Утро разливается теплом по свету, и даже Призрачный город не остается в стороне: все же вот-вот и деньки станут совсем летними. Шелест листвы напоминает нечеловеческие разговоры, а сорванные ветром лепестки вишневых цветков уносятся причудливым вихрем, образуя играющие между собой силуэты.       Се Лянь морщится от солнечных лучей, проникших через окна в спальные покои. Приоткрыв глаза, которые все еще слипаются после глубокого сна, он замечает летающие пылинки, подсвеченные ярким светом. Он также чувствует ароматы уже пышно цветущих соцветий абрикосовых и персиковых деревьев, которые окружают резиденцию, и манящие сладкие нотки разнообразных цветов, растущих в саду.       Бог и сам не знает, почему уголки его губ мгновенно ползут вверх. То ли его так умилило утреннее солнце, то ли — ощущение умиротворения. Даже не помнится, когда в последний раз сон был таким… спокойным. Хоть ответ и лежит на поверхности.       Когда Се Лянь спит рядом с Хуа Чэном, ему не нужно волноваться. Он не исчезнет, не оставит его, не рассыпется на прекрасных бабочек, как в тот самый день… Единственный раз, когда призрачные бабочки напугали принца.       Се Лянь всегда считал этих созданий прекрасным творением возлюбленного. Но тот самый день… Даже воспоминания приносят боль. Что уж говорить о снах, которые обычно мучают каждую ночь  Его Высочество, когда он один. Теперь, как бы не старался Се Лянь не думать об этом, рой серебряных бабочек может предвещать потерю. Но сегодня все иначе.       Се Лянь наконец-то дома. Там, где веет теплом и уютом. С тем, с кем всегда чувствует себя в безопасности. Ему не снятся кошмары, отнюдь: он видел прекрасные сны.       Солнце поднялось достаточно высоко. Бог давно не просыпался так неохотно и так поздно. Если честно, валяться, не торопясь куда-то, стало редчайшей роскошью: Се Лянь ненароком ругает сам себя за такое расточительство временем. Приподнявшись на кровати, принц потягивается и окидывает взглядом пустую комнату.

Саньлан уже проснулся?

Это что-то… невероятное.       Его Высочество обычно и к обеду не может растолкать Хуа Чэна. Точнее, он постоянно попадается на одну и ту же ловушку. «Саньлан, просыпайся. Пора вставать.»       Се Лянь пытается разбудить демона, а тот сонно дуется и ловит бога в свои крепкие объятия, из которых очень сложно выбраться. «Геге, еще слишко-о-ом ра-а-ано»       Бог встает, касаясь ногами местами прохладного, местами теплого мраморного пола, и осматривается в поисках верхних одежд. Ничего не найдя, он вспоминает, что одежды пришлось отправить в утиль. Что ж… Это  хороший повод, наконец-то, воспользоваться щедростью возлюбленного.       Се Лянь, постукивает пальцем по подбородку, подходит и открывает шкаф, в котором хранятся одежды. (сегодня здесь только они)       Периодически в шкафу можно найти, помимо одежд, непонятные артефакты, подкинутые Инь Юем… Какие-то пузырьки с маслами или божественные оковы… Зачем они появляются здесь на хранение, Се Ляню непонятно. У Хуа Чэна есть прекрасная (новая) оружейная, где артефактам такого рода самое место.       Еще в этом “загадочном” шкафу иногда появляются подарки от городской нечисти. «Поверьте, дядюшка Се! Вы с Градоначальником останетесь в восторге!» «А это… Вдруг вы… Маленький дядюшка Се и Градоначальник Хуа будет великим даром для всего призрачного мира!»       Его Высочество постоянно краснеет от подбородка до кончиков ушей от таких подарков. Хуа Чен, тем временем, с нечитаемым выражением лица, одним только взглядом распугивает всю нечисть, пришедшую с такими подношениями. Но, все же, все это оказывалось в их  “загадочном” шкафу.       Вернувшись в реальность из своих мыслей, Се Лянь кропотливо начинает выбирать себе наряд. Левая половина шкафа, с кучей разноцветных ханьфу, как раз таки принадлежит Его Высочеству, а правая — Искателю Цветов, где все сплошь окрашено в красный. Как на зло, простых белых монашеских одежд, естественно, здесь нет.       Принц долго копается, не может определиться, пока его любопытство не берет над ним верх. Он переводит взгляд на правую часть шкафа и рассматривает одеяния своего возлюбленного.

А что если…

Очень любопытно, как же он будет выглядеть в одеждах краснее клена? Будет ли он похож на непревзойденного Князя Демонов?       Мягкая улыбка озаряет лицо и Се Лянь все же таки решается один примерить, пока никто не видит. Ничего же страшного не случится?

***

      День сегодня и правда прекрасный, но не для Посланника Убывающей Луны подходящего к дому Блаженства: он не спешит заходить внутрь. Сообщение, полученное от Господина, достаточно… резкое и грубое, а это не предвещает ничего хорошего.       Инь Юй не верил в случившееся, когда вернулся в этот бренный мир. Он думал что…, умер? Но Хуа Чэн, как и обещал Цюань Ичжэню, извлек душу из проклятой канги и взрастил заново.       Позже Посланник узнал подробности его воскрешения. Господину пришлось отдать немало демонической энергии, как и Цюань Ичжэню, который отдал частичку своей божественной духовности. Это большая плата за восстановление души, которую, по мнению Инь Юя, он не заслуживает. Но все же он здесь.       Не бог, но и не смертный. Даже демоном его не назовешь, скорее призраком на побегушках. (кем он и являлся будучи живым) Просто сила, что мелькает где-то тенью.       По началу Инь Юй находился в смятении. Хорошо ли или все же плохо, что его “спасли”? Он мог двинуться дальше искупив вину, но…       Посланник тяжело вздыхает, сжимая кулаки. Не от злости: для того, чтобы собраться с мыслями. Взгляд его устремляется в небо. Через маску сложно понять, какие эмоции выражает его лицо, но… он улыбается.       Теперь Инь Юй в неимоверном долгу перед Хуа Чэном, поэтому снова вернулся на службу. Куда ему еще идти? И века не хватит заплатить цену, отданную Господином Хуа. А Цюань Ичжэнь… Теперь он хотя бы не убегает при малейшем мелькании его силуэта. Даже разговаривает, но все равно содрогается всем телом.  Нужно время… и Инь Юю его предоставили сполна.       Открытые коридоры, окруженные реками с лотосами, напоминают запутанные лабиринты, но не для Посланника Убывающей Луны: он знает их слишком хорошо. Все потайные проходы и короткие пути. Один из таких приводит к кабинету Хуа Чэна.       Инь Юй хватается за ручку двери и делает тяжелый вздох. Ему кажется, будто бы он пришел на собственную казнь. Дверь распахивается и он склоняет голову, прислонив ребро ладони к левой груди, в приветственном жесте. — Господин?       Хуа Чэн заметив пришедшего продолжил читать свитки, сидя за столом, и лишь махнул тому рукой. — Ты выполнил приказ? — голос демона излучает нотки раздражения. — Да, Господин. Я нашел повелителя Темных Вод. — из-под маски видны только ничем не примечательные, холодные глаза цвета аметиста. — Он прибывает в столице. — Что ж, видимо нашел новую жертву для своих плотских утех. — Хуа Чэн с отвращением фыркает. — Убожество…       Демон пытался связаться с Хэ Сюанем всю ночь, но тот не отвечал по духовной сети, что является неприемлемой дерзостью. Хуа Чэну плевать, что могло с ним случится, где и с кем он шляется: им нужно увидеться. У него много вопросов к Черноводу. — Повелитель Темных Вод… — Инь Юй запинается. Как будто сказанное далее лишит его жизни. Его попросту развеют. — Он с бывшим Повелителем Ветра, Ши Цинсюанем.       Бровь Хуа Чэна выгибается идеальной дугой: он откладывает свитки в сторону, отрываясь от чтения и смотрит прямо в пустые, почти бесцветные, от испуга, глаза подчиненного. — С кем прости?! — демон прекрасно все расслышал, просто такого ответа он совсем не ожидал. — Да он, блядь, издевается! — Хуа Чэн проводит ладонью по лицу, почти рыча от злости, откинувшись на стуле.       Такого поворота событий Хуа Чэн совсем не ожидал. Чтобы Черновод после свершения своей мести приклеился к Ши Цинсюаню? Вопрос: “На кой черт он вообще оставил его в живых?” мелькал первое время в голове без ответа. Да и сейчас ответом и не пахло, но если “эта рыбина” решила дальше издеваться над Повелителем Ветра… гэгэ это не понравится… ой как не понравится. — Мне продолжить слежку или…? — голос Посланника возвращает Хуа Чэна из мыслей об очень злом Се Ляне, с мечом на перевес, и Хэ Сюане дающем отпор. Выпрямляясь и поправляя свои наручи, он ответил: — Я сам разберусь, — глаз загорелся опасным свечением, от чего Инь Юй робко кивнул в согласии.       Хуа Чэн встал из-за стола и подойдя к подчиненному, плечом к плечу, скрестил руки за спиной. Немного повернув голову в сторону маски он продолжил: — Меня не будет в городе некоторое время. Оставляю все на тебя. По важным вопросам сразу связывайся со мной.       Инь Юй снова склоняет голову и прикладывает ребро ладони к груди. — Я вас понял, Господин. — Только по ВАЖНЫМ, Инь Юй, — Хуа Чэн грозит пальцем, выделяя слово. — Не как в те разы, ты меня понял? Важное — это если Его Высочеству что-то угрожает.       Посланник молчаливо кивает и Хуа Чэн, хлопнув того по плечу, покидает свой кабинет, направляясь обратно в спальные покои. Гэгэ наверняка уже проснулся и будет его искать.

***

      В Небесной столице (как и всегда) насыщенное и шумное начало дня. Ароматы и дуновения теплого ветра сюда совсем не долетают. Небесные чиновники носятся кто куда. Кто-то раздает заслуги за помощь или даже просто так. В последний раз, таким промышлял Повелитель Ветра, но его больше нет в Небесных чертогах. По нему скучают, кто-то даже надеется, что он вернется. Порадует всех снова своей искренней, доброй улыбкой. Будет обмахиваться веером и блистать красотой. Многие не верят в то, что он умер. Умер? Ах, да!       Старина Ветер попросил своих друзей не рассказывать о нем другим небожителям. Его время, как Повелителя Ветра закончилось, и он выбрал жизнь смертных. По началу, его заставили, но теперь он выбирает такую жизнь сам. Осознавая все последствия и неудобства. Поэтому, куда лучше, если боги будут считать его мертвым. — Слышали новости? — Вы о генерале Сюаньчжене? — Неслыханная дерзость. Даже не ожидал, что он пойдет на такое, ради превосходства над генералом Наньяном. — Да, да. И чем он только думал?       Голоса небожителей стихают, их начинает прожигать чей-то взгляд. Это Фэн Синь, проходя мимо, выпускает молнии гнева вокруг себя. Даже дворцы сыпятся и покрываются трещинами от его тяжелых грозных шагов.  Все расступаются в стороны, побаиваясь даже смотреть в сторону бога войны.       Фэн Синь доходит до дворца Сюаньчженя и с ноги распахивает огромные деревянные двери. Он замечает сидящий вдали залы силуэт. За длинным столом, заваленным бумагами, сидел опустивший голову Му Цин. Ему даже не нужно видеть, чтобы понять, кто пожаловал. —  Убирайся! —  рявкает он со всей злости.       Фэн Синь на секунду вздрагивает, скалит зубы и уверенной походной заходит внутрь. —  Значит уже вернулся? Ты совсем охренел совать нос в мои дела?! —  он сжимает кулаки с такой силой, что белеют костяшки. —  Это было, блядь, МОЕ ЗАДАНИЕ! — Фэн Синь ускоряет шаг. —  МОИ заслуги! —  он готов врезать Му Цину, как только доберется до него. —  А ты присвоил все своему дворцу, ТВАРЬ!       Му Цин не отвечает, даже звука не издал. Хотя обычно его не заткнуть, когда с ним так разговаривает Фэн Синь. Он сидит неподвижно, все так же, не поднимая головы. Со стороны он выглядит или совершенно незаинтересованным в разговоре, или совершенно…бесстрашным. Фэн Синь хватает Му Цина за грудки… —  Хочешь быть лучше меня?! …и замахивается для удара, но... — …?! — Наньян застыл с кулаком в воздухе. — Какого ху… черта…?       На Му Цине живого места нет. Все лицо в синяках, порезах и кровоподтеках. Как будто кто-то до него добрался раньше Фэн Синя. Кому еще этот “подметала” жизнь портит? — Чего застыл? Бей… — Голос Му Цина хрипит (ему и правда сильно досталось). Обсидиановые глаза прожигают насквозь своим холодным, уставшим взглядом.       Фэн Синь не хочет ослаблять хватку, но руки не слушаются. — Что с тобой? Тебя как будто горой придавило, — он отпускает Му Цина даже сам не осознавая этого. Хочет ударить его так сильно, но кулаки расслабляются и руки опускаются по швам. — Хах… почти, — Му Цин отводит взгляд и закатывает глаза. — Убирайся… — он говорит еле слышно, куда-то в сторону, опирается рукой о спинку стула, чтобы не упасть. Да уж, потрепало его знатно.       Наньян щурится, в нем закипает… волнение? — Му Цин, не раздражай меня! Кто тебя так? Кого ты встретил на той горе?! Что это за чувство? Почему ему не все равно? Он никогда ничего не чувствовал кроме злости к Му Цину. Но что-то изменилось… — Ху-яо, — Му Цин вытирает кулаком скопившуюся кровь из глубокой царапины на щеке. — Там была Ху-яо.       Фэн Синя передергивает от одной только мысли о красивой лисице соблазнительнице. Ее хвосты и острые когти… сразу в дрожь бросает. — Поэтому я и пошел. Я знаю, как тебя пугают женщины, а эта… — Не правда! — Наньян перебив собеседника, раздраженно грозит кулаком. — Да неужели? — протягивает Му Цин и вскидывает бровь. — А вообще, плевать. Я просто хотел помочь. Я не просил записывать заслуги моему дворцу, — он пожимает плечами, — Разбирайся с Линвэнь, это ее рук дело. — Я позже с этим разберусь, — Фэн Синь отмахивается, уголки его губ немного ползут вверх. — Лучше скажи мне, ты точно бог войны или может совсем драться разучился? Какого хрена ты так выглядишь после встречи с лисицей? — он не может удержать вырывающегося смешка.       Му Цин раздражен, но у него нет сил язвить и сопротивляться нападкам собеседника: он только начал восстанавливаться после схватки. Еще пару часов и вот тогда Фэн Синю можно будет врезать. А пока он просто хочет остаться в тишине. Чтобы “раздражитель” заткнулся наконец, и без него голова гудит. — Блядь, я ее девять раз убивал!  Просто скажи спасибо и убирайся наконец. Сказать спасибо? За то, что выкрал дело? За то, что по небесной столице теперь ходят слухи о генерале Наньяне, не справляющегося со своими обязанностями? Вот уж нет дождется! Или может…       Му Цин  прекрасно знал, что Фэн Синь повредил запястье на одном из последних поручений. (но это же такая мелочь для бога войны?)       Он прекрасно знал, что если ему самому так досталось, то что было бы с Фэн Синем, который точно не стал бы тратить время на излечение своей травмы, и сразу бы ринулся в новое сражение?       И тут дело не в том, кто считает себя сильнее. Вовсе нет. Тут что-то большее. Что-то, что не нацелено на ненависть или первенство. Ну и да, Фэн Синь побаивался женщин, а эти лисицы… эти коварные существа. Б-р-р. — Оу, ты что, волновался за меня? — Фэн Синь смеется. — Или генерал Сюаньчжень, сама доброта и великолепие, таким образом решил моего внимания заполучить? — он начал кривляться размахивая руками.        Му Цин впервые решил искренне помочь своему…другу. Возможно это бы помогло им в дальнейшем найти общий язык. Помогло бы признаться в том, о чем он молчит слишком долго.

Да, волновался…

—  Да на кой ты мне сдался?! —  Му Цин отмахивается, чуть ли не падая, теряя опору. — Мне плевать на тебя! —  он тыкает Фэн Синя пальцем в грудь, отчего тот пятится назад.

Это не так…

— Я просто хочу быть лучше тебя! Убирайся!

Не уходи!

      Фэн Синь не ожидал такой реакции. Он хочет что-то сказать, но не может подобрать правильных слов. Вместо этого, он просто следит за действиями Му Цина, который в ярости разбрасывает все бумаги, попавшие ему под руку. —  Я сказал УБИРАЙСЯ!       Генерал Наньян в последний раз окидывает взглядом своего “ненавистного” друга. (Да, они друзья, хоть и не признают этого. Их дружба другая, не как у всех, но это самая крепкая нерушимая связь.)       Фэн Синь не хочет уходить, но должен. Он хочет извиниться, но его не будут слушать. Хочет сказать спасибо, но это уже неуместно. Он тяжело вздыхает и уходит захлопнув за собой двери. Так будет лучше.       Му Цин остается один в своем огромном дворце. Один в полупустом зале. Вокруг летают бумаги, не успевшие упасть на пол. Грустная картина: он просил оставить его одного, но не хотел этого на самом деле.

Почему он постоянно себя так ведет?

      Он прячет лицо в ладонях, пытаясь подавить непонятные чувства, вырывающиеся наружу.

Почему я влюбился в него??!?!

      Эмоции, которые раньше были ему чужды. Обида, но не такая, как раньше. Волнение, переживание — все стало ощущаться по другому. Колкости Наньяна стали причинять боль, как будто острые шипы впиваются прямиком в сердце. Фэн Синь его не поймет… « Волновался за меня?... Решил моего внимания заполучить?» …осудит, возненавидит еще больше, если он признается. И Му Цин выбирает молчание. Выбирает оставить все как есть. Ведь… так будет лучше?